Стредконский Крысолов

Тишина мраморного зала немного угнетает и пугает. Я даже ступать пытаюсь тише, чтобы каблуки сапог и металлические бляшки на них не звенели и не гудели. Но всё равно цокот распространяется над полом, отдаваясь лёгким эхом от стен и растворяясь среди деревянных стеллажей. Сверившись с потёртыми и выцветшими номерами на шкафах, я сворачиваю налево. Вот и архив с данными о населении города. Идея пойти в библиотеку и попроситься в архив оказалась совместной – как оказалось, не только я думала о том, чтобы узнать адреса пропавших именно так. Но, к сожалению, пойти со мной Кайзер не смог – у Барины возникли серьёзные проблемы с подковой. Растревоженная неприятными ощущениями лошадь напрочь отказывалась кого-либо подпускать к себе – тут же начинала брыкаться и ржать на всю улицу. От пары таких попыток лягнуть местного конюха чуть не пострадала Аретта – на крупе моей кобылы, правда, всё равно остался след от чужого копыта. Вот поэтому Лидфард был вынужден чуть ли не с полчаса унимать распсиховавшуюся Чар Лидфард, при этом сам почти что схлопотал удар в плечо – лишь вовремя увернувшись, он уберёг себя от травмы. Кайзер пообещал присоединиться позже, как только он с помощью конюха (или уж скорее конюх с его помощью) поменяют подкову Барине. Мне пришлось смириться и идти одной, потому что я не могла себе представить, сколько продлится процедура замены подковы, в особенности со столь нервной кобылой. К счастью, плутать мне не пришлось; Линда, отправившаяся за покупками на рынок довела меня практически до дверей библиотеки. Уж не знаю, насколько ей было по пути, но я была безумно благодарна этой женщине за помощь. Я удивилась ещё больше, когда на мою просьбу попасть в архив, чтобы посмотреть адреса пропавших людей, пожилая дама в пенсне – типичная бабуля-библиотекарь, каких видала каждая библиотека мало-мальски крупного города, – с радостью указала мне, как туда попасть. Похоже, эта женщина и вправду была встревожена исчезновением людей. Казавшаяся вначале довольно лёгкой задача на деле оказалась куда более заковыристой. Если бы нас было двое, то наверняка мы с Кайзером управились бы гораздо быстрее. А так мне пришлось в одиночку выискивать все имена и выписывать данные о людях на оборотных сторонах соответствующих портретов. Работа писчего утомительна и однообразна. Вот поэтому я никогда и не стремилась на должности, которые хоть как-то связаны с бумажной работой. Потерев уставшие от полумрака и обилия переписанного материала. «Ладно, надеюсь нам это поможет как-то разобраться хоть в чём-то,» – уныло думаю я, вновь аккуратно раскладывая листовки в недавно выявленном порядке. Запихнув бумажки в сумку, я выбираюсь из тихой библиотеки, стараясь игнорировать лишь на четверть заполненный читальный зал. Выйдя на улицу, вдыхаю немного сырой, но относительно свежий, если уж сравнивать с библиотечным, воздух. А намёка на присутствие Кайзера всё так и нет. «Он что там, романтический обед со своей Чар Лидфард устроил? Где ж его носит?» – раздражение, смешиваясь с усталостью, неприятно давило на голову. А ещё вступали обида и глупая ревность к Барине Чар Лидфард, «которая всегда понимает». Захотелось взвыть и что-нибудь пнуть. Но я всё же удерживаю себя от последнего, ибо ломать ногу или пальцы о каменные фигуры мантикор у входа – не дело. Покружив немного вокруг зверюг, сторожащих библиотеку, постояв возле них и пооблокачивавшись на них в самых разных позах, решительно плюю на дальнейшее ожидание. Я, честно говоря, очень зла на своего застрявшего чёрт знает где товарища, хотя злится, конечно, глупо и так по-детски. «Но он же обещал! Обещал!» Всё упирается в это несчастное «обещал». И всё. Обида не проходит. Злобно цыкнув и пнув камень, не вовремя попавший под сапог, я спускаюсь вниз по проулку, уходя от библиотеки. Можно позволить себе