Curse upon Gotham

Тьма, окутавшая Готэм, рассеялась довольно быстро. Но, тем не менее, это никак не помешало вдохновленному Джеромом безумию охватить рассудок немалого количества горожан. Город буквально разделился на два лагеря: маньяки и жертвы. Ах, нет, была еще и третья сторона — полиция, которая всеми силами старалась подавить распространившийся за считанные мгновения хаос. Пока, правда, получалось это у них довольно плохо, однако они все равно не сдавались. И стоит признать, это даже в какой-то мере делает им честь. Все то время, что Харли носилась по улицам в поисках членов культа, в ее голове крутились самые разные мысли. Почему она вообще это делает? Не лучше ли вернуться домой, пока не поздно? А если она все-таки найдет Джерома, то что она будет делать? Ему же наверняка сейчас есть, чем заняться, может, она и не нужна там вовсе? А вдруг… вдруг ее примут за обычную дурочку, которой не повезло оказаться в этом кипящем котле психоза и насилия, и тогда… вдруг ее попросту… убьют? От всех этих вопросов Харли словно разрывало на части. Страх, любопытство и чувство опасности породили такую адскую смесь, что кровь от адреналина буквально кипела, доводя ее до головокружения. Она совершенно точно спятила — сомнений нет. Она не понимает, что делает, для чего, к каким последствиям это приведет. Какая муха ее укусила? Сумасшедшая и рыжая — вот какая. Харли потеряла счет времени. Уставшая, не чувствующая ног, она наконец останавливается, согнувшись пополам и тяжело дыша. Прислонившись спиной к стене, она сползает вниз и усаживается прямо на грязный асфальт. Ей попалось немало психов, но вряд ли кто-то из них был в курсе, где может быть Валеска. Хотя все они были безумно счастливы (если можно так выразиться), что он вернулся — это радует. Но не сильно, ибо Харли не может разделить этой радости. Сможет лишь тогда, когда лично увидит его хищную улыбку. Дурочка. Поехавшая фанатка, подобная тем, что готовы сутками караулить своего кумира возле его дома, лишь бы просто вживую увидеть своего идола. Но если подумать, сам собой напрашивается вполне логичный вопрос: а что, собственно, такого особенного в этом Джероме? Почему Харли, ни с того, ни с сего, стала вдруг одержима им? Почему решила, что обязана увидеться с ним, чего бы это ни стоило, словно от этого зависит вся ее жизнь? Харли, кажется, не может ответить на эти вопросы. До ее ушей доносится музыка. Довольно громкая и какая-то… цирковая? Такую музыку обычно можно услышать именно в цирке. Ну, или в каком-нибудь парке развлечений. Стоп. Харли поднимается и идет в сторону, откуда раздаются эти странные звуки, способные вызвать у некоторых людей радостные воспоминания из детства. Идти приходится недолго: она видит, как в парк, до которого она доходит, сбегаются парни и девушки — члены культа. Значит, там происходит что-то интересное. И значит, что Валеска, вероятнее всего, сейчас там. Оказавшись на территории парка, Куинзел была в шоке. То, что здесь творилось, даже безумием было сложно назвать. Съехавшие с катушек поклонники Джерома мучили простых горожан, делая из них мишени на различных аттракционах. Скольких людей они уже успели убить подобным образом? И скольких еще убьют прежде, чем все это закончится? Если это вообще закончится. Харли была в ужасе. Ей было жаль всех тех, кого мучали члены культа. Но, с другой стороны, они сами виноваты, что не успели вовремя спрятаться и попались свихнувшимся недоманьякам… так ведь? Осматриваясь по сторонам и стараясь не обращать внимания на крики, Куинзел зашагала в сторону большой карусели с лошадьми. Пройдя примерно через половину парка, девушка остановилась. Примерно в пятистах метрах от нее стояло несколько человек, среди которых был высокий парень в белом