***
Все последующие дни Бохлейн почти не покидал хижину совета, присутствовал на всех собраниях, которые уже не относились к Экене. С судьбой Экене было покончено. Нашёлся, правда, на следующий день один смельчак, который захотел выкрасть соплеменника, как предложил Бохлейн. Но ничего у него не получилось, смельчаку даже на километр не дали подойти к дому Барре. Пьер предусмотрел такие моменты и попросил знакомых европейцев охранять его дом от не прошенных гостей. Бохлейн чувствовал, что слабеет. "Где же они?" Он знал, что ребята вернутся не через день и даже не через два. Но с каждым приходом сумерек ему казалось, что они должны были вернуться именно сегодня. Утром пятого дня Тинуваку озарилось привычными возгласами, когда в него кто-то заходил. Бохлейн выбежал навстречу гостям. "Вернулись!" — обрадовался он. Но в деревню пришли не Пьер и Экене, а Софи и Токи. Девушки были испуганы, они стояли рядом и ждали, что сейчас выкинут соплеменники. — Зачем припёрлись? — прохрипел Бохлейн, захотев накричать на неразумных во весь голос. Но старость не позволяла. — Мы устали ждать, — ответила Токи. Возле Токи уже был Азубуик, который хотел обнять и накричать на племянницу одновременно. Но Токи не дала ему ни то, ни другое. Она хотела знать, что Тинуваку решили по поводу Экене. Голос Токи был тих, но каким-то образом он донёсся до Этераямы, который не заставил себя ждать. — Ты пришла в Тинуваку? Без Экене? — изумился он. Тут его взгляд упал на Софи. Что она забыла в племени, в котором ни разу не была? Если хотела посмотреть на их жизнь, но почему отправилась с Токи, которую знает два дня? Как одних девчонок могли отпустить Пьер и Экене? — Токи, можно с тобой поговорить? — попросил Этераяма. Токи согласилась. Этераяма тайком позвал отца и шепнул ему. — Экене и Пьер покинули Нолошо. Я не знаю где они, ты... — Я всё понял, — ответил Джеро. — Положись, сын, на каби. Мы поймаем Экене. Он, возможно, отправился в Нотцая строить скорбящего из себя, а сам будет искать человека, на которого всё можно свалить. А, возможно, он пошёл за помощью в Гаапи, — Джеро зло фыркнул. — Он неравнодушен к этим тварям. Этераяма поймал на себе взгляд отца, полный отвращения. Этот взгляд был послан ему. — Ты от Экене недалеко ушёл. Такой же предатель, когда протянул между племенами мост, — бросил отец сыну. — Ты предал своих родных, которых убили гаапи. Токи находилась в доме у Этераямы, но Софи стояла за несколькими ближайшей хижиной и всё слышала. Из разговора тинуваку она поняла: Джеро собирает отряд в поход к Гаапи. Что он не знает, где Пьер и Экене, она не разобрала. Надо что-то делать, решила Софи. Токи была с Этераямой, вокруг Бохлейна толпились люди, — помощи ждать неоткуда, поняла Софи. Бесшумно она, когда убедилась, что за ней не следят, взяла карту до гаапи, вывела из местной конюшни лошадь, вышла с ней из деревни и ринулась на помощь друзьям. Ноги лошади путались в грязи, бедное животное не могло сделать ни шагу, увязая в болоте, и только неожиданные и непривичные удары, которыми Софи награждала зверя, заставляли лошадь двигаться вперёд. У Софи с собой была карта дороги от Тинуваку до Гаапи, но эта карта мало чем помогала — она была нарисована много лет назад двумя мальчишками Пьером и Экене, детские, во многих местах неправильные, каракули только и путали Софи, а не помогали ей. Но Софи не теряла надежды, ей нужно было во чтобы то ни стало найти Пьера и Экене раньше каби. Пока хвоста за Софи не шло, но она знала, она слишком заметна. Хвост — вопрос времени. Но нужно раньше каби прибыть в Гаапи. А пока у неё есть преимущество: тинуваку в непогоду никогда не мучают своих лошадей. Но, не успела Софи проехать и километра, навстречу ей вышла толпа незнакомых людей. Десять человек восседали на измученных лошадях с окровавленными ногами, двенадцать человек стояло на своих двух. Возглавляли толпу крепкий мужчина, пожилая женщина и Экене с Пьером. — Вы вернулись! — воскликнула Софи. Она рассмотрела стоящих за юношами гаапи и