Я строю этот дом под луной, словно потерявшийся астронавт. Смотрю на тебя, как на звезду, из забытого миром места. И я ничего не могу поделать, лишь похоронить мою любовь к тебе…*
Утро в охотничьей хижине начинается с пением надоедливой птички за окном. Стайлз кое-как терпит до того момента, когда первые солнечные лучи начинают пробиваться через плотные занавески, а затем срывается с места, накинув куртку, и выходит на улицу. Холодный воздух пробирает до костей, но через пару минут тело привыкает к такой температуре. Стайлз набирает дров в охапку и разводит костер, садится рядом, потирая ладоши над яркими языками пламени. Через несколько минут дрова перегорают, костер становится не таким высоким. Стайлз устанавливает треногу, а из хижины, словно по звонку, выходит Спенсер с чайником в руках. Вот уже который день подряд они слажено готовят завтрак для всех из-за своей бессонницы. — Доброе утро, — улыбается девушка, ставя чайник на треногу. — Доброе, — недовольно кивает парень. — Знаешь, когда-нибудь, в один прекрасный день, я прикончу эту птичку и зажарю на костре до хрустящей корочки! Мне почти удалось уснуть, когда эта тварь начала щебетать под окном! Спенсер лишь широко улыбается, укутываясь в теплый плед, накинутый на плечи. Она присаживается рядом, чтобы погреться у костра. За эти полторы недели девушка привыкла к присутствию Стайлза, как и остальные. Парень влился в их маленькую семью, чувствуя себя на своем месте, но ему катастрофически не хватает Лидии рядом. Хоть она и ненавидит лес, ей бы понравилось в этой хижине и с этими людьми, она бы нашла с ними много общего. Стайлз, в конечном итоге, решил для себя, что Лидия жива. Она просто обязана быть живой, иначе он сойдет с ума. Парень придумал для себя свою версию того, что с ней случилось, в которой Лидия попала к хорошим людям и теперь в безопасности. Эта история помогает Стайлзу иногда забывать винить себя в том, что он строит свой дом без нее. Но ничто не поможет ему избавиться от тоски, прожигающей грудь изнутри. Ничто не способно унять боль в сердце, которая возрастает с каждым ударом и не дает уснуть по ночам. После завтрака парни отправляются к ограждению, которое Калеб и Тоби начали строить, обустроившись в хижине у озера. Работа остановилась, когда ребята потеряли друга, но несколько дней назад Стайлз и Калеб возобновили строительство, начав делать заготовки. Вокруг неограниченные запасы древесины, топор, ручная пила, гвозди и молоток также имеются в наличии. Ханна и Спенсер занимаются стиркой на небольшой пристани чуть дальше вдоль берега, не переставая жаловаться на ледяную воду, которую они никак не могут довести до нужной температуры, разбавляя водой из постоянно кипящего чайника. Стайлз стучит молотком по дереву, посматривая на озеро. Он давно заметил огромную площадь водоема, в его голове уже появилось несколько идей, которые он все никак не решался поведать остальным. — Эй, вы когда-нибудь обходили вокруг озера? — наконец спрашивает он. — Мы с Тоби собирались, но так и не успели, — опускает голову Калеб. — У нас было много планов. — Там могут быть еще хижины, — продолжает Стайлз через несколько мгновений. — Может, повезет, и мы найдем лодку где-нибудь у берега… Стоит сходить как-нибудь. Калеб соглашается, кивая головой, в который раз убеждаясь, что его решение остановить автомобиль в тот день и помочь парню, было верным и необходимым не только для Стайлза. К концу дня, когда на землю спустился серый вечер, парни закончили работу с ограждением, выполнив изначально поставленную задачу. Во время работы они обговорили план на следующий день, когда отправятся в поход вокруг озера. После ужина, приготовленного девушками из риса и консервированной фасоли, усталость все же одолела парней и погнала ко сну. Но Стайлз так и не сомкнул глаз до самого утра, пока надоедливая птичка не запела знакомую мелодию… Вооружившись мини-арбалетом и несколькими охотничьими ножами из сумки Стайлза, парни отправились в дорогу с первыми лучами солнца. Они сказали девушкам не ждать их раньше вечера — вокруг озера около дня ходу. Прошел час с тех пор, как хижина пропала из виду. Впереди, через несколько метров путь преграждали лежащие на земле большие деревья, вывернутые с корнями ураганом. — Дальше мы не ходили, — информирует Калеб. — Что ж, тогда — удачи нам, — останавливается на секунду Стайлз, а затем продолжает идти. Берег становится более крутым, деревья растут гуще с каждым пройденным десятком метров. Кажется, лес пытается поглотить случайных странников, запутывая тропинку между высокими дубами, растущими здесь целую вечность. Гладкое полотно озера манит в свою глубину небесные краски, рисуя ними продолжение ветвистых стражников на зеркальной поверхности. Иногда над водой пролетают ласточки, ловя маленькими клювами последних комашек, скачущих по водной глади. Где-то громко шуршит листьями лесной зверек и тут же затихает, учуяв запах захожих гостей. Солнце показывает обеденное время, и ребята садятся передохнуть. Калеб