Carnival of rust

Типичное утро в рекламных роликах всегда начинается с лучей солнца, заглядывающих в спальню сквозь шторы. Герой таких видео всегда полон энергии и сил, готов к новым свершениям — стоит ему только встать с постели и надеть домашние тапки. Попивая кофе из ярко-красной кружки, он с наслаждением вдыхает свежий воздух из распахнутого окна и настраивается на активный рабочий день. И даже если герой вчера всю ночь куролесил и развлекался, утром он все равно бодр и заряжен положительными эмоциями. Вот если бы еще в жизни было бы так же. Реальность такова, что стоит тебе лишь открыть один глаз, всего на секунду подумать: «О, я, кажется, выспалась», понадеяться, что сегодня все будет хорошо, как вся тяжесть вчерашних событий свалится тебе прямо на спину и намертво пригвоздит к кровати, вдавит лицом в матрас. Ты будешь лежать целый час, находясь где-то между ужасным «вчера» и не менее отвратительным «сегодня». Залезая в постель поздно вечером, Али настраивалась, что утром ей станет чуть лучше, но мечты о пробуждении в хорошем настроении канули в Лету. Она даже проснуться толком не успела, как воспоминания волной смыли зачатки положительных эмоций, а сунувшаяся Али в лицо кошка не смогла привнести даже толику позитива. Ветровка, которую Альварес содрала с себя в коридоре, лежала теперь в дверях спальни, похожая на большой пыльный мешок — видимо, кошка притащила, собрав по дороге всю грязь, которую только смогла найти. Теперь животное забралось на одеяло и влажным носом тыкалось хозяйке в лицо. Это действовало лучше любого будильника, но утро не становилось приятнее. Али перевернулась на живот — в голове тут же слабо колыхнулась боль: вчерашняя истерика даром не прошла, превратившись из потока слез в мигрень. Пришлось некоторое время лежать неподвижно под мерное урчание кошки, которая явно поняла, что Али плохо себя чувствует, и, вместо того, чтобы просить есть, улеглась ей под бок и замурчала, успокаивающе и усыпляюще. Мигрень явно не собиралась отступать, пульсируя то в висках, то переползая на лоб и давя на глаза так сильно, что они практически не открывались. Альварес глухо застонала, уткнувшись лицом в подушку, а потом попыталась сползти с постели, свесив сначала руку, потом ногу, а дальше с трудом приняла вертикальное положение. Кажется, у нее голова разболелась из-за мыслей. И какова вероятность, что таблетка Ибупрофена расслабит стальной обруч, сжимающийся все туже и туже? Сначала нужно перестать переваривать игру, по крайней мере, оставить все на послематчевый разбор, грозивший перерасти в грандиозную головомойку от Энрике со товарищи. Али зачем-то вспомнила лицо Месси и вздрогнула — после игры он был мрачнее тучи, грубил тем, кто под руку попадался. Последнее время такое с ним случалось частенько: сказывалось напряжение между ним и тренером, которое передавалось и команде. Не это ли было причиной их поражения? Может, дело вовсе не в правильной тактике Анчелотти, который разобрал модель игры соперника по кирпичикам, а в том, что главная звезда Барселоны затеяла бунт? Плюс ко всему, сказалось и то, что Лионель играл на обезболивающих. Али вспомнила матч с Леванте, когда ей пришлось замениться во втором тайме — она была на месте Месси, но, в отличие от него, сдалась, хотя, черт побери, кто в ее состоянии вообще на поле решит выйти? Без нее матч не стал хуже, а Месси заметно сдал во время Класико, что и привело к плачевному результату. «Я обвиняю Лео в проигрыше», — рассеяно подумала Али и тут же замерла, с трудом осознавая, что она только что откопала у себя в голове. Нет, даже думать о таком нельзя. И это не ее мысли, это все чертова мигрень. Никогда нельзя винить одного, они все были хороши — игра была грубой, Реал провоцировал, Барселона велась, Пике… Господи, бедный Жерар, привезший пенальти. Сегодня ему достанется… Да всем им достанется, Энрике только дай волю. Али посмотрела на себя в зеркало и вздохнула, прогоняя непонятно откуда возникшую жалость. Жалеть нельзя, случившееся — уже история, теперь нужно только сделать правильные выводы, а не страдать, говоря о том, как все плохо. Проигрыши учат, показывают все ваши слабые места, и команда после поражения должна стать сильнее. Но, как оказалось, проигранное Эль-Класико стало для Али не единственной головной болью. В дверях раздевалки на Сьюдад Депортиво она столкнулась с Морено, который сообщил, что ее вызывает к себе Президент.

***

Али поняла, что что-то тут не так, когда Президент Бартомеу предложил ей жесткий стул вместо удобного кресла, стоявшего чуть левее письменного стола. Она уселась на предложенное место и тут же почувствовала себя школьницей, которую вызвали к директору на ковер. Когда-то давно ей довелось побывать в кабинете главы школы, где она училась, из-за того, что она прогуляла два учебных дня. Родители уезжали на работу рано утром, а Али, уставшая после вечерней игры в футбол, решила, что школа подождет, и проспала до полудня. Ей так понравилось высыпаться, что она и на следующий день устроила диверсию. Но от пристального внимания администрации школы это не укрылось, ее родителям сообщили о прогулах, а саму Али вызвали к директору. Ей тогда было одиннадцать лет, а в таком возрасте подобные эксцессы вызывают панический страх. Конечно, на нее никто не орал, но пожурили знатно, так что школу она больше не прогуливала. И на ковер ее больше никогда в жизни не вызывали. До этого момента. — Чай, кофе? — светским тоном осведомился Бартомеу, но Али помотала головой. От нехороших предчувствий у нее едва ли глоток мог пролезть в горло. — Ну, мое дело предложить. Как твои дела? Али в ответ пожала плечами. — Вроде бы все хорошо. — Со всеми нашла общий язык? Скрипнула дверь — вошла секретарь с подносом и какой-то красной папкой под мышкой. Бартомеу поблагодарил ее за кофе и снова повернулся к Али. Принесенная папка лежала на краю стола, и Альварес это слегка напрягло — наверное, разговор предстоит серьезный, раз Президент даже не удосужился поинтересоваться, что это за документы. — Да, никаких проблем, — после некоторого молчания ответила Али. — Меня мистер Энрике спрашивал об этом, но с тех пор ничего не изменилось. — Я очень рад, — коротко ответил Президент, отпивая кофе. — Очень важно, чтобы у тебя появились здесь друзья. Это «здесь» резануло ножом, и Али моментально поняла намек. Поняла и позеленела от страха. — Спасибо, что волнуетесь за меня, — сдержано ответила она, сцепляя пальцы в замок, чтобы хоть куда-то деть руки, начинающие мелко подрагивать от напряжения. Бартомеу тяжело вздохнул и снял очки, отчего его лицо не стало менее серьезным, наоборот, пристальный взгляд холодил кожу, словно тающий лед. — Али, я думаю, ты понимаешь, почему я тебя пригласил, — начал он. — Конечно, поражение в Класико всегда тяжелый удар и для команды, и для отдельных игроков. Каждый переживает его по своему, за годы руководства клубом я привык к любым неожиданным ситуациям. Я умею находить выход даже из запертой комнаты, у нас прекрасная команда пресс-атташе, которые могут решить любую проблему с прессой, с лишними репликами в интервью, с нежелательными фотографиями после поражений. Но согласись, что гораздо лучше, когда у них нет такого вида работы. Али кивнула, примерзая к стулу, словно превратилась в ту маленькую одиннадцатилетнюю девочку, которую отчитывали за пропущенные уроки. Но, в отличие от безобидных прогулов, масштабы теперешней проблемы были просто шокирующе огромными. — Не знаю, как так вышло, но пресса вас заснять не успела, не иначе как чудо. — А откуда вы… — Карлес¹ вас видел. «Пуйоль, Господи, какой позор». — Я его не… черт, — еле слышно пробормотала Али, начиная краснеть. Ну, как всегда, самое время превратиться в помидор, показать, что ты соглашаешься со всеми этими «обвинениями». Бартомеу помолчал, и потом взял телефон и пальцем провел по экрану. — Скоро подъедет сеньор Мартин, так что… — Не надо, — остановила она Президента. — Да? — Бартомеу удивленно поднял брови. — Обычно такие вопросы решаются через личного менеджера. — Может, лучше сначала поговорим тет-а-тет, а потом можно и с Хосе обсудить. Все же ему может быть не до меня… — неуверенно начала Али, но попытка не вмешивать своего менеджера в этот странный разговор с треском провалилась. Потому что Хосе вошел в кабинет, громко хлопнув дверью. — Мое почтение, сеньор Бартомеу, — отчеканил агент, усаживаясь в то самое кресло слева, усугубляя ощущения своей несчастной подопечной — теперь точно, как в школе. И «родитель» на месте, и «директор». — Спасибо, что приехали, — елейно ответил Президент, снова надевая очки. — Дело не терпит отлагательств. — Не сомневаюсь, — в том же тоне отозвался Хосе, показательно не смотря на Али. — Приступим? Возвращаясь обратно на тренировку, Альварес прокручивала в голове разговор агента и Президента, позволяя себе снабдить все их реплики своими нецензурными комментариями. На протяжении всей беседы Али казалось, что она в суде, а Хосе — ее адвокат, который, как назло, был подкуплен, и больше напоминал злого обвинителя, нежели защитника ее прав. Мартин полностью согласился с тем, что ее «поступок» был «вопиющим непрофессионализмом», и нужно было всего лишь сдержанно пожать Криштиану руку, а не демонстрировать свои «привязанности» на людях, в окружении журналистов, пусть даже аккредитованных клубом. Он принял во внимание и замечание Бартомеу, что дело не столько в том, что это был Криштиану, а скорее в том, что он игрок мадридского Реала. Али попыталась привести в пример Касильяса и Хави, которые вполне себе дружили вне поля, но ее быстро поставили на место резким «не сравнивай!». Али закрыла рот и до конца разговора не проронила ни звука, терпеливо снося то, что о ней говорят в третьем лице. Итогом беседы стало обещание Али больше не афишировать свою дружбу с Криштиану, а Хосе, в свою очередь, убедил Президента, что теперь будет тщательнее контролировать этот аспект жизни Альварес, и таких эпизодов больше не будет. — Предупреждал же… — мрачно произнес Хосе, когда они с Али вышли из администраторского корпуса и направились в сторону парковки. — Головы у тебя нет, зачем нарываешься? — Я была не в себе, — парировала Альварес, оглядываясь на людей за ограждением — болельщики, фотографы и просто зеваки загалдели и зашумели, стоило им с агентом появиться в их поле зрения. — Ага, — проворчал Хосе. — Я заметил. — Слушай, — Али взяла агента за рукав и заглянула ему в лицо. — Что значило это «не сравнивай»? Мартин исподлобья посмотрел на Альварес и демонстративно высвободился, одергивая пиджак. — А ты не поняла? Голову опусти, что видишь? Сиськи. Вот тебе и причина. Будь на твоем месте любой другой футболист, такого кипиша бы не устроили. Али захотелось кого-нибудь покусать. — У нас с ним ничего нет, мы вживую-то увиделись первый раз. — А то я не в курсе! — фыркнул Хосе. — Слушай, наше дело маленькое — не попадаться. Я всегда на связи, не пытайся решить такие проблемы самостоятельно, ничего хорошего не выйдет. — Не попадаться? — возмутилась Альварес. — А чего ты перед Президентом меня дурой выставлял? Непрофессионализм и все такое? — А я душой не кривил. Если ты знаешь, что такие вещи в клубе не оценят, то не делай глупостей. Спалиться — это и есть непрофессионализм, дорогая. Али замерла, как громом пораженная. — Ты что, врал ему в лицо? — Я просто не сказал всей правды. Все, мне пора ехать, у тебя уже и тренировка закончилась. Помни, что я держу руку на пульсе. Не сказав больше ни слова и даже не попрощавшись, Хосе сел в машину и уехал, оставив растерянную Али стоять посреди парковки.