изумилась. — Вы смогли привести столько людей? — Да, — засмеялся Экене. — Сам такого не ожидал, но Пьер не перестаёт меня удивлять. Экене и Нмачи были застаны Пьером и Воифенако ночью. Путники сильно отстали в дороге. Экене возвращался в Тинуваку без отдыха от похода в Гаапи, а на Нмачи сказывался возраст. Гаапи тем временем не жалели сил и времени. Все лошади племени были посланы в дорогу. Животные утопали в грязи, уставали под тяжестью хозяев, но шли. Ради мира гаапи решили пожертвовать самым ценным богатством племени. Назад пути не будет в случае чего. Мост рухнул в воду, когда перевели последнего коня. — За вами погоня! Джеро собрал бывших каби и хочет поймать вас! — закричала Софи. Экене положил руки ей на плечи. — Успокойся. Ты точно слышать, что они отправится к Гаапи или они нас ищут не только у Коолжи? Софи стала вспомнить разговор Джеро и Этераямы. Она же слышала название другого племени! Софи покачала головой. — Софи, ты нам можешь несказанно помочь! — воскликнул Экене. — Садиться на лошадь и скачи за деревня прямо и прямо. В той стороне Нотцая, так ты отвлечь каби, дать неправильный след. — Нет! — закричал Пьер. — Это опасно для тебя. Но Софи не слушала любимого. Она улыбнулась Пьеру на прощание и поскакала туда, куда сказал ей Экене. Софи пронеслась мимо Джеро. Он не заставил себя ждать. Оглянувшись назад, Софи увидела каби, идущих за ней. Она мчалась не жалея сил. Всё дальше и дальше, как сказал Экене. Ветки и толстые листья деревьев били по глазам, грязь от копыт лошади летела в лицо. Но Софи не останавливалась. Внезапно нога лошади попала в яму, заполненную водой. Животное взвизгнув, покатилось по земле головой вперёд, таща за собой Софи. Лошадь судорожно дышала с переломанной шеей, Софи с разодранным лицом лежала возле неё. Она, стоная от боли, встала на ноги. В это время в кустах зашуршало, и к ней навстречу вышли каби, во главе с Джеро. — Заблудиться? — изрёк на французском Джеро. — Ты хороший круг покататься вокруг Тинуваку. Куда ехать? Софи отбежала назад. На земле даже не было палки, чтобы хоть какое-то оружие иметь против Джеро. — Где Экене и Пьер? Ответь сейчас, если не хотеть пытка, — прорычал тот. — Они в Нотцая, — ответила Софи тут же. Джеро сщурил глаза и схватил Софи за волосы. — Быстро ты предать друзья. Он повернулся к друзьям и крикнул: — Экене и Пьер у гаапи!***
В хижине Этераямы было душно и сыро, пахло какой-то мертвечиной. В хижине находилось всего два человека — Токи и Этераяма. Они стояли, не в силах присесть на какое-нибудь мягкое сидение, и смотрели друг на друга. Токи стояла возле самой стены, Этераяма мощным телом заслонил ей дверь. — О чём ты хочешь поговорить? — сурово спросил он. — Кажется, всё, что надо я слышал уже. Или есть ещё что-то? Токи грустно заглянула в глаза Этераямы. Сколько раз они собирались вот так вдвоём. Болтали обо всём на свете, делясь самыми заветными тайнами, помогали друг другу, жертвуя своим временем? Токи признавалась себе, что, возможно, когда-то она любила Этераяму. Смелого тинуваку и хорошего друга, отправившегося за семьёй Экене к Коолже на переговоры с гаапи. Но... Вторая половина заглушала голос первой. Ничего, кроме злобы Токи не замечала в милых её сердцу когда-то глазах Этераямы. — Я знаю, кто ранил моего дядю, — дрожащим голосом сказала Токи. Лицо Этераямы вытянулось, покрылось недовольной рябью. — Ответь только на один вопрос: подставив Экене, ты хотел вернуть меня? Этераяма встал, прошёлся вокруг Токи и остановился возле лука, висевшего на стене. — Мой ответ что-то изменит? — спокойно заметил он. — Ребёнок Экене исчезнет, а ты вернёшься ко мне? Я поступился своими убеждениями. А ради чего? Токи молчала, ломая от волнения пальцы рук. Этераяма негромко присвистнул и оскалился уголком рта. Он бережно провёл рукой по соломенной стене своей хижины, поглаживая каждый причиндал, который на ней висел. Рука Этераямы остановилась на колчане со стрел. Он взял одну из стрел и облизнул. — Обычная стрела, не правда ли? Но это