прогуляться в гордом одиночестве и ещё пообижаться. «Пусть только попробует ляпнуть, что это бабское поведение,» – сжав кулаки, думаю, покусывая нижнюю губу. Фыркнув себе под нос, я задираю подбородок повыше. Я тут всю работу письменную за него сделала, он мне будет должен. С некоторой тоской я поглядываю на прилавки магазинчиков, выставленных под навесами на улице. Хочется купить что-то, хоть какую-то мелочь, но... Увы, мои финансы не для таких вот мелочей. А так хочется... Настроение ухудшилось в момент. Порывшись в сумке, достаю глиняную табличку с уродливым изображением крыса, которого изловил браслетом Кайзер. Немного морщусь от малоприятных воспоминаний о твари в лесу, так умело притворяющейся ребёнком. Провожу кончиком указательного пальца по выступающим линиям на табличке. Мне кажется, что эта мерзость до сих пор смотрит на меня своими отвратительными глазами. Одна пустая глазница. Меня передёргивает. За разглядыванием таблички я не замечаю, как выбираюсь к окраине города, больше похожей на деревню. Народу здесь меньше и одеты все проще. Тут даже дома уже больше из дерева, а не камня. А ещё встречаются загоны со скотиной. Подхожу к одному из таких, глядя на несколько худосочных коров, лениво пасущихся на скудной траве. Смотреть на это животину больно и грустно. – Что, нравится глазеть на скот деревенский? В моё личное пространство совершенно наглым и бесцеремонным вторгается посторонний – здоровенный, широкоплечий мужик, молодо при этом выглядевший, с пшеничными коротко стриженными волосами и паскудными зелёными глазами. Детина был приторно смазлив и чрезмерно очарователен. Даже Кайзер со своей порядочной привлекательностью и относительной сентиментальностью образа выглядел брутальнее. Наверное, за счёт морщинок возле глаз, сурового взгляда в целом и... наличии ума и смекалки на лице. Данный же экземпляр похоже не блистал глубокими умственными познаниями. Я, скривив губы, чуть отодвигаюсь, продолжая смотреть на мерно топчущихся на месте коров. Уж и правда, больно худоваты они... – Э, я тебя тут не помню, – блондин отклоняется чуть назад, опираясь локтями об ограждение, так что то скрипит под его весом. Он пытается заглянуть мне в лицо. – Не местная? – Нет, приезжая, – сухо отзываюсь я, отталкиваюсь от деревянных прутьев, перевязанных между собой и намереваясь уйти. – А, как же так? Уходишь? – разочарованно тянет детина, бессовестно оглядывая меня с ног до головы. Рассмотрел, как раздел. Типичный бабник, цепляющей девушек на свои захватывающие и увлекательные истории. Не желая продолжать диалог, я разворачиваюсь на каблуках и направляюсь к ещё одной улочке, поднимающей обратно в город. – Ну постой, симпатяга. Далеко ты собралась? Меня перекашивает от слащавого фамильярного обращения. Я уже оборачиваюсь на ходу, чтобы послать красавчика на три не менее красивые буквы и даже руку поднимаю, демонстрируя нахалу средний палец, но... Блондин тут же хватает меня за запястье поднятой руки, дёргая на себя. Неприличный жест его не смутил, а лишь вызвал глуповатый смешок. – А ты не из робкого десятка, симпатяга, – хмыкает он и обращает внимание на мой браслет. – О, так ты наёмница! Занятно... Ох какой же не хороший блеск в этих гаденьких глазках... Совсем нехороший... – Нагляделся? – угрюмо интересуюсь я, пытаясь выдернуть свою руку из крепких пальцев здоровяка. – А теперь отпусти меня, у меня помимо тебя куча дел. – Ну же... Пусть твои дела немного подождут. Мне интересно узнать, откуда ты, что видела... Незавидная у меня ситуация. Совсем. Я не справлюсь с этим молодым бычком в рукопашную. Тяну правую руку к поясу и бледнею. Я же оставила «Хлыст Израэля» в таверне, ведь не положено в библиотеку ходить с оружием... Я попала... Очень сильно попала. – Ну так что, симпатяга? Пойдём куда-нибудь выпьем, узнаем друг друга поближе... В таких случаях