достает из рюкзака термос с чаем, Стайлз делится с ним овсяными лепешками, приготовленными на костре Спенсер с помощью полной импровизации. — Мм, — Калеб удивленно пережевывает кусочек лепешки, — это очень вкусно! — Да, — с набитым ртом соглашается Стайлз, запивая травяным чаем. Он жмурится от яркого солнца, осматривая пейзаж, открывающийся перед ним. — Даже не верится, что за пределами всей этой красоты погибают остатки человечества, — парень задумывается на секунду, всматриваясь в гущу деревьев, растущих прямо из воды на противоположном берегу. — Смотри! Кажется, я вижу там пристань. Калеб щурит глаза, пытаясь рассмотреть хоть что-то против солнечного света и, похоже, Стайлз прав. Парни одновременно вскакивают на ноги и доедают свой обед уже на ходу. Теперь они знают куда идти, дело осталось за малым. Через несколько часов в поле зрения попадает охотничий домик с небольшой пристройкой. Парни решают пока не подходить слишком близко и прячутся за колючим кустарником, чтобы понаблюдать некоторое время. Странный стук, доносящийся со стороны домика, не дает им покоя все время слежки. — Это не похоже на шаги человека, — шепчет Калеб, в который раз прислушиваясь. — Я думаю, что нам нужно подойти поближе, потому что у меня уже затекли ноги, — тараторит недовольно Стайлз, поднимаясь с земли. Он берет в руки арбалет, заряжая стрелу, и начинает медленно двигаться в сторону построек. Калеб следует за ним, согнувшись пополам. Через несколько секунд они уже прячутся за ступеньками у порога. Что-то или кто-то внутри домика продолжает стучать. Стайлз на пальцах показывает Калебу обойти с другой стороны, пока он будет заходить в парадную дверь. Парни глубоко вдыхают и расходятся. Стайлз на носочках поднимается по шатким деревянным ступенькам, поскрипывающими под натиском ног, и прилипает ухом к двери, пытаясь понять природу звука. Сердце начинает бешено биться, заглушая стук внутри домика. Парень унимает дрожь в руках и, закусив губу, дергает дверь за ручку. Открыто. Дверь лениво скрипит, Стайлз делает первый шаг, переступая порог. Он осматривается по сторонам, проверяя безопасность помещения. Внутри тихо, за исключением странного стука. Чем-то жутко неприятно пахнет. Над тарелкой на обеденном столе кружится мошка, но воняет не оттуда. Стайлз проходит гостиную, держа арбалет перед собой, двигаясь к двум дверям, расположенным рядом у дальней стены гостиной. С каждым шагом неприятный запах усиливается. Стайлз морщит нос и открывает первую дверь. Резкий воздух ударяет в лицо тяжелым запахом гнили. У стены напротив сидит ходячий, разинув рот. Он тянет руки к парню, издавая истошное рычание. Стайлз достает нож из-за пояса, слыша стук в соседней комнате, и обезвреживает мертвеца. Седой мужчина, на теле нет никаких ран — скорее всего естественная смерть, которая наступила не так давно. Изучив его за несколько секунд, парень подходит ко второй двери и резко открывает ее. — Бееее! — Черт! — Стайлз отпрыгивает назад, хватаясь за сердце. Из комнаты, которая выглядит как сарайчик, перенесенный в дом, выскакивает коричневая коза, в сопровождении едкого запаха животных экскрементов. Похоже, она была заперта с момента смерти хозяина хижины и теперь несказанно рада незваным гостям. — Эй, что у тебя? — шепчет за спиной Калеб, снова пугая Стайлза. — Хозяин мертв, стучала коза, — парень вздергивает бровями, указывая на животное. — А у тебя что? — Пойдем, тебе нужно это увидеть, — улыбается Калеб, направляясь к выходу. У самой двери его обгоняет коза и вырывается на улицу. Стайлз идет следом к пристройке за хижиной. — Там запасы сена, как оказывается для козы, — указывает пальцем Калеб в дальний угол, войдя внутрь. — Кое-какие инструменты, капканы для животных, пара пачек семян, машинное масло… — Вау, — открывает рот Стайлз, осматриваясь. — А самое интересное — вон там, — Калеб указывает на округлую горку, накрытую брезентом. Он подходит ближе, чтобы показать, что скрывается под ним. — Лодка, — тихо произносит Стайлз, увидев краешек борта. — Рыболовные принадлежности и весла под ней, — Калеб широко улыбается, рассматривая приятное удивление на лице нового друга. — Как, черт возьми, мы все это принесем домой? — Стайлз чешет затылок, в попытках придумать что-нибудь толковое. — Еще и коза… Решение все же приходит, когда парни понимают, что лодка не такая уж и тяжелая, а возвращаться они будут по короткому пути. Они осматривают дом еще раз и находят несколько упаковок хлопьев и круп, парочку банок консервированных овощей, спички и охотничье ружье с патронами. Калеб загружает все полезные находки в лодку, пока Стайлз пытается утихомирить козу, чтобы привязать ее к борту. После долгих пяти минут борьбы парнокопытное все же утихомиривается и разрешает надеть на себя ошейник с поводком. Дорога назад в два раза короче, но ноги уже налились свинцом, а руки, кажется, вот-вот выскочат из плечевых суставов. Коза послушно бредет рядом, а парни не разговаривают вот уже пару часов. Слишком тяжело, но они