только так кажется. Выжидающе покосившись на Токи и, не дождавшись от неё нужной реакции, Этераяма вытащил из завалов вещей в углу хижины деревянную бутылочку и засунул конец стрелы в неё. Когда вынул стрелу, с её конца капала тёмная мерзкая жидкость. — Это яд. А этих капель хватит, чтобы убить взрослого человека, — Этераяма издевательски усмехнулся. — Осталось только пустить стрелы. — Нет! Ты не убьёшь Экене! Токи вскочила, готовая руками вцепиться в стрелу. Но стрела оказалась прямо возле её живота. — Если помешаешь, то ваш ребёнок умрёт, не успев пожить, — обмакивал в яде свободной рукой Этераяма другие стрелы. Токи затаила дыхание. Она не могла сделать и шагу вперёд. Вынужденная своею беспомощностью, она отступила. Этераяма преспокойно отворил дверь и тут, едва не коснувшись стрелы, на него налетела Эми. — Они вернулись, Токи! Посмотри, кто с ними! Токи выбежала за Эми. Пока девчонки бежали, все тинуваку, ну разве за исключением самых ленивых, побросали свои дела. Без страха в деревню входили двадцать два гаапи. Мужчины тинуваку мгновенно выставили на врагов луки и стрелы, кто-то прихватил с собой даже ружьё. Этераяма, пустившийся за Токи и Эми, остолбенел, когда увидел, кто к ним пожаловал. Его ошарашенный взгляд столкнулся с взглядом вождя гаапи. Воифенако улыбнулся и лукаво кивнул. — Гаапи хотят кое-что сказать, — громко провозгласил Экене, когда подоспели все тинуваку, а главное, Азубуик. — Говори, Нмачи. Женщина вышла вперёд Экене, но тут её остановил Воифенако. — Как вождь, говорить должен я. Он загородил собой мать и воскликнул: — На вождя Азубуика напал не Экене, а мой воин. Вот он, — Воифенако показал на соплеменника. — Об этом нас попросил Этераяма. Изумлённый крик пронёсся по тинуваку. — Мы нашли Этераяму, когда его уносили воды Коолжи. Это произошло до начала прошлых дождей. Мы вытащили Этераяму из реки, а у него к нам оказалась просьба — ранить Азубуика. Тинуваку выпустили возмущённый ропот. Гаапи стеной стояли за своим вождём, не давая никакому врагу приблизиться к нему с оружием. Этераяма сжался в плечах. Он хотел закричать, что это всё неправда и наглая подстава Экене над его честным именем, но Воифенако говорил так громко, что никто не услышал бы Этераяму. — Заметьте, ранить, не убить. Этераяме не хотелось, чтобы кто-то другой стал вождём после Азубуика. За это он заплатил возможность гаапи вступать на вашу землю. Мы согласились, разумеется, потому что давно хотели мира с тинуваку. — Это ложь! — закричал Этераяма. — Экене в сговоре с ними! — Тебя кто-нибудь видел последние десять дней до покушения на Азубуика? — усмехнулся Воифенако. — Где ты был, если не у нас, а потом прятал вещи сестры Экене на пути в Тсину. — Точно! — воскликнул из толпы Баако. — Он говорил, что бухал. Но никто в Нолошо не сплетничал о невиданном доселе зрелище — пьяном Этераяме. Этераяма рванулся вперёд на Экене, но сильные мужчины соплеменники схватили его за руки. Он за извивался, колчан со стрелами упал со спины. Этераяма понял, он проиграл. — Да, это был я. Но я пошёл на встречу с этими мерзкими гаапи, чтобы мы были вместе, Токи, — она почувствовала на себе жалкий взгляд Этераямы. — Я не убил Экене только потому, что ты любила его. Я обратился за помощью к гаапи потому, что нигде мне не найти было хорошего лучника. Нотцаям не доверял, а жители Нолошо, мерзкие торгаши, разучились уже стрелять. Вождь был жалок. Никто из соплеменников не шёл ему на помощь. На фоне изумлённой и поражённой толпы гордо и величаво стоял Экене. — А ты хорошо меня за нос провёл. Не могу не похвалить тебя, — сказал он. Из груди Этераямы вырвался судорожный смех. — Ты, болван. Ты предсказуем. Я знал, что, забыв про разум, ты побежишь куда угодно за сестрой. Я знал, ты немедленно кинешься к Пьеру, ни с кем не попрощавшись, если у него случится беда. Тебя так легко предугадать. Ты даже не соизволил отвести детей нотцая в племя, передать в руки родителям. Это я тоже предсказал. — А когда ты научился писать? — Никогда, — зло