Curse upon Gotham

Когда весь этот кошмар заканчивается, Джеремайя наконец возвращается в свое убежище. Он просит Экко оставить его одного, сразу же добавляя, что он не злится на нее за попытку убить его — разве он имеет право? Она была под гипнозом, действовала не по своей воле. Джеремайя не смог бы на нее злиться, даже если бы это все было взаправду… наверное, потому что слишком любит ее. Как же иначе? Она посвятила ему свою жизнь, разве он посмел бы после этого относиться к ней как-то по-другому? Джеремайя достает початую бутылку виски: ему нужно снять стресс после всего того, что случилось. Ну и… потому что помянуть как-то надо, что ли. Прозвучит странно, но на секунду Джеремайе даже показалось, что у него кольнуло сердце в тот момент, когда Джером упал с крыши. Он хотел остановить брата, но не убивать. Нелогично, наверное, учитывая, каким опасным он был, но все же… Тем не менее, он старается убедить себя, что иного выхода не было. И миру без Джерома будет намного лучше. Спокойнее, безопаснее. Такие, как он, лишь разрушают жизнь. Не только свою, но и чужую. Поэтому его смерть — это… правильно. Джеремайя не уверен точно, но он все равно будет так думать до конца дней своих. Поднеся бокал к губам, Джеремайя отпивает немного, когда вдруг из темноты, из угла его кабинет раздается голос: — Так ведь и до алкоголизма недалеко, братишка. Поперхнувшись, Джеремайя откашливается и резко поворачивается к Джерому, не веря своим глазам. — Ты?.. — Джеремайя пятится назад, в то время как Джером, наоборот, начинает медленно приближаться. — Но ты… ты ведь умер… я сам видел твой труп на той машине… — Белочку схватил. Галлюцинации! — с усмешкой отвечает Джером. Нет. Это не галлюцинация — Джеремайя уверен. Ну конечно, как он мог так вот просто поверить в смерть брата? Он ведь уже избегал смерти однажды, правда, тогда он все же успел побывать на том свете. Но в этот раз, похоже, все иначе. Правда Джеремайя не может понять — как? Каким образом его брату удалось всех одурачить? Ведь и Гордон, и Уэйн, и все те зеваки, что столпились вокруг того автомобиля — все четко видели на его крыше улыбающегося, но совершенно точно мертвого Джерома Валеску. Как же так? Как ему это удалось? — Я не понимаю… — испуганным голосом честно признается Джеремайя. — Хм… значит, мама ошибалась: умнее из нас двоих все-таки не ты. Видишь ли, братик… когда я выбрался из Аркхэма, то познакомился с… очень интересными людьми. А главное, очень полезными. Ведь что есть люди, как не инструмент для достижения своих целей? О, крайне подходящее описания для того парня, что помог мне провернуть все это. Или ты и вправду думал, что я не предусмотрю возможности летального исхода? О-о-о нет, братец: я уже был мертв. И поверь, я не хотел вернуться туда так скоро. С каждым своим словом Джером становился все ближе к брату. А Джеремайя подобрался к другому своему столу, где находилась «тревожная» кнопка — если ее нажать, Экко тут же придет и поможет ему. — И кто же помог тебе? — спросил Джеремайя. Надо отвлечь внимание Джерома, чтобы он сумел нажать кнопку и спастись. — О, один занятный парень, правда, какой-то немного… мягкотелый. Хах! Как-нибудь обязательно познакомлю вас. Если ему удастся выбраться из полицейского участка, конечно. Хотя, какая разница? Ты все равно к тому времени уже подохнешь. Джеремайя нервно сглатывает, но все же находит рукой под столом спасительную кнопку. Но когда вдруг видит, как восставший из мертвых брат косится именно туда, то чувствует, как сердце от страха ухает куда-то вниз. А когда Джером вдруг издает противный злорадствующий смешок, кажется, вовсе теряет связь с реальностью. — Можешь не утруждаться. Твоя девочка не прискачет и больше не вырубит меня. — Что ты сделал с ней? — в ужасе спрашивает Джеремайя. — Знаешь, даже жаль было ее немного… все-таки, такая красивая, драться умеет, да еще и блондиночка… м-м-м. Похоже, в этом мы с тобой остались похожи — меня тоже всегда к блондинкам тянуло. — Только не говори, что ты ее… — Трахнул? Нет-нет-нет, ты что-о! Разве мог я с тобой так поступить? Поверь, я только убил ее и все! Клянусь! Известие о смерти Экко срывает Джеремайе крышу. Его глаза буквально наливаются кровью, и в следующий же миг он с криком бросается на брата, намереваясь схватить за горло. Но Джером всегда был быстрее и проворнее, еще с самого детства: увернувшись, он тут же хватает со стола бутылку виски и разбивает