принято орать, как резанной. Но увы. Толку оттого, что я сейчас пущу ультразвуковую волну будет никакого. А вот страх, мерзкий, противный и липкий, сковывает всё тело... – Пусти меня, сволочь, – взвизгиваю я, пытаясь пнуть обидчика и вывернуть руку одновременно. – Да ладно тебе, не ломайся... Мы весело проведём время, я обещаю... – Кажется, дама сказала «нет». Тебе нужно повторить более доходчиво? Голос, холодный, как сталь, приставленная к шее блондина, буквально завораживает. – К-кайзер, – придушенно охаю я, не веря своим глазам. Это действительно он – стоит за спиной детины, удерживая меч вытянутой руке. И всё бы в образе Лидфарда было бы изумительным и соответствовало картине «рыцарь идеальный», но вот... Но вот здоровенный лиловый синяк под правым глазом всё портил. – А тебе чего нужно, павлин разукрашенный? – детина, лениво оборачиваясь к Лидфарду, тряхнув меня за запястье. – Ты тоже что ли претендуешь на эту девчонку? Внимательно оглядев наёмника с ног до головы, словно оценивая его. – Хм, как интересно... Что насчёт того, чтобы проверить наши способности? Если ты окажешься достаточно сильным... Ха, я, наверное, даже не буду прогонять тебя с позором... Может, даже предложу поучаствовать в нашем с этой симпатягой знакомстве... Я бледнею, когда вижу, какое бешенство отражается в глазах Кайзера. На какую-то долю секунды мне кажется, что рыцарь, ослеплённый яростью, просто проткнёт блондину горло. Но вместо этого наёмник швыряет свой меч на землю и со всей силы врезает наглецу по челюсти кулаком. Я дар речи теряю. Кулаками? Что за..? – Кайзер! – ору я, подхватывая его меч, но боясь даже приблизится к сцепившимся как две здоровенные псины мужикам. – Кайзер, прекрати! Но куда там. До него не докричишься. Я глупо топчусь рядом, не зная совершенно, что мне в такой ситуации делать: звать на помощь? Разнимать этих драчунов самой? Дожидаться пока они уймутся? В последнем случае эти двое скорее прибьют друг друга. Нужно что-то делать... Кайзер же тем временем одерживал верх – и это несмотря на то, что в комплекции он всё же порядком уступал блондину. Нет, Лидфард не был задохликом или тощим, развитая мускулатура у него была, но всё же и в плечах он был уже да и руки определённо тоньше. Воспользовавшись тем, что горе-рыцарь насел на обидчика сверху, остервенело прикладывая его к земле головой, я повисаю на шее наёмника. – Прекрати сейчас же! – рычу я, прикладывая все силы, чтобы оттащить разъярённого Кайзера. Сил мне не хватает, но я упорствую. – Прекрати! Ты же его придушишь или голову пробьёшь! Перестань! Ай, блять! Кажется, до моего товарища дошли мои увещевания. Он слишком резко остановился в своём избиении, выпрямляясь и поднимая голову, что я врезаюсь носом в его затылок. Как он мне ещё нос не разбил, не ясно. – Твою ж мать, Кайзер, – скулю я, хватаясь за переносицу. – Что ты головой, как баран, вертишь? Кажется, приступ бешенства отступил, и мужчина оборачивается ко мне, тяжело дыша. К фингалу добавились разбитый рот, рассечённая бровь и опухающая скула. Правда, моему не состоявшемуся насильнику досталось не меньше – сломанный нос, из которого сочилась кровь, отбитая челюсть и синяки под обоими глазами. – Ну и изукрасил же ты его, – бормочу я, всё ещё растирая нос от бровей до самого кончика и держа в свободной руке вновь поднятый меч. – Но и сам ты сейчас тот ещё красавчик, знаешь ли. Лидфард недовольно цыкает, заправляя выбившиеся пряди обратно за уши. Впрочем, несколько прядок всё равно упорно вылезали. Злобно покосившись на постанывающего под его ногами блондина, наёмник, совсем не по-рыцарски, бьёт обидчика каблуком в бок. Честно говоря, такой Кайзер меня пугает. Всё практически беззвучно, будто бойцовская собака. А глаза какие. Словно сталь... Сердце почему-то пропускает несколько ударов. Сейчас он такой, что... не описать