metal heart

Секс в этот раз быстрый и грубый и потрясающий, и Барни не переставая, заводит её ещё больше, перечисляя все непристойные вещи, которые она может проделать на свидании с Филом-охранником. Сначала Робин хочет расхохотаться, но пальцы Барни находят её сосок, а второй рукой он сжимает её ягодицы, и мгновенно всё становится не таким уж и смешным. Робин прикусывает Барни за шею, когда он кончает, а затем она зализывает красные отметины от своих зубов. – Это было намного лучше, чем лэйзер-тэг. – Угу, – соглашается Барни, откидываясь на подушку. – Надо делать это почаще. Иногда. Он открывает глаза и поворачивается на бок: – А что же скажет Фил-охранник? Робин слегка ударяет Барни, а он в ответ снова валит её на кровать и проходит очень много времени, прежде чем Робин оказывается в состоянии продолжить свою мысль: – На самом деле, я серьезно. У меня не было серьезных отношений со времен Теда, так что почему бы нам с тобой не развлекаться время от времени? Очевидно, это никак не влияет на нашу дружбу. На секунду Робин кажется, что Барни собирается сказать что-то серьезное, но он качает головой и улыбается: – Ты же знаешь, что я никогда не против гимнастики лёжа, Щербатски. – А я и стоя не против, – этим Робин зарабатывает восторженное «Дай пять!», после чего Барни тащит её в душ отвечать за свои слова. ____ В холодильнике нет ничего, кроме упаковки Рэд Була. Но Робин плевать: по утрам она не привередлива; ей нужно только немного кофеина, чтобы добраться на другой конец города. Барни всё ещё без рубашки сосредоточенно работает за ноутбуком. – Чем собираешься сегодня заниматься? – Наверное, схожу в спортзал, – пожимает плечами Робин. – И мне нужно будет поспать. – Угу, – кивает он. – А я наверное… – Барни замолкает, уставившись на экран. – Упс. – Что такое? – он не отвечает, и Робин через его плечо заглядывает в монитор. – Я забыл вчера отключить камеры, – хрипло бормочет он наконец, и желудок Робин падает куда-то вниз, когда она видит на пленке кровать Барни. А также замечает не что иное, как собственную голую задницу. – Барни! У тебя камеры в спальне? Это же отвратительно, это… – но Робин замолкает, когда Робин-с-видео откидывает назад волосы, наращивая темп, сидя сверху Барни-с-видео. – Ух ты, а я и правда ничего. – Ещё как, – похотливо ухмыляется Барни. Робин ничего не может с собой поделать: она продолжает заворожено смотреть на экран и шумно выдыхает, когда Барни-на-видео перекатывает её, оказываясь сверху. Мышцы его спины напрягаются, движутся в ритме, и Робин одобрительно присвистывает: – К черту порнозвёзд. Боже, у тебя задница как у двадцатилетнего. – Я знаю, солнышко. – Тебе придется это удалить. – Конечно. Робин замечает своё лицо на экране, блаженное выражение удовольствия на нём, когда голова Барни оказывается между её грудей. Теплая волна проходит по её телу. – Хотя, может, сначала посмотрим пару раз? – внезапно ей в голову приходит идея. – Слушай, а можно подключить это к твоему огромному телевизору в спальне? Барни ничего не отвечает, и Робин поворачивается к нему. Он уставился на неё с тем же самым выражением лица, которое у него зарезервировано исключительно для свежей мужской коллекции от Прада. – В чём дело? – недоумевает она. – Поверить не могу, что ты существуешь на самом деле, – благоговейно выдыхает Барни. Робин закатывает глаза и снова стягивает свою рубашку через голову. И пока она смотрит, как на большом экране Барни-на-видео ласкает её пальцами, Робин испытывает такой сильный оргазм, что не может твёрдо стоять на ногах. Колени подгибаются, и она крепче держится ладонями за комод, чтобы не упасть. Реальный Барни медленно движется внутри неё, наслаждаясь остатками её удовольствия. Она восхищается его выдержкой, но сейчас ей просто необходимо присесть хоть на минуту. Робин меняет своё положение, прижимаясь к нему спиной, и сжимает его член рукой у основания. Барни дёргается, нарушая размеренный ритм. – А может, и не стоит удалять видео полностью. Сохраним пару эпизодов, – улыбается Робин. Пальцы Барни крепче вцепляются в её бедра, оставляя следы, а сам он