комбинезоне и темной шляпе, из-под которой виднелись знакомые рыжие волосы. Джером. Наконец-то. Харли хотела было подойти, но вдруг заметила, что помимо психопата и нескольких фанатиков, крутившихся вокруг него, там был и еще один парень с темными волосами. Он явно не был членом культа, хоть его лицо и было разукрашено под клоуна. Он был примерно одного роста с Джеромом, но в отличие от него, что забавно, был одет во все черное. К тому же, парочка ребят держала его на мушке. А сам Валеска, кажется, о чем-то рассказывал своему пленнику. Скрестив руки на груди, она, несмотря на расстояние, с любопытством наблюдала за происходящим. Кто вообще этот парень, которого Валеска взял в плен? Лица она не видела, поскольку парень стоял к ней спиной. Но, видимо, это кто-то особенный, раз привлек к себе внимание едва проснувшегося от мертвого сна маньяка. — Эй, а ты чего не развлекаешься? Харли обернулась на внезапно раздавшийся позади голос. Рядом с ней оказался молодой человек лет двадцати пяти, одетый в нечто похожее на смирительную рубашку, а его лицо, как и многих присутствующих здесь, также «украшал» клоунский грим. Вместо ответа Харли лишь покачала головой, но тут же задала встречный вопрос: — Кто это там, с Джеромом? — указав пальчиком в сторону рыжего, поинтересовалась она. Ее собеседник на секунду взглянул в ту же сторону и сразу ответил: — А! Это Брюс Уэйн. Харли такой ответ немного ошарашил. — Зачем ему Уэйн? — недоуменно спросила она. — Не знаю, — рассеянно пожав плечами, ответил парень. — У них, вроде, какие-то свои счеты. А что? — Так, просто интересно… Она увидела, как Джером пытался кинуть шарик в мишень, чтобы отправить несчастного мужчину, сидевшего над большим аквариумом, на корм пираньям. Но он постоянно отвлекался на Брюса. А после очередного короткого диалога мальчишка вдруг толкнул Джерома, и тот промахнулся. Надо же… а он смелее, чем кажется. Жаль, что это не помогло, и Джером все равно нажал на мишень, тем самым скормив бедного горожанина кровожадным рыбам. Дернувшись от раздавшегося почти рядом с собой вопля, Харли решила отойти куда-нибудь. Но при это она не хотела упускать из виду Джерома. Уж больно ей было интересно, что же он будет делать дальше. Остановившись у одной из каруселей, Харли облокотилась на ограду и снова обратила все свое внимание к Джерому и Брюсу. Про Уэйна она знала немного. Лишь его трагическую историю, которая, наверное, была известна каждому в Готэме. Она помнит, что Валеска уже пытался расправиться с ним: это случилось на благотворительном балу, на котором самого Джерома и прикончили. А сейчас он снова пытается убить его? Если так, зачем он привел сюда? Почему сразу не зарезал его? Или он решил сначала помучить его, как следует, дабы последующая за этим смерть была еще более ужасной? — И чего он в него так вцепился… — тихо спросила она сама себя. Продолжая смотреть на рыжеволосого маньяка, Куинзел прикусила нижнюю губу и немного прищурилась. Ей действительно было любопытно, с чего вдруг такой интерес к какому-то богатенькому сиротке? К Джерому подходит один из фанатиков и что-то подает. Харли пригляделась: похоже на строительный степлер. Не успела она и подумать о чем-либо, как увидела, что Валеска поправил свое срезанное лицо и… Харли поежилась. Ну и ужас. И как он только терпит это? Ей даже представить сложно, насколько это больно. Видимо, Валеска решил, что не он один должен страдать: подойдя к Брюсу, он стал испытывать степлер и на нем. И хотя мальчишка и продержался несколько секунд, он все равно не выдержал и согнулся пополам, не выдержав пытки. Харли даже услышала, как он крикнул: «Хватит!» Харли напряглась. Похоже, Джером решил сменить обстановку. Надев свою шляпу, он, маниакально улыбнувшись, подошел к