***

Накануне Класико Карло Анчелотти обещал сюрпризы в составе, стопроцентно гарантируя Барселоне проблемы, но в результате ничего подобного не произошло. Состав Мадрида был сбалансирован и вполне ожидаем, что можно было сказать и о Барселоне, за некоторым исключением. Выставить в основу Суареса, который никогда в жизни еще не сталкивался с битвой под названием «испанское дерби», да еще и не игравшего целых четыре месяца, было довольно рискованным шагом, но Луис надежды тренера оправдал. Выбор в пользу Али был тоже логичным, как ее последующая замена во второй половине матча, когда все стало совсем плохо, и Энрике решил выпустить Неймара. На послематчевом разборе тренер сине-гранатовых был угрюм и неразговорчив, отдав бразды правления Роберту Морено, который с готовностью принял пост. В этот раз игру разбирали поминутно, а не отчитывали каждого игрока в отдельности, указывая на ошибки. Причем начали с удачных моментов: Суареса похвалили за удачный перевод на Неймара, который завершился голом на третьей минуте, потом — Клаудио, который стоически перенес обстрел своих ворот, организованный Каримом Бензема. Но на этом практически все положительные эпизоды матча закончились, а разбирать косяки начал уже сам Лучо, не решившийся доверить такое важное дело своему помощнику. Он сухо обратился к необычайно тихому Пике, ткнув его в заработанный пенальти, на что Жерар только покивал, прекрасно осознавая, к чему привела его ошибка, и пообещал принять посильное участие в запланированной тут же, прямо на месте, тренировке по выбиванию мяча из штрафной. Унсуэ сразу же застрочил в блокноте, вполголоса переговариваясь с Робертом — видимо, тут же начали расписывать план будущего занятия. За заработанные в первом тайме карточки нападающим тоже досталось — Неймару, который «отличился» во втором, также перепало. Али с трудом смогла вспомнить, что в ее адрес арбитр ограничился только предупреждением — все воспоминания об игре дождем залило, и вычленить что-то разумное оттуда было практически невозможно. Про Месси Энрике говорил сквозь зубы, хоть и пытался скрыть недовольство, но его все же можно было прочесть, как открытую книгу. Лионель выслушал замечания с непроницаемым лицом и никак не прореагировал, только сидящий рядом Суарес неловко заерзал, когда Лучо упомянул его удачный прострел, который Месси, прямо скажем, загубил на корню. Тренер указал на не в меру активные действия Али во время столкновения с Марсело, на Бускетса, который слишком рьяно блокировал Роналду. Альварес тоже кивнула, молча уткнувшись носом в свой листок с отчетом ТТД² , красноречиво говорившем, что Реал был сильнее — как ни крути. Пусть и определенное количество ТТД не может гарантировать положительный исход матча, но сейчас цифры были на стороне Мадрида. Чертовы цифры. По ним Энрике тоже прошелся, тыча длинной указкой в таблицу. Конечно, он комментировал не все, потому что иначе бы игроки уснули, но очевидные «проблемные» места выделил, например, разницу в количестве удачных действий — Реал по этому показателю обошел Барселону почти на три сотни. Из ста двадцати единоборств Барселона выиграла чуть больше половины, что вызвало у команды нестройное возмущение, будто бы это не они были на поле, а кто-то другой. Барселона заработала целых девять угловых, в три раза больше Реала, но все они были безрезультатными. Как и преимущество во владении мячом, которое будто бы состояло из сплошных внутрикомандных передач, количество которых зашкаливало за триста, даже при двадцати процентах брака, словно Барселона играла в футбол сама с собой, периодически упуская мяч. Покончив с технико-тактическими действиями, Лучо положил на стол планшет, хотя тут больше подошло бы слово «швырнул», и вернулся к разбору второго тайма, снова проскрипев что-то про Месси, точнее, про его не забитый с подачи Суареса стандарт. Уругваец сложил руки на груди, силясь сохранить спокойное выражение лица, в то время как для Месси это вообще не составляло никакого труда. Защитников отчитали за Пепе, которого они прозевали возле своих ворот. У Жерара Пике было такое лицо, будто он до сих пор не понимает, каким образом защитник оказался рядом с Клаудио и смог забить второй гол. Восемь туров Барса не пропускала, а тут получила два мяча за час. Матье и Маскерано терпеливо выслушали, что им не нужно было расслабляться при встрече с Иско и зевать, когда Марсело бил вроде бы в пустоту, а оказалось, что удар превратился в атаку, а потом и в третий забитый в ворота Браво мяч. Но, как отметил Энрике, Барселона не была бы Барселоной, оставь она попытки спасти игру. Они все до последнего очень старались, хоть движения и были лихорадочными, а удары — редкими и неточными. Реал грамотно оборонялся в последнюю четверть часа и одержал пятую победу подряд. А это значит, что непобедимых в Примере больше не осталось. Теперь Барселону и Реал разделяло всего одно-единственное очко. Помимо послемадридских страданий, тренировочный день был ознаменован объявлением списка претендентов на Золотой мяч. По традиции, которая сформировалась в команде еще задолго до прихода Али, объявление лучших из лучших (субьективщина, конечно, но суть не в этом) смотрели в комнате отдыха всем скопом — присутствовал даже тренерский штаб почти в полном составе, за исключением Унсуэ, которого Лучо отослал куда-то в сторону медицинских кабинетов, видимо, узнавать по поводу Иньесты. Андрес с раннего утра торчал на процедурах и обследованиях, икроножная мышца, которая внезапно дала о себе знать после Класико, все-таки его подвела — приехав на базу, полузащитник сразу же пожаловался на ноющую боль, чем несказанно расстроил всех, особенно Хави. Даже Энрике не переживал так, как он. Вылезая из такси, Али увидела, что Эрнандес прогуливается возле медицинского центра, как цепной пес, поглядывает на часы и поводит плечами — нервничает. Но стоило Хави завидеть Альварес, которая неловко подняла руку, собираясь ему помахать, как он тут же исчез из ее поля зрения, причем так молниеносно, что Али подумала, что у нее начались глюки, и никакого капитана возле дверей медцентра и вовсе не стояло. После работы над ошибками команда расположилась в комнате отдыха на диванах — Али заняла самый дальний, утащив с собой Суареса, потому что их обоих список номинантов не особо волновал. Альварес уже читала статьи, в которых перечисляли тех, кто может попасть в топ, и ее фамилия там почти не встречалась, а с Луисом и так все было ясно³. — Мне кажется, что наших будет не так много, — вполголоса проговорил Суарес, оглядывая толкущихся в дверях Жерара и Жорди, которые никак не могли поделить проход. — Скорее больше мадридцев. — И немцев, — добавила Али, от волнения начиная грызть ноготь на большом пальце, — я за всех трясусь, кроме себя самой. — Да ты точно в топ войдешь, гарантирую. В прошлом году же ты там была? Али покачала головой, нехотя вспоминая «золотой» сезон в Баварии — ее последний год был совсем не таким удачным. — Нет, я была в двенадцатом-тринадцатом, потому что тогда случился требл и гол в финале. А в этом сезоне еще ничего не произошло, а в прошлом и подавно. — Все равно буду ставить на тебя, — улыбнулся Луис и потрепал Али по волосам. Она благодарно улыбнулась ему — блин, какой же он парень хороший и как незаслуженно сейчас сидит здесь, а не нервничает перед экраном в ожидании своей фамилии в списке. — Проиграть не боишься? — подколола она Суареса. — Есть более вероятные кандидаты, помимо топ-три, о которых мы с тобой в прошлый раз говорили. — Кто, например? — Ну, если помимо Нойера, то… — Али задумчиво потерла лоб, на котором почему-то выступила испарина. Кажется, кто-то забыл включить кондиционер. — Арьен… или Мюллер, учитывая Чемпионат мира, но проблема в том, что он слишком командный игрок… — Это удел всех, кто может играть на разных позициях, ты автоматически привязываешься к тем, кто рядом с тобой, — согласился Луис. — Спасибо за замечание, я на своей шкуре это чувствую, — слегка недовольно продолжила Али. — И это, кстати, одна из причин моего возможного отсутствия в списке. — Возможного? — прищурился Луис, ехидно улыбаясь. — Значит, ты рассматриваешь вариант, что… — Вернемся к нашим баранам, — Али укоризненно поджала губы и вся подобралась, не зная, куда деваться от смущения. Ну, серьезно, кто же не хочет оказаться в претендентах за главную награду в футбольном сообществе? Да даже если у тебя и шансов-то нет, все равно — приятно, черт побери! Какое-никакое, но признание твоих заслуг. — Кто следующий баран? — Мне кажется, что Бэйл, не в обиду ему сказано. Все же Реал взял ушастый, так что их будет много среди претендентов. — У Жери будет разрыв сердца, — со смешком проговорил Луис, но Али отмахнулась от его предположения. — Лучо ему яйца отрежет, если он будет так дальше палкой в сторону Мадрида махать. А не тренер, так Президент, ему тоже палец в рот не клади. — Я не заметил, Бартомеу мне добродушным показался. Свой мужик. Али недоверчиво посмотрела на удивленного донельзя Суареса и скукожилась еще пуще прежнего, вспоминая точные и резкие фразы, которые были высказаны за дверями кабинета Президента Барселоны. После этого разговора Альварес подумала, что теперь от каждого присланного сообщения у нее будет дергаться глаз. Еще и изображать радушие по отношению к отчитавшему ее ни за что Бартомеу не получится от слова совсем. Как говорится: «ну что ты начинаешь, нормально же общались»… Нормально, даже больше — отлично. А теперь она будет глаза отводить каждый раз при встрече — отчитал как школьницу, которая пришла без формы. Тьфу. — Ты опять зависла? — Луис щелкнул у нее перед носом пальцами и снова улыбнулся. Улыбка у Суареса была донельзя заразительной, прямо его фишка, которую можно было бы запатентовать, если бы Лу не обижался на шутки касательно его выразительной челюсти. — Ага, задумалась. Не бери в голову. Про нас, кажется, все забыли, — Али кивком головы указала на собравшихся парней, окруживших телевизор так, что им с Суаресом было вообще не видно, что происходит на экране. — Мы ворчим, как будто нам по девяносто, — хмыкнул Луис. — Может, все же сядем поближе? Али вяло улыбнулась и покачала головой. — Не хочу, ты иди, я тут пока посижу. И что вообще за глупость, ведь уже в интернете все есть, зачем ждать новостей? — Что б ты понимала! — Неймар возник за спиной Али и нагло улегся на соседнее кресло, угрожающе размахивая ногой у Альварес прямо перед лицом. — Есть такое слово, тимбилдинг! — И как оно связано с просмотром телевизора? — скептически спросила Али, отпихивая мешающие бразильские конечности. — Уберись, блин! Все дело в том, что мы смотрим всем коллективом? — Ага, и болеем друг за друга. Это реально традиция, а ты мало того, что сюда уползла, так еще и Луиса утащила! Пойдем, сейчас начнется уже. — Идите, — Али упрямо стояла на своем. — Не хочу. Неймар возмущенно цокнул языком и сполз с кресла, мгновенно переключая свое внимание на Суареса. — Луис, друг мой, не соблаговолишь ли ты пойти со мной, а эту угрюмую мадам мы оставим в гордом одиночестве? Луис рассмеялся и покосился на безразличную Али, ковыряющую нитки, торчащие из швов на кресле. — Али, ты точно не… — Да валите уже, ну! — буркнула Альварес. Суарес резко перестал смеяться, а Неймар тут же потянул его за руку, уводя к остальной команде. Али наконец-то осталась одна, но это не принесло ей желаемого облегчения. Наоборот, вся тяжесть разговора с президентом неподъемной ношей легла ей на плечи, отчего позвоночник жалобно хрустнул, едва не разламываясь на две половины. Так хотелось выговориться, поделиться с кем-нибудь, кто поймет и встанет на ее сторону, пожалеет, подберет нужные слова, чтобы ей стало немного легче примиряться с тем, что она не имеет права делать то, что ей хочется. Но кто поймет и осуждать не будет? Блин, блин! А еще Криштиану… Вот как ей с ним теперь разговаривать? Он был так добр после чертового Класико, а она ему еще и нахамила, кажется — Али не помнила точно, слишком плохо соображала. А она теперь должна ему сказать: «Слушай, чувак, мне тут сказали, что нужно поддерживать репутацию команды, а то у руководства наших клубов терки уже лет сто, а мы тут с тобой дружить решили, причем вне сборных, да еще и обнимаемся у всех на виду. Так что иди-ка ты нахрен со своей дружбой, я буду общаться только с одобренными Президентом людьми». Али раздраженно скрипнула зубами и вцепилась пальцами в волосы, чтобы хоть как-то прийти в себя и не заводиться, а то того и гляди что-нибудь расколошматит от злости. Хотя и не злость это вовсе, обида, скорее, и непонимание. Но понять-то и некому: подойдешь к Хави — получишь порцию нотаций, рассказов про дружбу в сборных, и «президент прав, Али». Андрес, в принципе, повторит тоже самое, даже, может, теми же словами. Про Энрике лучше вообще не вспоминать, а Хосе только лишний раз распсихуется — у него и без этого проблем и забот хватает, а ей очень не хотелось его нагружать, утром хватило. Вот твою же мать, другие футболисты своих агентов чихвостят в хвост и в гриву, а она своему даже поныть не может, чтобы он всех тут на место поставил, сраное Мартиновское воспитание и привычка все делать исподтишка. Кто кому деньги платит вообще? Пусть вот он и разбирается с тем, что ее учат, как жить… Али завелась так сильно, что не с первого раза смогла вытащить из джинсов мобильный, чуть не сломав едва отросшие ногти о край кармана. У нее был едва ли не припадок от острой потребности позвонить Хосе, пожаловаться, в конце концов, чтобы он… А дальше все вдруг смешалось в кучу — на Али кто-то налетел, вжал в кресло и начал душить в объятиях, кругом поднялась суматоха, кто-то смеялся, кричал, на заднем фоне чей-то голос тараторил список знакомых Али фамилий, среди которых она разобрала несколько имен своих бывших одноклубников, но потом все опять потонуло в шуме. Альварес осоловело покрутила головой, высвобождаясь из рук, как оказалось, Жорди, который буквально весь светился, как ночной фонарь. — Поздравляю! — искренне сказал он, схватив Али за руку и начиная ее энергично трясти — видимо, понял, что объятия Альварес не оценила. — Наших целых пять! Мы Реал почти догнали, у них шесть человек. — Отлично, — заторможено произнесла Али, у которой никак не получалось включить мозг на полную мощность, — я очень рада за нас и за Реал. — Пойду поздравлю еще Андреса, а то он там сидит и ничего не знает, наверное, — Жорди, наконец, отпустил руку Али и ушел, оставив Альварес в растрепанных чувствах сидеть в кресле. В голове будто мартышки в барабаны стучали, как в цирке, а на лице отражалась просто крайняя степень тупости. — Альварес, молодец! — рядом плюхнулся Дани, от присутствия которого у Али частенько голова начинала болеть, поэтому она старалась вне поля с ним поменьше пересекаться, но тут уже ничего не попишешь — тимбилдинг, что бы это ни значило в понимании тренерского штаба. — Чего это я молодец? — тщательно проговорила Али, будто бы жвачку пережевывала медленно и методично, а не слова произносила. — Только не говори мне, что… — Ага, — придурочно улыбнулся Алвес, которого ошарашенное лицо Альварес еще больше раззадорило, — ты в списке! Распечатай и повесь себе в шкафчик! «Кто там что говорил пятнадцать минут назад? Кому нужен этот список?», — внутренний голос Али был почему-то похож на голос Суареса. — Круто, ага, — нетвердо подытожила Али, стремясь как можно быстрее свернуть беседу с бразильцем, — мне нужно… в туалет, да. Прямо сейчас. Оказавшись на улице, Али глубоко вздохнула и побрела в сторону ближайшего поля — там обычно молодежка тренировалась, и газон был искусственный. Но ей было все равно на чем сидеть и куда идти. Только находиться в помещении, забитом галдящими футболистами, было невыносимо, словно весь воздух оттуда выкачали и заполнили веселящим, блин, газом. Учитывая то, что один из футболистов основы — Иньеста — был на грани того, чтобы сломаться, эта всеобщая радость почему-то казалась Али чуть ли не пиром во время чумы. Вот интересно, Бартомеу такое одобряет или нет? Вспомнив про Президента, Али опять скисла и бесформенной амебой стекла с ограждения на газон, растягиваясь во весь рост и впериваясь взглядом в небо. Было часов шесть, солнце еще только собиралось заходить, а пока что просто пряталось за пушистыми облаками. Али поймала себя на мысли, что последнее время она почти что не видит солнце с утра — тренировки в девять выматывают так, что ты вообще не замечаешь, какое время суток сейчас, только вечером можно улучить свободную минутку и задрать голову, разглядывая небо. А еще можно узнать о том, что ты в чертовом списке, и тоже вот так вот таращиться в небеса. Так себе затея, сказать честно. От тяжелых дум Али отвлекла чья-то фигура, нагло загородившая свет. Альварес потерла слезящиеся глаза и с удивлением поняла, что рядом с ней стоит Хави. — Вечером лежать на холодном газоне, — сердито произнес он, одним движением подхватывая Али и ставя ее на ноги. — Ноябрь на дворе, ты чего удумала? — Отдохнуть удумала, — развела руками Али, делая как можно более несчастное лицо. — Чего-то я вымоталась. Как Андрес? Хави чуть помрачнел, но через силу смог улыбнуться. — Все почти что нормально, — отрывисто сказал он, присаживаясь на ограждение поля. — Но настроение у него, конечно… — А номинация положение не улучшает? — Как по мне, она его только усугубляет. Кстати, мои поздравления, рад за тебя. Али хмыкнула и засунула руки в карманы, словно собиралась залезть туда целиком. — Достиженьице так себе, конечно, но спасибо. Я к таким вещам спокойно отношусь. — Оно и правильно, — одобрительно сказал Хави. — Зацикливаться на индивидуальных наградах плохо, командный дух это ничуть не укрепляет, мы должны работать все вместе. Стоит только одному «винтику» выпасть, то есть, переключиться на режим эгоиста — машина остановится и дальше не пойдет. Тоже самое бывает, когда кто-то важный внезапно ломается… Хоть и говорят, что незаменимых нет. Есть. «Он про Андреса говорит», — подумала Али, но вслух не решилась произнести, а зачем-то призналась, словно меняя тему: — А меня Бартомеу отчитал. Хави никакого удивления не выказал, даже бровью не повел, продолжая рассматривать что-то вдалеке. — Я в курсе, — негромко произнес он, — был в его кабинете до тебя. — Можно проваливаться сквозь землю, или подождать? — в тон капитану спросила Али, до боли сжимая кулак. Кто ее за язык-то тянул? Хави вдруг повернулся и взял ее за плечи. Лицо у него было серьезное, прямо как у президента. Кажется, кому-то предстояло сейчас выслушать новую порцию нотаций, хотя в исполнении Хави они всегда звучали как-то по-отечески, что ли. Бартомеу же внушал скорее ужас, нежели уважение, а сначала тоже казался «папашей». — Послушай меня. Я не собираюсь говорить тебе, что общаться с Криштиану тебе нельзя. Понимаю, что Президент таких вещей не одобряет, но это можно делать, не вынося на всеобщее обозрение вашу дружбу. Если это окажется в прессе, то пресс-атташе команды тебя за это по головке не погладит, ему потом все это и разгребать. Да и подумай об Энрике, ему сейчас несладко, весь этот треп в газетах и в интернете, наши поражения… Хави говорил что-то еще, но Али практически перестала воспринимать речь, только смотрела на капитана исподлобья. Капитан бы не был капитаном, если бы не знал все «болевые точки» своей команды, на которые он мастерски давил, когда была такая необходимость. У Альварес такой точкой был страх стать помехой на пути Барселоны (да и не только Барсы, это касалось всех команд, за которые она успела поиграть) к желанным трофеям. Конечно, не только из-за своей теоретически возможной плохой игры, но и из-за инфоповодов, будь то неудачные высказывания во время интервью, участие в сомнительных вечеринках или общение с «неподходящими» людьми, которое может ее скомпрометировать. Али поморщилась от своих мыслей, что от внимания Хави не укрылось. — Ты чего? — спросил он, пристально глядя Альварес прямо в глаза — как в душу заглядывал. Такое ощущение, что ее окружают люди, которые в самую суть смотрят, сами того не желая. — Думаю какими-то кривыми канцеляризмами, — Али отвела взгляд. — Я тебя поняла. Постараюсь… не делать глупостей. Хави прерывисто вздохнул и сжал ее плечо — сильно, словно хотел вернуть на бренную землю из мечтаний о том, что где-то в параллельной вселенной мир интересует только футбол, а не дрязги между клубами. — Пообещай мне, что если что-то пойдет не так, ты сначала поговоришь со мной. Я всегда тебя поддержу… Мне важно, чтобы микроклимат в команде был наилучшим. — А я еще говорю о канцеляризмах, — Али расплылась в глупой улыбке и немного расслабилась, больше даже внутренне, чем внешне. — Ты отличный капитан, у нас не может быть другого. — Да перестань! Подлизываешься, — довольно протянул Хави. — Пойдем назад, пока там все с ума не сошли с этим Золотым мячом.

