metal heart

Робин оказывается права: на следующий день всё остается по-прежнему. Она просыпается очень даже удовлетворенной; Барни целует её в плечо раз, другой, и прежде, чем Тед начинает подавать признаки жизни из своей комнаты, Барни уже и след простыл. И вечером в МакЛаренс всё именно так, как и должно быть, словно ничего и не случилось. Если Барни захочет, он может быть великолепным в чём угодно. Со временем Тед все меньше и меньше впадает в меланхолию и всего несколько недель спустя возвращается в свое привычное состояние: безнадежного романтика. За это время Робин успевает повстречаться с тремя разными парнями, которых зовут Рон, а Барни продолжает быть Барни. Ему так и не удается подцепить лесбиянку, поэтому Маршалл предлагает ему надеть парик, а Робин одалживает тушь. – Я снова в строю, – однажды вечером заявляет Тед. Робин и Барни отвлекаются от раскладывания двойного пасьянса (Барни выигрывает, но только потому, что жульничает немного больше, чем сама Робин). – Наконец-то ты побрился! – Барни бросает карты на стол. – Приоденься, Тед! – Не-а. – Ну ладно, тебе все равно не нужен будет костюм там, куда мы отправимся. Ты с нами, Робин. Это будет леген-подожди-подожди-дарно! _____ Они непонимающе смотрят на Барни, когда, назвав место назначения, он усаживается на переднее сидение, и такси начинает движение. – Остров Эллис(1)? – изумляется Тед. – То легендарное место, в которое ты нас тащишь – это остров Эллис? – Мы что, будем знакомиться с подростками, которые приехали на экскурсию с классом? – забавляется Робин. – Я почти уверена, что за это нас арестуют. И несмотря на то, что это было бы «легендарно», я всё-таки неподходяще одета для тюрьмы. – Вы вдвоем ничему от меня не научились, – Барни оскорблен до глубины души. – Ну же, Тед, порадуй меня! Кто в первую очередь увлекается генеалогией? – Эм-м… старушки и одинокие кошатницы? – Неверно! – он поворачивается к Робин. – Щербатски, заставь меня тобой гордиться. Робин тяжело вздыхает: – Девушки, обиженные на своих отцов. – Девушки, обиженные на своих отцов! – хлопает в ладоши Барни. – Друзья, вы только представьте: сотни одиноких молодых девушек в поиске истории происхождения своей семьи пытаются заполнить ту эмоциональную дыру, которая зияет со времен их несчастного детства. Слишком просто. Робин достает сигарету и зажигалку, затягивается, игнорируя нахмуренный взгляд Теда: – Ну хорошо, для вас двоих звучит просто отлично. А мне-то там что делать? – Всего одно слово, – елейно улыбается Барни, – охранники. Сильные и крепкие парни в форме, пышущие гневом и разочарованием от того, что в третий раз завалили экзамен в полиции, но все равно имеющие право носить при себе оружие. Робин непроизвольно напрягается: слишком уж хорошо Барни знает, что ей нравится. – Ну ладно. ________ Поездка на остров Эллис действительно становится легендарной, но не потому, что всё идет как по маслу. В тот самый момент, когда Робин у турникетов флиртует с Филом, охранником Музея, из ниоткуда появляется Барни, хватает её под руки и тянет к выходу. – Время делать ноги, Щербатски. Тед волочится следом: – Вперёд, вперёд, вперёд! – В чём дело, ребята? – Робин ускоряется, так как по опыту знает, что если даже Барни что есть мочи улепётывает от чего-то, что лучше не задерживаться, чтобы выяснить, от чего. – Барни случайно облапал жену мэра во время церемонии открытия памятника. На камеру. – Я споткнулся, – настаивает Барни, пока они несутся по коридору выставочного зала и поворачивают налево. Лёгкие болят от нехватки воздуха. Барни перемахивает через оградительный канат и ныряет за дверь с табличкой «Вход только для персонала», и Тед и Робин следуют за ним. Это оказывается тупик, и Робин уже даже слышит шаги преследователей, раздающиеся по коридору. – Твою мать, – бормочет Робин. Кажется, Барни сейчас зарыдает. Внезапно раздается шёпот «Робин», и они втроём подпрыгивают от неожиданности, цепляясь друг за друга. Свет от карманного фонарика мечется по полу и, слава Богу, это всего лишь Фил. Он убирает фонарик обратно в карман и поправляет бейдж с именем. – В той стороне есть ещё один выход. Фил выводит их через служебную дверь. – Благослови тебя Бог, охранник Фил, – произносит Барни неестественно высоким голосом. – Ты очень, очень, очень хороший человек! Барни и Тед припускают что есть сил в сторону парома. Прежде чем последовать за ними, повинуясь порыву, Робин целует Фила в губы: – Позвони мне как-нибудь. _____ Только когда они оказываются в такси, Тед ошеломленно выдыхает: – Бо-же мой! – Я знаю. Это было потрясающе! – бешеный стук сердца Робин до сих пор отдается в ушах. Барни кивает; его до сих пор словно потрясывает от адреналина: – Мы только что смылись от копов, а Робин наконец-то оправилась от периода Ронов в её жизни. Нужно сделать что-нибудь клёвое! – он даже подпрыгивает на сидении. – Как насчет лэйзер-тэга? – О, да, лэйзер-тэг! И у меня не было никакого «периода Ронов». Простое совпадение. – Был. Будь мужиком, Робин, и признай это уже. – Народ! – неверяще смотрит на них Тед. – Нас чуть не арестовали. Можно я пойду домой, ну пожалуйста? – Отстой, – говорит Робин, но они всё равно подвозят Теда до дома. Барни не затыкается ни на минуту, распинаясь о том, каким клёвым получился сегодняшний день. Они уже на полпути в лэйзер-тэг, когда Робин зачем-то берет Барни за галстук, тянет его на себя и целует изо всех сил. Секунду Барни непонимающе на неё смотрит и, убедившись, что всё правильно понял, жадно целует её в ответ. Не прерывая поцелуй, Робин пересаживается к нему на колени, а Барни запускает пальцы в её волосы. – Угол восемьдесят первой и первой, – успевает бросить Робин, и таксист только закатывает глаза.