Поразительное на каждом шагу

      Здесь было два павильона. В южном отдыхали братья бэйлэ. А в северном расположились женщины. Старшая сестра отправила меня с Цяохуэй отдохнуть в северный, сказав, что позовёт, когда придёт время смотреть спектакль. После этого Жолань вместе со старшим дворцовым евнухом и служанкой ушли.       Когда я вошла в павильон, там как раз смеялись две четырнадцати-пятнадцатилетние красивые девочки. Услышав, что кто-то пришёл, они посмотрели на нас. Одна из них, та что была в светло-зелёном платье, взглянула на меня с небольшим изумлением. Но потом она презрительно скривив губы, выражая всем своим видом неприязнь. Цяохуэй вышла вперёд и поклонилась им, приветствуя. Но девочка в зелёном проигнорировала её. Она просто продолжила беседу. Впрочем, вторая немного виновато произнесла:       — Поднимись!       И когда это я успела с ними поссориться? Поднявшись на второй этаж, и присев у окна, я спросила у Цяохуэй:       — Что тут происходит?       — Молодая госпожа ввязались в ссору, а отдуваться приходиться мне, — с обидой ответила та. — Гололо Минъюй, которую также называют Минъюй гэгэ[1] является младшей сестрой главной супруги бэйлэ.       Я подумала, что, пожалуй, теперь кое-что прояснилось. Прежняя Жоси зачастую не признавала никаких правил и боялась лишь того, что её старшая сестра не пользовалась благосклонностью. Поэтому она искала конфликтов с младшей сестрой главной жены. Вот только матерью её оппонента была знамённая принцесса[2] — дочь принца крови[3] и двоюродного брата императора Шуньчжи Юэ Юэ, а также она младшая двоюродная сестра императора Канси, её отец Миншан — муж принцессы, её старшая сестра — главная супруга маньчуржского князя. Может ли в чём-то Жоси превзойти её?       — Когда вы упали со второго этажа, Миньюй гэгэ также там была, — прошептала Цяохуэй. — Она сказала, что вы сами подскользнулись. Но мы все думаем, что это случилось по её вине.       Я кивнула, решив, что больше не позволю ей вредить мне, а ещё не стоит снова её провоцировать.       Я приказала Цяохуэй принести несколько пирожных, и выглянула в окно. Как раз для того, чтобы увидеть, как старшие дворцовые евнухи и слуги окружили троих мужчин, направляя их в южный павильон. Среди них выделялся красотой четырнадцатый брат. Мужчина, что шёл рядом с ним, был почти одного с ним роста. На нём был ярко-синий халат. Его внешность также была незаурядна, однако по сравнению с четырнадцатым братом он казался более раскованным. Я решила, что это должно быть тринадцатый принц. Тот, кто шёл впереди этих двоих, был одет в тёмно-синий халат. Его лицо было несколько бледным. А от него самого исходила аура суровости. Должно быть, это и был знаменитый четвёртый брат. Я поднялась и высунулась из окна, чтобы получше рассмотреть будущего императора Юнчжэна!       Восьмой брат вышел, чтобы встретить их. Он поприветствовал четвёртого брата, а потом отошёл в сторону, чтобы пропустить его. Четырнадцатый брат, идущий позади, вдруг остановился и посмотрел на меня. Тринадцатый, проследив за его взглядом, сразу же заметил меня, наполовину высунувшейся из окна. Я тотчас же отпрянула в глубь комнаты и встала прямо. На лицах этих двоих мужчин совсем не отразилось эмоций, но они пристально уставились на меня. Я, стоя у окна поклонилась, приветствуя их. Уголки рта четырнадцатого брата изогнулись. Он смеялся надо мной. Тринадцатый брат тоже улыбнулся. А затем они вошли в здание.