***

Али сидела на кровати и смотрела на гудящий мобильный, как на змею, не решаясь не то что ответить, даже пошевелиться. Она включила телефон полчаса назад, получила порцию поздравительных сообщений — от отца, от Хосе, который не преминул написать что-то вроде ха-ха, ты должна увеличить мне гонорар, потому что работать с претендентом на ЗМ — совсем другое дело!, вежливое и приправленное поцелуйчиками очень рад за тебя, поздравляю! от Дениса и… Да, конечно. От Лионеля. Когда они всей честной компанией сидели в комнате отдыха, Лионель даже головы в ее сторону не повернул, делал вид, что Альварес вообще здесь нет, да она и не напрашивалась — если выбирать из двух вариантов, общение с Луисом было гораздо менее нервозным, нежели натянутый разговор с Месси. А теперь SMS-ка. Несколько дней он ее практически игнорировал, а тут сообщение. Поздравляю, очень рад за тебя. Ага, как же. Знак внимания, если его можно так назвать, выбил у Али почву из-под ног, и теперь она упорно игнорировала звонки, даже не глядя на дисплей — ощущение было такое, что после SMS-ки от Месси нет вообще ничего — беспросветность. И все те, кто упорно пытался до нее дозвониться, не имели никакого значения, только мешали. Глупо, конечно, но разговаривать было просто невозможно, язык словно онемел, а все языки, которые знала Али, перемешались и теперь напоминали одну большую кучу непонятно чего. В дверях показалась встрепанная зевающая кошка, неся на спине здоровенный клок пыли. Али с недовольством отметила, что кое-кто сто лет не убирался дома. Совесть подняла голову, намекая, что дизайнерская мебель в квартире не заслуживает такого варварского обращения, но Альварес тут же дала ей леща — у нее есть отмазка в виде тренировок и проигранного матча с Реалом. Стоило подумать о сливочных, как телефон, который затих на какое-то время, опять загудел, будто бы еще громче, чем раньше, издевательски замигал, задергался, а лицо Криштиану во весь экран смотрело на Али красноречиво, мол, так и будешь отсиживаться? — Да? — Нет, — раздраженно отозвался Роналду. — Тебя там что, кошка твоя сожрала? — Нет, я просто устала, как черт, вот и не отвечала никому, — отмазалась Али, не чувствуя никаких угрызений совести (конечно, кроме неубранной квартиры) — почти ведь не покривила душой. — Я звоню, чтобы тебя поздравить! — Так давай, чего тянешь. — Поздравляю, — искренне сказал Криш, но смешка сдержать не смог. — Не могу сказать, что ты заслужила, но когда голосование за ЗМ было справедливым… — Пошел ты! — делано оскорбилась Али. — Засунь себе свои мячи знаешь куда? Вместе с номинациями. Криш тут же пошел на попятный. — Ладно, я переборщил. Я правда рад. — Спасибо, я за тебя тоже рада. Ты заслужил этот проклятый мяч как никто другой. — О-о-о, — протянул Криштиану, — игрок Барсы говорит мне такие слова, мне, футболисту Реала. Это ж сенсация! — Ага, журналисты мира из-за нее подерутся, — буркнула Али. И почему он такой? Простой, как тапок, всегда на позитиве — ну, по крайней мере, когда с Али разговаривает, будто бы не боится ничего. Даже странно, ведь люди, прошедшие такое трудное становление от забитого мальчика с плохим прикусом до звезды мирового масштаба, обычно или «оторви и брось» или закрытые, замкнутые, все в себе. А Криш где-то посередине. С годами он явно привык получать то, что хочет — если ему нужна самая красивая девушка, она тут же будет с ним. Если Роналду внезапно возжелает перейти в какой-нибудь Андерлехт, Мендеш ему тут же постелет красную ковровую дорожку прямо до самой Бельгии. И если ему вдруг захотелось дружить с новой нападающей Барселоны — он дружит, не спрашивая никого. Наверное, разница в том, что у них с Али был разный жизненный путь — Криша, пусть он и приложил все возможные силы, чтобы добраться до самой верхушки футбольной элиты, все же так не мотыляло, как Али, которая зубами вцеплялась в каждую свою команду, не имея таких гениальных футбольных навыков. И даже сейчас, стоя практически на самой вершине, Криштиану боролся в основном с самим собой (ну еще и с Лео, куда ж без этого). А Али боролась со стереотипами, которые до сегодняшнего утра молчали, а теперь дали о себе знать. Роналду уже получил от жизни все, поимел Вселенную несколько десятков раз, а Али наоборот до сих пор боялась, что мироздание снова повернется к ней задницей, как было полгода назад.

***

Разговор с Криштиану не дал практически никакого результата — Али так и не смогла рассказать ему о беседе с Президентом, за что корила себя несколько дней. Но самоедство все же дало какие-никакие плоды — теперь Али относилась к своей дружбе с Кришем осторожнее, лишний раз удаляла из телефона звонки и сообщения, чувствуя себя при этом едва ли не шпионом из разведки. Последний раз они созвонились аккурат перед матчами десятого тура — Барселона принимала у себя дома Сельту, а Реал собирался на выезде издеваться над Гранадой, это, конечно, со слов Криштиану. У Али уверенности в легкой победе не было — футбольный клуб из Виго весь прошлый сезон работал под руководством Луиса Энрике, и вероятность того, что все его методы и привычные тактические действия на поле новый тренер Эдуардо Бериссо уже знал и прекрасно понимал, что и как будет работать против сине-гранатовых, была весьма велика. Статистика встреч, напротив, красноречиво говорила о том, что у Барселоны не должно возникнуть никаких проблем — из двадцати трех матчей они обыгрывали галисийский клуб семнадцать раз. Но все же поражение от принципиального соперника команду Энрике здорово подкосило, настроения перед игрой были так себе, в воздухе словно были разлиты остатки отчаяния, предчувствия чего-то нехорошего. Лионель по-прежнему старался лишний раз с тренером не разговаривать, и от царящего между ними напряжения портилось настроение у всех остальных. Хави безуспешно метался между двух огней, но всерьез не пытался что-либо сделать, прекрасно понимая — они должны сами разобраться. Но, как считала Али, естественно, не делясь своими размышлениями ни с кем, кроме кошки, два лидера комфортно существовать в команде не могут, и может статься так, что кому-то придется уйти, и вряд ли это будет Месси. Газеты тоже подливали масла в огонь — AS разразилась серией статей, в которых приводила комментарии неизвестных инсайдеров и нескольких игроков Барселоны, которые якобы были чуть ли не свидетелями противостояния главной звезды и тренера. Узнав о происках журналистов, Бартомеу тут же вызвал к себе Маскерано и Матье, якобы дававших интервью, и долго разбирался с их агентами и замученным пресс-атташе команды, которому и так последнее время доставалось. Следить за всеми возможными публикациями было нереально сложно, особенно что касалось Интернета, но пресс-центр продолжал активно мониторить происходящее, следя за тем, чтобы ничего лишнего или угрожающего репутации команды не задерживалось на новостных порталах. Видимо, если бы и существовали какие-то снимки, запечатлевшие Али и Криштиану после матча, то они точно утонули в потоке изобличающих статей и заметок с размышлениями на тему конфликта в стане сине-гранатовых. Возможно, именно из-за этого игра против Сельты откровенно не удалась. Али в глубине души даже радовалась, что ее выпустили лишь на последние пятнадцать минут, предварительно как следует внушив, что если она попадет в каркас ворот — получит в лоб, причем с ноги. В каркас она не попала, тем самым установив итоговое количество загубленных моментов где-то на уровне «очень плохо», не дав опуститься до «полная безнадега и кошмар». Ворота Сельты были словно заколдованные — игроки Барселоны четыре раза попали в перекладину, создали ещё немало отличных моментов, но как минимум пять потрясающих сэйвов выполнил однофамилец Али Серхио Альварес — он вытаскивал мячи из самых углов и девяток. Каждый из нападающих Барселоны имел несколько прекрасных шансов забить, но всё время чего-то не хватало. Самым активным в команде был Неймар — сначала попытался обыграть защитника, потом пробил головой со штрафного, но все безрезультатно. Подачу с углового Барселона тоже не смогла разыграть, как и провести точную передачу в свободную зону на Альбу — он не успел догнать мяч. Пожалуй, единственным ярким эпизодом в первом тайме был пушечный выстрел Месси — в девятку, из пределов штрафной, и если бы не гениальная игра Альвареса, то момент завершился бы прекрасным голом. Обидно, но, если говорить объективно, вратарь Сельты был лучшим игроком матча, причем и за второй тайм тоже. Через десять минут после начала второго тайма Нолито из-за неуклюжих действий защитников сине-гранатовых получил мяч около штрафной, обработал, затем пяткой отдал его на Ларривея, который с пятнадцати метров точно пробил низом в ближний угол. Отлично всё разыграли игроки Сельты, трибуны разочарованно загудели, а Али сжалась на скамейке, пережидая внутреннюю бурю, но Лучо тут же отправил ее разминаться, не дав даже секунды на то, чтобы морально подготовиться. Команда проигрывала с минимальным счетом, и времени на то, чтобы въехать головой в игру, уже не было. Нужно было выходить и забивать. С первых минут Али попыталась включиться в игру — ловко обвела вокруг пальца защиту, сделав вид, что собирается пробить, а на самом деле отдала пас Суаресу, который попал точно в руки вратарю Сельты. Потом мяч встретился с перекладиной еще несколько раз, а свисток судьи после добавленных трех минут врезался в барабанные перепонки, ознаменовав второе подряд поражение Барселоны и спуск на гребаное четвертое место, тогда как на первое восходил Реал, обыгравший Гранаду с разгромным счетом четыре-ноль. Но это было еще полбеды — самое ужасное случилось уже после финального свистка: Али брела к выходу с поля, низко опустив голову, когда мимо нее пронеслась бригада врачей во главе с физиотерапевтом, у которого было донельзя взволнованное лицо. Альварес обернулась, всеми фибрами души надеясь, что ничего страшного не произошло, но увидела, что Андрес сидит на газоне и болезненно морщится, потирая ногу и что-то отвечая Хави, присевшему рядом. Сердце Али пропустило удар, но она не рискнула подойти, боялась помешать, поэтому просто понуро ушла в раздевалку, где в полной тишине переоделась и, даже не приняв душ, уехала домой в одиночестве, вызвав такси, не дожидаясь предложения Марка подбросить ее до дома. Оказавшись за спасительными стенами квартиры, Али по-быстрому приняла душ, накормила кошку и уселась на балконе, решив, что сегодня она точно заслужила выкурить одну сигарету — Али не прикасалась к пачке больше недели, стоически перенося никотиновую ломку. На улице была безветренная тихая погода, дым причудливо закручивался к потолку балкона, превращаясь в диковинный узор. Мозг Али вдруг составил странный ассоциативный ряд, и она на автомате потянулась к планшету, открывая один из фотобанков, который размещал фотографии Барселоны с тренировок и матчей, и новая порция снимков с матча с Сельтой как раз подоспела. Альварес открыла одну фотографию Месси и задумчиво посмотрела на его ногу, прослеживая контур татуировки не только глазами, но и пальцем. Красиво. Али любила татуировки, ей нравился Лео, а вместе это все составляло гремучую смесь, настоящий коктейль Молотова. Но это никак не улучшило противное настроение, которое теперь усугубилось одиночеством — Али даже пожалела, что уехала домой одна, сейчас бы поговорить с кем-нибудь… Но, несмотря на свои мысли, на загудевший в кармане халата телефон Али не отреагировала, заранее зная, кто звонит. Или не зная, но человек, чей голос в трубке был бы сейчас идеальным завершением отвратительного дня, она точно не услышит, поэтому к черту мобильники. Али чиркнула пальцем, увеличивая снимок и разглядывая набитый на ноге Лионеля рисунок — маленькие ручки его сына, имя «Тьяго», обведенное в смешное сердечко с крылышками, словно из мультика. Вот если бы у нее была татуировка, то это было бы что-то поистине невероятное… Кажется, ввиду последних событий, кому-то срочно требуются перемены. Хотя бы какие-то.