Брюсу и приказал что-то державшим психам. И те, покорно кивнув, куда-то пошли вслед за боссом. Это уже интересно. Пару минут она колебалась. Но все же решила пойти на поводу у любопытства. Стараясь, чтобы ее не заметили — хотя, это было не так уж сложно, учитывая творившийся здесь хаос — Харли направилась вслед за ними. Она затормозила, когда увидела перед собой огромный цирковой шатер. Куинзел усмехнулась: да уж, Джером явно решил устроить настоящее шоу. А для него это, наверное, еще и ностальгия. Харли подумала так, потому что слышала, что Джером вырос в цирке. Кто знает, вдруг он теперь всегда будет неравнодушен к подобным местам? Оглядевшись, она увидела возле шатра несколько трейлеров, в одном из которых горел свет. Поняв, что Валеска, вероятнее всего, там, Харли зашагала прямо туда. Однако почти сразу остановилась, так как дверь вдруг распахнулась, и на улицу вышли трое довольно крепких парней. Качнувшись на петельках, дверь стала закрываться, но так и не захлопнулась. Когда парни скрылись, Харли снова направилась к трейлеру. Кожа покрылась мурашками, а в горле застрял ком, словно она проглотила огромную таблетку. Она ужасно нервничала. Что она ему скажет? Не знает. Уверена ли она вообще, что он захочет говорить с ней? Нет, конечно. Но, возможно, это ее единственный шанс нормально познакомиться с Джеромом. Хочет ли она этого? Да. Она остановилась у приоткрытой двери трейлера и зажмурилась. Хватит трусить, Харли. Сейчас или никогда. Она сделала глубокий вдох и осторожно заглянула внутрь. Джером стоял спиной к двери и лицом к зеркалу. Он успел переодеться: сейчас он стоял в костюме конферансье и пытался завязать галстук. А красный фрак с золотым узором и черный цилиндр, которым предстоит довершить образ, лежали рядом с ним на стуле. Сама не понимая, что застыла на месте и оперлась на дверной косяк, Харли не могла оторвать взгляда от прихорашивающегося парня. Его явно не волновало то, что дверь не заперта и к нему может войти кто угодно. Смелый? Или просто дурак? Нет, конечно же, первое. Кого ему бояться? Все как раз наоборот. Все здесь, как бы не восхищались им, наверняка испытывают перед ним страх — Харли в этом не сомневалась. Может, конечно, она просто судит по себе, но… — Чтоб тебя!.. — вдруг выругался рыжий, всплеснув руками. Он никак не мог справиться с проклятым галстуком. Это заставило Харли ухмыльнуться. Но когда Валеска вдруг обернулся на нее, она почувствовала, что сердце заколотилось с бешеной скоростью. Черт, он ее заметил. Как? Хотя, неважно. Черт, и что теперь? Что теперь?! — Ну, и что ты там стоишь? Хватит пялиться, иди, помоги! Это было неожиданно. Крайне неожиданно. Харли даже не сразу поняла, что обращаются именно к ней. Но сообразив, что больше не к кому, она неуверенно подошла к парню, не решаясь посмотреть ему в глаза, и… принялась за галстук. Представив на секунду, как странно это выглядит со стороны, Харли судорожно вздохнула. Да уж. Сегодняшняя ночь вообще, что ли, не будет нормальной? Хоть в чем-то! — Ненавижу завязывать галстуки… — пробормотал Джером, — столько мороки всегда с ними. Харли не стала ничего отвечать. Не была уверена, что ответ вообще требуется. Вдруг он это сам с собой? Она не хотела знать. Она боялась даже посмотреть на него, не то чтоб заговорить. И дело было не в том, что с прикрепленным степлером лицом Джером выглядел достаточно жутко — это ее как раз-таки не волновало. Почти, во всяком случае. Она и сама не понимала, почему вдруг так зажалась. Ведь перед ней сейчас тот, кто перевернул ее мировоззрение, но с кем она даже не была лично знакома. А она вдруг почувствовала себя так же, как в тот день, когда она, будучи в восьмом классе, познакомилась с кое-каким старшеклассником — одним из самых классных