Тайный друг

18 июля. Перед завтраком отправляю Сергею смс со своего второго номера, который в лагере никто не знает: «Доброе утро и приятного аппетита! Твой тайный друг». Банально, но он сам подал пример. В ответ пришел улыбающийся смайлик. Тоже банально, но все равно приятно. Вспоминаю, как мило может улыбаться сам отправитель сообщения. Настроение поднялось. Ого! Плаврук одним смайлом поднял мне настроение. Прогресс! Влюбленность все-таки вещь странная. Интересно, объект моей симпатии о ней догадывается? Надеюсь, что нет. Иначе сгорю от стыда. Хотя из-за чего тут краснеть? Ну подумаешь, влюбилась. В плаврука, который сначала показался наглым, хамоватым снобом. Да… Только я так умею. За обедом случился сюрприз. Именно случился. Потому как Соня Долгорукая сидела себе спокойно за столом, ела, никого не трогала, а симпатичный Сережа Писарев, поднявшись с места, чтобы отнести пустую тарелку, направился не к столу с грязной посудой, а к ней, в противоположный конец зала. Мило улыбнувшись, он положил передо мной шоколадку «Аленка» со словами: «Ты на нее похожа». Истинный смысл этой фразы так и остался не до конца понятым. Я напоминаю эту девочку на обертке или сладкая, как… Чувствую жар на своих щеках. Писарев романтичный или… Видимо, и то, и другое. Он же редкий экземпляр. Что ж мне делать с этим уникумом? Риторический вопрос. 19 июля. Просыпаюсь среди ночи от знакомого звука. На автомате тянусь к телефону. Нет. Зловредный будильник тут ни при чем. Это смс. Протираю глаза и, пытаясь настроиться на окружающую реальность, открываю сообщение. «Выгляни в окно». Отправитель — Сергей. Сердце, как любят писать молодые фикрайтеры, от радости готовится сделать аксель в три с половиной оборота. Накидываю поверх пижамы олимпийку и мгновенно оказываюсь у огромного окна. За стеклом возвышается сам автор смс. Улыбается и машет. Прямо, как в анекдотах. Три раза открываю и закрываю глаза. Плаврук никуда не исчез. Для верности щипаю себя за руку — все равно стоит и улыбается. Ему весело. Хватаю телефон, набираю заветный номер и вместо «алло» слышу: — Выходи. Пообщаемся. — Ты на время смотрел? — скромно интересуюсь у плаврука, пытаясь не выдать глупой радости, обухом свалившейся на голову. — Ага, — отвечает он. — Выходи. Разговор есть. И кофту накинь. Тут прохладно. Киваю в знак согласия. Три минуты трачу на поиск зеркала. Пять — ищу расческу и влажные салфетки. Это хоть и ночное, но все-таки свидание. Пусть я буду без макияжа, но хотя бы не лохматая и с подобием умытого лица. Писарев, конечно, молодец. Мог бы предупредить. Хотя о чем это я! Если бы заранее оповестил, то это был бы уже не он. Еще несколько минут отводится на простейшую гигиеническую процедуру и переодевание. Нетерпеливый стук в окно повторяется, напоминая, что мое время вышло. Беру телефон, всю ту же белоснежную олимпийку и, стараясь не создавать лишнего шума, покидаю вожатскую. Время — два часа после полуночи, а встречающий меня на улице Писарев бодр и свеж. Чего не скажешь о той, которую он вытянул из сладких объятий сна. — Классно выглядишь, — наперекор моим мыслям произносит Сергей. Уже даже не пытаюсь вычислить: издевается он, произнося эту фразу, или нет. Что без толку голову ломать! Лучше сделаю вид, что поверила. Мужчины же с другой планеты. Писарев так уж точно. Вдруг ему, правда, нравятся ненакрашенные сонные вожатые. Поток сумасбродных дум в моей еще не до конца проснувшейся голове снова прерывает все тот же голос: — Пойдем в беседку. Поболтаем. — А днем нельзя было это сделать? — бурчу я себе под нос, но все же иду за мистером-любителем ночных разговоров. — Днем неинтересно, — отвечает он, услышав мое ворчание. — Звезд на небе не видно. Он что, еще и романтик? Или прикидывается? О, сколько нам открытий чудных готовит господин плаврук! А вот и беседка. Сергей по-джентельменски пропускает меня, даму, вперед, отчего мое сердце на радостях готово трижды исполнить победный лагерный гимн «В Африке слоники живут». Незаметно делаю глубокий вдох, выдох в надежде, что этот неразумный орган внутри, наконец-то, успокоится. И снова меня возвращает в реальность вопрос Писарева: — Что снилось? Логично спрашивать об этом в два часа ночи. Мой ответ банален: — Не помню. Вопрос тоже не оригинален: — А тебе? — А мне ты снилась. Сердце, уже не слушая ничего и никого, вовсю голосит любимую песенку, которой в отрядах обычно поздравляют победителей и именинников. Бесполезно его успокаивать. Лучше поинтересоваться у источника вдохновения: — И что я делала в твоем сне? — Потом как-нибудь покажу, — отвечает Сергей. Чувствую, щекам становится жарко. Хорошо, что здесь темно и не видно, как я краснею. — Расскажи мне что-нибудь о себе, — просит он. — Это довольно скучно, — предупреждаю я. — Живу в квартире с родителями и старшей сестрой. Есть еще брат, но он в прошлом году женился. Учусь на филологическом факультете. Через три года заканчиваю. Люблю рисовать. По загадочной улыбке, возникающей на лице Писарева, понимаю, что последнее я зря сказала. — И как? Получается? — интересуется он. — Что именно? — Рисовать получается? — уточняет Сергей. — Да вроде, — бормочу в ответ. — Я думаю, ты прекрасно это делаешь, — уверенно произносит он. — Надеюсь, — тихо продолжаю я, понимая, что еще пара слов, и с потрохами выдам себя, как тайного друга. Впрочем, раскрытие уже завтра. Днем у Бенкендорфа заберу диск и на следующий день все равно подарю Сергею. Так что преждевременное сбрасывание маски не столь ужасно. — Все-таки ты необыкновенная, — в очередной раз вклинивается в мои размышления Писарев. — Наверное, поэтому мне и понравилась. Перевожу удивленный взгляд на автора последней фразы. Сердце не танцует и даже не поет. Оно замерло, как участник игры «Море волнуется раз». А Сергей, очевидно, заметив мое смятение, продолжает: — Ты не удивляйся. Я, конечно, не ангел, и после смерти жены думал, что уже ни к кому так сильно не потянет. А вот с тобой познакомился, и внутри что-то зашевелилось. Живым себя почувствовал. Как идиот, хожу, улыбаюсь, на портрет свой смотрю. Не отнекивайся. Я знаю, что это ты его нарисовала. Меня таким никто никогда не видел. Только жена. А теперь вот ты. Взяв меня за руку, он осторожно поглаживает большим пальцем тыльную сторону ладони и продолжает: — Скажи честно: есть шанс на взаимность? Я тебе хоть немного нравлюсь? — Да, — шепчу в ответ, не в силах придумать уход от темы. Я вообще не умею врать. Да и зачем? — Значит, попробуем? — улыбаясь, спрашивает Сергей. — Да, — повторяю я. Кажется, это единственное слово, которое могу сейчас произнести. — Спасибо, Соня. — За что? — За шанс. Я постараюсь, чтобы ты не пожалела. Обещаю. Глядя в его глаза, тоже начинаю улыбаться. Наверное, впервые мне вместе с сердцем хочется петь, кружиться, летать и благодарить небеса за то, что оказалась этом лагере.