Receiving love

- Мистер Итон, Вы точно уверены? - женщина лет пятидесяти перебирает бумажки своими тонкими пальцами, не желая давать мне одну из них. - Дети - это большая ответственность. Их нельзя забыть покормить или не сделать с ними уроки. - Миссис Хофман, я все знаю. Я понимаю, что мне надо будет смотреть за Беатрис. Я готов стать опекуном этой девушки, - мой голос остаётся спокойным, несмотря на то, что в мыслях я её уже разорвал на мелкие кусочки. - Но дети-подростки - это еще хуже. Их нрав, самоуверенность, гормоны. С ней будет очень трудно. Может, лучше не надо? - Я уже все решил. И меня не переубедить, - я тянусь за документом, но она моментально отодвигает его в сторону. - Вы же понимаете, что за совращение малолетних дают срок? Ей только шестнадцать. А вам... - А мне восемнадцать. Не собираюсь я её трогать, - мои щёки заливает красным, и я потираю шею, пытаясь скрыть своё смущение. - Если Вы хоть попытаетесь... - Миссис Хофман, я не для этого хочу оформить над ней опекунство. - А для чего? У вас нет жены, не думаю, что какому-то восемнадцатилетнему парню захочется просто так опекать шестнадцатилетнюю девушку, - женщина прищуривает свои зелёные глаза и сжимает руки в кулаки. - Я тоже выходец из детдома. Мне её жалко, - я заламываю пальцы, пытаясь унять своё беспокойство. - Здесь целая куча детей, которые намного сложнее переживают каждый день здесь. Им по шесть-восемь лет, и они только потеряли родителей. Беатрис же шестнадцать, и последние четыре года она проживала здесь, - директор подскакивает и зло сверкает глазами. - Хотите знать, почему я выбрал её? Даже не зная имени и истории? Потому что я понимаю, что ей здесь очень плохо. Хуже, чем остальным. Кроме того я влюбился в неё, но не собираюсь даже думать о том, чтобы хоть пальцем её трогать. - Я буду присматривать за Вами. И немедленно заберу девочку, если... - женщина продолжает тираду, но я не слушаю её, а неосознанно погружаюсь в воспоминания. Я медленно шагаю по плохо заметной дорожке, которую нашел еще в детстве, до смерти моей мамы. До того, как отец начал пить и жестоко избивать меня, за что его лишили родительских прав. Из мыслей меня выталкивает высокий парень, который чуть не врезается в меня. А потом истошный крик пронзает воздух. Я бросаюсь на звук и застаю картину не из лучших. Какой-то юноша держит девушку над пропастью, и его рука находится на её шее, в то время как второй парень стоит в стороне, не участвуя в этом преступлении, но в то же время он не положил конец этому. Это — самый низкий уровень, даже для самого подлого труса, который заботится только о себе - найти удовольствие в избиении девочки, которая в два раза меньше его. Это ниже любого достоинства. Я никогда не чувствовал столько злости к кому-то, кроме моего отца. — Эй! - кричу я. Они оба поворачивают голов на звук моего голоса, их лица искажает гримаса ужаса, которую я не видел прежде. У них хватает смелости, чтобы совершить преступление, но они недостаточно храбры, чтобы встретиться с последствиями. Тот, кто держал светловолосую, немедленно убегает, но я успеваю ухватить второго за рубашку и кинуть его к перилам. — Я остановлю это прямо сейчас, — шиплю я ему в лицо. Гнев настигает меня; он заполняет меня полностью, и я уже не могу держать себя в руках. Снова и снова, мои кулаки контактируют с частями его тела: грудью, лицом, ребрами и всем, до чего я могу дотянуться. Я хочу, чтобы он почувствовал ту боль, которую заставил испытать ее. Я хочу заставить его сожалеть о том, что он думал, что может делать что-то с ней без последствий. Я хочу сломать его. — Мы только... — он фыркает. — Мы только хотели запугать её! — К черту вас, — плюю я назад и кидаю его на землю, куда он резко падает на руки, приобретая еще синяки. В значительной степени девушка опирается на перила, едва находясь в сознании. — Спасибо, — хрипит она. Я беру её на руки и несу в свою квартиру, в надежде, что она не слишком напугается, ведь я даже не знаю, где она живет. Мое сердце ноет с каждым шагом, который я делаю. — Шшш, — шепчу я. — Теперь ты в безопасности. Даже сейчас, произнося эти слова, я думаю, что она будет в безопасности. Ведь будет, не так ли? - Мистер Итон! - женщина хмуро посмотрела на меня и покачала головой. - Что-то произошло? - Все хорошо. Я просто задумался, - я хрустнул шеей и снова обратил внимание на директора. - Так что будем делать, Мистер Итон? Я не доверяю Вам. - У меня есть квартира, бизнес, который достался мне в наследство от отца. Нет не то что судимости, а ни единого штрафа. Я ни разу не засветился в плохом свете, занимаюсь спортом... - Вы не очень дружелюбны. У Вас всего несколько друзей. Их число еле превышает пятерых человек. - Я не отшельник. И даже из не очень дружелюбных людей выходят неплохие опекуны. - Почему Вы не хотите её удочерить? - Я не отец ей. И не только из-за возраста. Вы можете заходить к нам в любое время. Мы будем Вас ждать. - Сделайте так, чтобы ждали меня только Вы. А Беатрис была уверена в том, что я приезжаю зря. - Как скажете, - я забираю у неё документ и ставлю на нём свою подпись.