***

Али промучилась несколько дней — висела на телефоне, обсуждая с Хосе возможные варианты будущей татуировки, потом созванивалась с Криштиану. От португальца она получила нагоняй и лекцию о том, что все эти «художества» адски вредны для организма, и еще «отвратительны и безвкусны», но в итоге от своего плана не отступилась. Али лет с шестнадцати хотела сделать татуировку, но все как-то откладывала — недосуг было отвлекаться на всякие глупости, поэтому мечта так и осталась мечтой. Успокоив Хосе, что набивать свой номер во всю спину она не будет, Али задумчиво листала картинки в Сети. Тату — это на всю жизнь, и так просто, поковырявшись в Интернете, рисунок не выбирают, но в голову ей ничего не лезло, кроме собственной решимости набить хоть что-нибудь, хоть ботинок, хоть ведро, хоть купола золотые. Поначитавшись разных статеек, которые ей подсунул Хосе, говоривших о том, что подходить к выбору татуировки нужно с толком, с расстановкой, Али пришла к выводу — будем бить надпись. Большую такую, красивую, чтобы прямо за километр было видно, к чему делать тоненькие узорные буквы с завитушками, если можно разойтись как следует? За советом насчет хорошего татуировщика в Барселоне Али решила обратиться к Неймару как к одному из самых разрисованных футболистов в команде. Он ее вопрос воспринял с энтузиазмом, и тут же, прямо во время тренировки, несмотря на довольно промозглую погоду (начало ноября все-таки) содрал с себя майку и начал показывать Али свои тату — не только Али, но и всем желающим. — Вот, смотри, на плече, Life is a joke, нравится? Ну Рафу ты видела, ее все видели. А Рафа деловая, я ей показываю готовый рисунок, а она такая: «Это я». А я ей: «И все?» — ничего не сказала даже, а это сюрприз был! — закончив тараторить, Неймар с несчастным видом вздохнул. — Она просто не знала, как отреагировать, я бы тоже сразу не оценила, — Али скептически покосилась на плечо бразильца и прикинула в уме, каково девушкам заниматься с ним сексом. Вот трахаетесь себе, а вдруг на тебя бац — и чьи-то глаза смотрят. Жутковато. Но своими размышлениями Али с Неймаром делиться, естественно, не стала. — У меня еще вот есть, — он повернулся, показывая шею, — Все пройдет, мой девиз по жизни, как и про шутку. — У людей обычно один девиз по жизни, — попыталась возразить Али, но Джуниор отмахнулся: — Может быть, но у меня — два. Да хоть десять! У тебя вот есть девиз по жизни? — Честно — нет. — Ну, а фраза какая-нибудь? Которая всегда с тобой, где бы ты ни была? Не может быть, что нет. — Знаешь что? — Али цапнула Неймара за руку и заглянула ему в лицо. — Вот ты иногда такую редкую чушь несешь, а иногда — точно в цель. Спасибо. — Не за что, — непонимающе сказал Джуниор, не обращая внимания на шпильку. — Я тебе номер Мигеля могу дать, если у него места есть… Или давай я договорюсь? Али краем глаза заметила Лео, который двигался явно в их направлении, отпустила Неймара и покачала головой. — Нет, я сама. — Что за стриптиз? — непривычно веселым голосом спросил Лионель, подходя ближе. Неймар при виде Месси тут же натянул футболку обратно, но не ушел, продолжая стоять рядом с Али, которая — естественно, как же иначе — опять забыла испанский язык. — Он мне татуировки показывал. Я созрела, — как можно спокойнее сообщила Али. — Вот, собираюсь ехать на консультацию. — Здорово, — одобрил Лео, щурясь на заходящее солнце, — это красиво. Я, кстати, завтра собираюсь в салон, у меня тоже идея есть. — Ты новую решил? — полюбопытствовал Неймар. — А где? — А вот это секрет, тебе тоже захочется, — улыбнулся Лео. — Могу взять тебя с собой. Али, залипнув на его улыбку, подумала, что он обращается к бразильцу. — А? — Говорю, поедешь завтра с утра? Я могу тебя забрать. Роберто классный парень, у него много идей. Ты что хочешь? — Надпись хочу, не знаю пока, какую. Но мысли есть. — Определись, потом фиг сведешь. Тогда я завтра заеду, да? Часов в одиннадцать. — Хорошо, — Али лучезарно улыбнулась, несмотря на то, что ее изрядно потряхивало от волнения. Сам предложил! Заехать! Черт побери, мечты сбываются, когда не ждешь. Лионель ушел, а Али с Неймаром посмотрели друг на друга. У Джуниора было такое лицо, что Альварес стало нехорошо; подозрительное лицо, слишком знающее. — Что ты так на меня смотришь? — небрежно спросила Али, ловя подлетевший к ее ногам мяч. — Ничего, — в тон ей ответил Джуниор, но подозрительные нотки из его голоса никуда не делись. — Ты подумай над текстом, тату — это на всю жизнь, вряд ли решишься потом свести. — Подумаю, — кивнула Али. — Пойдем, а то наш перерыв слегка затянулся. Всю оставшуюся часть тренировки Али то и дело косилась на Лионеля — ей постоянно чудилось, что он на нее смотрит, причем пристально, будто изучает. Но стоило ей повернуться, она неизменно упиралась взглядом в его затылок. Утро выдалось на редкость отвратительным. Али не спала до шести, вертелась, липкие простыни противно обвивали ноги, а в спальне было ужасно жарко. В отсутствие хозяйки кошка куда-то задевала пульт от кондиционера, а доползти до батарей и сообразить, как их закрыть, Али, у которой глаза закрывались от усталости, не смогла, свалилась кулем на кровать и вырубилась на два часа. Проснувшись, она едва не сверзилась с постели — кошка улеглась прямо перед ее носом, вытянув лапы и демонстративно заняв половину подушки. — Гадство, чего ты меня пугаешь? — сварливо произнесла Али, затаскивая животное под простынь. Кошка протестующе мяукнула и вырвалась, напоследок гордо махнув хвостом. Часы показывали половину второго, а сна у Альварес было ни в одном глазу. Замученное тренировками тело никак не хотело расслабляться, а в голове был полный раскардаш — Месси, его чертова улыбка, дрожь в коленях, мурашки по спине. Ни один человек в мире не вызывал у нее такого крышесносного чувства. У нее ноги подкашивались и немел язык, когда он оказывался в поле зрения. Месси отодвигал все на второй план, раздражал и лез без спроса в ее мысли. А выгнать его оттуда можно было только путем простреливания головы навылет, и то не факт, что поможет. Али какое-то время лежала, глядя в потолок, будто там фильм какой показывают, а потом все же вылезла из постели и направилась в ванную, чтобы залезть под слой пены и попытаться расслабиться. Но вместо чистой и пустой головы Али получила новую порцию сомнений. Мозг никак не хотел успокаиваться, подсовывая ей то картинки с последнего матча (чертов Мадрид), то лицо Луиса Энрике после Класико, то опять Месси — почему-то в пиджаке и галстуке, топ двадцать пять и SMS-ка от Месси (чертов Золотой Мяч). Да чертово все, Лионель… — Сделай ебаное одолжение! — громко произнесла Али в пустоту, от всей души надеясь, что Месси внемлет ее словам. Это уже ни в какие ворота не лезло, а утром ей еще предстоит… Али застонала и с головой ушла под воду, просидев так, пока воздух не закончился в легких. Нырок чуть отрезвил, взбодрил, вода смыла остатки сна, и Альварес почувствовала себя окончательно проснувшейся. И ни капли ни готовой к совместной поездке в салон к неведомому Роберто. Закутавшись в халат, Али устроилась в гостиной и включила музыку — по странному стечению обстоятельств запела Рита Ора, и Али целую минуту подпевала песне Poison. Каждая строчка отдавалась дрожью, волной пробегающей по спине. Я выбрала свой наркотик, и это — ты. Ничто не может подкосить меня так, как ты. Не дослушав песню до конца, Али щелкнула пультом — все эти намеки мироздания начали порядком доставать. Из колонок раздалась до боли знакомая гитарная партия — если бы Али умела перебирать струны, то точно бы смогла сыграть эту песню. Впервые она услышала Carnival Of Rust в далеком две тысячи девятом, будучи футболистом второй команды красно-белых. Этот трек был из тех, которые никогда не надоедят, даже если ты будешь гонять его по кругу несколько лет подряд, как и делала Али. Было в этой музыке что-то такое, что заставляло из всего огромного плейлиста выбирать именно ее и именно в те моменты, когда Али было особенно хреново и больно. Вот сейчас — самое время. Подпевая голосу солиста Poets Of The Fall, Али дотянулась до планшета и включила клип — темные, пугающие улицы, облупившиеся железные ворота и ржавые, давно остановившиеся аттракционы. Безликая девушка, однорукие музыканты, глотатели огня, сломанный Золтар, два барабанщика, странные работники парка и огромный леденец. Бессмысленный карнавал тлена. Али некоторое время завороженно смотрела на экран, но на припеве ее взгляд зацепился за два ярких пятна по обеим сторонам от солиста группы Марко Сааресто, играющего роль куклы в обшарпанном автомате с предсказаниями. Альварес отмотала назад и нажала на паузу⁴. Черт, как она раньше не замечала, это же карты Таро! Кто вообще разбирается в картах?.. Хорошо, что Гугл знает все. Просмотрев клип несколько раз, Али выписала на листок все мелькнувшие карты — одна повторялась два раза, и еще одна была какой-то невнятной, не похожей на остальные. По мере того, как она сравнивала свой список с найденной в Интернете информацией, у Али мороз шел по коже. Ей несколько раз казалось, что за ее спиной кто-то стоит, она вздрагивала, испуганно оборачивалась, но ничего не видела, даже кошка не высовывалась из кресла. Но ощущение чьего-то незримого присутствия ее не отпускало. Когда-то давно Али видела странный фильм о человеке, живущем скучной однообразной жизнью, который вдруг стал слышать голос у себя в голове, комментирующий все его действия. В итоге он узнал, что существует писательница, которая пишет трагедию и собирается убить главного героя, то есть его самого. Фильм шел ночью, Али с трудом помнила половину, но сам сюжет отпечатался у нее в памяти, чтобы всплыть в голове именно сейчас⁵. Ведь все карты Таро, мелькавшие в кадрах клипа, пугающе точно описывали ее собственную жизнь. Нет, естественно, автор песни не имел к ней никакого отношения, но это совпадение было… слишком странным. И слишком точным. Наверное, если ты слушаешь песню и автоматически примеряешь слова на себя, восхищаешься тем, как идеально она описывает все твои переживания, страдания, боль или, наоборот, безграничное счастье, то это песня на века. Звезда, появившаяся в самом начале видео, а потом в самом конце, символизировала попытку человека обрести гармонию с окружающим миром, столкновение с жестокой реальностью, осознание, что все, что у него есть, никому не нужно. Все, что было у Али в двенадцать лет — она сама, ее желание развиваться, двигаться вперед, преодолевать любые трудности. Но ее энтузиазм быстро угас, ведь она всегда была на вторых ролях, никто ее не слушал, не хотел давать шанс, все вокруг твердили «подожди», и она ждала. Девятка Мечей загорелась яркой вспышкой с первых строчек припева, говоря о том, что жизнь превращается в кошмар. Первая в жизни Али взрослая команда, постоянные насмешки, грубые обидные подколы, но все только за спинами тренера — чтобы никто не видел, не сделал замечание, в академии за такое строго наказывали, но там, в команде, у Али был только один выбор — держать язык за зубами. Третья карта была странной — совсем как второй год Али в дубле Спартака — роза, крест и луна, по отдельности символизирующие реальность, лишенную заблуждений, и преодоление своих страхов. Но в клипе (и в ее жизни тоже) все было наоборот: крошечный крест и огромная роза как символ того, что иллюзии берут верх над истиной — несмотря на свой довольно трудный путь наверх, Али верила, что когда-нибудь ее заметит какой-нибудь клуб из Европы и ее позовут туда, хотя никаких предпосылок для этого практически не было, кроме ее дурацких мечтаний. В результате Али смогла с собой справиться, ткнувшись носом в очередную преграду: с глаз спала пелена, и она стала гораздо трезвее смотреть на происходящее вокруг себя. И тут, по закону непонятно чего, случилось предложение из Мюнхена. Первый сезон в Баварии прошел, как теперь выяснилось, под эгидой Восьмерки Кубков — конечно, такого количества трофеев не было, но Али упорно казалось, что ей все время чего-то не хватает. У нее было все, чтобы почувствовать себя полностью счастливой, но она все равно этого не ощущала. К началу третьего сезона Али была подавлена, о чем прямо говорила карта Девять Жезлов. Она чувствовала, что, несмотря на успешное завершение сезона, в Баварии от нее больше ничего не ждут. Финал оказался для нее слишком трудным боем, и даже психологи не смогли поставить ее мозги на место. Туз Жезлов, мелькнувший в конце второго припева, символизировал рост, жизненную силу, не только осознанные смелые желания, но и возможности для их выполнения. Тогда Али получила предложение от Барселоны и, не задумываясь, согласилась. После карты Мага Марко поет Donʼt walk away…, что символизирует начало какого-то нового периода жизни, когда еще ничего не решено, и пока что не сделано никаких ошибок. Все в твоих руках, главное — принять правильное решение, а дальше все пойдет само собой. Главное — не свернуть с дороги, не спасовать перед трудностями, которые поджидают Али именно сейчас — да и сколько всего уже случилось… Дальше должно было быть что-то вроде «свершения, победы, кубки и титулы», но нет: последние карты символизировали только чувства, полное погружение в любовь, страсть… Все самое мешающее, отвлекающее, но такое нужное… Связанное лишь с одним человеком. Али снова прокрутила ролик до конца и посмотрела, как взрывается Туз Кубков, а девушка опускает руки с куклой, которая ей больше не нужна — она чувствует, что потеряла что-то более важное. Поскольку масть Кубков главным образом отвечает за любовные переживания, выпавший Туз — знак того, что вскоре в жизнь войдет большое чувство. Туз Кубков — символ радости и счастья, которые вскоре осветят душу, подобно лучам солнца, и прогонят прочь тревожные мысли и сомнения. Казалось бы, девушка из клипа сейчас передумает и вернётся… Но девушка останавливается в задумчивости, однако не возвращается. Кукла болтается в её безвольной руке. Смысл карты символизирует перемены, начало нового жизненного пути, желание показать себе и другим, на что ты способна. А в самом конце появляется карта Силы, которая говорит о человеке, в личном плане не считающимся с чувствами других. Он идёт на всё ради достижения своей цели, потому за его спиной остается сплошной мрак и тлен. Карнавал тлена. Али посмотрела на свое левое предплечье, провела пальцем по чистой коже и представила там иссиня-черные буквы с красными проблесками, надпись от запястья от локтя. А если она рискнет, то… все будет прямо так, как в песне? Черт, какая глупость, такого не бывает. Это просто песня. Просто, мать ее, песня, написанная финской группой, которая и не подозревает о существовании футболистки Барселоны, чью жизнь они так красочно расписали в тридцати строчках, наложив их на музыку, пробирающую до самых костей. Cos without your love my life // Потому что без твоей любви Ainʼt nothing but this carnival of rust // Моя жизнь — ничто, лишь карнавал тлена. В тот самый момент, сидя в своей гостиной посреди ночи, Али приняла, возможно, одно из самых важных решений в жизни, ведь когда ты собираешься сделать татуировку, пусть многие и считают это пустой блажью и бессмысленным украшательством, ты можешь тем самым изменить свою судьбу. К одиннадцати часам Али была полностью готова — переоделась в джинсы и свежую футболку, убрала волосы в пучок и теперь нервно цедила кофе, устроившись за барной стойкой. Кошка крутилась вокруг, требуя внимания — она уже получила свой завтрак и теперь хотела ласки. — Ну, чего ты тут ходишь, запрыгивай! — Али похлопала по коленям, но кошка проигнорировала ее и демонстративно забралась на высокий стул и уставилась на хозяйку своими огромными зелеными глазищами. — Странная ты женщина, я тебя зову, а ты так села, словно поговорить хочешь. Кошка дернула ухом, но взгляда не отвела. — Ладно, — с сомнением протянула Али, — давай поговорим. Можно я тебе пожалуюсь, да? У тебя-то все нормально, спишь целыми днями да тапки мои мусолишь. Не жизнь — малина! А у меня все через жопу последнее время, то Реал этот дурацкий, то эти поганые статейки в AS!.. Блин, я думала, я привыкла к таким вещам, так нет же… А еще я позорно пускаю слюни на Лионеля, выглядя при этом, как распоследняя дебилка! У меня при нем начинается просто неконтролируемое слюноотделение, этот аргентинский… лишает меня всяческого самообладания и последних крох адекватности!.. И, что самое ужасное, я не могу ничего с этим поделать. Но, с другой стороны, это неплохо мотивирует, ты так не считаешь? Кошка зевнула, широко разевая пасть — видимо, согласилась со сказанным. — Вот, точно. Мне не хочется облажаться, поэтому я работаю над собой с утроенной энергией, не хочется ударить в грязь лицом. Кто-то говорил, что когда ты влюблен, ты играешь лучше. Влюбленность вдохновляет, подталкивает тебя в спину, если ты устала и хочешь постоять на месте, заставляет шевелить булками… Али тоскливо посмотрела на молчавший мобильный. — Что-то Лионель так-его-растак Месси не звонит мне, видимо, забыл, что предложил поехать вместе. А вообще-то он женат, а я дурью маюсь. Но никто же не запрещает мне бессовестно сохнуть по лучшему нападающему современности? Только ты никому не рассказывай, это секрет. Кошка глубокомысленно промолчала, а Али почувствовала себя идиоткой. — Отлично, я опять с кошкой разговариваю… Совсем крышей тронулась. Где его черти носят, блин!.. Как только Альварес взяла телефон, он тут же затрясся в ее руках. SMS от Месси была донельзя лаконичной: Выходи. Али три раза перечитала одно единственное слово, злясь про себя. «Мог бы и смайлик поставить, серьезный ты наш». В машине Лионеля пахло им самим — Али едва сдержала рвущийся наружу вопрос «какой туалетной водой ты пользуешься? Я буду пить ее вместо виски по праздникам!» и молча забралась на переднее сиденье, смешно задирая ноги — даже для ее роста Рэнж Ровер с красивым названием Vogue был высоковат, поэтому сесть элегантно и красиво она при всем желании бы не смогла. На Лионеле была простая белая футболка, в которой он выглядел как скромная кинозвезда. Али помимо воли сравнила его с Криштиану — ее португальский друг, как бы странно это ни звучало, проигрывал Месси по всем альваресопараметрам, пусть Криш и выглядел, как модель. Из Лео модель была так себе, но только от него у Али сбивалось дыхание и потели ладони, Роналду же вызывал у нее только истерических смех, когда пытался делать томное лицо во время их разговоров по Facetime. — Как спалось? — дружелюбно спросил Лионель, вдавливая педаль в пол. Али откинулась на удобном сиденье и вытянула ноги. — Нормально для человека, команду которого полоскают во всех газетах, — съязвила она, стараясь держаться как можно непринужденнее. Совсем не так, как было после вечеринки в караоке-баре. — Ты все паришься? Я думал, что тебя больше волнует топ двадцать пять. У Али чуть глаза на лоб не полезли от такого заявления. — Вот уж не надо, меньше всего меня интересуют какие-то призы, — проворчала она. — У меня даже полки под них нет, и моя кошка их