продолжают двигаться дальше, иногда останавливаясь на пятиминутные перерывы, чтобы перевести дыхание и размять руки. Ночь следует за ними по пятам и после следующего привала, она, скорее всего, догонит их, заполнив лес темно-синим мраком. В гуще деревьев гудит сова, словно призывая лесных зверей вылезать из своих нор и пугать незваных странников громким шуршанием где-то позади. — Кажется, я вижу знакомые деревья, — тяжело выдыхает Калеб, опуская лодку на землю. — Кажется, я уже ничего не вижу, — Стайлз вытирает мокрый лоб и падает на землю. — Думаю, уже можно сходить за помощью. Стайлз кивает головой, оставаясь на месте. Он несколько минут лежит один на земле, чувствуя полную онемелость рук. Ощущение, словно они вытянулись до самых пят. Вскоре, ночное отовсюдное шуршание дополняют приближающиеся женские голоса. — Что это такое?! — удивляется Ханна, светя фонариком на место привала. — Это коза, Ханна, — смеется Спенсер. — Говорю сразу — я и пальцем не притронусь к ее сиськам! — продолжает вредничать блондинка. — Не сиськи, а вымя, — Спенсер не устает поучать подругу с широкой улыбкой на лице. Калеб молчаливо подходит к Стайлзу, раскладывая рядом два долгих бруса, на которые они пересовывают наполненную лодку. Так должно быть намного удобней нести тяжелый груз вчетвером. Девушки продолжают спорить о полезности присутствия животного, парни молча идут вперед. Вокруг кромешная темнота, лишь костер у хижины освещает близлежащую территорию. Пока Ханна и Спенсер разгружают содержимое лодки, Стайлз и Калеб на скорую руку мастерят загон для козы, оставляют ей немного сена и ведерко с водой. После тихого позднего ужина ребята разошлись по своим комнатам. Стайлз пытался рассказать Спенсер, как прошла прогулка вокруг озера, но уснул на полуслове, не закончив и вступительного слова. Это была первая ночь за последнее время, когда его сон был таким крепким, что даже пение надоедливой птички за окном не нарушило его покой. Спенсер не стала будить соседа на рассвете и тихонько вышла на улицу. Она развела костер и наведалась к новому жителю их «лагеря». Коза съела все сено и заметно повеселела с прошлого вечера. — Нам нужно придумать ей имя, — неожиданно за спиной раздается голос Стайлза. — Черт! Ты напугал меня до смерти! — дергается Спенсер, поворачиваясь к парню. — Я думала, ты все еще спишь. — Похоже, у меня выработалась привычка просыпаться в это время, даже если сплю я очень крепко, — Стайлз зевает, потягиваясь. — Спасибо этому адскому отродью с крыльями. Спенсер улыбается, услышав очередную жалобу парня на пение птицы. Она часто это делает в последнее время. Стайлз забавляет ее, они на одной волне, даже когда не совсем весело. — Мы можем пасти ее на поляне за этим холмом, — Спенсер показывает пальцем на восток. — Там все еще есть трава и даже цветет ярутка**, — она на мгновение затихает, грустно опуская глаза. Стайлз ничего не спрашивает, потому что теперь он знает, откуда появляются цветы на могиле Тоби. После завтрака Калеб и Стайлз решили опробовать лодку и проверить наличие рыбы в озере. За несколько часов, проведенных вдвоем посреди водной глади, парни обговорили множество идей, одной из которых было строительство теплицы. У них есть семена, мягкий климат и нужные материалы, а также коза — для удобрения почвы. Не нужно ждать до весны, чтобы начать раскапывать грядку. Если все сделать правильно, к тому времени можно будет радоваться первому урожаю. Парням удалось поймать парочку окуней на обед. Похоже, в озере полно рыбы, нужно лишь отточить свои умения в рыболовстве. Девушкам пришлось изрядно постараться, чтобы почистить улов, они никогда с этим раньше не сталкивались. Но все мучения стояли того — обед выдался самым вкусным за последний год. За веселой болтовней, казалось, все налаживается. Если не думать об испытаниях, через которые пришлось пройти ребятам, то в данный момент все и, правда, было отлично. Тоска по потерянным близким и прошлой жизни накроет их вместе с сумерками, а сейчас они позволяют себе просто порадоваться быстротечному моменту, когда все хорошо. — Я знаю, как нам назвать козу! — внезапно выкрикивает Стайлз, пережевывая очередную порцию вкуснейшего обеда. — Выкладывай, — ожидает ответа Калеб. — Деметра, — Стайлз довольно улыбается, кивая головой, словно это самое гениальное, что он когда-либо придумывал. — Почему Деметра? — переспрашивает удивленно Ханна. — Потому что это богиня плодородия и земледелия, — объясняет Спенсер. — А еще это до чертиков забавно. Мне нравится. Вечер накрыл приятной усталостью после долгой прогулки всех четверых по лесу. Ребята выслеживали местную фауну и расставляли капканы до самого заката. Когда солнце ярким апельсином застыло на линии горизонта, пытаясь спрятаться за далекими холмами, Спенсер решила попробовать подоить козу. Деметра долго брыкалась, смущенная тремя парами глаз, с интересом наблюдавших со стороны. В конце концов, им пришлось удалиться, чтобы не нервировать животное. Спенсер долго разговаривала с