***

Когда я выхожу из кабинета, на меня уже нацелены больше десятка взглядов, но я ищу только два из них. Вот она. Девушка стоит, прислонившись к дверному косяку и разговаривая с темноволосой девушкой с тёмной кожей. Эти двое - полные противоположности: Беатрис бледная, миниатюрная, со светлыми волосами, которые вечно заплетены в высокий пучок, а её подруга - высокая, с короткой стрижкой и чёрными как смоль волосами. - Я её позову. При... - директриса не успевает обратить на себя её внимание. - Я сам за ней схожу. Она теперь официально моя подопечная? До её совершенолетия? - мой голос остается ровным и спокойным, пусть внутри у меня бушуют самые разные чувства, наиболее сильное из которых - триумф. Я неделю собирал документы, и несмотря на то, что работники детдома были против, ибо не верили моим словам и не доверяли мне, я смог убедить всех в том, что у меня чистые намерения. Я тихо шагаю по чистой плитке к двум девушкам. Ещё даже не дойдя до них три шага, я слышу обрывки их разговора: - ... а если он извращенец какой-то? Если он хочет тебя изнасиловать? А ты, глупышка, веришь ему. - Он меня спас. Это Питер, Дрю и Ал хотели мной воспользоваться, - её голос немного дрожит, но в целом блондинка выглядит вполне нормально. - Он принёс меня в свой дом, обогрел, накормил и дал свою рубашку. - Я не знаю, что мне ещё тебе сказать. У меня остался один вопрос. Ты правда ему доверяешь? - Мое сердце начинает ускоренно биться в ожидании ответа. - Нет. Однозначно нет. Я не могу ему доверять. Он немного странно себя ведёт. - Я еле сдерживаюсь, чтобы не выдать свою обиду и присутствие. - В каком смысле "странно"? Он к тебе странно прикасался? Или смотрел как-то не так? - девушка кривляется, из-за чего они обе весело смеются. - Нет. Наоборот. Он лишний раз не касался меня, говорил мало, а смотрел ещё меньше. И все время, что он приходил сюда, я за ним наблюдала. Он вечно хмурый, серьёзный. Никогда не видела, чтобы он смеялся, - Беатрис сначала сокрушенно шагает головой, а после, как бы оправдываясь, добавляет: - Но я и не знакома с ним нормально. Может... Господи, я не знаю. Но я не хочу никуда идти. Я не смогу кому-то поверить. Снова. Ал, которому я доверяла, меня предал. И... - Знаешь, что? - переводит тему подруга. - Я жалею об одном. Жаль, что этот таинственный незнакомец не навалял им троим. Причём побольше. - В следующий раз, обещаю, побью сильнее, - из-за моего неожиданного появления обе девушки подпрыгивают на месте, но расслабляются. - В таком случае, я буду Вам очень благодарна, - ухмыляется темнокожая. - Меня Кристина зовут, - она протягивает свою ладонь для рукопожатия. - Четыре, - я пожимаю предложенную руку и поворачиваюсь к блондинке: - Нам уже пора идти. - Конечно. Уже иду, - она порывисто обнимает подругу и послушно следует за мной к выходу из здания. Мы проходим через стеклянные двери и оказываемся на улице. - Итак, Беатрис... - Трис. - Что? - ее голос необычно холодный для шестнадцатилетней, и я скорее переспрашиваю из-за удивления, нежели из‐за ее исправления. - С момента смерти моих родителей я - Трис. - Ну что же, Трис, - я поворачиваю свою голову к ней и на несколько секунд застываю, просто смотря девушке в глаза. - Какой у тебя цвет глаз? - Эм, - этот вопрос явно застал ее врасплох, но она быстро берет себя в руки: - Они у меня хамелеоны. На голубом или синем фоне голубые, а на сером - серые. А так-то они непонятные. - Ясно все. Ну что, пошли? Пора домой. - Девушка немного улыбается и кивает. - У меня теперь есть дом. Но почему-то это меня не радует, - она качает головой и идет в сторону парковки, оставив меня наедине справляться с обидой.