засмеялся Этераяма. — Подкупил бутылками пива нашего посыльного. Все твои письма и письма от Пьера он сжигал, а потом написал своё от имени девчонки Пьера. Подставить тебя было так легко. Я боялся одного, что корабль уплывёт раньше или позже нужного дня. Но всё удалось. Этераяма замолк, потом рявкнул: — Я всё просчитал, кроме... Токи. Ты предала меня! — закричал он. Токи даже не посмотрела на бывшего друга. Она обратилась к соплеменникам: — Предатели должны быть наказаны. Предлагаю наш приговор Экене обрушить на Этераяму. — Предлагаю убить его, — сказал Воифенако, улыбаясь, смотря на вождя Тинуваку. — В придачу ко всему здесь сказанному он хотел скормить крокодилу нашего ребёнка. Шум среди тинуваку, поднятый словами Этераямы прекратился. Всё внимание устремилось к забытым гаапи. Воифенако смотрел на давних врагов без ненависти и обид. — Не знаю к кому обращаться. Обычно такие слова говорят вождю. Азубуик, старейшины... Экене, мы, гаапи, предлагаем вам мир. Настоящий. Как по команде гаапи бросили к ногам тинуваку своё оружие. Воифенако, сам не зная кому, протянул руку. Все молчали и не двигались. Никто не знал, кто должен пожать ему руку. Стоит ли вообще принимать мир от гаапи? Бохлейн тихонько толкнул Экене. — Ну же. Он ждёт. Руки Экене и Воифенако, тинуваку и гаапи, соединились. Этераяма лицезрел эту милую сценку, он кричал про себя. Нет. Нет! Не может быть. Он никогда не проигрывал. Какого куогши гаапи и тинуваку становятся друзьями?! Этот балбес с изуродованной спиной отныне всеобщий герой? А с ними Токи! Он заколотился. Этераяма с размаху ударил мужчину, державшего его, ногой в пах. Освободил руки, вырвался и упал на землю. Перед глазами лежал колчан со стрелами и лук. — Не бывать миру между племенами! Этераяма вставил стрелу в лук. И выпустил её. Быстрая тень проскользнула у его глаз. Затем Этераяма пустил вторую стрелу. Яростная боль раздалась в теле Воифенако, вождь гаапи схватился рукой за грудь, она побагровела от крови. Изо рта брызнула слюна, в сердце Воифенако торчала стрела. Экене дрожащим сиплым голосом мычал: — П-Пьер? Званный брат лежал возле его ног с пробитой правой рукой. — Всё в порядке, Экене, — искренне засмеялся Пьер. — У меня теперь на одной руке два шрама будет. Пьер легко и спокойно встал на ноги, а Воифенако тотчас упал с раскрытыми выпученными глазами. Гаапи бросились к оружию, но голос Нмачи остановил их. — Нет. Смерть моего сына не должна пойти против мира. Не проливайте кровь, — со слезами на глазах промолвила Нмачи. И внезапно все голоса огромной толпы порвал безумный крик Пьера. — Моя рука! Она горит огнём!***
Этераяма бежал, не разбирая дороги. Ноги несли неизвестно куда. Всё кончено, всё кончено, повторял он. Ему не найти приюта даже у ненавистных гаапи. Неизвестно откуда перед ними вырос отец в окружении своих каби. Один из соплеменников держал белую девчонку. — Куда бежишь, сын? — странным голосом спросил Джеро. — Отец... — По твоей просьбе гаапи стрелял в Азубуика? — выпалил Джеро. Голос отца звучал как гром. Смущённо теребила платье Софи. Джеро не верил своему вопросу. Он ждал только одного ответа от сына. — Я, — разрушил все его мечты Этераяма. Всё равно уже не вырвешься ложью. Перед глазами пронеслась рука отца. Острый конец ножа перерезал горло. Софи склонилась над Этераямой. — Он же ваш сын! — Больше нет, — ответил Джеро. Его бас заглушили шаги, доносящие из стороны Тинуваку. Коу, брат Экене, бежал и дрожал. Слабым от страха голосом он выкрикнул: — Софи, Пьер умирает. В стреле яд!***