свалит. — У тебя появилась кошка? — удивленно переспросил Лионель. — Не знал. Али обиженно выпятила нижнюю губу, глядя на едущие по встречной машины. «Еще б ты знал, даже на мой Инстаграм не подписался». — Мне Джуниор привез, теперь пытаюсь найти с ней общий язык. Она наглая и шерстяная, все кругом в волосах. — Да ладно тебе, — улыбнулся Лео, — кошки — это классно, хоть я и собак больше люблю. Надо будет заехать посмотреть на нее. — Я тебе могу фотки показать, — вырвалось у Али, и она тут же захотела откусить себе язык — он же в гости хотел, блин! Вот она овца. — Хорошо. А я пса хочу завести, но Анто пока артачится. Говорит, что ей самой придется с ним гулять, и моим он будет только номинально. — С кошкой проще, я ей купила автоматическую миску, так что она трапезничает самостоятельно, мне нужно только корм не забывать насыпать. — А ты забываешь? — Регулярно, но она умеет напоминать — сядет у двери, хрен пройдешь, — прыснула Али. — Будет таращиться и мяукать, пока я не пойму, что ей надо. Умная, зараза. Лионель отреагировал на «хрен пройдешь» внезапно серьезно. — Не ругайся, пожалуйста, — попросил он. Али тут же стушевалась и тихо пробормотала «извини», начиная краснеть. Черт, у него даже в машине свои порядки. Страшный человек, спасите-помогите, серьезно. — Ты решила насчет рисунка? Я вот весь вечер рисовал, но художник из меня так себе, это в детстве я что-нибудь красиво изобразить мог, а сейчас моими художествами только Тьяго пугать, если он спать не хочет. Али сдержанно улыбнулась и поерзала на сиденье, не решаясь рассказать, что она хочет набить — вдруг он из вежливости спрашивает? А она тут начнет распыляться попусту. Но Лионель развеял ее сомнения, сунув ей в руки листок бумаги, свернутый вчетверо. — На левой ноге будет, зацени, — попросил он, не отвлекаясь от дороги — движение стало оживленнее, и на светофоре они встали в пробке. Али развернула листок. Меч, роза, мяч и десятый номер. Странный выбор. Нет, смысл понятен, опасность, футбол, но… Альварес большего ожидала, при всем уважении. Хотя на его гениальной левой все что угодно будет смотреться потрясающе. — Здорово, — одобрила Али, возвращая Лео рисунок, стараясь не задеть его руку, но не вышло. Невинное касание не вызвало внутри нее бурю — скорее, просто ветер поднялся, ее не затрясло, и дрожь по пальцам не пробежала. Все еще не отрывая взгляда от его руки, Али на мгновение подивилась своему спокойствию — наверное, невозмутимость Месси и ей передалась, воздушно-капельным путем. Но когда она подняла голову, весь ее самоконтроль полетел к чертям. Прямиком в ад, без единой остановки. Лионель смотрел прямо на нее и улыбался. Улыбался так, будто бы знал все ее самые страшные и постыдные тайны (вроде того, что она думает о нем по ночам, перелистывает его фотографии и вообще, на самом деле не футболистка с неплохими навыками, а влюбленная школьница, маниакально обожающая своего кумира). Улыбался так, что если небо за его спиной рухнет, он даже не шелохнется. Так, что если ему сейчас дадут Золотой мяч, он не обратит на это никакого внимания, потому что «самый ценный приз» сидел сейчас перед ним и даже дышать боялась. У страха глаза велики, есть такая пословица русская. А у влюбленности глаза вообще размером с НЛО, еще и с возможностями микроскопа — все видится каким-то громадным и донельзя преувеличенным. Да ничего такого Лионель не имел в виду, просто смотрел. Но так смотреть только он умеет. Чтобы до мурашек. Мурашки, шли бы вы отсюда… Внезапно ожило радио — откуда-то из приборной панели запела Бритни Спирс: 'Cause Mama Iʼm in love with a criminal And this type of love isnʼt rational, Itʼs physical. Это было до смешного в тему, но Али никак не отреагировала, лишь чувствовала, что эти слишком точные строчки песни ввинчиваются ей в мозг. Лионель не отводил взгляда, и недосказанность, повисшую между ними, можно было резать ножом. Красоту момента разрушил пронзительный гудок, мгновенно отрезвивший их обоих. — Черт! — Лео дернул рычаг, и машина сорвалась с места. — Чуть не прозевали! Али все никак не могла стереть с лица обалдевшее выражение, таращилась на дорогу не хуже своей кошки. Что это было? Ей показалось? Растерявшись окончательно, Али весь оставшийся путь молчала, как партизан, да и Лионель был не особо расположен разговаривать, напряженно следил за движением и поглядывал на навигатор. За окном мелькнуло какое-то огромное белое здание, похожее на штаб-квартиру какой-нибудь секретной организации из фильмов про супергероев. — Это что там такое?.. — сама себя спросила Альварес, но Лионель решил, что вопрос адресован ему. — Музей Современного искусства. Похож на Центр Жоржа Помпиду в Париже, только очень отдаленно. И да, я ни разу не был ни в том, ни в другом. — Серьезно? Ты живешь в Барселоне с тринадцати лет и не дошел до музея? — Мне не нравится современное искусство, — Лионель выкрутил руль и свернул на парковку. — Мне больше по душе что-то классическое. Так, давай я не буду занудствовать на эту тему, тебе вряд ли интересно. — Мне очень и очень интересно, — заверила его Али, — обязательно обсудим искусство, современное или нет, как только я перестану трястись от страха. — Ты волнуешься? — переспросил Лео, отстегивая ремень и выбираясь из машины. — Да ладно тебе, ничего ж страшного нет, это совсем не больно. — Совсем? — недоверчиво переспросила Али, надевая куртку. На улице было довольно-таки прохладно, логично же, ноябрь как-никак, еще и дождь собирался — тучи сгустились, солнце спряталось окончательно. Еще и переулок, куда они с Лионелем направились, был темный и мрачный — высокие дома нависали над извилистой улицей, сочетание старых построек и кривого граффити смотрелось странновато и даже пугающе, словно здесь остановилось время, а потом какой-то вандал снова запустил часы, и теперь улица с дикой скоростью наверстывала упущенное время, обрастая «наскальной живописью двадцать первого века», современными магазинами с яркими вывесками, которые все равно казались тусклыми. Странное место — такую Барселону Али еще не видела, да и не сунулась бы сюда одна ни за что. — Как тут жутко, — пожаловалась она, надевая капюшон на голову. Лионель невозмутимо шагал рядом, всем своим видом внушая Али спокойствие. — Ага, я Роберто уже сто раз предлагал переехать ближе к центру, так нет, его как заклинило. Он уже лет десять здесь, начинал с крошечного кабинета, а теперь выкупил соседние помещения, расширился, штат собрал. LWT — один из самых известных салонов в городе, несмотря на такое дурацкое расположение. Нам туда. Али покорно прошла за Лионелем через большие темные двери, поеживаясь от неуверенности. Почему-то она думала, что в тату-салоне будет темно, как у черта в заднице, и кругом будут бородатые мужики, с ног до головы в рисунках, как книжки с картинками. А на входе — пирсингованная донельзя неформалка с дредами. Мозги у Альварес были забиты стереотипами. На деле же все оказалось совсем не так — на ресепшене их встретила миловидная девушка, которая при виде Месси не выказала никакого удивления, предложила им обоим присесть и выпить кофе — Роберто был еще занят. Али устроилась на стуле с чашкой ароматного напитка и глазела по сторонам, рассматривая фотографии на стенах. Где-то в отдалении что-то мерно жужжало, раздавался тихий смех и разговоры, играла еле слышная музыка. Все было как-то камерно, прилично и аккуратно. Али даже трястись перестала, немного расслабилась, внушая себе, что она пришла в салон красоты, а не на добровольную экзекуцию с помощью чернил и иголки, или как там делают татуировки. — Так это правда не больно? — спросила она у Месси, который листал каталог, лежащий на столике рядом. Лионель в ответ неопределенно пожал плечами. — Ну да. В первый раз, конечно, больновато, но потом привыкнешь. Затягивает даже. — Это я в курсе… — Али рассеянно потерла предплечье, что не укрылось от внимания Месси. — На руке, значит? — со знанием дела спросил он. — Я почему-то так и подумал. Или нога или рука. — Это настолько очевидно? — Многие с этого начинают, это самое простое. — Я не начинаю! — нервно возразила Али. — Я на этом и закончу. Лионель прищурился, недоверчиво косясь в ее сторону — опять этот чертов взгляд «ну что ты прикидываешься, я же все про тебя знаю»! Никуда от него не денешься. — Все так говорят, сама не заметишь, как втянешься. У Али так и рвалось с языка едкое «я уже втянулась, не подскажешь, как вылезти из этого болота в бело-голубую полоску?», но она каким-то чудом сдержалась, лишь оскалилась, выдав это за доброжелательную улыбку. Какой-то странный у них сегодня разговор выходит, перескакивают с темы на тему, ни на одной не задерживаются. И непонятно, кто сворачивает в сторону — она теряется, или Месси быстро надоедает та чепуха, которую она несет, как флагшток с развевающимся полотнищем «Альварес дура». Дверь напротив них открылась, и оттуда вышла бледная, как полотно, девушка, за ней следом — высокий мужчина в черной футболке с черепом, видимо, татуировщик (все же в этом салоне было хоть что-то, отвечающее представлениям Али). — Сара, рассчитай, пожалуйста, и запиши девушку на следующую неделю, на вечер, — мужчина обернулся и заметил Лионеля. — О, Лео! Здравствуй! Прости, что заставил ждать. — Ничего, — Месси пожал протянутую руку и оглянулся на притихшую Альварес. — Это Али, и она очень боится. — Да не боюсь я! — возмутилась Али, но своим возгласом вызвала лишь смех. — Хватит меня подкалывать, я первая буду вообще. — Да пожалуйста, — Лео шутливо поклонился и пропустил ее первой. Альварес прошла вперед, нарочито громко топая. Наверное, со стороны это выглядело совсем уж смешно, но Али было наплевать — Лео вел себя так, как ей не могло присниться даже в самых прекрасных снах. Он шутил, улыбался, был дружелюбен, причем совсем иначе, нежели на поле. Он был… другим. Каким-то более живым, похожим на человека, а не на инопланетянина. Таким он нравился ей еще больше, хотя куда уже больше… Рука ныла так, что впору было на стенку лезть. Али закусила губу, съеживаясь в неудобном кресле — в холле сидения были намного лучше. Кожа саднила, будто бы Альварес проехалась локтем по асфальту и содрала все в мясо. Хоть Роберто ее и успокоил, что через полчаса болезненные ощущения пройдут, легче не становилось. Али поправила полупрозрачную полиэтиленовую повязку на руке — у нее прямо чесалось в известном месте, так хотелось посмотреть, что же в итоге получилось, но материал искажал все контуры. Она старалась вообще не смотреть на то, как иголка прорисовывает контур букв, ее и без этого мутило от мысли, что прямо в эту секунду в ее руку тычется какая-то хрень с чернилами, поэтому Али слабо представляла получившийся рисунок. Но Лионель, который занял ее место в кресле Роберто, заверил ее, что вышло один в один прямо как она хотела. Роберто оказался очень дружелюбным парнем, помог выбрать шрифт, даже почеркал чем-то у Али на предплечье, но она старалась под руку не лезть, отвернулась, и всего два раза рискнула посмотреть на результаты работы — стоило ей увидеть первое слово, Carnival, как у нее холодок пробежал по спине. Вот, все, она сама себе «приговор» подписала, теперь никуда не денешься. Набивать татуировку оказалось и правда почти не больно — спустя минут десять Али вполне привыкла к не очень приятным ощущениям. Совсем кошмарно было когда игла проходила рядом к костью, вот тогда ей хотелось буквально завыть в голос. Но присутствие Лео, меланхолично листающего журнал, заставляло ее сцепить зубы и терпеть изо всех сил. Когда добровольная пытка подходила к концу, Лионель вдруг достал телефон и пересел поближе к Али, точнее, устроился прямо на полу. — Ты чего? — Али недоуменно покосилась на аргентинца, вольготно расположившегося почти возле ее ног. Роберто ощутимо напрягся — звезде футбола явно не пристало сидеть на холодном кафеле, пусть и идеально чистом. — Давай сфоткаемся, — предложил Лео, вытягивая руку настолько далеко, насколько было возможно. Гудение иглы прекратилось, потому что Роберто тоже попал в кадр — видимо, решил, что лишняя реклама ему не повредит. — Молодцы, — похвалил Лео, тыча пальцем в экран айфона. У него даже телефон был идеально чистым, не то что у Али — дисплей ее любимого Samsung был весь в мелких царапинах, потому что она таскала его в кармане вместе с ключами. «Вопиющая безответственность», как сказал бы Хосе. — Ты в Инстаграм, что ли? — спохватилась Али. Лео согласно кивнул и под мерный гул иглы продемонстрировал ей снимок, оказавшийся вполне удачным. — Я тут очень ничего вышла, — хмыкнула она, еле сдерживая гримасу — игла прошлась как раз рядом с косточкой на запястье. — Не так страхолюдно, как обычно. — Кто-то прибедняется, — подколол ее Месси, вроде по делу, но прозвучало так, будто он не считает, что Али не получается на фотографиях. Али бы покраснела, но она и так была как помидор, потому что Роберто водил иглой по одному и тому же месту, и ей было больно. Теперь же Али терпеливо ждала, пока Роберто закончит работать с Лионелем, нарисует контур будущей татуировки на его левой ноге. Татуировщик даже не стал спорить с банальным рисунком, только предложил на выбор несколько вариантов расположения символов — Али сначала слушала, но потом уставилась в телефон, где ее ждало два сообщения: одно от Дениса, а второе от Криштиану, которому она забыла позвонить. Как дела? Чем занимаешься?— интересовался Черышев, на что Али напечатала: Все нормально, потом расскажу:), коротко и ясно, сугубо по делу. Почему-то дома писать SMS Денису ей было легче, присутствие Лионеля превращало ее пальцы в кисель, да и стремно было — вдруг заметит, что она тут строчит кому-то? Собственно говоря, Лионелю было все равно — он тихо переговаривался с Роберто, изредка кидая на Али непонятные взгляды. После их общей фотографии он никакого конкретного внимания к ней не проявлял. — Спасибо, что взял меня с собой. Лионель выключил двигатель и повернулся — будто бы ждал чего-то, но Али смогла только смутиться и чуть отодвинуться ближе к двери, готовя пути к отступлению. Его глаза прожигали насквозь, а деланное спокойствие было больше похоже на тлеющий вулкан, как бы Месси ни прикидывался невозмутимым. Мелкие мурашки пробежали по спине Альварес, но Али сжала кулаки. Ногти впились в ладони, это немного отрезвило, вернуло на грешную землю, и взгляд Лео перестал казаться двусмысленным. — Я рад, что все прошло хорошо. Я могу взглянуть? Ручка двери показалась Али ледяной, как расколотый лед, даже такой же острой. Что он только что сказал? Ей не показалось? Лео попросил… Что? — К-куда? Взглянуть куда? Он и так уже смотрел Али прямо в душу. — На рисунок. Проверю, все ли нормально… Не бойся. Она не просто боялась, а буквально умирала от страха, протягивая ему левую руку, замотанную в шуршащий полиэтилен. Пальцы Лионеля пробежали по контуру, прочертили каждую букву, аккуратно обвели все завитки, все точки. Али замерла, прислушиваясь к его мерному дыханию. Собственное сердцебиение заглушало практически все, но Лионеля она все-таки слышала. Али казалось, что, коснувшись ее руки, Лео стал дышать чуть быстрее. Своим присутствием он сводил ее с ума, касание жгло подобно жидкому металлу, неловкие паузы были буквально наполнены проклятой двусмысленностью, которая таковой казалась лишь ей самой. — Очень красиво, — необычайно тихо сказал Лионель, все еще не выпуская ее руки. — Что это значит? — Название одной песни. Она… для меня очень важна, — ответ вышел сумбурным, но Месси он полностью удовлетворил. Он снова провел по рисунку, а потом его пальцы сжались на запястье Альварес. Лео поднял взгляд, окативший Али холодной волной, которая тут же стала горячей, словно крутой кипяток. Они смотрели друг на друга, ситуация накалилась до предела, воздух стал вязким и тяжелым, дышать было невозможно. У Али кровь грохотала в ушах, резкими толчками проходила через сердце, закручивалась болезненными узлами где-то в артериях. Лионель сверлил ее взглядом так, что хотелось и исчезнуть без следа, и остаться здесь, в его машине, на веки вечные. Все отдать, лишь бы он продолжал смотреть и держать ее за руку, горячими пальцами чуть ли не оставляя ожог, охватывающий ее запястье. Сейчас Лео не был гениальным спортсменом, а Альварес не была подающей надежды футболисткой. Они были просто мужчиной и женщиной, между которыми вместо кирпичной стены теперь было только тонкое стекло, которое могло рухнуть от малейшего движения. Стекло дребезжало от дыхания Али, которая уже занесла одну ногу над обрывом, готовясь прыгнуть вниз очертя голову, плюнув на все — на последствия, на то, что она обязательно пожалеет. Мир вокруг стал ярким, словно до этого момента Али видела все в градациях серого. Теперь она знала, что глаза у Лионеля карие, футболка белая, а на линии роста волос у него маленькое родимое пятно. Раньше она видела его целиком, не позволяя себе отмечать детали, казавшиеся слишком личными. Если бы сейчас появился джинн, предложивший исполнить три любых ее желания, Али выбрала бы только одно — пусть Лео сделает первый шаг, пусть это тяжелое молчание нарушится не пожеланием спокойной ночи, а тем, чего она так сильно хотела прямо сейчас. Она больше не могла обманывать сама себя, думая, что это иллюзия — между ними что-то было. Что-то нечеткое, мутное, дрожащее, как желе, липкое, пристающее к пальцам, не слепое обожание и страх перед ним — у Али, и не снисходительные улыбки и натянутая, как кожа на барабан, дружба с ней — у Лео. «Почти что» и «недо-» — вот что. Одно ясно точно — без него, без его присутствия в жизни Али, все летит в тартарары. — Вечером будь аккуратнее, — чуть слышно произнес Лионель. Его палец прочертил линию вдоль большого пальца Али, обвел косточку на запястье. Там точно должны были остаться ожоги. Следы, которые не сойдут никогда, будут напоминать об этом дне не хуже татуировки. Татуировка заживет, останется всего лишь рисунком, значение которого будет известно только Али. А эти полосы, красные, заметные, будут словно клеймо, говорящее всем вокруг: «Она — его». Даже если Лео сам об этом не знает. Очарование момента было разрушено всего лишь одной фразой. — Постараюсь… — в тон ему прошептала Али, отпуская подло выдающий ее мысли взгляд. — Я пойду, увидимся на тренировке. Лео последний раз взглянул Альварес в лицо и отпустил ее руку — Али чуть было не схватилась за его ладонь в безотчетном желании не разрывать такой болезненный, но такой нужный сейчас физический контакт. В голове у нее буквально стучало: «Удержи меня, не отпускай, не дай мне уйти, пожалуйста-пожалуйста…». — До вечера, — медленно произнес Месси, заводя машину. Двигатель мерно загудел, и в этом звуке Али четко услышала «иди». Она вылезла из машины — совсем неженственно, как кракозябра, — стянула с сидения рюкзак и последний раз оглянулась на Лео, встретилась с ним взглядом и понуро двинулась к дому, таща на своих плечах очередную порцию нереализованных мечт. Ну, зато у нее теперь есть татуировка. Татуировка, в символы которой вписано имя Лионеля Месси.