козой, успокаивая ее, чтобы та позволила ей подобраться к вымени. Через пару минут молоко тонкими струйками уже звенело о дно небольшого металлического ведерка. В итоге вышло чуть больше полулитра, так как коза несколько дней голодала и еще не успела войти в привычный режим питания. Ханна долго морщилась, склонившись над чашкой, вдыхая такой непривычный и своеобразный запах свежего козьего молока, но после первого глотка опустошила остальное залпом. Чудесный день закончился чудесно, и через несколько минут ребят ждала встреча с паразитирующими мыслями о совсем свежих ранах, надвигающимися под покровом ночи. Они, словно ужасные существа, выбравшиеся из мрачного потустороннего мира, забираются в самые потаенные уголки сознания, медленно выедая накопившиеся за день приятные мгновения. Вместо них, как раковая опухоль, вновь возвращаются воспоминания о тех моментах, когда сердце разбилось о твердую землю, которая тут же исчезла из-под ног, оставив разум в вечном падении вниз… Стайлз долго таращится в потолок, рассматривая дрожащие тени ветвей, похожих на длинные пальцы, пытающиеся забраться под одеяло. Сегодня ясное небо, и полная луна, не стесняясь, освещает окрестность, словно прожектором. Похоже, сон за что-то обиделся на парня и больше не хочет к нему приходить. Если бы Стайлз все еще бродяжничал в одиночестве и без нормального питания, то давно уже свалился от хронической бессонницы. Ему удается поспать от силы пару часов, под самое утро. Правда, он скорее бредит, нежели спит, но в его ситуации и это считается. За окном так светло, что не понять, сколько осталось до рассвета. Видимо совсем немного –Стайлз устало закрывает глаза, веки застывают на некоторое время, сознание отключается. Включается режим бредового подсознания. Стайлзу снится странный сон: он снова возвращается в то придорожное кафе, где в последний раз видел Лидию, медленно заходит внутрь, осматриваясь по сторонам. Все, вроде бы, как и было раньше, но в то же время абсолютно по-другому. По полу разбросаны патроны, пули и стрелы. Они ведут его к двери в кладовую. Стайлзу необъяснимо страшно. Он протягивает дрожащую руку к дверной ручке, входит внутрь и тут же застывает от неподдельного ужаса. В углу, поджав под себя ноги, сидит Лидия, с ног до головы в крови. Она плачет, качаясь вперед-назад. Стайлз не может понять ее ли это кровь и продолжает стоять, не в силах сдвинуть с места окаменевшие ноги. Лидия поднимает глаза, заметив парня в дверном проеме. Она долго смотрит на него вопросительным и в то же время разочарованным взглядом. Спустя несколько мгновений девушка достает из-за спины черную сумку, в которой должно быть оружие, но она пустая. Стайлз ничего не понимает и продолжает стоять, как вкопанный. Лидия подносит указательный палец к губам, все еще держа сумку в другой руке, и произносит еле слышное «ш-ш-ш», которое противным холодком забирается под кожу. Стайлз открывает глаза, возвращаясь в реальность. В комнате заметно потемнело, Спенсер все еще спит. Перед глазами невольно возникает лицо Лидии из только что увиденного кошмара. Что это было? Что подсознание хочет этим сказать? Парень тихонько встает с дивана и направляется к окну. Он садится на пол, отодвигая полосатый коврик. Пальцы крепко сжимаются на кольцевой ручке и тянут ее вверх. Подпольный тайник открыт и Стайлз внимательно смотрит на содержимое сумки. Все на месте. Он вытягивает ее за ручки и закрывает тайник. Накидывает куртку и проверяет, не проснулась ли Спенсер. На улице зябко и тихо, даже совы молчат. Лунный прожектор все еще в небе, но уже не такой яркий. Стайлз широко шагает вдоль берега, не осматриваясь, словно в полусознании. Вскоре, впереди виднеются очертания выкорчеванных деревьев, парень ускоряет шаг. Он садится у одного из корневищ и начинает рыть землю в углублении. Выкопав достаточно глубокую яму голыми руками, Стайлз опускает туда сумку с оружием, засыпает ее почвой, оставляя неаккуратный верхний слой. Чуть меньше, чем через час, парень тихонько пробирается в хижину и ложиться в постель, как ни в чем не бывало. Ему самому не совсем понятно, зачем он это сделал, но вернувшись обратно, на душе стало немного легче. Стайлз закрыл глаза, и назойливая птичка снова разбудила его с первыми лучами солнца…***