ее об голову Джеремайи. Он падает на пол, чувствует немного крови на затылке — не смертельно. Он хочет встать и продолжить драку, но Джером уже сам хватает его и приставляет к горлу припрятанный в рукаве нож. — Помнишь, как мама учила нас всегда доводить дело до конца? — улыбаясь, спрашивает Джером. — Пожалуй, тут она была права: бросать начатое нельзя. А если помнишь, я собирался свести тебя с ума, а потом убить. Поэтому, не переживай, сразу потрошить тебя я не стану… сперва-а-а… Продолжая держать отчаянно вырывающегося брата, Джером быстро лезет в карман своего фрака и достает какой-то флакон с пульверизатором. И интуитивно Джеремайя догадывается, что это — тот самый газ, которым Джером хотел отравить город. Джеремайя начинает вырываться сильнее, и в момент этой борьбы его лицо искажается так, что он выглядит таким же безумным, как и его брат. Джером же пытается нацелиться на его лицо и прыснуть своим смехотворным ядом — это особая смесь, которую Крейн любезно изготовил по приказу Джерома. Она отличается от того, что он хотел распылить над Готэмом. Это — его маленькая месть «любимому» брату за все его страдания. За то, что натравил на него мать и трусливо сбежал. За то, что испортил ему всю гребаную жизнь! Их борьба становится яростнее, и в какой-то момент Джеремайе удается поменять их местами: он валит рычащего от злости Джерома на спину, садится сверху, пытаясь вырвать флакон. Но внезапно в ходе их крайне неосторожной схватки кто-то из них — точно не понять, ведь они оба держались за этот чертов флакон — нажимает на распылитель. Струя фиолетового газа «выстреливает» прямо в лицо… но не Джеремайи. Ошарашенный Джеремайя вдруг замирает, а после испуганно отползает от закашлявшегося брата, но не сводит с него глаз. Преодолев кашель, Джером вдруг начинает как-то неестественно изгибаться. Он сгибается пополам, но все равно пытается подняться. Он держится за голову, при этом периодически издавая какое-то странное хихиканье… его голос постепенно меняется, отчего смешки кажутся более истеричными и до безумия пугающими. Но шокированный Джеремайя, вместо того, чтобы воспользоваться моментом и сбежать, продолжает как завороженный следить за жуткими метаморфозами брата, которые изначально предназначались именно ему — Джеремайе. Он вдруг видит, как кожа Джерома тоже начинает меняться: бледнея все сильнее, в какой-то момент она становится абсолютно белой, отчего Джером теперь похож на настоящий труп. Как ни странно, его лицо тоже вдруг преображается: его шрамы — растянувшие рот, по овалу лица и вокруг глаз — слегка разглаживаются, а темные круги под глазами становятся почти черными. Даже волосы Джерома вдруг перестают отливать рыжиной, становятся все темнее, а в свете флуоресцентных ламп даже, кажется, начинают слегка отдавать каким-то зеленоватым оттенком. По ходу всей этой «мутации» Джером не перестает смеяться, пока в какой-то момент, держась за волосы, не начинает хохотать во все горло. Скрипучий, леденящий душу смех, от которого представшая перед Джеремайей картина становится до невозможности жуткой. Все это довершается тонкими кровавыми дорожками, стекающими по щекам, словно слезы. Когда Джером наконец успокаивается (если это можно так назвать), он вдруг смотрит на брата с еще более сумасшедшей, чем прежде, улыбкой. Медленно взяв оставшийся на полу нож, он, воспользовавшись шоком Джеремайи, надвигается на него со словами: — А чего это ты такой серьезный, братишка? Джеремайя рефлекторно начинает отползать назад, умоляюще глядя на брата, совершенно забыв, что позади лишь бетонная стена. От страха его словно парализовало, а мозг окончательно перестал работать. И все от дикого осознания того, что перед ним нечто (даже не некто) нереальное: свихнувшийся монстр, чокнутый клоун из ужастиков, да хоть сама смерть, но с ножом вместо косы — кто угодно, но только не его брат. — Джером, не надо… — чуть ли не со слезами на глазах умоляет Джеремайя. — Чего ты такой серьезный? Джером все ближе, держит нож наготове. И сейчас Джеремайя видит, что глаза тоже изменились: потемнели, стали еще больше похожу на бездну. Утратили все остатки человечности, давая понять, что Джером Валеска теперь — самое настоящее олицетворение безумия в чистом виде. — Джером… Джеремайя судорожно пытается встать, но брат резко хватает его за ворот и, припечатав к стене, вставляет холодное лезвие ему в рот. — Давай-ка мы тебе нарисуем улыбку!