***

Погрузившись с головой в переживания по поводу внезапно возникшей заинтересованности Месси, которую Али преувеличивала, придумывая новые трактовки его обжигающих взглядов, она не заметила, как наступил день ответного матча с Аяксом. Команды встречались две недели назад на Камп Ноу, и тогда каталонцы обыграли голландцев со счетом три-один. Успех Барселоны в ответной игре позволял сине-гранатовым полностью решить вопрос с выходом из группы, а на декабрьский матч с Пари Сен-Жермен оставалась задача — выйти с первого места. Год назад Барселона впервые гостила в Амстердаме в рамках групповой стадии и потерпела поражение. Команда Франка де Бура сумела выиграть, проведя почти целый тайм в меньшинстве. На сей раз какой-то недооценки соперника со стороны гостей быть не могло, и сложно было представить, что Барселона потеряет очки. Важным событием, конечно, стало появление на Амстердам-Арене Луиса Суареса, который до две тысячи одиннадцатого года выступал именно за Аякс. Главный тренер Аякса Франк де Бур перед встречей с Барселоной рассказал о том, как его команда планирует справиться с Лионелем Месси. Голландцы собирались не отпускать форварда далеко от себя, действуя при этом всей командой, так как Лео всегда ищет свободное пространство, и за ним практически невозможно уследить. Также де Бур высказался и насчет игры Барселоны, чем очень зацепил Лучо, который смотрел интервью, пока команда ехала из аэропорта на стадион. — Философия игры Барселоны не умерла, — рассуждал тренер Аякса. — В матче с Сельтой команда не показала своей лучшей игры и ей не сопутствовала удача. В игре с мадридским Реалом они начали неплохо, но затем сдали. Реал играет хорошо и по уровню своей игры близок к Барселоне. Мы с нетерпением ждем начала матча. Барселона проиграла два матча кряду и, несомненно, хочет оправдаться перед своими болельщиками. В прошлом году мы смогли добиться положительного результата, которого от нас никто не ждал. Да, на Камп Ноу в прошлом туре мы проиграли, но это никак не скажется на предстоящей игре. К ноябрю все участники плей-офф уже практически определились, и мечты Али о том, что Бавария не встретится на пути Барселоны к заветному кубку, пошли прахом — в третьем туре Бавария знатно поиздевалась над Ромой, всадив в ворота римлян семь мячей, к тому же не проиграв ни одному из своих соперников. Они уверенно шли на первой строчке, тем самым практически гарантируя своей бывшей нападающей знатную нервотрепку во время предстоящей жеребьевки. Но пока не наступил этот проклятый день, Али сконцентрировалась на предстоящем матче, тем более Энрике никому отлынивать не позволял. На одной из тренировок они отрабатывали контратаки, где практиковались в ограничении игрового пространства для соперников, останавливали их атаку и создавали для них неудобные ситуации, тренировались распознавать сигналы для начала прессинга. Али такой вид занятий очень импонировал, потому что работа велась сразу над несколькими способами организации контратак, и она могла проявить практически все свои способности: вести мяч, делать передачи в свободную зону для открывающегося игрока, пытаться убежать с мячом или создавать контратаку за счет быстрой игры в пас. Лучо использовал поочередно три варианта упражнений на трех разметках, меняя и игроков, и количество участников. За долгое выматывающее занятие Али удалось даже в защите поиграть, не говоря уже о том, что от беготни и прессинга у нее язык на плечо свешивался, а ноги гудели — она точно пробежала километров двадцать за это время. Вишенкой на торте после тренировки стало объявление, что на предстоящую пресс-конференцию на Амстердам-Арене собирались вызвать Али и, естественно, Суареса. Луис, услышав свою фамилию, чуть сник, но виду постарался не подать. Эта короткая заминка, после которой Энрике перешел к расстановке, снова всколыхнула в ней волнение — а ведь может быть Бавария. Чертова Бавария. Ну и что ей тогда делать? «Надо будет с Робертом поговорить, если уж случится», — подумала Али, рассеяно выдергивая травинки из газона. Она никогда особо не дружила с Левандовски, он ей казался каким-то себе на уме и совсем не отличался благосклонностью в ее адрес. Но на данный момент он был единственным, к кому Али могла обратиться с таким вопросом, все же со времен Аякса и Суареса прошло достаточно лет. Нелюбовь Али к интервью распространялась и на предматчевые брифинги. Если после выигранного матча, потная и грязная, но счастливая, она могла сказать хотя бы два-три связных предложения и ответить на вопросы (со скрипом, конечно, но не суть), то перед игрой Али частенько была в каком-то трансе, который гордо именовался «настроем на победу» еще со времен Мюнхена. А сидение перед камерами и ответы на вопросы в стиле «что вы можете сказать о взаимодействии с одноклубниками?» и набившем уже оскомину «что вы ждете от игры?» сбивали и перемешивали мысли в голове. Но никуда от решения тренерского штаба и пресс-атташе клуба не денешься, как бы не хотелось, поэтому Али безрадостно вошла в пресс-центр Амстердам-Арены следом за Энрике и воодушевленным Суаресом, который чувствовал себя прекрасно в знакомых голландских кущах. Для Альварес опыт брифингов перед еврокубками ограничивался всего лишь одной встречей — тогда на нее никто особо внимания не обращал, адресовывая вопросы в основном Хайкенсу. В этот раз ситуация была идентичной — оба Луиса общались с журналистами, а Али меланхолично жевала жвачку и улыбалась на камеру. Пару раз ее спросили про настрой перед игрой, про сыгранность нападения, а потом оставили в покое. Али уже было расслабилась, но тут ситуация приняла неожиданно интересный оборот. — Али, как вы считаете, у вас получится сегодня забить? Наушник в ухе ожил, зачем-то переводя вопрос с английского на испанский. Али терпеливо дослушала и пожала плечами: — Не знаю, но очень бы хотелось. Каждый гол важен, и не так уж важно, кто именно будет его забивать, но я приложу все силы. Энрике рядом странно хихикнул. Али покосилась на него и, чуть отклонившись от микрофона, прошипела: «Что смешного, тренер?». — А мне кажется, что у сеньориты Альварес сегодня не получится распечатать ворота Аякса, — сказал Лучо в микрофон. По залу прокатился смешок, а Али покраснела. Журналисты могли расценить этот подкол как теоретическое отсутствие Али в заявке, но она уже знала, что играть будет. — Вы меня недооцениваете, — в тон тренеру ответила Альварес. — Я могу прямо здесь пообещать, что забью. — Да ну? — Лучо вопросительно изогнул бровь и снова ухмыльнулся. — Может, поспорим? Внесем, так сказать, разнообразие. Журналисты снова засмеялись, а камеры как по команде повернулись в сторону Али, которая сидела красная как рак и сжимала кулаки под столом. Какого черта происходит вообще? — А давайте, — сквозь зубы улыбнулась она. — Если выйду на поле — забью. А если не выйду, то… будем считать, что вы сдались добровольно. — Рискуешь, — под одобрительный гул зала протянул Энрике. — Обещаю, что буду честен! По рукам. Если не получится — дашь интервью нашему телеканалу, большое такое интервью. «Ну конечно, что же еще, — пронеслось в голове у Али, но она только пожала протянутую руку тренера, гаденько ухмыляясь. — Посмотрим, кто кого, мистер Я все время сижу на мяче». Всю дорогу до раздевалки Али молчала, как партизан, мрачно скрестив руки на груди и не реагируя на осторожные вопросы Суареса. Энрике исчез сразу же после пресс-конференции, не дав Альварес даже возможности сказать ему хоть полслова, видимо, стыдно стало за этот дурацкий прикол. Но где стыд, а где, блин, Лучо? — Здорово вышло, — сказал Суарес, пытаясь Али подбодрить, — веселенько. Неплохая мотивация. — Так-то оно так, — криво улыбнувшись, ответила Али. — Но интервью давать я не хочу от слова совсем. Терпеть не могу. Ненавижу просто. — Я тоже не фанат бесед на камеру, но от этого никуда не денешься. — А если у меня не будет шанса? — Тогда придется… — Фиг вам, индейская народная изба, забью, — пробормотала Али по-русски, нахохливаясь, словно замерзшая птица. Суарес бросил на нее непонимающий взгляд и распахнул дверь раздевалки, пропуская ее вперед. Луис последний гад Энрике обещание свое сдержал — Али вышла с первых минут, все еще толком не решив, какого ж черта ей делать. Подставляться и не забивать чревато проигрышем, потом сиди и страдай на потеху тренеру и одноклубникам, которых новость о споре взбодрила настолько, что они не могли перестать ржать, хихикая даже в забитой людьми подтрибунке. Слава богу, им хватило ума не создавать проблем, пытаясь специально пасовать только на Али — спор спором, но футбол никто не отменял. Черт подери, это почти концовка группового этапа, а Лучо развлекается, как дурак. Али хотелось или самой на тренера накинуться, или кого-нибудь на него натравить. Но, как бы она ни злилась, игра не дала ей возможности думать о чем-то, кроме футбола. Матч выматывающим не был, но сил пришлось приложить немало. Барселона почти сразу же завладела центром поля и прощупывала оборону противника. Аякс изредка огрызался, пытаясь прорваться по флангам, но ни к чему путному это ни приводило: Дани, Марк, Маске и Жорди демонстрировали свое мастерство во всей красе. Но Бартра оступился первым и дал голландцам пробить — неудачно вывел мяч из своей штрафной, угодив прямо в ногу футболисту Аякса, но мяч прошел выше ворот, тер Штегену даже не пришлось высоко выпрыгивать. Этот момент весьма воодушевил голландцев, и они разразились серией атак на ворота Барселоны, к вящему облегчению, неудачных. Сине-гранатовые ответили незамедлительно, и как раз тогда случился первый для Али взаправду важный момент — после штрафного каталонцы продолжили свою атаку, создав большую напряженность у чужих ворот, и после скидки Али Месси с близкого расстояния переправил мяч в сетку ворот. Радуясь вместе с командой, Али в глубине души понимала, что и сама была близка к тому, чтобы забить — если бы не отдала пас, а чуть придержала мяч и обыграла бы выскочившего ей наперерез защитника, то неминуемая кара в виде интервью точно бы ее не настигла. Но шансы еще были, шла только тридцатая минута. В перерыве Али ожидала, что Лучо скажет ей какую-нибудь колкость, ведь за первый тайм у нее был всего лишь единственный момент. Но Энрике только сдержано ей улыбнулся и похвалил за удачный голевой пас. Али исподлобья зыркнула на тренера и тут же отвернулась, натыкаясь на нечитаемый взгляд Месси. Он смотрел на нее, усевшись в углу раздевалки, буквально сверлил глазами, но стоило ей это заметить, как он сразу же улыбнулся, хотя его взгляд и выражение лица по-прежнему были непонятными. — Смотрю, кто-то прямо жаждет выступить на ТВ, — ехидно пропел Дани, усаживаясь рядом с Али. Она закатила глаза, отодвигаясь от приставучего бразильца. — Иди в лес. Еще не вечер, я вам тут всем покажу, — Али дурашливо высунула язык. — Порву на британский флаг тут все. Дани в ответ издевательски заржал. — Нет, народ, вы слышите? Кажется, кто-то набрался от своего кумира уверенности в себе. Как на счет голов через себя? Дальше глаза Али уже закатиться не могли, поэтому она только треснула себя ладонью по лбу, демонстрируя, насколько Алвес туп, но ее порыв никто не оценил. Кажется, Златана ей век не забудут. А еще с ПСЖ играть, вашу мать. И не играть, а отыгрываться, и Златана в этом матче просто не может не быть. — Так, у меня объявление! — громко произнес Морено, заглядывая в свои записи. — Следующий забитый мяч будет тысячным голом Барселоны в еврокубках, так что в ваших интересах работать активнее, давайте впишем сегодняшний матч в историю. Понеслась, живее! После слов помощника тренера для Али ситуация ухудшилась в разы. Ответственность тяжелым прессом легла ей на плечи, и до восемьдесят девятой минуты у Альварес ни черта не выходило, ее то с ног сбивали, то блокировали и отбирали мяч, то она просто не успевала, едва ли не начиная паниковать, что время неумолимо уходит. Но судьба вдруг повернулась к ней лицом, позволила собраться, дала шанс забить, войти в историю и поставить точку в этом глупом споре: Лионель начал разгонять атаку с центра, Али бежала чуть позади, готовая подстраховать, если потребуется, но Месси прекрасно справлялся сам, одного за другим блестяще обводя игроков Аякса, но в штрафной замешкался и отдал пас назад, прямо Альварес в ноги. Она тут же взорвалась и рванула, выискивая, как ищейка, свободную зону, анализируя и оценивая расположение соперников. Лео успел добежать до ворот, открылся, и Али тут же поняла — это их шанс. Перед ней — пусто, она может забить сама и все кончится, они выиграют матч, а Лучо останется с носом. Вот так просто. Всего пара секунд отделяла Али от решения, золотая ручка была уже занесена, судьба готовилась вписать имя Альварес в историю клуба как автора тысячного гола сине-гранатовых. Али подняла глаза, посмотрела на Месси, и тут все смазалось, завертелось, понеслось куда-то, разлетелось на миллионы мелких частиц. Лишь когда Лионель сгреб ее в охапку, прижал к себе изо всех сил и сбивчиво произнес, точнее, прокричал: «спасибо, черт подери!», Али поняла, что отдала этот гол ему.