Высокое дерево у парадного входа, водонапорная башня и тополь у восточных ворот образуют идеальный треугольник, внутри которого находится территория хосписа. Там уже обустроены пункты наблюдения, дежурный обходит периметр раз в два часа, осматривая местность с каждой точки. Работы внутри помещений идут полным ходом. Первый этаж уже вымыт и вычищен до блеска. На кухне, совмещенной со столовой, которая находится в противоположном служебным помещениям крыле, есть возможность построить печь, как в деревенских домах. А пока мангал на заднем дворе отлично выполняет все поставленные перед ним задачи. Складское помещение под лестницей было оборудовано под оружейную и заперто на пару замков. Часть огнестрельного оружия и боеприпасов ребята спрятали в тайнике у черного входа и на каждом посту наблюдения. Больничное оборудование, инструменты, лекарства, собранные по всем палатам, были перенесены в служебные помещения и лабораторию, отсортированы, расставлены по полочкам. Кушетки, капельницы, мониторы, реанимационные наборы в хаотичном порядке заняли три медицинских кабинета на первом этаже. Четвертый обустроили под больничную палату для экстренных случаев. На втором этаже пятнадцать комнат, ровно столько же и на третьем. Так как люди доживали здесь свои последние дни, для них старались создавать уютную атмосферу. Поэтому в любой палате можно обнаружить домашние занавески, мягкие покрывала, одежду на любой вкус, книги и всякие милые мелочи. Все это укрыто пыльным одеялом, но кроме времени эти вещи ничем не испорчены. Каждый выбрал себе комнату и в первую очередь принялся за ее уборку. Пришло время разобраться с водонапорной башней, которая в итоге оказалась чем-то бόльшим. Внутри оборудована насосная станция, несколько уровней очистки и теплообменники для подогрева воды. Чтобы все это работало необходимо электричество, которое сейчас просто недоступно. С этого и начались проблемы… — Можно начать раскапывать грядки, — предлагает Крессида, сидя на зеленой лужайке у ступенек к черному входу. — От этого не будет пользы без удобрения, — возражает Шестая, присаживаясь рядом. — Где мы его возьмем? — Не заставляй меня произносить это вслух, — краешком губ улыбается девушка. — У нас хватит запасов, чтобы не думать об этом еще до весны, — мрачно вмешивается Стив. — Необходимо решить проблему с водой. Без воды нам нечего здесь… — Не говори этого! — вскакивает на ноги Шестая. — Просто не говори этого. Мы что-нибудь придумаем, как всегда… Стив послушно кивает головой, сморщив лоб. Он знает, как Джейн не любит проигрывать, а начавшиеся неудачи высасывают из нее весь запал. — Эй, вы, на лужайке, — шипит рация голосом Фора. — Башня вызывает. — Говори, — принимает Стив. — По северной тропе, в нескольких сотнях метров за озером, движется группа людей. — Каков статус? — только и успевает спросить парень, когда Шестая срывается с места и бежит к водонапорной башне. Стив и Крессида пытаются угнаться за ней. — Ну, не сказать, что вооружены до зубов, но огнестрел имеется. Шестая первая взбирается на башню и вырывает винтовку из рук парня. Стив не заставляет себя ждать и вот он уже смотрит в бинокль. — Три парня, две девушки, — бормочет Шестая, уставившись в оптический прицел навороченной «пушки». — Выглядят они не очень хорошо, — подхватывает бормотание Стив. — Багажа почти нет… — Стоит рискнуть, — девушка переводит взгляд на рядом стоящего задумчивого парня и похоже знает, что он сейчас скажет. — Их много. Ты не пойдешь одна, — он сурово смотрит на нее, но почти уверен, чем все закончится. — Я справлюсь, — настаивает она. — Послежу за ними некоторое время, а потом все по плану. Вы прикроете меня. Отсюда хороший обзор, я постараюсь не сбиваться с той тропы, чтобы быть постоянно на виду. Стив… Он продолжает смотреть ей в глаза, пока остальные поддерживают эту идею. Она видит его обеспокоенность и старается не сорваться, сказав что-нибудь неприятное и сделать по-своему. Решение остается за ним. — Только придерживайся плана, — наконец выдыхает Стив. Шестая сдерживает улыбку и мчит к оружейному тайнику, хватает заранее приготовленный рюкзак, проверяет связь по рации и падает несколько раз, чтобы выглядеть не такой опрятной. Остальные следят за ней и за группой, медленно продвигающейся по лесной тропе. Их отделяет расстояние в пару километров, которое стремительно сокращается. Стив выходит на связь, чтобы Шестая сбавила темп. Она достает из рюкзака подслушивающее устройство для дальней слежки. Проходит полчаса радио-тишины. Никто из группы не произнес ни слова, и это стало нереально бесить. Шестая отчитывается Стиву, что собирается действовать по запасному плану, тот сквозь зубы соглашается. Она оставляет устройство у дерева, присыпав его листвой, несколько мгновений решается на то, чтобы оставить пистолет под этим же деревом. В итоге самоуверенность побеждает, и Джейн идет почти безоружна, спрятав в ботинке раскладной армейский нож. Через пару минут быстрого бега она оказывается на поляне перед незнакомцами, строит из себя испуганную девочку, а затем падает в обморок, чтобы услышать хоть что-нибудь из уст этих ребят. — Почему мне кажется, что ты не случайно выбежала на эту поляну? — недоверчиво спрашивает Рик, все еще держа Шестую на прицеле. — Наверное, потому что ты умный мужик, — краешком губ улыбается блондинка, периодически посматривая на остальных, чтобы держать ситуацию под контролем. Ее немного напрягает, что рыжеволосая девушка все еще находится за ее спиной. — И именно поэтому, я надеюсь, что ты опустишь оружие, и мы сможем спокойно поговорить. — С чего бы ему это делать? — вмешивается Деймон. — Пока вы держите меня на мушке, мои люди держат вас на мушке, — спокойно отвечает Шестая, надеясь, что они все еще в