словами. Теперь я испытываю страх от того, что я к нему сейчас чувствую... Разбитое лицо, опухшие костяшки в чужой крови, растрёпанные волосы, тяжело вздымающаяся грудь. О Господи. Нет. НЕТ. Я гоню от себя такие мысли подальше. – Держи, – ворчу, всё ещё пряча взгляд и протягивая Кайзеру клинок. – Нечего тут фамильными мечами разбрасываться. А то ишь, бросил и с кулаками рванул, как мальчишка прям, честное слово. Тот фыркает, утирая кровь с подбородка. – Пошли, драчливое ты недоразумение. Надо будет сказать хоть кому-нибудь, что тут валяется избитый неудавшийся ловелас. Впрочем, до постоялого двора мне приходится Лидфарда придерживать за локоть – он периодически морщился, потирая бок. Я очень надеялась, что этот чёртов блондинистый бычок не сломал рыцарю рёбра... Вернувшись в «Чудную Жемчужину» мы практически сразу натыкаемся на Линду, которая, только завидев в каком состоянии Кайзер, испуганно всплеснула руками: – Что произошло? – Он подрался, – устало фыркаю я, похлопав согнувшегося под первым хлопком наёмника по спине. – Насчёт синяка я не знаю – он с ним уже явился. А всё остальное, благодаря одному... кхм, дон жуану. – Дон жуану? – переспрашивает хозяйка, хмурясь. Я описываю ей блондина, приставшего ко мне на окраине. Под конец я заключаю: – Он, конечно, смахивает на озабоченного. Всё пытался уволочить меня куда-нибудь для знакомства... Линда потирает подбородок, покусывая длинный ноготь. – Я могу предположить, что ты натолкнулась на Родерика. Он, так сказать, очень любвеобилен. Для него переспать с девушкой – чистая забава. Он как дешёвый коллекционер – тащит всё, что было бы похоже на то, что он собирает. Я хочу сказать, что он за любой юбкой, за любой представительницей женского пола так будет. Просто ты не проявила к нему никакого интереса, вот Родерик и решил приложить силу... Кайзер под мои локтем издаёт возмущённое шипение. – Поведение, недостойное мужчины, – рыкает он и двигается к лестнице. Я закатываю глаза и раздражённо хрюкаю. – Вот что за балбес, а? Линда, а откуда у Кайзера этот синячище под глазом? – Ах, ну вы же знаете – кобыла мессира Лидфарда мучилась с подковой. В итоге он с конюхом с трудом её успокоил. А пока мессир придерживал нужную ногу, лошадь его... ну... – Лягнула? – я аж подавилась словами. Только не это... Так и голову можно было снести. – К счастью, нет. Всего лишь ударила его суставом. Я облегчённо вздыхаю. Ну ударила коленкой – это всё же не копытом заехала. – Линда, могу я попросить у вас льда? А то боюсь, мне нашего мессира Лидфарда придётся им обложить сегодня чуть ли не целиком, чтобы привести в чувство. – Конечно. Хозяйка исчезает за стойкой, тряхнув золотистой копной густых волос и тихонько хихикнув. Всё же, она красивая женщина, каких поискать. Лёгкое чувство зависти проползает в сердце, но я стараюсь его задавить. Приняв несколько кульков со льдом, я спешу за Кайзером, уже поднявшегося на пару пролётов. В комнату я его заталкиваю сама, открыв дверь ключом. Пропихнув ворчащего наёмника, я сразу прохожу в ванную, набирая в кадку ледяной воды, куда бросаю кульки. Вернувшись в спальню, скидываю куртку и закатываю рукава рубашки. – Ну и чего ты стоишь, вылупившись на меня, как сыч? Раздевайся! – рявкаю я, взмахнув рукой. – Э? В смысле? – растерянно переспрашивает Лидфард, краснея. – В прямом, – огрызаюсь я, подходя к мужчине и расправляясь с застёжками его плаща. – Снимай весь верх. Или Барина на пару с тем здоровяком тебе все мозги отшибли? Наёмник открывает и закрывает рот, растерянно подняв палец вверх, намереваясь что-то сказать, но не находя слов. Я отмахиваюсь от него, насмешливо улыбаясь, а сама краснею не хуже товарища: – Твои брюки меня отнюдь не интересуют. Их можешь не снимать. Отбрасываю плащ на кровать, намереваясь заняться уборкой одежды позже. Кайзер, тяжело вздохнув, послушно расстёгивает