Стредконский Крысолов

Остаток дня прошёл сумбурно и шумно: после моего побега и позорного возвращения с выпрошенной у Линды, хозяйки таверны и внучки старичка, сдавшего нам комнату, бумажкой, мы буквально боялись затронуть произошедшее между нами, заполняя образовавшийся провал болтовнёй без передыху, почти перебивая друг друга. Так и проговорили до ночи. А на следующее утро обнаружилось, что опять нет возможности куда-то идти: на улице не было ливня, но шёл довольно сильный дождь без намёка на прекращение. – Это точно не магия? – раскрывая створки окна, ною я, высовываясь чуть-чуть наружу. Но тут же юркаю обратно, потому что на нос шлёпнулась крупная дождевая капля, на которую я недовольно шиплю. – Только если магия природы, – пожимает плечами Кайзер, отдёргивая рукава рубашки. Когда мужчина уже собирается нажать на ручку двери, чтобы выйти, я удерживаю его за локоть. – Давай... давай поговорим о вчерашнем, – на грани слышимости от нахлынувшего страха прошу я, судорожно сглатывая. Но я уже решила, что выясню причину вчерашнего... казуса? Несчастного случая? Я не знаю, как назвать наш давешний поцелуй. Плотно сжав губы, я смотрю прямо в глаза рыцарю. Почему-то мне начинает казаться, что вот сейчас он отшутиться и скажет, что это была ерунда. От этого начинает кружится голова и подкашиваться ноги. Я боюсь почувствовать себя... доступной девицей. Кайзер молчит, опусти взгляд, таким образом разрывая зрительный контакт. Моё сердце гулко и быстро, почти до боли бьётся в груди. Ну пожалуйста. Скажи что-нибудь. Лидфард всё ещё смотрит в пол, но его скулы почему-то приобретают бледно-розовый оттенок. Он шевелит губами, жмурится, а потом тихо выдыхает. – То, что было вчера... это... Я закусываю щёку изнутри. Ну не надо, прошу... Брюнет медленно, немного нервно облизывает губы, а потом всё же продолжает: – Это было спонтанно, на эмоциях. Я не знаю, чем я руководствовался... Крепче впиваюсь ногтями в его плечо, покусывая поддатую нижнюю губу. Наверное, у меня такое глупое, чего-то ждущее лицо. Как стыдно. Какая же я дура. Ведь клялась себе, что гордая и за мужиком никогда не побегу... А сама что в итоге..? Аж слёзы на глаза наворачиваются... Кайзер же вздыхает поглубже и поднимает наконец взгляд от пола. Смотрит на меня и признаётся: – Но я точно могу сказать, что и правда хотел это сделать. Это чувство... Я просто не знаю... Он делает какое-то странное лицо – смесь смущения, какого-то мальчишеского нахальства и некоей самоуверенности. – В конце концов, – наёмник встряхивает головой, нагловато и одновременно смущённо ухмыляясь, – почему я не могу хотеть поцеловать симпатичную девушку? Почему-то я мрачнею. – Это, наверное, отнесётся ко многим девушкам в округе. Лидфард тут же насупился, напустив на себя вид оскорблённой невинности. Это выглядело довольно забавно, но чувство ревности неприятно копошилось в желудке. Когда я отвожу глаза, Кайзер этим бессовестно пользуется: наклоняется, моментально сокращая расстояние между нами за один широкий шаг, и чмокает в губы. Я аж подпрыгиваю, издав почти кошачий мяв. И тут же позорно краснею. – Что... ты..? – Девушки в округе не так интересны, это раз, – мужчина показывает мне один палец. А затем добавляет второй. – К тому же, вчерашнее чувство, похоже, не пропало. И это два. – Ай, как смешно, – обиженно бухчу я, продолжая таращиться на него круглыми глазами. – Не делай такое лицо, – ворчит рыцарь, легонько тыкая меня в лоб. – Иначе я начинаю чувствовать себя монстром. Почему он такой? Кайзер же тянет меня за запястье к двери. Ну да. Что-что, а кормёжка у мужика должна быть по расписанию. После завтрака и очередного разговора с Линдой насчёт бумаги, возвращаемся в комнату. Пора уже заняться мозговым штурмом и попытаться поковыряться с делом. Вытащив из сумки все оторванные листки о пропаже, я бросаю их на кровать, тут же хаотично их перемешивая. Я настолько азартно это делаю, что Кайзер изумлённо следит за мной. А потом бурчит себе под нос, хотя я отчётливо его слышу: – Как кошка, честное слово. Я оборачиваюсь к нему, всем видом вопрошая «Что уставился?». Наёмник розовеет и отходит к софе, чтобы достать из сумки пишущие принадлежности, но я всё равно слышу его бормотание: – Точно кошка. Самая натуральная. Вернувшись к разворошённой и забросанной бумажками постели, мужчина расчищает себе скромный уголок и садится поверх покрывала. Я, стянув сапоги, сижу с ногами, разведёнными в разные