***

      Небо потемнело, один за другим стали зажигаться дворцовые фонари [4]. Хотя они светили не так ярко, как электрические, однако в тусклом свете всё было словно окутано дымкой и поэтому представлялось более прекрасным.       Все собрались на первом этаже. Только я с Цяохуэй осталась на втором. Снизу до нас доносился обворожительный смех. Я, опершись на подоконник, стала рассматривать усердно хлопочущих внизу слуг, одновременно кое-как поддерживая разговор с Цяохуэй.       — Барышня! — вдруг воскликнула она.       — М?       Повернувшись, я увидела, что она почтительно стоит позади, опустив голову. Я в недоумении оглянулась. И только тогда заметила в оконном проёме на противоположной стороне здания четвёртого и восьмого брата. В мерцающем огне свечи, казалось, что они словно то появлялись, то исчезали. Даже не осознавая этого, я поднялась на ноги, всё время думая, что эти привлекательные мужчины, подобные нефриту, сегодня стоят рядом, однако придёт день, когда они будут противостоять друг другу, не на жизнь, а насмерть. Поэтому, несмотря на красоту открывшегося зрелища, мне стало грустно. Цяохуэй, всё ещё стоящая позади меня, потянула меня за рукав. И тут я поняла, что пялюсь на них, не сводя глаз. Я торопливо натянула на себя улыбку и приветственно поклонилась. Двое мужчин напротив синхронно подняли руки, я медленно выпрямилась. И встала рядом с Цяохуэй.       Молодой слуга подошёл к восьмому брату и что-то прошептал. Тот в свою очередь сказал несколько слов четвёртому, кивнувшему в знак согласия. Эти двое стали вместе спускаться. И вскоре девочка-служанка позвала меня на банкет.       — Наследный принц пока не пришёл? — спросила я.       — Только что наследный принц прислал сообщение, что он как раз завершил свои дела, но хочет сначала переодеться в другую одежду, — улыбаясь ответила она. — И он разрешил всем присутствующим не ждать его и начинать банкет!       Я кивнула и последовала за ней вниз по лестнице.       Моими соседками за столом оказались две девочки примерно моего возраста. Когда я прибыла, они как раз разговаривали и смеялись, но увидев, что я пришла, приподнялись и поклонились мне. А после этого уселись обратно. Я осмотрелась. За центральным столом, что стоял впереди, никто не сидел. И я предположила, что должно быть он оставлен для наследного принца. Слева по порядку сидели восьмой, девятый, десятый и четырнадцатые братья, а с правой четвёртый, одиннадцатый, двенадцатый и тринадцатый.       Вошёл старший дворцовый евнух, неся деревянный поднос, накрытый ярко-красным атласом, на котором лежала программа выступления. Он подошёл к столу четвёртого брата. Тот не глядя бросил евнуху несколько слов. Тогда он с блюдом подошёл к десятому брату, который выслушал до конца, но ничего не сказал, только кивнул головой, взял программу и небрежно просмотрел её. А после вернул её дворцовому евнуху, предварительно что-то начертав внизу кисточкой. Тот вернулся к столу четвёртого брата, который тоже что-то написал внизу. Потом дворцовый евнух с подносом подошёл к восьмому брату и попросил выбрать пьесу. Но он махнул рукой, говоря этим, чтобы тот ушёл.       В результате всех этих усилий, на сцене наконец-то начали петь. В это время пекинская опера ещё не появилась, и сейчас пели куньцюй[5]. Жаль только, что через триста лет, он уже не имел широкое хождение. Я была знакома с пьесами «Западный флигель» [6], «Пионовая беседка» [7], самыми известными из них, ну и вдобавок вчера ночью я познакомилась с «Желающей долгой жизни Ма Гу»[8]. Однако, глядя на театральные костюмы, я поняла, что сейчас показывают акт из пьесы «У Сун убивает тигра»[9]. Думаю, что её выбрал десятый брат, чтобы немного развлечься. Как раз начали показывать, как У Сун, сидя верхом на тигре, поднял кулак собираясь ударить, когда старший дворцовый евнух громко выкрикнул:       — Прибыл наследный принц!       И в считанные секунды все сразу, и актёры на сцене и зрители, низко поклонились.       Я выглянула из толпы, склонившихся людей, и увидела человека одетого в халат из жёлтого узорчатого шёлка. Его черты лица были сдержаны и прекрасны. Он не спеша прошёл мимо.       После этого люди поднялись и снова уселись за свои столы. Старший дворцовый евнух вновь взял театральную программу и подошёл к наследнику престола.       — Сегодня день рождение десятого брата. Пусть именинник будет первым! — чётко произнёс тот.       — Я уже выбрал, — встал десятый. — И сейчас мы ждём второго брата.       Наследник престола взял театральную программу и стал внимательно её рассматривать.       