Гет, Ноэль/Леон
Дверь захлопнулась перед самым его носом, едва не отхватив оный. Леон зарычал и вцепился в ручку. Тихо хрупнуло, и бронза раскрошилась в руках агента AX, как прогнившая трухлявая деревяшка. Разъяренный Одуванчик с силой шарахнул ботинком по проклятой створке и наконец заскочил в холл, слыша, как за спиной тяжко заскрипели петли. Мгновение ожидания — и дверь ввалилась внутрь, воспылав желанием воссоединиться с разрушителем. Портье в ужасе уставился на католического священника, который не смог справиться со входным механизмом. — Вы ч-что-то хотели? — побледнев, дрожащим голосом поинтересовался он. — Да, — с достоинством ответил Леон, пригладив вздыбленные волосы. — Тут не проходила такая… — он повел руками возле груди, — монашка? — Да-да, — торопливо закивал служащий. — Сестра Ноэль Бор, вы ее имеете в виду? — Именно так, — хищно ухмыльнулся Одуванчик, нащупывая на запястье стальной диск. — Третий этаж, комната номер сорок, — сдал его напарницу портье и спрятался под стойкой. — Ноэль! — взревел Леон. — Имей в виду, я иду! — Я это поняла еще до того, как ты так мило побеседовал с этим прекрасным, но совершенно не выполняющим свои обязанности человеком, — раздался голос сверху, и Одуванчик заметил Госпожу, которая перегнулась через перила. — А теперь заруби себе на носу: пожелаешь войти в мой номер, я отрежу тебе все, до чего дотянусь. И она исчезла, оставив Леона грозно сопеть, соображая, что же делать дальше. Но обещания свои агент AX Ноэль Бор выполняла всегда. К тому же, зная особую любовь к несчастному Одуванчику, можно было предположить — только что прозвучавшую угрозу она исполнит с особым тщанием. И что самое страшное, Катерина не скажет ей ни слова. Леон уныло сгреб со стойки ключи, поправил воротничок формы, которую его заставила напялить на себя Сфорца, и побрел в свою комнату. Ноэль порой была совершенно невыносима. В конце концов, он же мужчина! А формы у сестры Бор всегда были выделяющимися, и Леон просто не мог пройти мимо. Да, сегодня на задании он сплоховал, споткнулся и упал прямо на Госпожу. Подумаешь, велика проблема. Но грудь у нее действительно шикарная, и то, что ему наконец-то удалось ее пощупать, вполне компенсировалось болезненным ударом, который он получил от своей напарницы в этом деле, так что Одуванчик был уверен — они в расчете. Сейчас же, пытаясь отыскать разъяренную самоуправством женщину, которая была крайне им недовольна, Леон преследовал одну, вполне благородную цель — узнать, все ли у нее в порядке. — Ноэль, — после недолгих раздумий он все-таки постучался в ее дверь и торопливо отошел в сторону. Сделал он это вовремя — грохнул выстрел, и в крепком дереве появилось внушительное отверстие. Пуля просвистела мимо и засела в противоположной стене. — Я только хотел спросить, хорошо ли ты себя чувствуешь. — Прекрасно, Леон, — раздалось из номера. — Особенно когда ты не зудишь над ухом, да простит меня Господь. Одуванчик вздохнул, взъерошил и без того растрепанные волосы и все-таки решил оставить сестру Бор в покое. В общем-то, наверное, особых поводов для беспокойства не было, но ведь если вдруг последствия происшествия на задании дадут о себе знать, он просто обязан быть рядом, чтобы оказать первую помощь. И было бы просто прекрасно, если бы его напарница была одета… слегка. Несмотря на то, что костюм у нее и без того был вполне себе соблазнительный, великолепно вырисовывая все выпуклости и впуклости, фантазия Леона работала на износ, а находиться рядом с этой женщиной — Боже, за что?! — и не перевозбуждаться стоило ему неимоверных усилий. Если бы она знала, на какие жертвы он пошел, чтобы выбить себе это задание… Когда Сфорца только получила это дело, связанное с чередой убийств на юге Лондиниума, она отдала его Авелю и Ноэль. Но Одуванчик, последние три месяца карауливший Госпожу и желающий хотя бы попытаться затащить ее в постель, что было делом практически невыполнимым — разве что только насильно, — до того замучил невозмутимого кардинала, что она сменила Ноэль напарника, лишь бы Леон перестал заваливать ее письмами. И Одуванчик приступил к выполнению своего плана. Который, кстати, с треском провалился. Спасение прекрасной девы от жутких монстров и не менее прекрасная ночь в номере после этого покатились коту под хвост, когда вместо паршивенького отряда бунтующих вампиров они с Ноэль