Глава 11. Sou’nin i tarasyl’lahn
Спускаясь по лестнице в сопровождении незнакомки, Энлеа испытывала беспокойство. Эту часть Дворца Правосудия она не знала, однако обстановка была оформлена в том же стиле, что и внутренний храм. Незнакомка поддерживала Энлею за руку и вела лабиринтами коридоров, отлично ориентируясь, будто бы каждый поворот и каждый коридор были хорошо знакомы ей. Из темноты потайной лестницы они свернули в широкий холл, и темнота потайных лабиринтов тут же сменилась шумными коридорами. Всюду сновали разодетые дамы в красивых платьях и разряженные кавалеры в масках и с веерами, но ее спутница не обращала на них никакого внимания. Пройдя через галерею с изумительными фресками и расшитыми гобеленами, она толкнула одну из позолоченных дверей, и они вошли в большую комнату, которая по наличию различных платьев, костюмов и тканей представляла собой гардеробную. Войдя в нее, спутница Энлеи тут же кинулась к длинной веренице платьев и аксессуаров. Перебирая фасоны платьев, и прикидывая на глаз размер, незнакомка улыбалась. Энлеа же покорно присела на позолоченный стул, который одиноко стоял с одной стороны возле шикарного, украшенного каменьями золотого зеркала, а с другой возле окна. Окно прикрытого тяжелой бархатной портьерой синего цвета, но сидя на стуле перед ним, Энлеа не могла отвести взгляда от красоты звездного неба с неправдоподобно яркими звездами. Прислушиваясь к звукам гула в коридорах и непрерывному шуршанию, она пыталась уловить далекий призыв волка, но до ее ушей донеслось лишь шипение злобного кота и голос той, что привела ее сюда. - Да пожалуй, это, - наконец сказала незнакомка, извлекая на свет чудесное белое платье из тонкого атласа, украшенное белыми перьями. Сбросив на пол все, что по ее мнению было недостойно внимания, она потянула Энлею за руку и тут же начала снимать с нее доспехи, подаренные Митал. Когда с переодеванием в платье было покончено, незнакомка снова нырнула в глубины ларцов и сундуков, чтобы достать оттуда нечто столь же белое, напоминающее своими очертаниями птицу. Это оказалась белая кружевная маска с короной из тяжелых белых перьев. Любуясь на Энлею в зеркало, она удовлетворенно вздохнула, заставляя и девушку оценить результаты своих трудов. Из белого атласа и накрахмаленных белых кружев, это платье было таким же шикарным, как и эта комната. Но в тоже время оно было кричащим и тяжелым. С вкраплениями золотых нитей и драгоценных камней, казалось, оно было достойно королевы, но, по мнению Энлеи слишком «через-чур», украшенное перьями и жемчугом. Маска, которую она подобрала ему в тон, тоже нельзя было назвать скромной, к тому же от веса короны из перьев у нее заныла шея, но девушка не смела жаловаться. Поправляя шлейф и разглаживая складки на рукавах, незнакомка тряхнула своими шикарными каштановыми прядями и обиженно проговорила: - И как он посмел упрекнуть меня в ненасытности. Это же так прелестно. Как ты считаешь? Она уставилась на Энлею своими зелеными глазами, которые напоминали собой два ярких изумруда, совсем таких же какими было украшено зеркало в этой комнате, и с нетерпением ребенка ожидала ее ответа. - Да, оно прекрасно, - несмело прошептала Энлеа. Она не могла и не хотела опечалить ее, хотя тугой корсет до боли сжимал ее ребра, отчего было трудно дышать, а перьевой воротник был настолько длинным, что касался ее ушей и задевал сережки. Услышав положительный ответ, шатенка довольно улыбнулась и, поглаживая свой живот рукой проговорила: - Я бы тоже надела что-нибудь такое, но, к сожалению, сейчас моя талия не столь тонка, как твоя. Но это стоит того, чтобы потерпеть с платьями и ехидными замечаниями Фен'Харела. После обновления ее образа, на ее голове девушка соорудила удивительную прическу и когда она закончила, она улыбнулась доброй теплой и нежной улыбкой, словно согревая