More l...

Когда земля вновь с резким грохотом ушла из-под ног, Инженер привычно зажмурился, цепляясь за чужую солдатскую куртку. Открыл глаза только тогда, когда грохот прекратился, и улыбнулся, подставив лицо солнцу. Холодный ветер обдувал лицо, во всем теле чувствовалась какая-то легкость. С высоты птичьего полета открывался прекрасный вид: на западе садилось еще не успевшее остыть солнце и собирались тучи – для завтрашнего дождя, может быть; совсем далеко, за полотном из полей, прошитых нитками дорог, виднелся город, и даже можно было разглядеть едва видимые огни окон и точки фонарей. Над головой летели птицы: были ли это голуби Медика, или же клин диких – не важно, да и тяжело было разглядеть. А потом весь пейзаж взвился вверх, а Инженер ухнул вниз. Дождался, пока после приземления, выбившего дух, придет в себя, а затем выскользнул из чужих объятий и развернулся, разминая плечи. А Солдат, тяжело выдохнув сквозь зубы, оперся на раздатчик, поставленный здесь специально для этого. – Еще разок? – в его голосе немного, совсем немного, чувствовались вымученные нотки. Инженер покачал головой: – Нет, Солли. Больше не надо. – Еще разок, – на этот раз упрямо повторил вояка, – тебе же это нравится. Он потянулся за ракетометом, но был остановлен железной хваткой. Мягкой железной хваткой. – Как бы мне это ни нравилось, я вижу, что тебе уже тяжело, приятель. Хватит. Оставь свои прыжки до завтрашнего боя. – Мне не тяжело, – буркнул Солдат, и тут же сполз на землю, цепляясь за раздатчик. Механик вновь покачал головой, снял с пояса гаечный ключ и улучшил постройку, чтобы она давала больше лечения. Судя по тяжелому дыханию – не зря. Затем сел, прислонившись к чужому плечу. – В следующий раз надень свои ботинки. Те, которые смягчают удары, знаешь? – Я похож на человека, который боится падать, салага? – Солдат чувствовал себя уже намного лучше, стянув каску и проводя рукой по ежику светлых волос. Спустя секунд пять поднялся, разминая костяшки пальцев. – Так еще разок? Инженер на пару секунд закрыл глаза, борясь с противоречиями внутри себя. Разум, как обычно, победил. – Нет, – все-таки сказал он. – Нет, на сегодня хватит. Помоги мне собрать раздатчик, не стоит оставлять его без присмотра. Даже если мы завтра вернемся, добавил он про себя. Когда они шли обратно, Инженер не смотрел, куда он идет, думая о чем-то своем. Солдат, судя по всему, тоже. – Хочешь, завтра попрыгаем еще? – Нет, Солли. Может, лучше заберемся на одну из снайперских вышек и посидим там какое-то время? – А потом скакнем оттуда и раздавим кого-нибудь из этих Синих личинок? – Да, можно и так, – судя по тихому смешку, техасцу понравилась идея. Когда показались огни базы, Инженер натянул гогглы, висящие у него на шее, а Солдат – каску, чтобы она, как обычно, закрывала глаза. Поэтому нельзя было с уверенностью сказать, какое выражение лица у него было, когда он вдруг наклонился, подхватывая механика и чуть ли не вешая его к себе на спину, и быстро зашагал вперед. – ? – Ты слишком медленно ходишь, короткий салага, – буркнул американец. Инженер засмеялся, прижимаясь к чужой спине. – Хорошо-хорошо, можешь не обижаться. Если тебе, – он выделил последнее слово, – так хочется, мы можем еще попрыгать завтра. – Только не думай, что я делаю это для тебя, сопляк, – однако по интонации чувствовалось, что Солдат улыбается. – Конечно, я же не какой-то там долбанный философ, обожающий смотреть на закаты с высоты птичьего полета. Это тебе нравится ломать ноги, подпрыгивая и падая. Да, Солли? На это он не нашелся, что ответить, замолчав; однако по покрасневшей шее было видно, что Солдат… несколько смущен. Инженер вздохнул, улыбаясь. Он ведь не какой-то там философ-мечтатель. Просто ему нравятся эти чертовы закаты. С чертовой высоты птичьего полета, да. А вообще, он механик, механики должны уметь решать всякие разные – кроме философских, конечно – проблемы. А то, что главный вояка команды нисколько не слушал ни свой голос разума, ни техасца, пытаясь всеми силами заставить последнего улыбаться как можно чаще, как раз и было такой проблемой. Вот Инженер ее и решал.