стороны и рассматриваю одну из листовок перед собой. Увлёкшись изучением портрета, не замечаю странного интереса Кайзера к собственной ноге. Точнее, к чулку. – Полосатые? – как-то странно (почти умильно) улыбаясь, интересуется он, указывая на мою лодыжку. Я моментально надуваюсь, угрожающе зыркнув на приставучего рыцаря. – Ну полосатые. А что тебя не устраивает? – Это забавно, – хмыкает мужчина, притрагиваясь кончиками пальцев к ступне. Я моментально отдёргиваю ногу, потому что я не переношу таких прикосновений – слишком щекотно. У Кайзера же такое лицо, словно открыл для себя что-то новое, что можно использовать в будущем. «Хоть бы рожу попроще скроил,» – мысленно ругаюсь я, отодвигая ногу подальше от наглых и цепких пальцев наёмника. – Не трожь, фетишист фигов, – фыркаю я, покраснев. – Ладно-ладно, – в примирительном жесте он поднимает ладони вверх. – Не знал, что ты не любишь щекотку... За неимением достойных аргументов швыряю в Лидфарда подушкой. – Сосредоточься, извращенец. Тот лишь смешно хрюкает в ответ, перехватывая подушку и подкладывая её под колено. Ещё раз переложив объявления, я выбираю одно. Женщина, средних лет, но нельзя сказать чтоб пожилая. Не особо запоминающиеся черты лица – такую даму можно встретить в любом городе. Информации на листках о пропажи не очень много – лишь приблизительная дата исчезновения, да имя. – Немного нам дадут эти бумажки, – расстроенно вздыхаю я, перебирая ещё два объявления. – Из этого удастся ли вообще построить какую-либо логическую цепочку? – Надо подумать, – отзывается Кайзер, сосредоточена раздвигая длинными пальцами бумаги, пытаясь охватить взглядом максимальное количество портретов за раз. – Кажется тут... Раз... Два... Три... Ну-ка, дай мне вот это... Четыре... Пять... Шесть. Шесть женщин. И действительно. Теперь отдельно лежали шесть пергаментных портретов, на которых были женщины. Я откладываю оставшиеся портреты – здесь только мужчины. Мы рассматриваем не знакомые нам лица, силясь понять, что может быть у всех этих жертв общего. – Они даже не родственники, – ворчу я, тыча пальцем в нос одного из самых толстых и неприятных на лицо мужчин. – Ты не можешь знать этого наверняка, – горько хмыкает Лидфард, отводя мою руку в сторону и тоже приглядываясь к выбранной мной жертве. – Может, они все дальние родственники от какого-нибудь далёкого предка? – Седьмая вода на киселе? Тю, ты думаешь, это важно? – фыркаю, хлопнув Кайзера по тыльной стороне ладони, вынуждая его сдвинуть руку, чтобы я могла пододвинуть портрет лошадиноподобной мадам. – Если дело касается магии, к тому же демонической, такие детали могут сыграть огромную роль, – ворчит мужчина, стискивая моё запястье и вынуждая поднять руку с листком к нашим глазам. – Даже никаких схожих внешних примет нет... – Типа отвратительной родинки-бородавки меж бровей? – хихикаю я, ткнув себя большим пальцем в лоб. – Да хотя бы отвратительной родинки-бородавки, – разочарованно повторяет за мной наёмник, выуживая из моих пальцев пергамент. Он даже наклоняет листок, словно на нём могло что-то проявиться. – Ты его ещё понюхай и лизни, – щедро предлагаю я почти на ухо мужчине, облокотившись на его плечо и поведя рукой в воздухе. – Вдруг что-то появится? Кайзер изгибает бровь, чуть повернувшись ко мне и спокойно глядя на ехидную улыбку на моих губах. – Извини, бумагой не питаюсь, да и запах пыли меня, увы, не возбуждает. Сказав это, он отворачивается, вновь возвращаясь к изучению чернильных линий. Я почему-то обиженно краснею. Изогнув губы в полуулыбке, я поудобнее устраиваюсь на плече мужчины, следя за движениями пальцев. Кажется, Лидфард не против моего соседства. Впрочем, он всё чаще и чаще поднимает указательный с безымянным пальцами к виску, время от времени потирая его. – Голова болит? – тихо спрашиваю я, чувствуя как сердце почему-то тревожно сжимается. – Есть немного, – с кислой улыбкой вздыхает рыцарь, массируя переносицу и жмурясь. Нахмурившись, я сажусь на коленки и принимаюсь вытаскивать тонкие металлически заколки из его волос. – Повернись, – бормочу, вынуждая Кайзера повернуть голову, надавив ему под челюстью пальцами. Теперь все шесть заколок вынуты и разложены поверх листков, а чёрные пряди ничем не закреплены и падают на лоб. Я пару раз моргаю. Вот мне уже несколько раз довелось видеть этого мужчину с распущенными волосами. Да что там. Я вижу его таким почти каждый день с нашего прибытия в Стредкон. А всё равно не могу