зоне видимости. — Она блефует, — выдает Деймон после обмена взглядами с Риком. — Пусть докажет, — внезапно начинает говорить Мэтт, который все это время держался позади остальных. — У нее же рация, пусть докажет. Шестая улыбается, медленно снимая рюкзак с плеча. Ей только это и нужно было. Она держит руки на виду, чтобы не сбить с толку мужчину, держащего оружие. Рация у нее в руках. — Башня, прием? — Башня слушает, — раздается голос Фора. — Как обзор? — девушка не сводит взгляд с незнакомцев, по очереди осматривая каждого, чтобы не выдать местоположение Башни. — Могу прямо сейчас снять парня, который держит тебя на мушке и через секунду рядом стоящего, — Фор слишком радостно сообщает положение дел. — Жаворонок? — снова вызывает Шестая. — Можешь выбрать, кто будет первым, — сообщает Крессида. — Все, как на ладони. — Мне продолжать? — ехидно улыбаясь, спрашивает Шестая, пока остальные вертят головами, чтобы понять в какой стороне их поджидает опасность. — Думаю, мы поняли, — начинает Бонни, продвигаясь поближе к Рику. — Если бы нас хотели убить, то уже сделали это, да? — Совершенно верно, — блондинка шагает спиной в сторону, чтобы все пятеро были у нее перед глазами. Рик позволяет ей это сделать, но револьвер не опускает. — Что тебе нужно? — нервно спрашивает Деймон. — Думаю, этот вопрос должна задавать я. Что вам нужно? Вам нужен дом? — Джейн читает лица людей, стоящих напротив. Они подозрительно смотрят на нее, пытаясь скрыть усталость и голод во взгляде. В некоторых из них тусклым огоньком еще горит надежда на то, что сегодня им посчастливилось, другие ждут подвох с секунды на секунду и готовятся сделать опрометчивый поступок, чтобы опередить ход противника. — Нам нужен дом, — подтверждает Рик. — Но что тебе и твоим людям с этого? — Что если я скажу, что мы добрые филантропы и хотим поделиться несколькими свободными квадратными метрами, — Шестая старается смотреть в глаза мужчине напротив и девушке, стоящей рядом, пытаясь вызвать у них хоть каплю доверия. — Мы потеряли слишком много и многих и не хотим забывать, что такое человечность. Знаю, как это звучит, но это правда. Я предлагаю вам помощь, вам решать — принимать ее или нет. — Я все еще направляю на тебя пушку, а ты продолжаешь предлагать нам помощь. Почему? — Потому что вы неплохие ребята, за исключением вон того, — Шестая указывает на Деймона, который кривится в ответ. — И это ты поняла за минуту ложного обморока? — Приблизительно. Людей, на самом деле, очень легко читать. — Да ну? — Деймон закатывает глаза. — Не могла бы ты продемонстрировать нам. — Если ты настаиваешь, — Шестая окидывает всех взглядом и начинает, указывая на Мэтта. — Вон тот парень кажется неплохим, но внутри него идет борьба. Возможно, он сделал что-то плохое недавно, что-то, что ему совсем не свойственно. Эта девушка, — она указывает на Бонни, — старается держать группу вместе и не забывать о том, что значит быть человеком. Вон та, — пришла очередь Лидии, — с вами недавно и еще не совсем доверяет вам, иначе бы уже сказала, что заметила у меня в ботинке нож. — Да ты издеваешься! — возмущается Деймон. — Какого черта, рыжая?! — Мне продолжать? — Достаточно, — Рик опускает револьвер и подходит ближе. — Могу ли я теперь задать несколько вопросов и рассчитывать на правдивый ответ? — девушка кивает в ответ. — Сколько вас? — Не так много, как хотелось бы, — кривится Шестая. — Извини, это все, что я могу сказать. — Как тебя зовут? — Джейн, но все зовут меня Шестая. — Расскажи мне о вашем лагере, Шестая. — У нас есть надежные стены, запасы, долгосрочные перспективы, — она замечает, как у Деймона загораются глаза. — И прежде чем вы даже подумаете о том, что сможете захватить наш лагерь с двумя пушками, скажу, что у нас полно оружия, а все мы — военные, так что не стоит даже предполагать подобное. Рик недовольно смотрит на друга, поняв, что незнакомка каким-то образом читает его мысли. Бонни выглядит готовой для риска, Мэтт прячет взгляд, пытаясь понять, чего он хочет в этой ситуации. Лидия продолжает изучать блондинку, замечая, как трудно ей дается упрашивание. Шестая предлагает им обсудить и обдумать ее предложение, пока она постоит себе в сторонке. Ребята долго спорят, продумывая все верные и неверные шаги. Им всем хочется верить, что сегодняшняя история закончится хорошо, но другие варианты исключать нельзя. В конце концов, они решают, что с Шестой пойдут не все — только Деймон и Бонни. Шестая сообщает Фору обстановку и оставляет рацию Рику — если его люди не выйдут на связь через час, значит что-то пошло не так. Они заранее договариваются о секретном слове, на всякий случай. По дороге в лагерь Бонни рассказывает Шестой об их последнем месте жительства, о Лидии, о том, как все перевернулось с ног на голову. Деймон бесится из-за того, что его спутница не может держать язык за зубами и вместо выведывания информации, выкладывает все о себе. Он видит, что блондинка может легко манипулировать людьми, чтобы получить желаемое. Бонни в свою очередь