парней в школе и первым человеком, в которого она... вот дьявол. Отогнав дурацкую мысль подальше, Харли полностью сосредоточилась на галстуке и вскоре закончила с ним. — Готово, да? — спросил Джером. Харли молча кивнула и немного отошла назад к двери, а парень снова повернулся к зеркалу. — Класс! Осталось только… — он надел фрак, а следом и цилиндр. — Во-от… так. Ну-у? Как я выгляжу? — повернувшись к Харли, поинтересовался Джером. Наконец подняв глаза на парня, Куинзел вдруг расплылась в улыбке. — Прекрасно. Смерив ее оценивающим взглядом, Джером вдруг шагнул ближе к девушке и сказал: — Я тебя раньше не видел. Хотя, в этом цирке столько народу — я, кажется, вообще никого толком не запомнил. Харли снова потеряла дар речи. Что ей отвечать? Она почувствовала ужасную неловкость, которая усугублялась еще и пристальным взглядом Валески. Он еще и, зачем-то, продолжал медленно подходить к ней, будто гепард, загнавший в угол глупую антилопу. — Ты покраснела, — отметил он, заставив Харли смутиться еще сильнее. — Стесняешься меня? — довольно ухмыльнувшись, спросил Джером, становясь неприлично близко рядом с новоиспеченной собеседницей. Он никогда еще не видел, чтобы девушка так вела себя в его присутствии. Ни до своей смерти, ни после, так сказать. Это было и странно, и забавно одновременно. Он был выше нее, и Харли пришлось немного поднять голову. — Н-нет. — Харли не понимала, почему вообще это отрицает. Конечно, она стеснялась, она не знала, что сказать. Да что с ней такое вообще? Это ведь Джером. Тот самый Джером, которого она так хотела увидеть и с которым теперь даже не может завести нормальный разговор. Совсем с ума сошла, право слово. — Как тебя зовут? Впервые за все время у них установился прямой зрительный контакт. Харли почувствовала, что у нее пересохло в горле. От такого взгляда ноги сами подкашиваются, а дыхание само прерывается. Что за... — …Дже-ром! Дже-ром! Дже-ром! Дже-ром!… Харли нахмурилась, услышав эти скандирования. Они явно доносились из шатра, но неужели это орет так много народу, что слышно даже здесь, в трейлере? Конечно, он находится рядом с цирком, и тем не менее. — Оп! Пора на сцену! — он мигом метнулся к туалетному столику и надел черные кожаные перчатки. А после взял громкоговоритель, валяющийся на небольшом диванчике, и поспешил к выходу. Прежде чем уйти, Джером на секунду остановился возле прислонившейся к стене Харли. — Поспеши занять место в первом ряду, куколка, — с этими словами он подмигнул ей и скрылся за дверью. Публика настойчиво требовала появления Валески, и он просто не мог заставлять их долго ждать. Оставшись наедине с собой в старом трейлере, Харли отшатнулась от стены, дошла до диванчика и буквально рухнула на него. В голове все перепуталось, несколько мыслей сразу атаковали ее мозг так резко, что вот-вот начнут пульсировать виски. Харли закрыла глаза, сделала глубокий вдох и медленный выдох, пытаясь переварить случившееся пару минут назад. Он заговорил с ней. Он спросил, как ее зовут, а она так застеснялась, что не могла и слова сказать. Он так странно смотрел на нее, будто бы с интересом… проклятье, она помогла ему завязать чертов галстук! Ее вдруг одолел приступ смеха. Даже не смеха, а скорее глупого хихиканья. Закрыв лицо руками, Харли чуть ли не пищала, сама не понимая, почему. Да что с ней такое, в самом-то деле?! Она замолчала, но продолжала глупо улыбаться. Закинув руки за голову, она довольно потянулась. Ей вдруг стало так хорошо и легко, как никогда еще не было. Перед глазами то и дело всплывало лицо Джерома, а живот скрутило каким-то тянущим, но очень приятным ощущением. Ее поглотило нечто необъяснимое, какой-то странный трепет, волнение, что-то такое, что заставляло ее тело покрываться мурашками