жилет, а затем и стягивает с себя рубашку. Молча указываю ему на голову, а потом на дверь в ванную: – Заколки. И иди жди. Мужчина, издав недовольное сопение, распускает волосы, пропуская сквозь них пальцы и, немного последив за мной, всё же слушается команды «идти ждать». Порывшись в своей сумке, я нахожу кое-что из медицинских принадлежностей: немного марли, банку с заживляющей мазью и иголку с ниткой. Всё бы это, конечно, продезинфицировать... – Эй, есть заначка? – спрашиваю я, заглядывая в ванную. – Какая заначка? – кривится Кайзер, потирая ноющую скулу. Я показываю ему кулак с чёткой расшифровкой «не трожь!». – Спиртовая, какая ж ещё. – У меня такого нет, – сухо отрезает мужчина, вздёргивая подбородок. – Ну не надо строить из себя оскорблённую невинность, – бурчу я. – Я просто спросила. Приходится подрываться и бежать вниз за спиртом, чтобы было чем промывать раны и иглу. Линда, конечно, несколько удивляется моей просьбе, но бутылку спирта даёт. Таким объёмом, скорее всего, можно нашего рыцаря вымыть целиком, не то что раны промыть, да иголку почистить. Пару раз спотыкаясь на лестнице из-за попыток перескочить несколько ступенек сразу, я возвращаюсь в номер. – Ты там с лестницы не навернулась? – скептически приподняв бровь, тычет в меня пальцем высунувшийся из ванной Кайзер. – Громыхала так, будто точно сверзилась. – Угу, конечно, – шиплю я, превращая слово в один сплошной звук «ш». Захожу в ванную и первым делом мою руки, стукнув бутылку на тумбу возле раковины. Напряжённо всматриваюсь в лицо мужчины. Сжимаю его подбородок, поворачиваю туда-сюда, пытаясь хотя бы приблизительно оценить масштабы катастрофы. Оттягиваю нижнюю губу, проверяя все ли зубы на месте. Так же поступаю с верхней, отчего наёмник дёргается. – Ну же, не трепыхайся ты. Мне нужно понять, в порядке ли у тебя всё с зубами и не оставил ли ты парочку в качестве сувенира нашему блондинистому дружку. – Да на меште вшё! – возмущается Лидфард, пытаясь оттолкнуть мою руку от своей челюсти. Я щёлкаю его по лбу. – Сказала же, не рыпайся. Иначе сделаешь только хуже. Аккуратно провожу пальцем возле рассечённой брови. – Зашивать придётся, – качаю головой, нервно поджимая губы. – Слишком сильно он тебе заехал. Чем так кожу пропорол-то? – У него было металлическое кольцо. Острое. Как с шипом. Я зеленею, отклоняясь назад и круглыми глазами таращась на мужчину. – Что не так? – ворчит Кайзер, устало мигая. – К-кольцо с шипом..? – переспрашиваю я, бледнея. – С я-ядом? Брюнет смотрит на меня как на маленькую. – Ну что за глупости? – отмахивается он, качнув головой. – Мы же не при дворе королевском, где кольца с ядами в чести. Среди наёмников это уже давно вышло из моды; нынче веселее друг дружку азартно резать. Да и вообще, если б был яд, это уже бы на мне отразилось. Нервно сглатываю, не мигая глядя на Кайзера. Он так спокойно рассуждает на этот счёт... – Т-ты уверен? – мямлю я, нервно хрустнув костяшками пальцев. В ответ мне молчаливые кивки. С трудом выдыхаю, потирая грудную клетку в районе сердца. С мужиками все нервы будут ни к чёрту. – Ладно, я тебе верю, – цежу сквозь зубы, открывая бутылку и выплёскивая немного на марлю, чтобы протереть иглу. – Тогда начнём с самого сложного... Продезинфицировав иглу, трясущимися пальцами вставляя в ушко эластичную нить, которая должна в будущем рассосаться сама. Глубоко вдохнув, я поудобнее перехватываю иголку и подношу её к ране на брови. Медленно протыкаю кожу так, чтобы узелок на нити держался и начинаю делать неловкие кривоватые стежки. Выдыхаю через раз, чувствуя страх от того, что я делаю. Кайзер сидит молча, прикрыв глаза, лишь изредка щерится, когда я особенно сильно прокалываю сочащиеся сукровицей края ранки. Начала я с самого сложного: с края у глаза. У меня лишь немного отходит от сердца, когда я достигаю самой брови. – Знаешь, у