Я в мире Наруто?!

— …Третий очень рекомендовал именно вас на повышение ранга, так что, без лишних слов, — Цунаде протянула нам по свитку, — Поздравляю с званием чунина. Продолжайте работать и не разочаруйте своих напарников! Традиционного мероприятия, с собранием народа и торжественным вручением документов не было, — после провального события для «укрепления» дружбы между странами и появлением нового хокаге, утверждение победителей экзамена отошло на второй план, почти к самому концу лета. Но это не стало ни для Шикамару, Неджи или меня большим упущением. Если честно, я была рада обычному поздравлению от Пятой в главном кабинете, заваленным макулатурой, ведь оказаться на сцене перед старейшинами и другими чунинами, будучи на костылях, было бы для меня через чур унизительным. Покинув панорамное помещение, мы с мальчиками надели боевые жилеты, ненадолго задержавшись в коридоре, чтобы поговорить о новом статусе, и вскоре разошлись по разные стороны. Бредя в сторону больницы, чтобы вернуться в палату для продолжения лечения, я то и дело крутила болтиками в голове, чувствуя некую вину за то, что стала единственной, кто заслужил внимание со стороны организаторов экзамена. Казалось, из нас всех именно Саске должен был получить эту награду за пройденные этапы и не раз блиставший талант лидера, который и вправду умел правильно скоординировать свою команду для достижения цели или уменьшения потерь. Нара и Хьюго также не вызвали сомнений в своей заслуге, но вот я… А повысила бы я свой ранг, если бы не знала будущего? Говорить о том, что я не заслужила униформу, язык не поворачивался, в конце-концов, я же ведь много училась и делала для этого, однако, почему где-то внутри всё равно скребли кошки, не давая душе покоя? Дойдя до серого здания, я встретила на выходе Хатаке, вмиг забыв о радости и смятении, едва увидев нескрываемую подавленность на лице взрослого: — Какаши-сенсей, что произошло? — Наруто с Саске серьёзно подрались на крыше. — Что?! Они ранены? — Нет, но… Скажем так, Саске сейчас не в лучшем состоянии, и было бы хорошо, если бы ты с ним поговорила. Сакура в палате с Наруто, если будет время, к ним тоже стоило заглянуть. — Поняла, — не став задежриваться, я было усиленно похромала вперёд, но собеседник меня остановил, — Чана… Ты ничего не хочешь мне рассказать? Может, Саске говорил тебе что-то? — Вы не первый человек, спрашивающий меня об этом, и, видимо, далеко не последний, кому придётся ещё раз сказать, что я и сама не понимаю, что с ним твориться… — выдохнула я, — Как бы сильно не старалась, как бы не крутилась вокруг него, он просто молчит. Я думаю о том же, что и вы, сенсей. Он вновь спустя год вернулся к мыслям о мести за клан, а отсутствие необходимой силы его просто сжирает изнутри… — Да, это правда. Я говорил с ним, но он раскололся лишь тогда, когда мне пришлось на него… надавить. Может, если тоже самое сделаешь ты, то сможешь повлиять на него? Пообещав учителю попробовать, я зашла в закрытый коридор и поднялась с помощью лифта на третий этаж. По пути встретились медики, ужасающиеся тем погромом, что их пациенты устроили на крыше, заставив меня отчётливо представить момент, в котором я не участвовала, но который был так знаком: переполненные злостью, взъерошенные мальчишки летят друг на друга с техникой чидори и расенганом, а в нескольких метрах от них стоит испуганная Сакура, пытающаяся остановить всё это безумие, которое получается прервать лишь молниеносному джоунину, что развернул руки сорванцов и бросил их в ближайшие баки с водой. Освежив в памяти произошедшее, тихая грусть в лице мужчины и явный испуг подруги, где-то сейчас тихо рыдающей в комнате с молчаливым Узумаки, что-то во мне разжигают. Этот засранец вообще не думает о том, как его поступки сказываются на 7 команде! Набредая на нужную дверь, я захожу и громко хлопаю, заставляя Саске, ещё не отошедшего от неудавшейся потасовки, уставиться на меня отталкивающим сердитым взглядом, — тем самым, что он «одарил» меня после проигрыша с Ли, тем самым, что смотрел на Наруто, которому в чёрную завидовал, и тем самым, с которым в мечтах желал убить Итачи. Но в этот раз я не дала этому ребёнку так на меня повлиять. Как вы говорили, Какаши-сенсей? Надавить на него? Эффект