***

Не бывает везде хорошо. Если у тебя все прекрасно и безоблачно в личной жизни, в работе объективно стоит ждать проблем, и наоборот. Эта мудрость была для Али своего рода жизненным кредо, накладывающим здоровенный отпечаток на ее существование. Такое ощущение, что, придя в Барселону, Али притащила свой «крест» с собой — в Лиге Чемпионов, несмотря на поражение от ПСЖ (еще не вечер, сине-гранатовые обязательно отыграются!), каталонцы шли уверенно. А вот в чемпионате Испании все было вверх тормашками и через одно место. Два невнятных поражения подряд, вторая строчка и отставание от Реала на два очка. И все бы ничего, но предстоящий матч с Альмерией мало что мог решить, ведь главные конкуренты Барселоны в одиннадцатом туре еще не сыграли — Валенсия, мадридские Реал и Атлетико. И если произвести нехитрые расчеты, даже в случае победы Барселона наберет двадцать пять очков и пробудет на первом месте лишь до игр соперников. Али было стыдно признаться самой себе, что положение в турнирной таблице волновало ее в последнюю очередь. Эпизод с мячом, подаренным ею Месси, спровоцировал в голове настоящий ядерный взрыв из воспоминаний — поездка в тату-салон, точнее, многозначительное разглядывание друг друга в машине, после чего Али две ночи снился Лионель, неотрывно смотрящий на нее, пугающий до чертиков. Она просыпалась в холодном поту и с трясущимися руками, выпивала целый стакан воды и снова валилась в кровать, чтобы через полчаса опять увидеть тот же самый сон — Месси и его сумасшедшие глаза. Его руки и губы, его волосы… Если бы в третью ночь Али не сорвалась и не позвонила Криштиану, она бы точно тронулась умом. Криш проявил чудеса тактичности, выслушал ее сбивчивые объяснения про кошмар и своим спокойным и умиротворяющим голосом сказал ей идти в кровать и включить телефон на громкую связь. Али подчинилась, залезла под одеяло и положила телефон на соседнюю подушку. Криш очень долго что-то рассказывал — про тренировки, про шутника Марсело и кого-то, кто отомстил неугомонному бразильцу за приколы, сунув жвачку ему в волосы. Потом он жаловался на своего агента, который что-то там напортачил с условиями нового рекламного контракта. Будь Али в состоянии говорить, она бы поспорила, ведь представить Мендеша, который что-то упустил из виду, было невозможно, но язык у нее уже не ворочался, а от тихого размеренного тона Криштиану закрывались глаза. Проснувшись утром после сна совершенно без сновидений, Али написала Криштиану благодарную SMS-ку и приняла бодрящий душ. Ей действительно стало легче, стальной обруч, тисками сжимающий голову, исчез, и теперь она была готова свернуть горы. Но терзания Альварес не укрылись от пристального внимания тренера, поэтому перед матчем с Альмерией ее отправили в медицинский центр, проверить физическое состояние организма. Идя по залитой недоброжелательным ноябрьским солнцем парковке, Али понимала, что в заявке на игру ее не будет — ее физическая форма сейчас была не самой лучшей, а времени на восстановление было всего ничего, поэтому особо она не расстраивалась. Тест Купера⁶ подтвердил, что из-за бессонницы Али изрядно сдала — она пробежала чуть больше двух километров за положенные двенадцать минут, после чего сразу же выдохлась, оперлась о поручни беговой дорожки, стараясь выровнять сбившееся дыхание. Организм ее подводил, а Лионель в ее голове радостно потирал руки, будто бы хотел усадить ее на скамейку без возможности выйти на поле. — Али, я тебя не допускаю до игры, — Рамон Каналь покачал головой, глядя на листок, испещренный цифрами. — Давай-ка еще раз измерим давление, мне не нравится то, что я вижу. У тебя есть жалобы? И не смотри так на меня, если что-то беспокоит — говори. Али печально вздохнула, устраиваясь на неудобном стуле, и рассказала врачу о своей бессоннице, после чего ей выдали упаковку каких-то таблеток и наказали принимать по одной перед сном. Али посмотрела на яркую коробочку, всеми фибрами души надеясь, что это поможет ей придти в себя. Ее разрывало изнутри от желания хоть с кем-то поделиться тем, что ее гложет, но пойти было не к кому, поэтому, вернувшись домой после осмотра, Али зачем-то уселась перед зеркалом и целый час таращилась на заживающую татуировку. Когда она пришла на тренировку после поездки в салон, то сразу отхватила порцию комплиментов — народ оценил рисунок, Хави даже поинтересовался, кто исполняет эту песню, чтобы послушать на досуге. Али очень смутили вопросы, но она старалась выглядеть небрежно спокойной. Татуировка заживала не быстро, поэтому на разминке и двусторонках Али старалась заниматься в олимпийке, а рисунок закрывала пленкой, как ее научил Роберто. Ни в коем случае нельзя было сдирать выпирающий на коже контур, иначе цвет станет блеклым, а у Али прямо руки чесались, из-за этого она даже дома носила полиэтилен. А что уж говорить о неуклюжих попытках вымыться в ванной при помощи одной руки. Просто цирк с конями. Точнее, с наблюдающей за Али кошкой. Проведя весь день в праздном безделье, к вечеру Али была совершенно никакая — главный врач команды как в воду глядел, говоря, что ей нужно отдохнуть, поэтому, как бы ей ни хотелось, она решила на игру не ездить, позвонила Марку и предупредила, чтобы он за ней не заезжал. Тер Штеген раз пять спросил, все ли нормально, Али заверила его, что так и есть. Немец сделал вид, что поверил, наверное, решил, что из нее правду сейчас можно только клещами вытянуть и пока этого делать не нужно. Вообще, Али не собиралась смотреть игру, слишком тяжелая была голова, но стоило только увидеть в Сети состав на матч, как у нее буквально сердце ухнуло в пятки: Лео в основе не было, его фамилия была под чертой, в списке запасных. Это было настоящим шоком, потому что Лучо еще ни разу не оставлял Месси на скамейке, тем более в игре, которая имела принципиальное значение для команды — при отрыве от первого места всего в пару очков каждый выигранный матч ценился на вес золота, да и к тому же Энрике прекрасно знал, как дорого обходятся ему перемены в составе. Когда игра началась, Али уселась на пол перед телевизором и начала методично грызть ногти. Каждое неловкое движение на поле, каждый упущенный момент отдавался совсем не фантомной болью где-то в области затылка, а когда к концу первого тайма Альмерия неожиданно повела в счете, Али прокусила кожу на пальце до крови, но даже не почувствовала, вперившись взглядом в экран, где показывали Лионеля. Мрачного Лионеля, который сидел на скамейке, надвинув на глаза капюшон толстовки. Со стороны казалось, что он вообще не присутствует на поле, только его оболочка что-то забыла на Камп Ноу, а мысли Лео далеко от футбола и стадиона, если такое вообще могло быть возможным. Месси смотрел на поле так, будто ненавидел весь мир. Камера выхватила озабоченное лицо Бускетса, но Али уже перестала понимать, кого она перед собой видит, в горле пересохло, а по спине потек холодный пот. То, что она видела, было очень и очень плохо, тут даже совсем идиот сделает правильные выводы — Месси злился. Злился на тренера за то, что он оставил его в запасе. Складывалось ощущение, что Энрике вообще ничего и никого не боится, и все эти газетные инсинуации ему как с гуся вода. А Али, несмотря на свою дикую и не поддающуюся никакой существующей логике влюбленность в Лионеля, понимала — если он захочет, то все будет так, как он решил, если нужно будет сдвинуть с поста тренера, Месси с легкостью это сделает. Казалось, что он прямо сейчас готов встать и вцепиться Энрике в горло, настолько явно клокотала ярость на дне его карих глаз — Али заметила эти вспышки даже за несколько секунд беглого взгляда на экран телевизора. Второй тайм она не видела — позвонил Хосе, который радостно сообщил, что договорился с BarcaTV насчет интервью, и Али пришлось приложить все усилия, чтобы изобразить радость от грядущей встречи с клубными журналистами. Наверное, если бы ей не было так плохо, Хосе точно стал бы докапываться. — Как ты себя чувствуешь? — участливо спросил он. — Что врачи говорят? — Это просто бессонница, мне выписали какие-то лекарства, от которых я должна спать как убитая. Конечно, от тренировок пользы больше, чем от «колес», но я завалила тест на двенадцать, поэтому теперь только медикаментозное лечение. — Ишь как мы заговорили. Медикоматозное лечение, дорогая моя, у тебя голоса нет вообще, — сострил Хосе, но у Али не хватило сил даже улыбнуться. — Шла бы ты спать, скоро ведь матчи сборных, отдохни. — Это удар в печень, — сердито отбрила Мартина Али. — Зачем ты масла в огонь подливаешь, знаешь ведь, что не вызовут, даже если это товарняки, я уж молчу про отбор на Евро! — Не будь пессимисткой, чудеса бывают, — фыркнул Хосе. — Все, отчаливаю, спать ложись, бегом! Али осклабилась в сторону выключенного телевизора и забралась в постель. Утром она из новостей узнала, что Барселона обыграла эту чертову Альмерию, а Месси на поле так и не вышел.