далеко не дура. Она понимает, что в последнее время много болтает с незнакомцами и ведет себя слишком беспечно, что на нее совсем не похоже. Но в этом жестоком умирающем мире, где почти не осталось человечности, девушка пытается искать хорошее в людях. В хороших людях. Она не ошиблась с Лидией и пока не видит никакой опасности в лице Шестой. Девушка сама по себе очень опасна, но ничем не угрожает Бонни и остальным. Кто-то скажет: «Сними розовые очки и перестань безосновательно верить незнакомым людям!». Кто-то, вроде Деймона. И он не будет полностью неправ. Просто сложно объяснить странное предчувствие, возникающее горящим клубком в груди, которое открывает глаза и позволяет посмотреть на мир под другим углом. С позволения своих спутников Шестая забирает спрятанное подслушивающее устройство и пистолет. Они подходят со стороны восточных ворот, где их уже встречают Стив и Крессида. Фор все еще на позиции — следит за остальными. Шестая предупреждает своих людей, что Деймон тот еще придурок, но он такой единственный в группе. Бонни выходит на связь с Риком, сообщая, что все в порядке, и назначает следующую связь через полчаса, когда они сообщат свое решение — уходить или остаться… — Есть несколько правил. Все решения принимаются на общих собраниях, но последнее слово остается за мной. Мы действуем слаженно, как команда, по ранее подготовленным схемам. Сейчас вы наши гости. Вам придется немало потрудиться, чтобы заработать полное право называть это место домом и наше доверие. Мы же в свою очередь обещаем сделать все, чтобы заработать ваше. Впереди долгий путь и теперь мы вместе в одной лодке. Только от нас зависит, как она поплывет… — Ты не спишь? — шепчет Бонни, повернувшись к соседней кровати. — Не могу уснуть, — тихо отвечает Лидия, хоть в комнате больше никого нет. — Я тоже… — Это хоспис, — девушка садится, укутываясь одеялом. — Стайлз ходил сюда за лекарствами, когда я болела. Когда меня забрали… — Мне очень жаль, — Бонни приподнимается, увидев блестящие в лунном свете от слез глаза подруги. — Когда ты сказала по рации, что это хоспис, внутри меня все перевернулось, — Лидия продолжает мучить себя. — Всю дорогу я молилась, чтобы Стайлз каким-то чудесным образом очутился здесь, с этими людьми. Я так хотела… Но, похоже, он навсегда останется призраком, который однажды бродил по этим коридорам. Бонни не знает, что сказать. Она прекрасно понимает Лидию, ведь не раз бывала в подобной ситуации. Слова никогда не помогают. — Я так по нему скучаю, — слезы катятся по щекам, обжигая солью. Бонни вскакивает со своей кровати и садится рядом, приобнимает ее за плечи, поглаживая волосы. — Все будет хорошо, — успокаивает Бонни. — Со временем должно стать легче, ты же знаешь. — Мне нравится это место, — Лидия берет себя в руки через несколько мгновений, вытирая слезы. — Да, скоро у каждого из нас будет своя собственная комната, мы будем возводить здесь свой дом. К тому же, в окрестностях не встретишь ходячих. Мне нравится Стив, они с Риком найдут общий язык. — Все налаживается, да? — Да… — Эти люди — военные, — тихо проговаривает Рик. — У них есть кодекс, принципы. — Наш Мэтти — коп, — перебивает Деймон. — Не замечал у него никаких принципов. Мэтт ничего не говорит в ответ. У него за душой слишком много груза, чтобы возражать словам, в которых больше половины правды. — Я лишь прошу тебя, — продолжает Рик, обращаясь к другу, — не делай глупостей. Дай нам время. — У них полно оружия. Я не сделаю ничего глупого, пока не получу к нему доступ. — Я не позволю тебе, — вмешивается Мэтт. — Я устал от той жизни! Бонни устала! Если понадобится, я пристрелю тебя. — Похоже, кто-то наконец стал мужиком, — вздергивает бровями Деймон. — Рик взрослый здравомыслящий мужчина, — размышляет в голос Шестая в окружении своих людей в комнате Стива. — С ним не будет проблем. Как и с Бонни. Лидия пока сама себе на уме, но это ненадолго. Она все еще вливается в группу после того, что с ней случилось. Мэтт… Я не знаю… Буду наблюдать за ним еще некоторое время. А вот от Деймона жди проблем. Он не из тех, кто подчиняется приказам и работает в команде. — И не таких исправляли, — с вызовом в голосе произносит Стив. — Этим людям нужен дом, они были на грани отчаяния. Не думаю, что они настолько глупы, чтобы упустить такой шанс из-за чьих-то амбиций. — Оружейные закрыты, ключи надежно спрятаны, — информирует Фор. — На всякий случай. — Кто за кем присматривает? — спрашивает Крессида, стоя у окна. — Возьму Деймона на себя, — начинает Стив, — Джейн, Мэтт и Лидия за тобой, Фор присмотрит за Бонни, а ты, Крессида — за Риком. Команда принимает задание, и все расходятся по своим комнатам. Шестая задерживается на несколько минут, присаживаясь к Стиву на кровать. Она кладет голову ему на плечо и берет за руку. — Останься, — осторожно просит он. Она отрывается от его плеча и пристально всматривается в бирюзовые глаза, проводит ладонью по щеке и уходит, закрывая за собой дверь. Похоже, он никогда не поймет, что творится в ее голове. Похоже, она никогда не разберется в запутавшейся паутине своих чувств.***