неожиданности и сбрасывание злости со стороны той, от которой он ничего подобного ожидать не мог, подойдёт? Не дожидаясь надменного «уходи», и бросая костыли в сторону, я одним рывком оказываюсь на больничной койке, заставляя мстителя сменить эмоцию опасной злости, подобно обозлённой кошке, на ужас: — Ты что творишь?! — А ты что творишь, Учиха?! — рявкнула я, намотав ткань чёрной футболки на кулак, — Знаешь, что?! С меня довольно ходить перед тобой на цыпочках и терпеть твои выходки также, как я делала всё детство… Ты совсем рассудок потерял?! — брюнет ничего не ответил, продолжая хмуриться и перескакивать от одной части моего лица к другой в попытках понять, в чём был подвох, — Думаешь я не знаю, что ты полностью повернулся на жажде мести? Думаешь, я совсем наивная дура, не понимающая, что ты собираешься уйти и оставить нас всех, да что уж там, меня одну?! Как тебе только не стыдно, да?! Чем, позволь спросить, я заслужила такое отношение? Я тебе что, какая-то влюблённая Сакура или раздражающий Наруто? Я Судзуки, чёрт подери! — Чана… — холодные руки попытались оттянуть грубые пальцы от себя, но я с силой тряхнула больного, не давая ему и слова вставить. — Если уж собираешься уходить, то уходить ты обязан вместе со мной! — С КАКОЙ КСТАТИ…?! — вспылил подросток, тут же зашипев, потому что я буквально вжала его голову в стену. — СОВСЕМ ОБАЛДЕЛ?! — вскрикнула я, на этот раз разозлившись по-настоящему, — Запамятовал? Мне напомнить, что это стало обязательным с тех самых пор, как твой брат перерезал глотки всем моим родным, эгоист! — с этими словами я резко отпустила сокомандника, тяжело дыша с ним в унисон после напряжённого выяснения отношений, более не в состоянии сидеть на коленях из-за усилившейся боли в голени. Перекинув ногу обратно и высвободив друга из захвата, я опёрлась руками об край железной конструкции, переводя дыхание и вновь смотря на выпучившегося собеседника: — Что, думал, я не умею выливать так свою злость? — Они не возьмут тебя с собой, — сквозь зубы процедил обладатель шарингана, с ущемлением своего и так потрёпанного достоинства признавая за мной победу в этой словесной перепалке. — И ты это так просто оставишь…? После всего того, через что мы прошли? — я старалась говорить тише, чтобы больше не дать шансу потенциальным людям в коридоре что-то услышать, — Я понимаю, для чего ты нужен Орочимару… — Тише, — шикнул юноша. — Если бы нас кто-то действительно подслушивал, то уже давно скрутил за такой разговор, — парировала я, — …Поэтому если ты придёшь к нему прямо на блюдечке, то он нисколько не обидеться на подарочный десерт. — Хватит так говорить! — А что, я не права? Он даст тебе силу, а ты взамен станешь его марионеткой, как те люди, запершие Третьего! — Вот именно поэтому я не хотел и не хочу брать тебя с собой! — отступник зацепился за мой новый жилет, и я уже дважды успела пожалеть, что решила надеть его сегодня, — Я больше не верю тебе и твоему желанию преследовать Итачи, потому что ты изменилась! — На себя лучше посмотри. Я изменилась, потому что наконец-таки перестала быть «тихоней Чаной, которая по пятам идёт за Саске Учихой», и стала понимать, кто и что я. И если ты думаешь, что мне легче живётся, раз резню устроил не мой родственник, а твой, поэтому у тебя якобы больше причин и привилегий для того, чтобы дезертировать, то ты ошибаешься. — И даже не спросишь, почему я решил пойти именно таким путём? — Саске, я знаю тебя с тех пор, как мы пешком под стол ходили, — фыркнула я, — Когда ты сказал, что санин дал тебе силу и показал, кем ты являешься, я сразу поняла, что ты вскоре последуешь за ним, желая как можно быстрее получить то, что поможет тебе победить Итачи. — …Я ухожу 24 августа. Завтра?! Сказанное так уверенно и открыто заставило моё горло пересохнуть: — За день до моего дня рождения? — Какие-то проблемы? — холодно ответил Учиха, — …Сомневаешься? — Нет, — чётко ответила я, чувствуя нарастающее смятение. — Они придут ночью… Чана, — увидев, что я стала собираться, отступник посмотрел на меня серьёзно, — Если об этом кто-нибудь узнает до нашего ухода, между нами всё будет кончено. Взглянув в эти тяжёлые и бессердечные глаза, я переборола тягостные, неприятные ощущения в животе и сухо ответила: — Поняла.