наткнулись на отлично организованную террористическую группу, знающую о приближении агентов AX, а потому хорошо подготовившуюся к вторжению. Им с Госпожой едва не снесли головы — чудом удалось выбраться из грамотно выстроенной ловушки, причем именно Ноэль прикрыла задницу Леона, которой он сверкнул в самый неподходящий момент, забыв единственно важную прописную истину — береги спину и не подставляй врагу пятой точки. Именно в тот момент Ноэль и задела странная вампирша. Оружием, что обнаружилось у нее в руках, можно было затыкать насмерть разве что только хомячка, но остальные члены группировки отчего-то ее ощутимо опасались. И перед тем, как Леон снес ей голову, эта тварь все-таки успела задеть Ноэль, оставив ей на память пять длинных царапин от когтей на шее. Конечно, ничего серьезного на первый взгляд, но Одуванчик не был идиотом, чтобы поверить, что вампир не подложила какую-нибудь подлянку. Однако Ноэль вела себя как обычно, хоть и была несколько раздражена на Леона за его поведение. С этим он мог смириться. Оказавшись в своем номере, Одуванчик стащил с себя ненавистную форму и принял душ. Уныло обтекая под бьющим сверху струями воды, он думал о том, что достучаться до Ноэль — все равно что вскрыть пояс верности голыми руками. Он знал, что агент Госпожа симпатизирует Авелю, и будь он на его месте, точно не упустил бы такой возможности. Но отец Найтроуд то ли действительно был полным профаном в любовных делах, то ли искусно притворялся, но все знаки внимания, которые то и дело оказывала ему Ноэль, пропускал мимо. И это было просто невыносимо! Натянув на себя после душа штаны с поясом, на котором в хитроумных кейсах, незаметных со стороны, обитались чакрамы, снятые с запястий, и без которого Леон чувствовал себя беспомощным и практически голым, Одуванчик завалился на широкую кровать, подумал о том, что такая площадь, явно созданная для любовных игрищ, пропадает даром, и не заметил, как прогрузился в сон.***
Нельзя сказать, что его пробуждение стало особенно приятным. Голова была тяжелой, словно его огрели дубинкой по затылку, а руки ощутимо онемели. Паника захлестнула его с головой раньше, чем он открыл глаза, и Леон, ведомый животными инстинктами, рванулся, пытаясь скатиться с кровати. Однако запястья полоснуло болью, и он зашипел, пытаясь понять, что же произошло. Неприятно просыпаться скованным. И еще неприятнее понимать, что ничего не можешь с этим сделать. Руки Леона были надежно схвачены наручниками из укрепленной стали и воздеты над головой. Одуванчик задрал голову и едва слышно застонал от досады — обманчиво тонкие звенья цепочек отходили от спинки кровати, так что если и пытаться выдрать наручники, то только с решеткой. Леон не был слабаком, но такое пока ему было не под силу. К тому же он ничерта не видел дальше границ кровати, на которую падал свет двух лун, сочащийся сквозь неплотно задернутые шторы. Он прекрасно ощущал, что кроме него в комнате есть еще кто-то, но видеть незримого и незваного, кстати, гостя, не мог, и это привело Леона в бешенство. Он рыкнул, рванувшись, но наручники держали крепко. Пояс с таким близким, но совершенно недоступным оружием насмешливо блеснул пряжкой. — Я всегда думала, что ты любишь грубые игры, — раздался из мрака знакомый голос, и Леон изумленно замер, не веря своим ушам. — А ты бьешься, словно пойманный зверь. Впрочем, меня привлекают сильные хищники, пусть я и не люблю излишне наглых. — Ноэль? — хрипло позвал Одуванчик. — Это ты? Темнота не давал разглядеть напарницу, но теперь, когда глаза немного привыкли, он смог различить смутную тень в кресле у другого окна. — Кто же еще, — она грациозно поднялась, вступая в полосу лунного света, и у Леона перехватило дыхание. Знал ведь, куда руки тянул. Госпожа была в прозрачном пеньюаре, присутствующим на ее теле только номинально и совершенно ничего не скрывающим. Высокая грудь с набухшими сосками, белоснежная кожа, кажущаяся шелковой и мерцающей, гибкий стан, от которого у Леона закружилась голова. Кроме пеньюара на Ноэль были лишь черные трусики, которые и веревочками-то было сложно назвать, так как они почти ничего не прикрывали, и широкий браслет на тонком запястье. — И как это понимать? — спросил Леон. Происходящее ему не нравилось, как бы абсурдно это ни звучало, но тому обоснованием был ряд причин. Во-первых, он всегда предпочитал вести, а