от воспоминания об одной лишь улыбки рыжего психа. Может, когда Джером закончит разбираться с мальчишкой, она сможет снова его где-нибудь выцепить? Не факт, конечно, что у нее снова не пропадет дар речи, но попытаться-то стоит, правда? Хотя, с другой стороны, что она ему скажет? «Эй, ты меня еще не забыл, я помогала тебе с галстуком!» Глупость же. Он, наверное, и правда, уже забыл про нее. Сам же сказал ей, что не запоминает людей. С чего бы вдруг помнить о какой-то дурочке, которая и пары слов связать с ним не могла. На мгновение глаза Харли широко распахнулись, а сама она вдруг дернулась, будто ее окатили ледяной водой. И что с ней не так? Почему она вообще про это все думает? Очнись, Харли! Это же не нападающий футбольной команды какой-нибудь. А психопат, самый настоящий, тот, кого предпочитают изолировать от общества. Он убил стольких людей, он прикончил собственных родителей, а сейчас собирается прилюдно убить Брюса Уэйна. Харли прекрасно это осознавала, но ничего не могла с собой поделать. Она понимала и то, что по Джерому Аркхэм плачет. Он ведь сумасшедший, непредсказуемый, чертовски опасный. Но при этом всем было в нем и что-то такое, что совершенно точно притягивало Харли, как магнитом. Это ненормально, но факт есть факт. Даже не смешно. Может, она сама сумасшедшая, и все дело в этом? Она провалялась на диване, погруженная в размышления о том, почему ее влечет к Джерому, от силы минут десять. А затем она вдруг подскочила, потому что услышала несколько выстрелов подряд. Что это? Полиция нагрянула? Ринувшись к двери, Куинзел выглянула на улицу. Она увидела, как к шатру бежало несколько человек в бронежилетах. С оружием. Подкрепление, значит. Плохо дело. В следующий же миг Харли услышала, как началась перестрелка. Крики, шум, звуки выстрелов — веселью пришел конец. Они схватят Джерома и всех, кто хоть как-то причастен ко всему этому. И им всем светит либо Блэкгейт, либо дурка. Охваченная страхом того, что ее поймают, Харли выбежала из трейлера и сломя голову понеслась к выходу из злосчастного парка. Попадать в тюрьму в ее планы никак не входило. Но не тут-то было. Когда за ее спиной послышался звук, очень похожий на взрыв или какой-нибудь выстрел из пушки, Харли рефлекторно рухнула на землю и закрыла голову руками. А вскоре она, обернувшись, увидела, как из-под циркового купола повалила толпа фанатиков вперемешку с легавыми. Между ними развернулась настоящая война, не удивительно, если кому-нибудь уже пустили пулю в лоб. Она понятия не имела, где сейчас Джером, жив ли он вообще, но ей было настолько страшно за саму себя, что все, чего она хотела, это убраться отсюда как можно скорее. «Дура ты, Харли! — пронеслось в ее голове. — А как, ты думала, все будет?! С фейерверками, попкорном и музыкой? Думала, что ты придешь, увидишь Джерома, ваши взгляды встретятся, и вы вместе побежите по ромашковому полю? Дура! Да он же самое желаемое лицо в полицейском участке! Естественно, за ним рано или поздно пришел бы спецназ!» Бегая среди толпы, она старалась, чтобы ее не задели. На глаза наворачивались слезы, ее охватила настоящая паника. Не нужно было ей приходить. Нужно было остаться дома, когда погас свет, нужно было забыть про Джерома, раз и навсегда. А теперь она влипла. Конкретно. Народу было слишком много. Харли, с ужасом озираясь по сторонам, не знала, куда податься, где спрятаться. Но вскоре эта проблема «нашла решение»: будучи невнимательной из-за собственной паники, Харли не заметила, как рядом оказался какой-то парень. В ходе драки с одним из полицейских он, разумеется, не обратил внимания на попавшуюся под руку девчонку: он отбивался деревянной битой и, замахнувшись, сильно ударил Харли по затылку. Упав на землю, она тут же потеряла сознание.