все вокруг, отчего сердце Энлеи словно запело. Энлеа не могла отвести от нее взгляда, собеседница за это короткое время их знакомства вызывала в ней самые теплые и добрые эмоции. И пусть ее сердце будет разбито, по крайней мере, ей не будет так горько от осознания, что такой чудесной соперницей. Она, несомненно, была намного более изящна и даже в своем положении выигрывала у Энлеи во всем. - Вы и Фен'Харел, я прошу прощения… Я думаю, вы будете прекрасными родителями, - сказала Энлеа и по-доброму улыбнулась ей, но незнакомка прыснула смехом в кулак и, засмеявшись в голос ответила: - Постой. Что ты там подумала? Она не смогла удержаться и расхохоталась в голос, Энлеа почувствовала, что сказала какую-то глупость. Неужели ее выводы были преждевременны? Энлеа совсем растерялась, однако незнакомка, заметив это тут же объяснила: - Нет-нет все не так. Стала бы я одевать тебя так для своего муженька? Я, конечно, люблю Волка, но к этому счастливому событию он не причастен. Это заставило девушку почувствовать себя такой глупой и одновременно счастливой. До невозможности, до глупости счастливой, от осознания, что все ее догадки оказались пустыми и надуманными. Изящная девушка чуть подмигнула Энлее и продолжила: - Вижу, теперь моя радость осчастливила не только меня. Кстати, я так и не успела представиться. Я Силейз, старшая из дочерей Митал. Энлеа удивленно вскинула брови, девушка за все время что они провели вместе ни разу не вызывала в ней и тени подозрения на божественность. В шикарном платье она походила скорее на аристократку, чем на могучую магессу и богиню-эвануриса. Как же раньше она не смогла догадаться? Черты лица Силейз отдаленно напоминали лицо Митал, разве что цвет глаз и волос был совсем другим. В ней даже было некоторое сходство с Андруилл, даже в характере и манере держаться у сестер было нечто схожее. Тот же властный характер, но было и кое-что другое – доброта. Она с теплотой относилась к Фен'Харелу и к ней, это несвойственное всем встреченным ею ранее эванурисам отношение, окончательно запутало ее чувства. Теперь Энлеа понимала, что не смогла догадаться, потому что привыкшая к интригам она была слишком поглощена своими мыслями, печалью и разочарованием что словно ослепла. - Теперь я хочу, чтобы ты осветила там все вокруг своим светом Энлеа, и напомнила им о том, о чем они давно забыли, - загадочно проговорила Силейз и Энлеа наконец поняла, какой поистине сильной магией она обладала. Проницательной магией добра, тепла и материнской любви, от которой даже цветы начинали цвести.*__*__*
Глазам ее предстал главный коридор, который вел к тронной зале, куда она должна была явиться, чтобы встретить Митал. Она не совсем понимала, что именно должна была сделать, но по виду встречавшихся ей на пути разодетых аристократов, догадывалась, что если уж ее нарядили в такое платье, то видимо для того, чтобы она смогла затеряться среди них. Ночью при свете факелов и десятков зажжённых свечей она шла по широкому коридору, гордо подняв свой подбородок, но не от того, что чувствовала себя принцессой, а оттого, что тяжелая маска и прическа заставляли ее делать это. Еще она чувствовала, как длинный шлейф подметает пол за ней и как слуги пытаются обходить его, чтобы не наступить. Наконец она дошла до двойных золотых дверей украшенных валом белоснежных роз, фиалок и бледно-желтых пионов. Но девушка уже не замечала их, перед собой она видела лишь тонкий силуэт Фен'Харела, который уже ожидал ее там. - Я знал, что она не сможет устоять, - хитро прищурив свои глаза, насмешливо проговорил Фен'Харел. К удивлению девушки он предстал перед ней в необычном образе. Привыкшая к его внутренней и внешней мятежной грубости, она с удивлением заметила, что сейчас он был одет словно принц в одеждах из дорогих тканей. Лишь неизменная волчья шкура на плече выдавала