тут чувствовал себя неуютно, потому что был беспомощен и практически обездвижен. Во-вторых, такое поведение для Ноэль совершенно несвойственно. Еще днем она хотела вышибить ему мозги за то, что он посмел потрогать ее грудь, а сейчас стоит перед ним в минимуме одежды, и голос у нее такой... похотливый, что аж мурашки по коже. И в-третьих, Леон был в панике оттого, что его животной составляющей, с которой он, кстати, всегда жил в мире и согласии, все это безумно нравилось, и штаны стали в некотором интересном месте несколько тесноваты. Сочетание этих трех аргументов заставляло Леона подумать о том, что будет завтра. Не останется ли он валяться где-нибудь в канаве с перерезанной глоткой, когда Ноэль, сейчас находящаяся явно не в себе, сообразит, что натворила? И только потом он заметил те самые царапины, сейчас яркими алыми полосами выделяющиеся на бледной коже. Кажется, он нашел причину. — Вот уж не думала, что ты задашь такой вопрос, — мурлыкнула Ноэль, плавным движением охотящейся кошки скользнув к Леону. Тому захотелось завопить во все горло и свалить куда подальше. — Ты против? — Э-э-э… — пробормотал Одуванчик. Госпожа весьма выразительно посмотрела на ширинку штанов — возбуждение было прекрасно заметно со стороны, поэтому врать все равно бессмысленно. — Я беспокоюсь за тебя. Сомневаюсь, что ты действительно хочешь этого… Тебе не приходило в голову, что это как-то связано с той вампиршей? — Что за бред? — сестра Бор наклонилась над ним и провела ногтем по груди. Леон заерзал, впервые готовый поверить в Бога, если все это окажется просто одним из эротических снов, которые его посещали достаточно часто. Однако боль в запястьях была вполне себе реальной, как и тонкий пальчик его напарницы, подбирающийся к пряжке пояса. — Согласись, если бы я этого не желала, то, наверное, тут не оказалась. Пряжка тихо щелкнула, и Леон выдохнул, когда Ноэль провела ладонью по эрегированному члену, а потом потянула замочек, расстегивая ширинку. Он хотел сказать ей многое, но слова, равно как и мысли, были похожи на тараканов, застигнутых на кухне посреди ночи — весело разбегались во все стороны, оставляя лишь сладостную пустоту. Кровать едва слышно скрипнула, когда Ноэль, улыбнувшись и показывая ровные белые зубы, забралась к напарнику, провела руками по внутренним сторонам бедер мужчины, а потом достаточно резко потянула вниз штаны. Густые смоляные волосы, струящиеся по плечам девушки, защекотали в паху, разом напомнив ему о перьях. Леон застонал и стукнулся затылком о спинку широкой кровати, пытаясь немного отрезвить самого себя. Что ж она творит-то?! Да его ж потом на электрический стул отправят, причем Катерина первая будет всеми руками за, наказывая его за непристойное поведение! Монашки и просто девушки, которых он цеплял на улице — это одно, а вот агенты AX, да еще и напарники — это совсем другое! — Ноэль, послушай меня! — взмолился он, стараясь не обращать внимания на то, что от каждого ее прикосновения по телу прокатывалась волна жара, а желание становилось просто невыносимым. — Прекрати немедленно! — Что я слышу? — она явно наслаждалась спектаклем, поглаживая стоящий колом член. Движения ее становились все более интенсивными, а рука то чуть сжимала, то отпускала, даря неимоверные ощущения. — Леон добровольно отказывается от хорошего секса? Или, может, он считает, что я не слишком опытна в таких делах и не смогу доставить ему удовольствие? — Леон был готов уже под землю провалиться. — Или, может, — Ноэль опустила член и обеими руками провела по груди, уделив особо внимание его соскам, — Леон боится сам… не справиться? — Ты чего несешь? — возмутился оскорбленный до глубины души Одуванчик. — Просто подумай, чем все это… Черт, Ноэль! Пока он пытался образумить свою напарницу, уже вполне отчетливо понимая, что результата не добьется, Госпожа провела язычком по напряженному стволу, задержалась на головке и обхватила член губами, плавно заскользив вниз. Крепость под названием «благоразумие Леона Гарсия д’Астуриаса», и без того нечасто маячившая на горизонте, пала. Одуванчик был вынужден признать, что Ноэль прекрасно умела не только доставить удовольствие мужчине, но и распалить его так, что вряд ли хоть что-то потом могло его удержать. Она неторопливо стянула трусики, взбираясь верхом на Леона, уже готового на все, провела руками по груди, талии, обрисовывая