наращивает темп. – Те, где не видно моего лица… Стон срывается с его губ; движения Барни становятся всё быстрее, и Робин проводит рукой между его ягодиц. Это даже слишком просто. – Ты мог бы сохранить их у себя в телефоне. Просматривать на своей скучной работе. – Твою мать, – задыхается Барни, когда, наконец, его мышцы напрягаются, и Робин слышит, как он долго и глубоко выдыхает. Он щекой прислоняется к её спине, и между лопаток она ощущает его щетину. – Я пошутила насчет видео, – наконец, произносит она, когда дыхание Барни более-менее начинает выравниваться. – Тебе придется удалить его полностью. – Я знаю, – радостно отвечает он, лениво изучая губами её позвоночник. – И всё равно это того стоило. ___ Это продолжает происходить время от времени: раз или два в месяц, когда они остаются одни или когда нечем заняться; когда им обоим не везет подцепить кого-нибудь в МакЛаренс или когда Барни надирает всем задницу в лейзэр-тэге. Но в остальном всё остаётся по-прежнему. Они проводят время в баре все вместе; Робин ходит на свидания, но ни разу так и не перешагивает трехнедельную отметку; Барни клеится к девушкам; Тед отчаянно старается влюбиться; а Маршалл и Лили увлеченно наблюдают за всем этим сумасшествием с безопасного расстояния. Иногда Робин кажется, что стоит рассказать Теду или Лили или Маршаллу о ней и Барни, но раз это ничего не значит, то нужно ли об этом упоминать? Она же не докладывает им о каждом разе, как они с Барни выбираются в сигарный клуб или играют в видеоигры вместе. Если из уравнения вычеркнуть все чувства, то какая разница между этим времяпрепровождением и тем, когда Робин приковывает его наручниками к спинке кровати и они оба ловят кайф от того, что происходит дальше? Если бы все узнали, то вряд ли бы поняли. Маршалл так вообще бы не удержался бы от того, чтобы назвать её «шлюхой», неумело замаскировав это кашлем. Лето проходит: дни сначала становятся длиннее, а затем снова начинают укорачиваться. «Проснись, Нью-Йорк» остается таким же бредовым шоу, но у этой работы хотя бы есть потенциал. Мария Мендез ведет утренние семичасовые новости, и ходит слух, что её повысят до вечернего пятичасового эфира. Она раньше работала на месте Робин, так что у Робин есть реальные шансы наконец-то получить работу в новостях, пусть и на мелком местном канале. Она продолжает просматривать вакансии в поисках работы на национальном телевидении, но без особой надежды: вряд ли Андерсон Купер(1) или кто-то ещё в ближайшее время решит уйти на покой. – Забей на новости, – говорит ей Барни, затягиваясь сигарой и блаженно закрывая глаза от удовольствия, прежде чем передать её Робин. – Ты прекрасно понимаешь, что ты недостаточно цветная для национального телевидения. – Ничего себе, – под простынёй Робин придвигается ближе, и Барни слегка наклоняет голову, чтобы коснуться её. – Спасибо за поддержку, кретин. А как же твой девиз, что всё «вознеможно»? – Я серьезно. Если ты хочешь пробиться на национальный уровень, подумай о спортивных репортажах. Я говорю о ESPN(2). Сексуальная девушка, у которой везде полный комплект, разливается песней о защите Никс(3)? Такую наживку кто угодно проглотит, – Барни улыбается в волосы Робин. – Только представь, у скольких полураздетых хоккеистов тебе придется брать интервью в раздевалках, – Барни прижимает рукой воображаемый наушник. – «Передаю слово тебе, Фил. С вами была Робин Щербатски, и не только с вами». Что скажешь? Робин передает сигару Барни: – Никто не воспринимает спортивную журналистику всерьез. Барни выдыхает колечко дыма на плечо Робин, затем еще одно, и смотрит, как серое облачко скользит по её коже. – А знаешь, кто начинал спортивным репортером? Кит Олберманн(4), – Барни прижимается лбом к её шее, и Робин нахмуривается. – Барни Стинсон, неужели ты только что меня обнял, чтобы успокоить? – Вот ещё, – фыркает он. – Объятия предполагают отсутствие сексуального влечения. – Да? – Да. А у нас сплошное присутствие сексуального влечения. Просто я немного устал, чтобы доказать это тебе прямо сейчас. Поэтому никаких успокоительных обнимашек. ___ Тед начинает встречаться