Сильный ветер бьет в лицо осенними пощечинами, треплет волосы холодными невидимыми пальцами, пробирается сквозь тонкую одежду, покалывая кожу ледяными иголками. Мышцы немеют от холода и усталости, наполняясь свинцом, обертываясь в бетон. Тело истощено и обезвожено, странно, что грудная клетка все еще поднимается, чтобы наполнить легкие воздухом и продлить мучения на неопределенный срок. Губы высохли и потрескались из-за отсутствия воды в организме, превратившись в сплошную рану, а осень как назло забыла, что такое дождь. Слова застряли в пересохшей глотке больше недели назад. Необязательно что-либо говорить. Теперь это совсем неважно… Вокруг ни души, даже мертвые не встречаются уже несколько миль. Но ночевать на земле все равно слишком опасно — велика вероятность не проснуться вовремя из-за тотальной усталости. Приходится взбираться на дерево и привязывать себя веревками, найденными на путях через день после падения лагеря. Среди мусора, растянутого на несколько сотен метров вдоль железной дороги не нашлось ничего полезного, кроме пары пустых бутылок, раскромсанной походной палатки и веревки, похожей на ту, что используют альпинисты. Свободное направление для побега из города, кажется, ведет к мучительной погибели, которая следует по пятам вот уже который день подряд. Ни воды, ни еды, ни крыши над головой, ни попутных построек, ни брошенных автомобилей… Словно параллельное измерение, где все превратилось в безжизненные деревья, уснувшие под холодную колыбельную осени. Существование застывает в продрогшем воздухе, превращая людей в пустые оболочки, движущиеся по касательной умирающей реальности. «Мы просто ходячие мертвецы, которым не посчастливилось быть свидетелями собственной смерти в живом теле», — эти мысли витают серыми тучами где-то поблизости, по очереди проникая в череп каждого ядовитым туманом. Фазы луны сменяются одна за другой, время то ураганом проносится мимо, коварно сбивая с ног, то останавливает свой ход, прячась за серыми столбами деревьев, оставшихся далеко позади. Дни перестают отличаться друг от друга и превращаются в размытую полосу временного потока. Трудно сказать, сколько уже пройдено, тяжело представить, сколько еще впереди… Обочины манят своим спокойствием к привалу, ноги послушно подкашиваются, усаживая тело на холодную землю. Желудок уже давно устал просить обед, но рот все еще наполняется слюной даже при виде не очень аппетитного червя. Вокруг мертвая тишина, которую внезапно нарушает приближающееся шуршание осторожных шагов. Рыжее пятно петляет между деревьями и вскоре оказывается на дороге, прямо перед привалом. Удивленная и немного испуганная лиса замирает, увидев голодные взгляды, направленные в ее сторону. Она несколько мгновений ждет, что произойдет дальше. Несколько смертельных мгновений… Поднимается дуло винтовки и, словно громом, по окрестности разносится щелчок, поваливший на землю пушистое животное. Лиса нередко питается падалью, ее мясо непригодно для еды, но это не имеет значения, когда почти забыл, как жевать… Нож неохотно разрезает жесткую плоть, кровь тягучей субстанцией течет по запястьям, зубы жадно впиваются в сырое мясо, в нос бьет неприятный запах и будь-то в прошлой жизни — рвотный рефлекс было бы не сдержать… Но не сейчас… Пустой желудок заполняется подобием еды, громко взвывая, почувствовав в себе твердую пищу. Кто-то воет с ним в унисон, привлекая к себе недоуменные взгляды. Женский плач вырывается из груди, слезы катятся по лицу, запачканному кровью. — Я не могу! Я больше не могу! — рыдает девушка, осматривая то, во что она превратилась. — Я больше не могу так жить… Это не жизнь… Мы такие же, как они… Остальные молчат. Просто думают, что наконец кому-то хватило смелости произнести это вслух. Сказанные слова придают реальность тому, что с ними стало. — Мы не такие, как они, — тихо говорит парень, потирая окровавленные руки. — Мы все еще живы… — Правда? — глотая слезы, вдруг спрашивает она чужим для себя голосом. — Ты все еще ноешь, Берри, — шипит другая девушка, — значит — мы живы и жрем отвратительное сырое мясо, чтобы и дальше оставаться в живых. Так что, заткнись, пожалуйста, я тут пытаюсь не блевануть, а из-за твоих соплей очень трудно сдерживаться. Парни не говорят ни слова, наблюдая за напряженными взглядами девушек. Одна сверлит злостью, ломающей ребра изнутри, другая — бесконечной раздраженностью на весь мир, сконцентрированной на одном единственном человеке. Первая стискивает зубы до боли в черепе, сдерживая все подступившие к горлу оскорбления, хватает останки лисьей лапы и швыряет прямо в лицо второй. Та молча вытирает кровь, попавшую в глаза и отводит взгляд, затаив немалую обиду с перспективой мести. Она понимает, что ее озлобленность почти беспочвенна, но сейчас это то, чем она является. Голод сделал свое дело, оставив тяжелый отпечаток на личности, который не пройдет бесследно, если когда-нибудь жизнь наладится.