Пьер кричал, пронзительно и жутко. Его крик слышался за пределами деревни. Острая ненормальная боль, охватывающая руку, казалось, распространилась на всё тело. Пьер не мог вымолвить ни слова, а только кричал. Экене разорвал рукав у брата и отшатнулся. Рука почернела от запястья и до локтевого сустава Стрела торчала прямо в шраме, оставленном солдатской саблей. — Яд... — прошептала Токи. — Этераяма смочил стрелу ядом. Из Пьера вырвался жуткий вопль боли. Боль окутывала его тело. Он пытался пошевелить рукой, но двигалось только плечо. Экене рухнул на колени к Пьеру, вокруг которого собрались все сёстры и брат Экене с ошарашенными глазами. — Пьер... Пьер... — протянул Коу. Он только сейчас разглядел что-то родное в Пьере, вспоминая забытые братские чувства к нему. — Где Софи? — слабый голос вылез наружу из Пьера. — Я её найду! Найду! — крикнул Коу и побежал. Экене слабо сказал: — Я просил, не жертвуй собой ради меня. Пьер попытался улыбнуться. — Ты просил об этом Уэйта. И он снова закричал. На глазах рука продолжала чернеть, яд двигался к локтю. Экене забыл про Токи, про гаапи. Брат умирал. — Я умру? — прочитал его мысли Пьер. Экене мучительно молчал. — А ты так и не простил меня. Экене застыл, поражённый его словами. Тинуваку подняли Пьера, отнесли его в хижину Экене. Соплеменники столпились вокруг больного. Бохлейну пришлось выгнать всех, кроме Экене и целителей-шаманов. Старейшина влил орущему Пьеру в рот какой-то отвар. Когда он поднял руку над головой, Пьер задёргался в конвульсиях, выплёвывая отвар. Пот лился ручьём с его тела. Бохлейн сделал ножом надрез на руке, всего несколько капель пролились из раны. Кровь переставала идти в поражённую ядом часть. — Какие травы нужны? Я всё принесу! — закричал Экене. — Уже никакие, — вздохнул Бохлейн. — Помоги мне уложить его в телегу! Ему нужен настоящий врач в Нолошо. — Пока мы довезём его до Нолошо, он умрёт. Бохлейн печально посмотрел на Экене. — Только один способ есть спасти его. Отрезать руку. — Режь! Пьер закричал. Он поднял голову и грудь над кроватью и вновь завопил: — Отрезай всё, что нужно! Я хочу жить! В хижине остались только целители. В деревне стояла тишина, лишь адские крики Пьера разрушали её. Тинуваку и гаапи вместе ждали исхода. Экене сидел возле своей хижины, склонив голову и не шевелился. Не простил меня, не простил меня, — слова брата не покидали его. "Считаешь, что я до сих пор злюсь на тебя за ложь? Обвиняю в смерти родителей, Мейкны, а заодно и Марани? Да я тысячу лет назад тебя простил. И виню себя, что тебя избил!" Несколько раз Пьер до своего отъезда во Францию спрашивал Экене, простил ли он его? Экене всегда отвечал: "Нет". Он ничего не скрывал от Пьера и признавался, что порой снова начинает его ненавидеть. Он не может уехать с Пьером и Шарлем не только из-за детей, а и потому, что невыносимо находится с братом больше суток. Экене смог простить Пьера только, когда тот исчез за океаном. Но Пьер этого не знал. В Тинуваку прибежала Софи. Заплаканная и растрёпанная она бросилась к Пьеру. Но целители силой выволокли Софи. То, каким она смогла разглядеть Пьера — окровавленным, изуродованным, бледным, всеми оставшимися силами сражающийся за ниточку жизнью, терпящим безжалостный нож Бохлейн — навсегда осталось у неё в памяти. Операция продолжалась до сумерек. Пьер уже не кричал. Тинуваку робко занимались своими делами. Гаапи оплакивали вождя и думали о будущем в одной из хижин племени. С ними о чём-то говорили тинуваку. Возле экениной хижины терпеливо сидел Риго. С восходом последних звёзд соломенная дверь отворилась, шатаясь и трясясь, с руками, запачканными в крови, вышел Бохлейн. — Жить будет, — сказал он Экене и поцеловал его в голову. — До встречи. Не спеши ко мне в гости. Бохлейн подошёл к сыну и шепнул так, чтобы никто из соплеменников не услышал. — Собирай их. Я чувствую. Софи и Экене вбежали в хижину. Пьер тяжело дышал, глаза были закрыты, но он не спал. Локоть и плечо — вот что осталось от его руки. — Пьер, брат! — кричал Экене. — Я простил тебя! Простил давно! Спасибо, что спас мне жизнь! — Дорогой, я люблю тебя! — плакала Софи. Пьер ничего не мог сказать, операция забрала все силы, но он слышал каждое слово. В хижину Бохлейна собирались родные. Два сына и дочь, племянники и племянницы, внуки, правнуки, двое праправнуков. Бохлейн покоился на кровати, положив голову на колени любимому сыну Филиппу. Риго облизывал его руку. Бохлейн улыбнулся родным, погладил гепарда и издал последний вздох.