со студенткой по имени Мониша, которую он встретил в метро. Она достаточно милая: когда Тед впервые приводит её в МакЛаренс, то она рассказывает Лили и Робин о грандиозной обувной распродаже в Бруклине, чем зарабатывает несколько очков в свою пользу. Но вскоре Тед снова впадает в состояние влюбленного дурачка, и каждое утро за завтраком Робин вынуждена выслушивать все шутки, что Мониша рассказала ему на вчерашнем свидании. К воскресенью её терпение лопается, и когда в очередной раз Тед просит её помочь ему понять, что Мониша имела в виду своей фразой в пятницу вечером после кино, Робин звонит Лили. Но ни Лили, ни Маршалл не отвечают на звонок, так как заняты понятно чем, поэтому Робин звонит Барни. – Как жизнь, Щербатски? – на заднем плане Робин слышит, как женский голос спрашивает, где взять чистое полотенце, и на секунду сочувствует Барни. – Спаси меня, срочно. – А-а-а, устала от отвратительно милой парочки? Понимаю тебя. Они встречаются в сигарном клубе и распивают бутылку Джонни Уокера, хотя ещё даже не полдень. – Как ты пережил Теда в прошлый раз? – бормочет Робин, на что Барни смеется. – Нашел друзей получше. На минуту Робин почти верит в то, что где-то в Нью-Йорке у Барни припрятана ещё одна компания друзей. Но затем она вспоминает, каким потерянным был Барни, когда Тед разозлился и порвал все контакты с ним, и прогоняет эту мысль. – Просто тяжело на это смотреть, когда ты одна, – Барни пристально наблюдает за Робин поверх своего бокала. – Что? – Брось, ты же всё ещё в него влюблена, верно? – подавленно произносит Барни, совсем непохоже на себя обычного. Внезапно Робин понимает, что, должно быть, он боится, что когда-нибудь они с Тедом вновь сойдутся, и Барни снова станет третьим лишним. – О чём ты? Нет, конечно! – и это почти правда. Может, не совсем. – Ну, хорошо. Наверное, у меня остались к нему какие-то незначительные чувства, но это нормально. Мы встречались целый год, а сейчас мы друзья. И я не хочу когда-нибудь снова с ним встречаться, это точно, – Барни ничего не говорит на это, поэтому Робин продолжает. – Ну, то есть, это вполне нормально, когда платоническая дружба-любовь иногда перетекает в сексуальное влечение. Как будто я никогда не обращала внимания на тело Лили. Я тебя умоляю. И то, что между нами с тобой… очевидно, друзей может тянуть друг к другу, и в этом нет ничего такого. – Понятно, – натянуто отвечает Барни. – К тому же, – Робин смотрит на него с вызовом, – я здесь не единственная, кто неравнодушен к Теду. Барни надменно поднимает бровь и разворачивается на кресле, чтобы осмотреть бар. – Как скажешь. А теперь выбери парня, любого, какого хочешь. Мы сыграем в небольшую игру, которую я называю «Вы-ы-ы знакомы с сиськами Робин?». Думаю, тебе придется расстегнуть пару пуговиц для участия. _____ Робин решает не вдаваться в подробности насчет того неловкого разговора про Теда, ведь она, прежде всего, хороший друг. Но в следующий раз, когда они с Барни оказываются в постели, Робин решает немного развить эту тему. Она слегка отстраняется, позволяя её дыханию щекотать его кожу, и соблазнительно шепчет: – А ты когда-нибудь хотел поцеловать Теда? – Что? – Барни шарахается в сторону, прерывая поцелуй. Робин поворачивается, чтобы прильнуть губами к его шее, а её ладонь под простынёй скользит вверх и вниз. – Неужели не хотел попробовать его на вкус? – мурлычет на ухо она, ускоряя движения, и Барни вздрагивает и подается бедрами навстречу. – Когда вы вечером наедине, думал ли ты хоть на секунду, что будет, если ты протянешь руку и расстегнешь его брюки? – Боже, – выдыхает Барни, достигая оргазма. Робин довольно ухмыляется и вытирает руку о простынь. – Что и требовалось доказать, – произносит Робин, пока Барни пытается отдышаться. – Мои чувства к Теду такие же нормальные, как и твои. – Как тебе угодно, – он проводит рукой по своему лицу, и затем коварно улыбается. Прежде чем Робин успевает сообразить, Барни ловко переворачивает её на спину и закидывает её ноги себе на плечи. – Всегда хотел получше узнать, что там у тебя за фантазии про Лили. Вот это действительно заводит!