меня же руки из задницы по части штопки. Выходит прямо скажу так себе... – грустно и виновато мямлю я, делая новый стежок. Неловко затягиваю и делаю это слишком сильно – Лидфард вздрагивает, несколько раз моргнув. Кажется, по щеке у него даже слеза скатилась от боли. – Чёрт, прости... Но ты тоже не прыгай – я же шрам оставлю. – Хрен с ним, со шрамом. Не так уж это и важно, – ворчит мужчина, хмурясь, за что получает щелчок по уху. – Не важно? – ещё один кривенький стежок соединяет края ранки. – А я думала... – И что ты думала? – хмыкает Кайзер, приоткрывая один глаз и косясь на меня. Шумно шмыгнув носом, я краснею. Набравшись смелости, всё же отвечаю, приостанавливая процесс сшивания: – Я думала, что ты будешь трястись над своим лицом. В конце концов, ты привлекательный, даже, пожалуй, не скромничая, скажу, что ты красивый мужчина. И поэтому... – И поэтому ты ожидала истерику от того, что у меня синяк, разбитая губа и рассечённая бровь и возможно будет шрам? Пф, это же... стереотипное представление, нет? Уныло вздыхаю, натягивая нить, отчего мужчина шипит. Я ойкаю, бормоча извинения. – Да, стереотипное. Рада, что ошибалась и ты не страдаешь нарциссизмом, – заканчиваю я, аккуратно закрепляя узелок. – Ну вот. Кажется, я зашила. Нить должна будет сама рассосаться, когда всё заживёт. Наёмник очень медленно поднимает палец и ведёт им вдоль раны. Кидает быстрый взгляд в зеркало напротив и, кивнув, благодарит меня. Но тут же внезапно добавляет: – А знаешь, я на твой счёт тоже порядком просчитался. – В смысле? – растерянно хлопаю я глазами, выливая на новый кусок марли больше жидкости, чем следовало. Из-за этого приходится выжимать ткань над раковиной, прежде чем прикладывать её к разбитой и опухшей порядком губе брюнета. Впрочем, я мешкаю: мне интересно послушать, что он скажет. – Ну, – тянет он, хмыкая и прикусывая нижнюю губу – за это я выдаю ему очередную затрещину, потому что только появившаяся корочка в углу рта лопнула и по подбородку стекла струйка крови. Мужчина лениво утирает её тыльной стороной ладони. – Ну, честно говоря, я думал, что ты – невинное и совершенно безобидное создание, не способное постоять за себя и внятно что-то ответить... – Это когда ты так думал? – низко рычу я, без сожаления прижимая марлю ко рту Кайзера, да так, что тот айкает от жгущегося спирта. – Ай, чёрт, ну жжётся же..! Когда только встретил тебя... когда из лап тех уродов вытаскивал... Но... Я отнимаю ткань, равнодушно рассматривая бурое пятно от крови на ней. – Но? – Но я очень сильно ошибся. Как никогда. Поэтому, я думаю, мы квиты. Рыцарь приподнимает руку с пальцами сжатыми в кулак. Я фыркаю, но примирительно стукаю своим кулаком по его. – Точно, квиты. А теперь давай-ка шлёпай обратно в спальню, надо посмотреть твои рёбра и положить льда на синяк и скулу. Пока Кайзер встаёт с края ванны и возвращается в основную часть комнаты, я мою руки, смывая с пальцев кровь. Прихватив всё ещё холодные мешочки со льдом, следую за мужчиной. Передав оба кулька ему, берусь за банку с мазью и свободной рукой щупаю бок товарища. – Где конкретно больно? – уточняю я, посильнее давя пальцами на кожу, по изменениям на лице Лидфарда пытаясь определить, где очаг боли. – Вот... вот тут, да, – хрипло охает он, когда нажимаю в районе нижних рёбер. Нахмурившись, я зачёрпываю побольше мази и обильно смазываю отбитое место. Деформации в грудной клетки незаметно, Кайзер ходит нормально. Значит, это ушиб, а не перелом. Ну хоть что-то радостное. – Так, ладно, – закручиваю крышку от бальзама на место и откладываю банку в сторону. – Надевай рубашку и ложись что ли. А то лёд-то надо подержать на глазу и скуле. Дождавшись, пока мужчина натягивает рубашку и усаживается на край кровати, я пихаю его в плечо и шлёпаю ему на лицо оба пакета со льдом. Снизу раздаётся придушенное сопение. – Не сопи, – ворчу