На этот раз я не знала, что за песню начали петь на сцене. Но две девушки, сидящие рядом со мной, смотрели с восхищением.       Старшие сыновья императора перебрасывались шутками, и пили совсем немного. Однако у десятого и младших вино лилось словно река. Они подошли к столу тринадцатого брата, желая с ним выпить. Тот тоже не отказывался. И подняв бокал, произнеся тост, осушивал его до дна. А после громко говорил:       — Сегодня вечером мы обязательно должны преподнести ещё несколько чарок имениннику.       И все братья один за другим, повернувшись к десятому, поднимали свои бокалы! Я подумала, что вот уж действительно, он играет с огнём.       Я уже вдоволь наелась, к этому времени на сцене сменился акт пьесы, но я всё ещё не знала, что там пели. Тогда я и заметила, что десятый брат покинул банкет. Я взглянула на старшую сестру, та смотрела спектакль и одновременно разговаривала с главной супругой бэйлэ. Я сразу же поднялась и последовала за десятым братом. Цяохуэй хотела пойти со мной, но я сказала:       — Ты подожди меня здесь, я скоро вернусь.       Впереди шёл молодой евнух с фонарём, указывая дорогу. Десятый брат следовал за ним, виляя из стороны в сторону. Я подумала, что в выпивке ему никогда не угнаться за тринадцатым. Другие всё ещё бодры, а десятый брат уже совершенно пьян. Только увидев перед собой дом, я поняла, что он вышел помочиться. Я торопливо отвернулась и немного отошла назад.       Спустя какое-то время он вместе с евнухом вышел наружу. И увидел меня.       — Почему вы здесь стоите? — спросил он, подойдя.       — Хочу сделать подарок имениннику! — ответила я.       — Где он? — поинтересовался он, видя, что в моих руках ничего нет.       Я многозначительно взглянула на евнуха.       — Иди вперёд! — приказал десятый ему.       Молодой дворцовый евнух спокойно ушёл.       Я пошла впереди, указывая дорогу, десятый брат последовал за мной.       — Подарок? — опять спросил он.       Я проигнорировала его, продолжая идти вперёд, и вывела его к беседке на берегу озера. Нельзя сказать, что сцена отсюда была далеко, она была ярко освещена, и людей на ней всё-таки можно было разглядеть, но песни были чуть слышны, в конце концов, акустические колонки ещё не существовали. Я остановилась и указала на деревянную скамью у перил, сказав десятому брату:       — Садись!       Он выглядел озадаченным, к тому же ещё немного и его терпение готово было лопнуть, но всё же он, прислонившись к перилам, сел. Повернувшись к нему лицом, я серьёзно и официально его поприветствовала, пожелав благополучия. В беседке не было фонаря, она освещалась лишь полумесяцем. Десятый брат сидел в тени, и видеть его лицо я не могла. В этот момент я услышала, как он спросил:       — Только и не говори, что весь твой подарок заключается лишь в этом официальном приветствии.       В ответ я прочистив горло и нежно запела:       Поднимается вверх дым от курений,       И длинны тени от свечей дня рождения.       В нефритовом кубке вино долголетия,       А на блюде лежит персик бессмертия.       Долгих лет жизни желаю и счастья.       Пусть вместе Цин Лу и Юй Чжи и Жуй Цао [10]       Продлят твою жизнь, уберегут от ненастья.       В праздничном зале так много веселья.       Как бусы сплетаются в ожерелье,       Так сыплются тост за тостом бесконечно,       И в каждом слова о жизни долгой, беспечной.       Смех слышится всюду, здесь радость, веселье.       Состязаются гости в своих поздравлениях.       Едва затихло последнее слово, как я услышала аплодисменты, доносящиеся снаружи беседки.       — Мне было интересно, куда ушёл десятый брат! А оказывается, он устроил здесь индивидуальное представление, — сказал четырнадцатый брат, заходя в павильон и всё ещё продолжая хлопать. Позади него я увидела улыбающееся лицо тринадцатого брата.       Я поприветствовала их. Но мне было неловко, и я не знала, что сказать в ответ. Десятый брат как ни странно не произнёс ни единого слова возражения. Он лишь встал и сказал:       — Винные пары несколько ударили мне в голову. Поэтому я решил немного отдохнуть здесь. Возвращаемся!       Четырнадцатый брат обошёл меня кругом, смерив оценивающим взглядом.       — Когда ты споёшь для меня?       — Когда у вас будет день рождение, и если вы не погнушаетесь, то, конечно, ваша раба споёт для вас, — я немного рассердилась на него.       Он рассмеялся и хотел ещё что-то сказать, но десятый брат предостерегающе крикнул:       — Четырнадцатый!       — Хорошо, хорошо, хорошо! Пойдёт тогда! — сказал тот с улыбкой, замахав рукой.       Трое мужчин один за другим покинули беседку.       Я села на скамью. И что же всё это значило?