Curse upon Gotham

Его сразу же доставили в Аркхэм. Какой был смысл отправлять его в обычную тюрьму? После последнего разговора с Гордоном сразу стало ясно: этот парень — тот еще псих. Безумный смех, доносящийся из допросной, кажется, был слышен на весь полицейский участок. От него невольно становилось не по себе. Да, разумеется, Готэм богат на разных фриков. Но, похоже, этот парень вполне мог занять первое место в списке «Самых сумасшедших преступников города». Гордон успел насмотреться на разных ненормальных, но такое хладнокровие в столь юном возрасте… Это действительно наводило ужас. Как и то, что Джером относился к совершенному им убийству с юмором, будто это шутка такая, детская забава, да и только. Машина остановилась у ворот лечебницы. Сопровождающие вытащили закованного в наручники Джерома и повели в здание, похожее на средневековый готический замок. «Лечебница Элизабет Аркхэм для душевнобольных преступников» — читалось на табличке над главным входом. Оформление нового пациента заняло немного времени. Лишь что-то вроде небольшого анкетирования и фото для личного дела. Обворожительно улыбнувшись в объектив, юноша был отведен в свою камеру, где ему выдали униформу в черно-белую полоску. — Ну что за безвкусица! — фыркнул рыжий. Переодевшись, Джером уселся на жесткую койку у стены и осмотрелся. Окружавшее его помещение явно не было похожим на номер-люкс в Gotham Royal Hotel. Хотя, откуда ему знать? Все, что он видел за свои 18 лет — это арена цирка и трейлер, в котором он жил с покойной мамашей. Но и он, пожалуй, мог теперь показаться королевской опочивальней по сравнению с нынешними пенатами. В полдень его и других заключенных отвели на обед в столовую. Здесь Валеска разглядел остальных преступников, признанных невменяемыми. И кого здесь только не было! И ходячий денежный мешок, которому просто стало скучно, и он решил развлечься, начав убивать, и каннибал, который, кажется, переел мясца и разжирел… Ну и прочие отбросы, вроде качков с мозгами детей да разных маньяков-насильников. Ничего интересного, одним словом. На обед подавали какое-то месиво, напоминавшее картофельное пюре, и гуляш. Выглядела эта субстанция хреново. Но на вкус оказалась вполне приемлемой. Джером усмехнулся: поразительно, что даже это было лучше мамочкиной стряпни. Смешно. Каждый стол был рассчитан на восемь человек. Юноша устроился с краю одного из них. На тех, кто уже сидел здесь и вовсю трапезничал, ему было все равно. Поесть ведь пришел. Но вот только, похоже, это равнодушие было не взаимным. — А тебя за что упекли? — обратился к нему один из заключенных. Джером поднял взгляд на задавшего вопрос. То был мужчина лет 35-40, с наглой рожей и черными волосами. — И это вместо «приятного аппетита»? — оскалился Валеска. — Остроумием похвастаешься в другом месте, — рыкнул другой псих. — И все же, — снова заговорил брюнет. — За что ты тут? — Убил свою мамочку. Знаю, так себе достижение… но ведь у меня вся жизнь впереди! Он издал короткий смешок, и другие заключенные как-то одобрительно закивали. Мол, отлично, парень, так держать! Кажется, Джерому всегда этого не хватало. Одобрения. Поощрения. Внимания. И все вроде бы просто и понятно. Вечная проблема отцов и детей. Вполне логичное развитие малоприятных событий. Несчастный ребенок, которому досталась распутная мать, вырос в настоящего монстра. Постоянными тычками и издевательствами легко сломать детскую психику. Стоит ли тогда удивляться такой жестокости и безжалостности молодого человека? Нервы ведь не железные. Валеска отдыхал в своей камере, хотя можно было пойти и в общий зал, где проводили свой досуг остальные. Но зачем? Сейчас ему хотелось побыть в одиночестве. Привыкнуть к новой обстановке. Настроиться на нужный лад. Ведь он здесь надолго. И лучше бы поскорее внушить себе, что отныне Аркхэм — его дом. Родной сумасшедший дом. Неплохо звучит, да? Он лежал, закинув руки за голову. Глаза были устремлены в серый потолок. Лампочка, освещающая малогабаритное помещение, мигала каждые две секунды. Вот-вот перегорит. Воздух был пропитан запахом сырости и подвала. В коридоре были слышны голоса других заключенных и охранников. Губы Джерома скривились в язвительной ухмылке. Если подумать, то не все так плохо, как могло бы быть. И если поднапрячься, то здесь, в Аркхэме, можно хорошенько повеселиться. Естественно, это чревато определенными последствиями. Но зато будет не так скучно. Потенциальных жертв для развлечений — вагон и маленькая тележка. Персонал, например… Парень прикрыл глаза. Пожалуй, стоит притормозить этот бешеный поток мыслей. Он ведь здесь первый день. Нельзя так сразу заявлять о себе. А, может, этого и не нужно? Может, вести себя тихо? Существовать здесь по принципу «Ты никого не трогаешь, и тебя никто не трогает»? — Хм… Не-е-е-т… — тихо выдохнул юноша. — Так я умру со скуки. Ха. А вот и первый плюс пребывания в дурке! Можно без зазрения совести разговаривать с собой, и никто даже не обратит на это внимание. Потому что психам все простительно. Иначе бы их отправляли в Блэкгейт, наказывали так же, как и остальных преступников. Но нет. Они другие. Душевнобольные… Какой поэтичный термин применялся по отношению к тем, кто находился в Аркхэме. А «душевнобольные» — это ведь совсем другое дело, такие люди не ведают, что творят, а значит, имеют право на помощь, на лечение! Ах, святой гуманизм… Погрузившись в рассуждения, Джером не заметил, как заснул. И пусть. Отдых — лучшее лекарство от любого недуга. Ну, кроме безумия, конечно.