я, пнув коленкой ногу наёмника, чтобы тот наконец-то уже залез нормально на постель. – Сапоги сними хоть. – Ты ведёшь себя как мамочка-наседка, – подавляя смешок, хрюкает Кайзер, почти не глядя стаскивая сапоги. Я молча пинаю его ещё раз, на этот раз под коленкой. – Иди в задницу, Лидфард. Ты сам себе устроил весёлый вечер. Не полез бы бить морду, не получил бы сам, а мне не пришлось тут тебя штопать. Так что лежи и не квакай теперь. А то добавлю. Брюнет же мелко трясётся от беззвучного смеха, зажимая рот ладонью, а второй рукой придерживая сползающий со скулы кулёк. – Очень смешно, – надуваюсь я и толкаю товарища в бок, чтобы закатить того подальше на одеяло. Лидфард, скатившись на бок, тем не менее, бдительности не потерял: поймал меня за локоть, вынудив наклониться к себе. – Ты тоже, между прочим, сегодня отличилась, – неожиданно серьёзным голосом заявляет он, пристально всматриваясь в моё лицо. – Тебе следовало уходить сразу и даже не вступать в разговор с тем уродом... – Да я пыталась! Он меня не пустил! А мои удары ему... – Так бежала бы, что как дура-то стояла и дожидалась, пока он тебя схватить? – А я что думала, что он пристанет-то? – А покричать что? – Так не было вокруг никого! Смысл? – Пнула б промеж ног. Чёрт, а если бы я не успел? Мы же договорились – у библиотеки. Поджимаю губы. – Я, к твоему сведению, ждала. И долго ждала. Отморозила себе всё что только можно. А ты нянчил свою Барину. – Тебе не следовало никуда уходить. Не ушла – не было бы таких проблем. Ты хоть понимаешь, что он мог с тобой сделать? Я зло раздуваю ноздри, сжимая губы в плотную полоску. Сердце предательски ёкает, а в животе образовывается пустота. – Я даже думать об этом не хочу, – бормочу, вырывая локоть из пальцев мужчины и вставая. – Но ты тоже хорош! Ты запросто мог ограничиться тем, что просто бы припугнул его! Но нет: ты полез в кулачную драку! – Я... Я же... – Кайзер резко садится, позабыв про лёд. Он возмущённо таращится на меня, тяжело дыша и пытаясь подобрать слова. – Он о тебе как о девчонке для развлечения говорил! Как о шлюхе, даже хуже! Просто о предмете для удовлетворения похоти! Как можно было оставаться спокойным? – Рыцарь до мозга костей, – цежу я, подбирая жилет с пола и встряхивая его. – Ты так говоришь, будто это ужасно, – вздыхает Лидфард, подбирая один из пакетов и прижимая его к скуле. Я кривлюсь. – Нет, это не ужасно. Это хорошо, а то нынче рыцарей и не встретишь. Но порой ты бываешь дичайшей занудой, – я расправляю жилет на руке и упираю вторую в бок. Вешаю одежду горе-мстителя на спинку софы и подбираю плащ, который тоже отряхиваю. Не замечаю, как из него выпадает что-то бумажное. – Как будто это я сейчас занудствую, – закатывает глаза Кайзер, поправляя лёд на синяке. – А скула? – буркаю я, ткнув пальцем во второй пакетик. И угрожающе хмурюсь, чтобы казаться более внушительной и серьёзной. Наёмник прыскает, пытаясь сохранить невозмутимость на лице. – Все мужчины как дети, – брезгливо кривлю губы и ещё раз встряхиваю плащ. А когда хочу и его положить на софу, замечаю под ногами лист бумаги. Подозрительно знакомый... Откинув плащ, наклоняюсь и подбираю листок. Разворачиваю его... Кровь моментально отхлынула от головы. – К-кайзер! – теряя самообладание, вскрикиваю я, взмахнув своим рисунком, который, как я думала, потерялся. – Откуда это у тебя? Не только я теряю дар речи после выпаленной с трудом фразы – Кайзер тоже не находит, что сказать, почти испуганно глядя на нервно подрагивающий в моих пальцах рисунок. – Это... э-э-э... это... ну, как тебе объяснить? – бормочет мужчина, пытаясь прикрыться льдом. Кровь резко приливает обратно к щекам. – Да уж объясни как есть, откуда у тебя мой рисунок! Лидфард, всё ещё прячется за кульками, а потом, вздохнув, отвечает: – Я нашёл его во дворе. Ну, когда ты пыталась пообщаться с