Сто лет одиночества

Оз теребит ветку шиповника, обрывая листья. Кажется, нервничает. Алиса с любопытством оглядывается по сторонам и нетерпеливо переминается с ноги на ногу, видно, что она готова сорваться с места в любой момент. — Эй, Винсент, почему мы остановились? Водоросль нас ждёт! — Задержитесь, — просит Винсент. — Я совсем скоро вернусь за вами. Винсент быстро отворачивается, не давая шанса возразить, поднимается на холм, спешит. Время уходит, время истекает, просачивается сквозь пальцы, скоро времени не останется совсем. Винсент оглядывается, проверяет, не идут ли за ним эти дурацкие дети, потому что если они идут... Это только его минуты. Четыре минуты вместо четырёх лет. — Ты всегда здесь, и это неизменно. Гилберт сидит на земле, возле креста Лейси, его перчатки не такие безупречно-белые, как должны быть: скорее всего, брат прикасался к траве на могиле. — Винсент. В глазах Гилберта чудится разочарование. — Давно не виделись, брат, — мягко улыбается Винсент. — Давно. Четыре года, кажется. За всё время, ты ни разу не связался со мной. — В интонациях Гилберта слышна укоризна, но тёплая ладонь ерошит волосы Винсента. — Больше не заставляй меня волноваться. Винсент прижимается к брату всем телом. — Какой ты жестокий, Гил. Я же ради тебя обыскал весь мир. Нет, так говорить нельзя, иначе Гилберт будет переживать. — Нет, всё это... я сделал ради себя. К тому же, это правда. Сделать брата счастливым — разве это не то, чего он хотел всегда? — Прости, Гил. — Винсент впитывает тепло брата, притираясь щекой к его спине. — Моё тело уже разрушается. — Вот как. — Голос Гилберта грустный и нежный, до боли нежный. — Уходишь раньше меня, так что дождись потом. Ещё немного, и я последую за тобой. — Да? Это немного проблематично... «Сколько это — немного? Если Гилберт не успеет их увидеть...» Винсент косится на кусты, и внезапно обострившийся слух выхватывает треск веток. Одновременно трескается кожа на его руках: — Наконец-то... — Я рад, что ты есть, Винс, — шепчет Гилберт. «Как же хорошо, как приятно в твоих руках, и как же жаль, что от минут остаются секунды. Как они летят, эти жестокие секунды, как трескается кожа, как каменеют, перестают слушаться пальцы, как же страшно. Как же мне страшно, брат». Шорох шагов и голоса приближаются. Винсент уже различает, где говорит Оз, а где — Алиса. «Это несправедливо, — думает Винсент. — Гилберт ждал вас больше века, а вы даже не перешли на бег. Но ничего... — Винсент бы рассмеялся, если бы не боялся, что от этого губы покроются трещинами. — ...Ничего. Люди тоже порой живут долго. Ваши сто лет одиночества ещё впереди». — Да, я тоже рад, что ты есть, Гил. — Винсент из последних сил утыкается в Гилберта, судорожно сжимая его руку. — Я рад, что я есть. Чувствует тепло рук, улыбается и вскоре рассыпается пылью.