соблазнительные изгибы, и медленно опустилась. Леон выдохнул, сдерживаясь, и толкнулся ей навстречу. Девушка прогнулась, тихо застонала и облизнула языком алые губы, сейчас казавшиеся ярче из-за освещения. Когда она начала двигаться, умело, неторопливо, доставляя ему и себе удовольствие, Леон не сдержался и глухо застонал, желая только одного — дотронуться до нее, снять ненавистные наручники и, наконец, показать, на что он способен в таком деликатном деле. Она была узкой и горячей, и Леон вряд ли мог вспомнить хоть одну такую же ночь и столь же желанную женщину, хотя ему было, с чем сравнивать. Ноэль наклонилась вперед, в ее руках что-то блеснуло, и наручники, сначала один, потом другой, с негромкими щелчками разомкнулись. Леон замер, прикрыв глаза и полностью отдавшись ощущениям и ожидая, когда руки обретут былую чувствительность. Чуть погодя легко очертил высокую грудь девушки, задел набухшие соски, и она выгнулась ему навстречу. Леон потерял себя. Мгновенно обхватил ее руками, переворачиваясь и нависая над Ноэль, в темных глазах которой плясали бесенята, и сильно толкнулся, затем еще и еще, заставляя напарницу стонать так, что порой приходилось даже прикрывать ее прелестный ротик, которым она так великолепно обласкала его, чтобы соседи по номерам, которые, как знал Леон, точно были, не разочаровались в служителях церкви. Они-то не знают, что как минимум один из них двоих — точно липовый. Он чуть замедлился, глядя Ноэль прямо в глаза и понимая, что она стала для него куда больше, чем просто партнерша для секса на одну ночь. — Не останавливайся, — потребовала она глубоким, бархатным голосом, наполненным желанием, и Леон не мог ей в этом отказать. Заставив ее перевернуться и встать на колени, он сильным рывком вошел в нее. Ухватил за распущенные волосы, намотал на кулак и потянул назад, жестко и сильно. Она была глиной в его руках — прежде Госпожа стала послушной игрушкой. Они просто поменялись ролями. Ноэль прогнулась, подавшись чуть назад и вызвав вспышку удовольствия. Леон, ощущая, что зверь выпущен на свободу, дал себе волю, вбиваясь в податливое, горячее тело, жаждущее его. Его ласки и его грубости. Леон сжал кулак, сильнее оттягивая волосы Ноэль, и был уже готов взвыть от слепящей эйфории, захватившей, казалось, все его существо. Будучи уже на пределе, он сильно толкнулся вперед, впиваясь губами в шелковую кожу, и экстаз, яркий, словно взорвавшийся порох, охватил его. Ему показалось, что вздохнуть он больше уже не сможет. Отдышавшись, отпустил Ноэль, осторожно отвел эбеновые пряди в сторону, заставил ее повернуться и проложил дорожку поцелуев от нежной шеи, на которой клеймом выделялись царапины, до груди. Потом без сил повалился обратно на кровать, и сестра Бор, словно даже и не сомневаясь, легла рядом, положив голову ему на плечо. Через несколько мгновений свечение, что исходило от небольших ранок от когтей вампирши, угасло, и девушка уснула. Леон провел пальцем по ее щеке, подумал, что проснуться она должна все-таки в своем номере без его следов пребывания в нем, и заботливо подтянул к себе одеяло, укрывая Ноэль.***
Наутро сестра Ноэль Бор, известная как Госпожа, агент AX, была на удивление мрачной и постоянно держалась за голову. От царапин не осталось и следа, а Леон, прежде невыносимый ее напарник, вел себя вежливо и предупредительно, отчего Ноэль терялась в догадках, что же произошло в прошедшую ночь. О том, что ей снилось, она никогда и никому признаваться не собиралась, но порой Одуванчик ловил на себе ее задумчивые и оценивающие взгляды, однако разглашать теперь только его тайну не собирался, хотя прежде всегда хвастался своими достижениями. В конце концов, жизнь ему была еще дорога. В отчете Профессора, который после задания брал кровь Ноэль на анализы из-за факта слишком быстрой регенерации, значилось следующее: «Согласно проведенному химико-биологическому исследованию, я могу заключить, что агент Госпожа была подвергнута особому виду тактильного гипноза. Скорее всего, цель того, кто отдавал приказ, была проста: убить напарника Госпожи Одуванчика. Однако принимая во внимание особенности дара агента AX Ноэль Бор, ситуация была изменена, и агрессия, долженствующая быть направленной на уничтожение цели, перешла в несколько иной вид. Подозреваю, что эти двое провели незабываемую ночь.Только для Катерины Сфорца».