Бариной... Он валялся на земле, я поднял и... Э... Не знаю, почему не отдал. Краснею ещё гуще и трясу головой, не зная куда себя деть от стыда. Он же видел... Он понял, что... Воздух застревает в лёгких от страха. Я уже хочу скомкать и разорвать листок на части, но наёмник не даёт мне этого сделать: подскакивает ко мне, хватая за руки. – Перестань! Зачем ты это делаешь? Это же твой рисунок! – И что? – сквозь наворачивающиеся слёзы, шмыгаю я, пытаясь вывернуться из цепких пальцев. – Это не так важно..! – Это важно! – спорит Кайзер, сжимая мои руки одной своей и с трудом выдёргивая рисунок из моих пальцев. – Рвать такое – кощунство! Отвернувшись, кусаю губы. Ну и чего он меня останавливает? – Не хочешь оставлять себе, оставь мне. Мне нравится, – предлагает рыцарь, на всякий случай удерживая листок подальше от меня. – Ну конечно, – надув губы, накручиваю прядь волос на палец. – Логично, почему ты это делаешь. – Мне лестно, честно скажу, – не без некоего смущения отзывается брюнет, бережно расправляя помятый угол пергамента, – но мне ещё очень нравятся фигуры, которые ты нарисовала. В них какая-то своя экспрессия и движение. Они словно живые, знаешь..? Тяжело вздохнув, плюхаюсь на край кровати и подтаскиваю к себе сумку, начиная в ней копошится, чтобы скрыть запутавшиеся в ресницах слёзы. – Не нужно придумывать и утешать меня, – едва слышно говорю я, доставая стопку объявлений и поправляя её. За что нежданно-негаданно получаю подзатыльник. – Вот ещё. Я же сказал, что мне нравится, значит, так оно и есть. Не нагнетай. Лидфард, до этого балансирующий на коленях почти на самом краю постели, плюхается назад и откидывается на подушку, отложив рисунок на тумбочку. Я вздыхаю и водружаю на место оба кулька со льдом, которые уже начали значительно подтекать. – Подержи ещё немного и брось потом в ванную. Иначе всю кровать затопишь. Не хочу спать на сыром, – ворчливо напутствую я, осторожно проведя ногтем возле неаккуратного, но зато сдерживающего края раны, шрама. – Ладно-ладно, мамочка-наседка, – хмыкает мужчина, прикрывая глаза. Я мстительно стискиваю ногтями кончик наглого рыцарского носа, отчего тот ойкает. – Поболтай мне тут ещё, большой ребёнок. Ты мне вообще должен за то, что я всю работу сделала в одиночку. Брюнет утвердительно ёрзает головой по подушке, подтверждая мою правоту. Ну, с зажатым носом никто особо спорить не будет. Разбор листовок я оставляю на завтра – на свежую голову точно будет проще разобраться, что к чему. Оставив Кайзера избавляться от пакетов со льдом и предоставив его самому себе, спускаюсь вниз за ужином. Заплатив за еду, медленно поднимаюсь вверх по лестнице. Навстречу мне попадается тот самый мальчишка, который недавно обхаял меня и извинялся из-под палки. Мелкий балагур сторонится, уступая мне дорогу. Я, фыркнув, прохожу мимо и умудряюсь споткнутся на последней ступеньке, чуть не опрокинув поднос. Парень неожиданно ловко придерживает поднос снизу, не давая еде сползти. – Спасибо, – удивлённо охаю я. Тот же бурчит что-то вроде «не за что» и сбегает, покраснев. Я, до сих пор поражённая поступкам мальчишки, возвращаюсь в комнату. Похоже, рыцарь успел не только выбросить кульки с растаявшим льдом, но и ванну принять. Что ж, тем лучше. – Ужин? – спрашиваю я, ставя поднос на кровать. По голодным глазам Кайзера можно понять, что от еды он точно не откажется. Прикончив мясо с картофелем на раз-два, я сношу посуду обратно вниз, а потом и сама направляюсь в ванную на водные процедуры, предварительно ещё раз помазав отбитые рёбра товарища, его скулу и бровь. А вернувшись... Ну... Я не смогла согнать задремавшего на подушке брюнета. Рука просто не повернулась пихнуть его в плечо или бок, чтобы заставить встать и уйти на софу. Поэтому накрыв Лидфарда одеялом, сама ложусь рядом. Ничего, можно и ещё ночку рядом поспать. Это не страшно...