в нем ее прежнего знакомого мятежного Ужасного Волка. Он бесцеремонно за плечи повернул ее к себе лицом, так чтобы их глаза были на одной линии и с нескрываемым удовольствием начал выдергивать перья, из воротника небрежно бросая их на пол. Затем так же грубо, не упуская возможности кокетливо приобнять девушку и усмехнуться ее реакции, он резко сорвал с нее тяжелый шлейф, выставляя, таким образом, ее декольте практически открытым для всеобщего любования. В завершении её образа он одним движением выдернул серебристую шпильку из ее волос, таким образом, распустив ее прическу, которую так тщательно делала Силейз, отчего тяжелые локоны тут же непослушным водопадом упали ей на плечи. Удовлетворенный своей работой модельера он довольно уставился на Энлею. Кружевная маска не могла скрыть смущения, и слегка наклонив голову вбок, девушка высказала вслух то, что ее так занимало: - Ты хочешь меня совсем раздеть? Фен'Харел шаловливо улыбаясь, перевел свой взгляд на блестящие пуговки корсета на ее груди и медленно проговорил: - Если бы я собирался раздевать тебя, я бы начал с более интересных частей твоего тела. - Фен'Харел, - отведя глаза в сторону, недоуменно воскликнула совсем ошеломлённая его таким поведением девушка. В желании еще что-то возразить она, уже было, открыла рот, но Ужасный Волк снова одарил ее своей обворожительной улыбкой, такой нескромной, что она замолчала и почувствовала, как кровь приливает к лицу. Ее предательское сердце снова отозвалось оглушительным гулом в ее груди, как раз в тот момент, когда двустворчатые двери распахнулись перед ними. В широком тронном зале блистали разодетые дамы и кавалеры, а на высоком пьедестале сияя своим величием, сидел человек. Лицо его выглядело суровым, бледным, но все же, несмотря на едва заметные морщины необычайно красивым. В этом человеке сквозило величие и благородство, и Энлеа узнала сына Солнца великого и блистательного короля и главного бога-эвануриса Эльгарнана. Взгляд девушки переместился левее на женщину, что сидела по его правую руку и изумительно выглядевшую в платье цвета голубого неба, украшенном кружевом. Это была Митал. На всех вокруг Эльгарнан смотрел с некоторой долей презрения, и только Митал в его глазах была чем то важным, чем то бесценным. Когда его взгляд задерживался на ней, он непроизвольно улыбался. Митал была серьезна и решительна, сурова и добра, но когда их взгляды с Эльгарнаном встречались, она напоминала собой молоденькую очаровательную девушку, которая словно зардевшийся цветок, краснела от смущения. Как могло получиться, что эти двое так страстно полюбили друг друга и продолжают любить до сих пор? Оцепенение, которое держало ее в своем плену все это время, внезапно рассеялось, когда неожиданно Фен'Харел взял ее под руку и повел вперед в тронную залу, на праздник великолепия, недоступный таким, какой она была прежде, когда жила в низинах. Но все это великолепие более не трогало ее. За ее спиной и перед ней теснилась вереница незнакомцев в богатых расшитых золотом и серебром одеждах, в драгоценных камнях жемчуге и самоцветах, все, но они казались ей на одно лицо. Серые пятна, ничего не значащие чужаки, которые просто хотели смотреть. И они смотрели. Смотрели на них и перешептывались. Как и всегда появление Фен'Харела вызывало нечто похожее на ужас. Во внезапной тишине с остановившимся сердцем она смотрела, как Фен'Харел встает на одно колено перед ней, протягивает ей руку и шепчет: - А теперь я прошу тебя дать свое согласие. Она понимала без лишних слов, о чем он просит ее. В этом зале в этом платье он мог просить только об одном. О танце. Но она ведь совсем не умеет танцевать, ей никогда не приходилось бывать в такой ситуации, с ней это было впервые. И как все, что было впервые, навсегда стало связано с ним, с этим эльфом, который пугал ее, интриговал ее и