***

Харли очнулась в полицейском участке. Она лежала на холодной скамейке… за решеткой. Медленно приняв сидячее положение, Харли осмотрелась. Помимо нее, в камере было еще несколько человек, которых так же, как и ее, схватили в том парке. От их веселья не осталось и следа. Все сидели тихо, понурые и удрученные. Неприятное зрелище. Куинзел потерла ушибленный затылок, который все еще немного побаливал. Крови не было, но вот виски чуть гудели. Не слабо ей досталось. Хотя, она еще легко отделалась, учитывая, какой кошмар там творился. Как долго она была в отключке? Почему ее сразу заперли здесь, а не отправили в больницу? Взяли ли они Джерома? А что будет с ней? Сразу столько вопросов атаковали ее мозг, что дурно становится. Но Харли не удалось как следует подумать над этим. Не успела она как следует прийти в себя, как вдруг услышала: — Харлин Фрэнсис Куинзел? Повернувшись к решетке, она увидела офицера, вопросительно уставившегося на нее. — Д-да. — На выход. Он начал отпирать дверь. А Харли, неуверенно встав, нахмурилась. Что значит «на выход»? Ее что, так просто отпустят? Ни допросов, ни предъявления доказательств участия во всех этих беспорядках? Или, может, они уже как-то выяснили, что она ничего такого не сделала, и потому решили отпустить ее? Не успела она спросить что-либо из этого у выпустившего ее копа, как вдруг увидела в паре метров от себя родителей. Они что, внесли за нее залог? Черт, да какая разница, главное, что ей не придется сидеть в этой жуткой камере. Виновато опустив голову, Харли подошла к родителям, не решаясь взглянуть на них. Они, в свою очередь, смотрели на нее с осуждением, непониманием и злобой одновременно. М-да, теперь альтернатива просидеть n-ное количество времени за решеткой не казалась Харли такой уж ужасной. — Мам, я… — Не желаю ничего слышать, — отрезала Шэрон. От ее ледяного тона Харли стало еще более совестно. — Пап? — Молчи, Харлин. — Ник всегда был строгим, впрочем, как и Шэрон. Но сейчас в его голосе слышалось разочарование, а это даже хуже, чем осуждение. Харли поежилась. Ей страшно было подумать, что ее теперь ждет. Пока они втроем шли к машине, никто из них не проронил ни слова. Да и после того, как все семейство уселось в салон, тишина не была нарушена. Это очень давило на Харли. Ее губы дрожали не столько от холода, сколько от того давления, которое на нее оказывало родительское безмолвие. Лишь после того, как машина отъехала от полицейского участка, Шэрон снова заговорила: — Ты очень огорчила нас, Харлин. Я… у меня даже слов нет, чтобы как-то комментировать твое поведение. Она не смотрела на дочь. Может, оно и к лучшему. Харли и так не знает, как выдержит предстоящий поток нотаций. — О чем ты только думала? — не отвлекаясь от дороги, спросил ее отец. Но девушка не знала, что ответить. Ибо она и сама не знала, на кой черт она сбежала в треклятый парк. Ради чего все это было? Чего она добилась? Идиотка. До самого дома они больше не говорили. Поднявшись в квартиру, Харли вошла первой, а следом — измотанные Ник и Шэрон. Они очень переживали, они не знали, что и думать. Побег Харлин они никак не могли ожидать. А когда им позвонили из участка и сообщили, что их дочь там, они испытали и страх, и облегчение одновременно. Они были рады, что она жива, но они боялись, что она сделала что-то ужасное. Сняв верхнюю одежду, Шэрон повернулась к дочери и сказала: — Видимо, зря мы сюда переехали. Теперь я вижу, что этот город действительно непригоден для нормального проживания. Харли не ожидала услышать подобное. — Здесь все стало только хуже! — в голосе женщины слышались слезы. — Ты забросила учебу, попала в компанию каких-то психов! Странно, что ты еще никого не убила! — Мам, ты что! — Я «что»?! Я говорю то, что вижу! Увидев, что жена вот-вот сорвется, Ник обнял ее за плечи. — Иди к себе, — обратился он к Харли. — А завтра начнем собираться. Мы переезжаем обратно в Нью-Йорк. — Как обратно? — Харли была растеряна. Ей будто дали под дых. — Нет! Я не хочу! — Вас никто не спрашивает, юная леди. — Ник был непреклонен. — Это не обсуждается. Сегодняшняя твоя выходка стала последней каплей. Ты окончательно потеряла наше доверие. — Но… — Никаких «но», — продолжил мужчина. — Мы уезжаем завтра же и точка. А когда приедем, то, уж поверь, ты сильно пожалеешь о том, что вытворила. Никаких вечеринок и прогулок, из школы — сразу домой. Раз уж забросила гимнастику, то сосредоточишься на учебе. А чтобы таких вот «срывов» больше не было… в качестве профилактики походишь к психологу. — Что?! — Ты слышала, Харлин. И это решено. Раз ты не ценишь хорошего отношения, значит, будет так. — Прошу вас… — Все! Разговор окончен. Иди спать. Поняв, что спорить бесполезно, Харли быстро зашагала к себе. Переступив порог комнаты, она закрыла за собой дверь, к которой тут же прислонилась и, закрыв лицо руками, стала тихонько съезжать вниз, пока не осела на пол. Только не это, нет, нет, нет. Снова в Нью-Йорк, в Куинс — мысль о переезде заставила Харли почувствовать себя самой большой дурой на Земле: теперь, из-за ее опрометчивости и глупости, они уедут отсюда. И тогда она может раз и навсегда забыть об интересной жизни. Они прожили в Готэме три года. Они переехали, потому что здесь находится один из лучших медицинских университетов Америки — Харли собиралась поступать на врача, что забавно, на психиатра. А теперь ей самой придется ходить к специалисту, чтобы родители убедились, что она не спятила. А ведь она почти уже забыла о том, что хотела помогать ментально-больным людям. Вся эта суматоха с Джеромом выбила ее из колеи. Он, пусть и не в прямом смысле, вторгся в ее жизнь, заставив позабыть обо всем на свете. Его сумасшедшая натура так сильно привлекла к себе внимание девушки, что та сразу вознамерилась познакомиться с ним, пусть и совершенно не понимая, почему. А ведь, вполне возможно, что именно столь занятные отклонения в психике парня и были причиной такого любопытства Харли. Ведь ей действительно было интересно подобное: все эти психологические аспекты человеческой натуры, а уж тем более наличие поведенческих девиаций — это не может не интриговать. Так может, в этом все дело? Может, поэтому Валеска так привлекает ее? Ведь он не только харизматичен и опасен — а, как правило, именно эти два качества привлекают девочек-подростков — но, может, дело еще и в его мышлении? Что им движет? Почему и зачем он делает то, что делает? Будь Харли посмелее, а Джером посвободнее от своих дел, возможно, у них могла бы завязаться интереснейшая беседа. Эта мысль слегка приободрила подавленную Харли. А ошарашенный внезапной новостью мозг, будучи в состоянии шока, сразу же начал генерировать какую-то невероятную, но вполне себе занятную идею. Черт, а ведь правда… почему бы ей, в самом деле, не выучиться на психиатра, чтобы затем вернуться в Готэм и, выбив себе место в Аркхэме, не заделаться лечащим врачом Джерома Валески? Ну, если к тому времени его еще не убьют, конечно. Снова. Ха. Усмехнувшись собственной безбашенной затее, Харли покачала головой и, поднявшись с пола, стала переодеваться ко сну. И чего только не придумается под воздействием стресса. Бред все это, на самом деле. Может, ее родители правы? Может, в Нью-Йорке ей будет лучше? Харли не была до конца в этом уверена, но что-то ей подсказывало, что так будет правильно. Нечего ей делать в Готэме. Нынешняя атмосфера, похоже, готова свести с ума каждого, кто осмелится жить здесь. Так или иначе.