насмотреться. – Выглядишь как другой человек, – шепчу я, практически слыша, как кровь шумит в висках, а сердце гулко ухает в груди. Я сама потеряла момент, когда его взгляды и прикосновения стали так действовать на меня... – Прям совсем не узнать. Настоящий рыцарь-мститель. Особенно если нахмуришься и сделаешь лицо посуровее. Я сжимаю его щёки ладонями и хихикаю. Лидфард не сопротивляется, но пытается что-то мне возразить, подняв было указательный палец вверх. Но всё же передумывает и лишь фыркает, сощурив глаза. – Я думаю, нам стоит прерваться, – убрав мои руки от своего лица, наконец заявляет неожиданно раскрасневшийся Кайзер. – А то не делом занимаемся, а не пойми чем. Пожимаю плечами и сдвигаю листы на край кровати, освобождая место. Мужчина устраивается поверх покрывала, свесив ноги вниз, так как, похоже, кому-то было лень разуваться. Я сажусь над заявлениями о пропаже, водя пальцами по рамкам вокруг нарисованных лиц. Но тут я цепляюсь взглядом за даты внизу... Увлёкшись перекладыванием бумаг в связи с новой теоретической цепочкой, я не замечаю, что рыцарь успел передвинуться ближе ко мне и даже пристроить голову на моём колене. Закончив с шебуршанием пергамента, легонька постукиваю пальцем по скуле задремавшего Кайзера. – Проснись, я, кажется, что-то поняла. – Что-то? – лениво скосив один приоткрытый глаз на кровать, уточняет он. – Да. Похоже жертвы пропадали раз в две недели. Плюс-минус пару дней, но срок выдержан. – Да ещё и чередовались... – тянет Лидфард, перевернувшийся на бок. Я вопросительно смотрю на товарища, а тот пересчитывает ещё раз портреты. – Женщина, мужчина, потом снова женщина. Чередование. – И правда, – прижимаю подушечки пальцев к губам. – Не факт, конечно, что это как-то и на что-то влияет... Но тоже может сгодиться за зацепку. На том и порешили. Тщательно сложив в новоявленном порядке листовки, я откладываю их на тумбочку. Кайзер же тем временем продолжает валяться на кровати, не делая никаких подвижек к изменению собственной позы. Я аккуратно нависаю над ним. – Всё ещё болит голова? – спрашиваю я, изогнув брови. – Немного, но сейчас уже гораздо меньше, – отвечает мужчина, медленно приподнимаясь. Я убираю голову с его дороги, чтоб не столкнуться с ним лбами. – Отчего это у тебя? – морщусь, как будто у самой разнылись виски. – Скорее всего, давление. Здесь же частые дожди, туманы и влажность. Никогда позитивно это не переносил. – Пойдём поедим, вдруг полегчает чуток? Я собираюсь уже встать с кровати, но Лидфард удерживает меня за локоть, приближая своё лицо к моему. – На счёт сегодняшнего утра... Я... Повёл себя немного глупо, как мальчишка. Мне не стоило ляпать ерунду про других девушек. – Это ерунда, – едва слышно выдыхаю я, тут же сжимая зубы покрепче. – Но это не отменяет слов на счёт того чувства... Оно всё ещё есть. – И..? – напряжённо уточняю я, чуть наклоняя голову. – Мне интересно, к чему это может привести. А тебе? – Мне неинтересны игры на чувствах, – сухо отрубаю я. – Тем более мимолётные и заканчивающиеся болью. Он молчит, прикусив нижнюю губу. – Я не хочу играть на твоих чувствах. И не хочу делать больно. – Все так говорят. – Я тебя не принуждаю. Но неужели ты ничего не чувствуешь? Я розовею, опускаю глаза. – Кажется, что-то чувствую. – Тогда... Он замолкает, но очень выразительно при этом смотрит в глаза, выражая своё невысказанное предложение именно так. Немного глупо хлопаю ресницами. Правда, по моему смущённому виду мужчина никак не может сориентироваться. – Да, – одними губами отвечаю я. А потом чуть громче добавляю. – Посмотрим, что выйдет. А вообще... Порывисто поднявшись, отхожу к двери и растерянно обхватываю себя руками. – А вообще это был мой первый поцелуй. Кайзер встрепенулся и тоже слез с постели, на ходу оправляя растрёпанные волосы. – Я должен извиниться? – на полном серьёзе спрашивает Лидфард. В его голосе нет даже и намёка на возмущение или недовольство – лишь несколько виноватые нотки, что он позволил себе воспользоваться ситуацией и поцеловать не целованную до этого девушку. Отрицательно качаю головой, чувствуя, как горит моё лицо. А стоит ему дотронуться до моих пальцев своими, коленки начинают подкашиваться... – П-пойдём уже! – дрогнувшим голосом требуя я, почти пинком открывая ни в чём не повинную дверь. Кайзер вздыхает, но выходит за мной, закрывая дверь на ключ. И до чего мы с ним на пару докатились? До чего-то странного, непонятного, но определённо