безумно восхищал. - Я не могу, любая другая подойдет лучше, - прошептала в ответ девушка, пытаясь освободиться, но Фен'Харел уже без слов дал ей понять, что желал танцевать только с ней, его взгляд говорил об этом: - Возможно и так, но я выбрал именно тебя. Его взгляд всегда прямой и надменный сейчас был мягок и полон нетерпеливой мольбы. Внезапно она ощутила, что ее обволакивает всеобщее ожидание. В этой тишине все вокруг затаили дыхание. После его слов, разве она могла отказать? Как она могла посметь? Вместо слов одной рукой девушка подхватила верхнюю юбку платья, а другую подала ему. Подхватив девушку за талию, они оба пустились в свой первый танец. За ними разноцветным каскадом пустились и другие. Ее тело, словно гибкая струна, идеально подстроилось под ритм мелодии и инстинктивно выполняло все движения с изяществом, словно она до этого танцевала постоянно. Но это была не ее природная грация, а целиком и полностью заслуга Фен'Харела, который был прекрасным ведущим, и вел ее все это время, словно предугадывая каждое ее движение наперед. Комната и все вокруг казалось ей таким ярким, запахи цветов такими глубокими, а танец, где его руки, которые скользили по ее телу, таким чувственными, словно бы она находилась в объятиях любовника, что она просто теряла голову, от нахлынувших эмоций. Эти чувства они называют любовью? Могла ли она влюбиться в него? Его глаза такие холодные, такие далекие, сейчас она словно тонула в их теплоте и растворялась в сиянии и нежности его взгляда. Она хотела отдавать, дарить все без остатка и никогда-никогда не покидать этих объятий. Но музыка кончилась так же быстро, как и началась. Магия рассеялась, как только за его спиной она увидела человека, из-за которого ее жизнь и сердце были разбиты на кусочки и едва только начали склеиваться, обретая смысл. Он был похож на хищную птицу или скорее на того зловещего ворона, которого она видела из окна свой спальни и который каждую ночь выкрикивал свои проклятья, противным каркающим гулом. В костюме из черного бархата с серебристыми вставками нитей и каменьев в эльфийских орнаментах, перед ее глазами словно возник демон. - Фен'Харел! – раздался до боли знакомый и пугающий ее голос Фалон’Дина. - Только не это, - прошептала отчаянно девушка и непроизвольно прижалась к груди Ужасного Волка, тот тут же воспользовался ситуацией с видом собственника приобнял ее за плечи и насмешливо ответил: - Фалон’Дин, какая неприятная встреча. Не взирая на свидетелей и бестактность ситуации, горделиво выступая вперед, он громко озвучил свои требования перед присутствующими: - Я заявляю свое право на эту девушку. Владения откуда она родом принадлежат мне. И она сама заявляла, что хочет служить мне. Его голос показался девушке слегка истеричным. Фалон’Дин выбрал не лучшее время, чтобы говорить о ней словно о вещи, перевирая ее слова. Она не смогла выдержать этого и возмущенно воскликнула: - Это было до того, как ты убил моего отца. Я просила о милосердии. - Ты не имеешь на нее никаких прав, теперь она под защитой и милостью Митал, - поддержав ее слова, ответил на это с издевкой Фен’Харел. На лице Ужасного Волка расползлась улыбка и, хотя он не сказал ничего особенного, Фалон’Дину было известно, что тот просто насмехается над ним. - Закрой свой рот пес. Фалон’Дин не смог стерпеть такой дерзости Ужасного Волка и в руке его материализовался сгусток магической энергии, Энлеа от ужаса закрыла глаза, стараясь не шевелиться. Беспорядочный шум голосов и возмущенных придворных заполнил всю залу. И если бы не защищающие объятия Фен'Харела она бы потеряла над собой контроль. Ужасные мысли, словно поток заполнили ее голову, а страшное чувство паники и страха вновь захватило ее. - Довольно. Что здесь происходит? Грозный голос, словно гром, призвал всех замолчать, и возмущенный гул голосов стих, как только все поняли, кто пришел разрешить их спор. В сиянии золотого ореола своих доспехов к ним навстречу вышел сам Эльгарнан. Его брови были сердито насуплены, а глаза горели безумием, казалось, сейчас его гнев мог спалить каждого в этой зале. Но нежный голосок Митал раздавшийся следом немного остудил его негодование. - Эльгарнан, - снова повторила Митал, и ее рука оказалась на его плече. Фалон’Дин тут же рассеял свое заклинание, как только взгляд Митал полный недовольства обратился и к нему, а потом она взглянула на Энлею и внезапно девушка почувствовала, что должна что-то сделать. В своем белом шикарном платье она тут же бросилась на колени перед Эльгарнаном, и покорно опустив голову проговорила: - Ваше величество, я прошу вашего прощения за этот спор. - Ты просишь прощения? За них? – удивленно проговорил сын Солнца. - Да Ваше Величество, я прошу у Вас прощения. Я стала причиной их ссоры, накажите лучше меня, - ответила девушка, все также, не поднимая головы. Эльгарнан расхохотался, похоже, его позабавила эта сцена. Энлеа просила искренне и готова была к любому его решению, в тайне надеясь на то, что подобно Митал Эльгарнан был также справедлив и милосерден. Она ожидала чего угодно, но не его руки протянутой ей навстречу. Эванурис позволил ей подняться, и она благодарно приняла его помощь. Когда Энлеа осмелилась взглянуть на него, она отметила, что более Эльгарнан не сердиться, а заинтересованно изучает ее. - Прелестное дитя, ни один из наших балов не обходится без спора между Фен’Харелом и Фалон’Дином. Но в первый раз я слышу извинение. Ты позабавила меня, - сказал солнцеликий Эльгарнан улыбаясь. Энлеа не знала, что и думать, поэтому ища поддержки, она посмотрела на Фен’Харела, но он смотрел на Митал, которая быстро кивнула ему. Все это выглядело так, словно они вели немой разговор, как жаль что Энлеа не имела таких умений и не могла ментально почувствовать чью-то поддержку. Зато она даже кожей ощущала озлобленный взгляд Фалон’Дина обращенный в ее сторону. Эльгарнан тоже заметил это. Злой и жестокий Эванурис не хотел так просто сдаваться, даже своему отцу. Однако Эльгарнан разрушил его планы и теперь говорил, обращаясь к нему: - Судить здесь имеет право лишь Митал. Однако спор коснулся и меня. Фалон’Дин был также проницателен, как и все кто встречался ей ранее, поэтому не мог не почувствовать недовольства Эльгарнана, но также он не хотел уступать и при этом упасть в глазах своего отца. - Это не касается тебя отец. Я прошу лишь отдать мне мое по праву. Однако Эльгарнан был вспыльчив и, хотя и говорил размеренно и без пауз, но все же в интонации его голоса скользило такое же упрямство, поэтому он не мог стерпеть попыток Фалон’Дина сгладить спор на свою сторону: - Ты споришь не с Волком и не с Митал, теперь ты споришь со мной, ибо закон Митал и мой тоже. Если дева под защитой Митал, значит теперь и под моей. Эльгарнан обратил внимание всех присутствующих на Энлею и посмотрел на Митал, та кивнула утвердительно. В этот момент в залу вошли несколько отрядов Изумрудных Рыцарей, стражей Эльгарнана. - Отец объясни, что все это значит? – вопрошающего проговорил удивленный Фалон’Дин. Но Эльгарнан не хотел ничего отвечать своему упрямому сыну. Изумрудные рыцари открыли огромные врата залы, которые находились по правую сторону и взору всех присутствующих предстал огромный балкон, который по своей форме напоминал собой круглую арену. Из открытого прохода сразу же повеяло холодом, а на заснеженную изумрудного цвета плитку падали хлопья белого снега. Высоко находилась арена, словно над пропастью на мили вокруг не было видно ничего кроме бескрайнего моря, а высокие шпили башен, которые окружали ее уходили глубоко в небо. - Мы решим дело поединком. Воин Фалондина против Изумрудного рыцаря Эльгарнана, - на этот раз голос подала Митал, разъяснив суть происходящего. Фалон’Дин был изумлен, но всех более была поражена Энлеа. Девушка наблюдала, как огромный воин в черных доспехах выходит на зов Фалон’Дина. Он был подобен своему господину, черный словно демон, с горящими алыми глазами, сверкающими из под забрала черной маски с рогами, и в руках сжимавший длинный меч, на стали которого горели алые руны. Воин, которого выбрал Эльгарнан, был намного ниже и выглядел не столь внушительно, как страж Фалон’Дина, но Митал называла его «лучшим» из его воинов, поэтому девушка не могла позволить себе сомневаться в ее словах. Но все же когда рядом с ней внезапно появился Фен’Харел она не упустила возможности спросить: - Неужели моя судьба в руках этого рыцаря? Но Фен’Харел лишь улыбнулся с интересом продолжая наблюдать, как мечется Фалон’Дин в попытке переубедить Эльгарнана. - Это нечестно, – со всей присущей ему искренностью проговорил Фалон’Дин, отправляя своего рыцаря на бой. Его слова снова раззадорили Эльгарнана, и тот ответил сыну: - Ты сомневаешься в моем Правосудии? Если это так, то откажись от притязаний на деву. Как только Эльгарнан снова упомянул Энлею, Фалон’Дин перевел взгляд на девушку, их глаза встретились и холод пробежал по ее коже. Фалон’Дин словно почувствовав это утвердительно ответил: - Пусть будет поединок. Голос Фалон’Дина больше не казался ей истеричным, он был ледяным и грубым, грубее, чем даже у недовольного чем-то Фен’Харела. Да что уж там, грубости Фен’Харела теперь казались ей ковром из ромашек по сравнению с перспективой быть собственностью Фалон’Дина. Энлеа отчаянно вздохнула, наблюдая, как Изумрудный Рыцарь Эльгарнана выбирает себе клинок. - Только не падай в обморок снова, иначе у меня появиться соблазн похитить тебя, - внезапно раздался голос до того молчавшего Фен’Харела. Он словно хотел приободрить ее, заметив, как она волнуется, ведь исход этого поединка решал ее судьбу. Если победит воин Эльгарнана, все останется по-прежнему, если победит Чемпион Фалон’Дина ее жизнь превратиться в кромешный ад. Она грустно взглянула на Фен’Харела, пропустив мимо ушей его предыдущую фразу и робко спросила: - А если Изумрудный рыцарь проиграет? - Этого не будет, - перебивая ее, очень уверенно проговорил ей в ответ Ужасный Волк. - Ты говоришь так уверенно, - сказала в ответ девушка и опустила глаза к полу. Ей казалось, что это тоже какая-то игра, и она снова не понимает этих правил. Почему так уверен Фен’Харел? Что задумал Эльгарнан? Еще минуту назад они танцевали в вихре чувств прекрасного танца, а теперь она стоит и ждет пока кто-то решит ее судьбу. Она совсем расстроилась. Неужели все так и закончиться? - Не ты ли говорила, что веришь мне вопреки всему? - сказал Фен’Харел и подошел к девушке очень близко. Его рука ласково погладила ее по щеке и властно подняла за подбородок, он делал это движение всегда, когда хотел увидеть ее глаза. Пристально изучая ее лицо, он словно ждал ответа, и она поспешила дать его, утвердительно кивнув. Когда она сделала это, он крепко обнял ее. Охваченная накатившими чувствами, Энлеа на мгновение закрыла глаза. Этот гнусный интриган не упускал возможности, чтобы не помучить ее, а теперь еще и, разрывая это чудесное мгновение, прошептал на ухо, чтобы никто не услышал: - Тогда, я буду ждать тебя возле Венадала в полночь. - Что? Зачем? Ты уходишь? Сейчас? – разочарованно прошептала в ответ девушка. - Я объясню все позже. А сейчас, просто поверь мне. Он снова делал это, приманивал, успокаивал, обнимал, чтобы потом снова бросить. Девушка снова осталась одна. Она чувствовала себя опустошенной, подавленной и ужасно одинокой. Когда рядом был Фен’Харел все вокруг становилось прозрачным, невидимым, словно исчезало. Теперь же в ее хрупкое сознание снова ворвался гул тысячи голосов, а перед глазами снова возникла арена и два готовых к поединку рыцаря.