***

Интервью снимали в раздевалке Барселоны Б, вечером, когда база команды опустела. Али прицепили микрофон на футболку, усадили на лавку, а за ее спиной установили манекен, на который надели футболку с седьмым номером на спине. Сидя перед журналистом Barca TV, Али чувствовала себя странно — вроде бы не волновалась, но нервно крутила в руках какую-то бумажку, пытаясь угомонить расшалившиеся эмоции. Черт бы побрал Луиса Энрике и ее саму, точнее, ее длинный язык — кто ее просил так глупо шутить? «Если не забью — пожалуйста!». Сначала ляпнула, а потом уже подумала — классно, проигрывать матч Лиги Чемпионов только потому, что ей не хочется сидеть перед камерой? Ну уж нет. Теперь вот сиди и отдувайся, остальные-то языками впустую не чесали, и интервью другие футболисты Барселоны дают гораздо охотнее. Али всего раз пять сталкивалась с журналистами один на один, причем два из них — после презентации, где никто тебе под шкуру не полезет. А тут могут что угодно спросить, вплоть до личной жизни, если только Хосе не озаботился — Али ему звонила, но агент был занят на каких-то переговорах, поэтому «проблему» пришлось изложить буквально в двух словах. Оставалось надеяться, что здесь Мартин проявит свойственную ему прыть во всей красе. — Али, — обратился к ней журналист, до этого занятый перелистыванием каких-то листов. — Сеньор Мартин вчера связался с нами, передал список нежелательных тем, так что тебе не о чем волноваться, все будет в рамках… в общем, в рамках. — Ага, — кивнула Альварес, мысленно посылая Хосе лучи добра. — Я не волнуюсь, с чего бы? Бумажка в ее руках уже в труху превратилась, настолько сильно Али была «уверена в себе». — Тогда все в порядке, можем начинать? — вопрос был адресован операторам за камерами и суетившимся вокруг двум осветителям, устанавливающим здоровенные софтбоксы. Получив утвердительный ответ, журналист отложил листки и сел ровнее. Али тоже вся подобралась. — Здравствуйте, в эфире программа Promeses на канале Barca TV. Сегодня мы на Сьюдад Депортиво Жоан Гампер, и вместе с нами — Али Альварес, нападающая первой команды Барселоны, которая проводит в клубе свой первый сезон. Али, большое спасибо, что ты согласилась встретиться с нами. Альварес улыбнулась, да так натянуто, что щеки затрещали. От внимательного взгляда журналиста у нее предательски засосало под ложечкой. Но он смотрел так… вежливо что-ли, не ожидая от нее каких-то откровений и излишних эмоций. Али чуть приободрилась и коротко выдохнула: — Спасибо вам, что приняли меня. Неожиданно вышло, честно. У нее с трудом получилось произнести эти два предложения и не начать заикаться через букву. — Да, все видели пресс-конференцию перед недавней игрой с Аяксом. Мы и сами не ожидали, ведь ты не очень любишь давать интервью. — Да, — согласилась Али. — Признаюсь честно, это не мое. Но, рано или поздно, это все равно случилось бы, так почему же не сейчас? — Давай поговорим немного о твоей жизни до Барселоны. Ты ведь родилась в Мадриде, верно? — В Мадриде, но мы там почти не жили, так что мадридцем я себя считать не могу. Как и стопроцентной испанкой, кстати, ведь большую часть жизни я прожила в России. — Никогда не тянуло на родину? — Почему же, — Али склонила голову к плечу, вспоминая свое детство и рассказы матери. — Мне казалось, что Испания так далека от меня, будто это Атлантида какая-то. Когда я была маленькой, и меня спрашивали, кем я хочу быть, еще до моего прихода в футбол вообще, я всегда говорила, что хочу жить в Испании, причем не предполагая, чем хочу заниматься. Меня всегда сюда тянуло, поэтому как только появилась возможность, я, не задумываясь, сменила прописку. — Ты рано начала заниматься футболом? Вот на эту тему Али, как оказалось, могла говорить вечность и еще один день. — Мне было пять, когда мой отец впервые купил мне футбольный мяч. Естественно, моя мама не оценила такого щедрого подарка, думала, что я только раздеру коленки и заработаю синяки. Но, как выяснилось, гонять по двору для меня было гораздо интереснее, чем кукол наряжать. Поэтому меня достаточно рано отдали в местный спортивный центр, где я тренировалась в команде с девочками. Потом была академия — в тот год как раз вышла пресловутая резолюция, но об этом вы знаете гораздо больше меня. — Как ты восприняла открывшиеся перед тобой возможности? — Для меня это был шок. Представьте — я возвращаюсь с тренировки, усталая, измученная, а меня встречает отец, который тискает меня, как котенка, машет руками, а я, одиннадцатилетняя девочка, стою столбом и ничего не понимаю, — рассмеялась Али, припоминая тот день. — Потом до меня уже дошло, что я могу попробовать поступить в академию, нужно только пройти просмотр. Но я почему-то была уверена — я смогу. — И ты смогла. — Да, причем с первой попытки. Я даже не волновалась, потому что знала — такой шанс был дан мне не зря. Мне нужно было цепляться за эту возможность, и я зубами держалась. Выложилась на двести процентов, и меня взяли в академию, на самую первую ступень. — Ты прошла весь путь от начинающего футболиста до выпускника с путевкой во вторую команду. Какой была адаптация? Как тебя приняли? — После раздевалки в академии меня уже ничего не пугало, — Али грустно улыбнулась прямо в камеру. — Все же возраст от четырнадцати до семнадцати самый сложный, ты считаешь, что ты все в этой жизни видел и пробовал, и теперь имеешь право на… многие вещи. Я не хочу говорить, что было плохо, что меня обижали, нет, просто… Было тяжело. Действительно тяжело. Наверное, я многих вещей не понимала, это приходит с возрастом — оглядываться на других людей нельзя, слушать нужно только тренера, только он видит все твои возможности и талант, понимает, как тебя использовать на поле, куда тебе двигаться, с кем лучше всего взаимодействовать, в какую сторону развиваться. Если в раздевалке ты не имеешь особого веса, то необязательно также будет и на газоне. — У тебя не было друзей во времена академии? — Не сказала бы… Скорее, это были близкие знакомые. Конечно, старшие ребята не всегда стремятся помогать новеньким, молодым. Я не буду сильно углубляться в эту тему, скажу только, что Гари Невилл в своей биографии, в первых главах весьма ярко описал весь процесс адаптации. Конечно, сейчас чуть легче, таких ужасов, естественно нет, но когда тебе двенадцать-тринадцать лет, с этим справиться довольно сложно⁷. — А то, что ты девушка, и резолюция только была подписана, сказывалось? — Конечно, — кивнула Али. — Сейчас там есть и отдельные раздевалки, и прочие прелести жизни, мы же пришли туда на то, что было. — «Мы»? — Да, нас было несколько, пятеро, если я правильно помню. Сейчас мы, к сожалению, не общаемся, наши пути разошлись. Знаю, что кроме меня еще две девушки уехали играть в Европу. Жаль, что все контакты потерялись. Но в те годы мы были очень сплоченные. Волей-неволей научишься защищаться, если вокруг тебя парни, которые тебе не друзья, а прямые конкуренты. А когда я попала во вторую команду… — Али громко фыркнула, улыбаясь до ушей. — Страшная штука зависть. Я же просто работала над собой, и это принесло свои плоды. — Что было самым сложным в твой первый сезон в дубле? — Наверное, не столько пресловутая адаптация, сколько физические нагрузки. Все же это была настоящая команда, в тот год еще не было фарм-клуба. Второй состав был очень даже неплох, я даже пару раз вышла в старте с основой — на кубковую игру с Краснодаром, например, мы тогда выиграли два-один, я выложилась на двести процентов, очень хотелось впечатлить Валерия Георгиевича. Он мне после той игры бутсы подарил, до сих пор храню их как самый главный трофей, — Али довольно зажмурилась и продолжила. — А после этого все как-то тянулось, ползло. Я много занималась, меня наигрывали на позицию чистого нападающего, иногда даже ставили в центр, но, если честно, это было чуть не мое. Я любила играть на фланге, когда сзади тебя нет свободной зоны, или даже в полузащите, но как-то боялась сказать об этом нашему тренеру — думала, что вообще задвинут куда подальше. — Но в Баварии ты рискнула? — Да, и не прогадала. Для меня это вообще было полной неожиданностью, да что я говорю, настоящим шоком, на грани истерики. Причем сказали мне об этом как-то буднично, словно ничего «такого» не случилось, просто сообщили, что «тобой интересовалась Бавария, мы свяжемся с твоим агентом», а потом отправили обратно на поле. — И как ты пережила эту новость? — Помню, что споткнулась о газон. И что постоянно посылала мяч в небеса, когда мы тренировали штрафные. У меня было странное ощущение, будто я — это больше не я. Удивляюсь, как вообще футболисты, которые стремятся выбраться в лиги выше, воспринимают свои возможные трансферы. Тут впору из штанов выпрыгнуть, а большинство такие спокойные… — Но ты — не большинство. — Не говорите так, — чуть скривилась Али. — В футболе индивидуальность заканчивается за пределами тренировочного поля. Во время матчей вы должны действовать как единый организм, иначе ничего путного из этого не выйдет. — И в дубле у тебя не выходило? — Не сказала бы, — Али пожала плечами, дескать, кто его знает. — В школах и академиях, несмотря на то, что вы отрабатываете и взаимодействие в группе, и в команде в целом, все же на первый план выходит индивидуальное мастерство. Я могу быть не права, конечно, но я сама это проходила. Вы проводите огромное количество времени вместе, общаетесь, даже дружите, но когда вас просматривает тренер первой команды, ты, помимо своих навыков работы в коллективе, демонстрируешь все свои личные качества. Это здоровая конкуренция, и это совершенно нормально. Никто не говорит о том, что нужно выбивать мяч из-под ног и не давать пас, к примеру, но в первую очередь важно показать, на что ты способен. Видимо, в один из таких дней меня и заметили скауты из Мюнхена, благо существует Интернет. — Ты переехала в Мюнхен, когда тебе было девятнадцать лет, правильно? — Да, мы подписали контракт спустя несколько дней после моего дня рождения, наверное, это был самый лучший подарок в моей жизни. Пусть я до конца и не могла поверить, что моя карьера так быстро взмыла вверх. Не знаю, что во мне такого было, но Юпп Хайнкес видел мой потенциал, поэтому в первый год все прошло весьма успешно. — В сезоне 2011/2012 Бавария снова заняла второе место в Чемпионате Германии, а для тебя это был первый опыт выступления на европейской футбольной арене. Можешь ли ты назвать тот сезон удачным? — Для меня все сложилось как нельзя лучше, но для Баварии… Мы почти пятнадцать туров шли на первом месте, а потом включилась Боруссия. Но это было здорово, первый сезон всегда остается в памяти как самый яркий, даже если вы не выиграли всех трофеев. Да даже если ни одного не выиграли — все равно. В Лиге Чемпионов мне тогда играть не довелось, но смотреть на матчи с Реалом, Марселем и Челси в финале для меня было сродни настоящему чуду. Я ведь раньше видела их только по телевизору. Кстати, я тогда впервые увидела Барселону вживую, я летала в Лондон на вторую игру, сразу после нашего выхода в финал. И, честно признаюсь, наблюдать за игрой Лионеля Месси вживую, это… Это как стоять лицом к лицу со смерчем, наверное, можно вот так сказать. Журналист широко улыбнулся — для него такие заявления были явно в порядке вещей. Говоря о Барселоне, нельзя было никак не пройтись по Лионелю, хотя это было даже не пройтись, а аккуратненько пробежать на носочках. Али замерла, неловко комкая край тренировочных шорт — волнение снова вернулось, язык ее все же подвел, а брошенная фраза про Месси прозвучала как слепое поклонение, что было просто донельзя глупо. Но журналист заметил ее замешательство (главное, чтобы он не понял истинную причину, Боже упаси) и ловко перевел разговор в другое русло: — Давай вернемся к Германии. В твой первый сезон Бавария проиграла в финале Лиги Чемпионов в серии пенальти. — Да, но я плохо помню тот вечер, скорее даже почти ночь, потому что такие болезненные воспоминания стираются, это как защитная реакция мозга — ты вроде вот сидишь, смотришь, как Бастиан не забивает пенальти, а в следующий миг ты уже дома одна, а на телефоне несколько сочувствующих сообщений, хоть ты сама и на поле не выходила. Это странно, но иногда хорошо, что так происходит. Переизбыток эмоции и нервов сменяется полным штилем в голове. — Второй сезон был более успешным и для тебя, и для команды, но нельзя не отметить, что это был последний сезон Юппа Хайнкеса у руля Баварии, и весьма удачный сезон. — Да, требл, — снова улыбнулась Али. — Такое не забывается. Тот сезон я уже начала не на скамейке, а сразу в старте, и, наверное, именно это меня и мотивировало на всей дистанции до финала на Уэмбли. В Чемпионате мы гарантировали себе первое место еще в двадцать восьмом туре, что было просто невероятным успехом по сравнению с прошлым сезоном. Побито было много рекордов Бундеслиги, и я счастлива, что смогла приложить к этому руку… Или ногу, как правильнее сказать. Финал в Лондоне стал для меня отправной точкой как для футболиста, не имеющего активной жизни вне поля, потому что до того момента, переломного в моей карьере, я была просто игроком средней руки, и особое внимание прессы и другие не менее важные в карьере игрока вещи обходили меня стороной. Наверное, поэтому для меня сейчас трудно давать интервью, опыта у меня не так много, как хотелось бы. — Ты сказала про переломный момент, ты о голе в финале? — «Том самом голе», я иначе не могу его называть. После него все буквально смешалось в одну кучу, в одно яркое пятно, похожее на взрыв Сверхновой, на бесконечный салют. Знаете, я такой человек… Я живу сегодняшним днем. Наверное, мне так легче, не знаю, я стараюсь переживать какие-то важные эпизоды здесь и сейчас, а потом просто переворачиваю страницу и иду дальше. Конечно, это не всегда срабатывает, признаюсь честно, но вот с какими-то восторженными моментами я стараюсь поступать именно так. Чаще всего ты учишься именно на ошибках, а когда все удается — ты не развиваешься, и эта стагнация может тебя убить. Прозвучит банально, но без побед не бывает поражений. — После потрясающего сезона 2012/2013 в Баварии сменился тренер — клуб возглавил Хосеп Гвардиола, прекрасно знакомый всем болельщикам Барселоны. Тебе довелось поработать с обоими коучами, и в чем была основная разница между ними? — Ну, мне довольно тяжело судить, — Али поерзала на жесткой лавке. — Гвардиола требует от футболистов быть тактически дисциплинированными, а сильные стороны Хайнкеса заключались в том, что он обращал внимание на психологическую подготовку игроков и общение с ними. С ним у нас также были тактические схемы, это логично, однако на них не делалось сильного акцента. У нас тогда было чуть больше свободы. Хайнкес прочувствовал меня как игрока целиком и полностью, он довольно четко выявил мои сильные стороны, понял, что меня можно использовать и в нападении, и в полузащите одинаково эффективно. А Гвардиола уже взялся за меня всерьез. — А Луис Энрике? — Сеньор Энрике очень часто сидит на мяче — это все, что я могу вам сказать, — не удержалась Али, но тут же посерьезнела. — Это мы вырежем, да? Хорошо, тогда… Скажу, что он экспериментатор — если бы не он, я б тут не сидела. Для меня важно, что Луис Энрике — один из тех, кто поверил в меня и дал мне шанс проявить себя. Раньше я и мечтать не могла, что окажусь в Барселоне, но теперь, выходя на газон Камп Ноу, я понимаю — дело не в мечтах, а в тебе самом. И в тех, кто в тебя верит. — Я думаю, что в команде в тебя тоже верят. У нас есть короткий ролик, который твои одноклубники сняли специально для этого интервью, — журналист протянул ей планшет, с экрана которого на Али смотрел непривычно широко улыбающийся Хави. — Привет, Али, нас попросили записать пару слов, чтобы подбодрить тебя перед грядущим интервью. Я хотел бы сказать, что мы все мысленно тебя поддерживаем, и обязательно посмотрим выпуск Promeses, как только он… Изображение дернулось и потемнело, раздался какой-то шум. — Не ляпни ничего лишнего! — А то кое-кто тебе гетры на голову натянет, да? — Я буду в первых рядах! — Придурок, Али, не слушай его. Камера уехала в бок, показав край чьих-то шорт и сидящего на траве Бускетса. Серхио радостно помахал рукой, а потом на экране резко появилось лицо Месси — его снимали снизу, ощущение было такое, будто он Гулливер с огромной головой и ногами. Али сидела как громом пораженная, в лучших традициях охеренения и шока. Вот чего-чего, а этого она уж никак не ожидала, но было… приятно. Особенно видеть Лионеля. — Привет, удачи на интервью, — сказал Лео прямо в камеру, и смешно взмахнул рукой, будто бы собирался взлететь. Рядом появился Неймар, напевающий какую-то песню и тут же повисший у Месси на плече. Изображение снова мигнуло и сменилось на ухмыляющееся лицо Дани Алвеса, который показал поднятые вверх большие пальцы и лучезарно улыбнулся. — Блесни, Альварес! — произнес он. — Миру нужно твое интервью. — Ну, как всегда, — немного натянуто рассмеялась Али, когда ролик закончился. — У нас явно своя атмосфера. Барселона — это семья, я очень рада быть частью этого безумия. Жаль, что сейчас начнутся матчи сборных, и нас останется мало. — Тебя не вызвали? — Нет, но я и не ожидала, честно говоря. Не думаю, что я готова выйти играть за страну, как бы мне этого ни хотелось. Я стараюсь трезво оценивать свои возможности, но если прикладывать много усилий, то в будущем я смогу добиться многого. Как я уже говорила на презентации несколько месяцев назад, я пришла сюда, чтобы помочь лучшему клубу в мире завоевать все возможные трофеи, и я не отступлюсь, пока не подниму кубок над головой. — Мы очень благодарны тебе за общение и надеемся, что ты придешь в нашу студию снова. С нами была Али Альварес, нападающая первого состава Барселоны.

***

Слова Али о том, что в сборную ее не вызовут, оказались пророческими. Она не знала, из-за чего больше расстраивается — из-за махнувшей крыльями на прощание Красной Фурии, или из-за отъезда большинства одноклубников. Ладно, из-за одного конкретного одноклубника. Без Лионеля все потеряло цвет. Мир стал казаться каким-то монохромным и невыносимо скучным, как долгий заумный фильм — вроде бы нужно досмотреть, чтобы потом этим козырять к месту и не к месту, а с другой стороны уже челюсть от зевания болит и глаза закрываются. Али терпеливо продолжала разминаться, бегать, отжиматься, слушала указания Энрике, который не переставал подкалывать Альварес на тему проигранного спора, обсуждала с Рафелем новый комплекс упражнений — ее, наконец, освободили от диеты, несколько лишних килограммов исчезли, оставив как напоминание о себе только крошечную полоску растяжки на бедре. Но Али, обычно склонная к тому, чтобы пренебрегать рекомендациям врачей, упрямо продолжала пить смузи вместо обеда, боясь, что вес опять вернется, на самом деле в этом не было никакой нужды — сейчас она могла позволить себе хоть пиццу съесть, всю целиком. Стоило только Месси уехать на сборы, у Али почти полностью пропал аппетит, ей приходилось буквально заставлять себя силой хотя бы завтракать, ведь если Лучо услышит, что у нее на тренировке урчит живот, то неминуемо даст ей бодрящий пинок под зад по направлению к диетологам. Черт, кусок в горло не лез… Словно уезжая в Англию, Лионель утащил с собой не только чемодан с вещами, но и аппетит Али, вместе с ее настроением и желанием хоть как-то активничать. Вспомнив про Туманный Альбион, Али на автомате потянулась к телефону, собираясь позвонить Джули — они обменялись номерами, но так ни разу и не разговаривали, только сообщениями пару раз перекинулись, а у Манчестера тоже сейчас был перерыв в играх, и Уилшир, как и Али, не была вызвана в сборную. Джули ответила не сразу, Али успела в узел завязать шнуровку на домашних брюках, отпихиваясь от счастливо прыгающей вокруг кошки. В трубке раздалась громкая музыка, но она быстро сменилась нецензурной руганью и непонятным грохотом. — Твою ж… привет! — Ты там перестановку затеяла? Джули в ответ расхохоталась настолько истерично, что Али решила — англичанка тронулась умом. — Нет, я собираюсь. Потеряла кед, весь дом вверх дном, мрак, а времени в обрез. — Тут я должна спросить, куда ты намылилась? — поинтересовалась Али, подыгрывая веселому тону Джули. — Спрашивай, я с радостью поору по этому поводу, а то меня никто не хочет слушать. — Скажи мне, куда тебя несет сегодня? — пафосно вопросила Альварес. — В Лондон, на Уэмбли. Сегодня отборочный на Евро, наши играют со Словенией, — Уилшир снова чем-то загрохотала. — О, нашла! Черт, я жуткая свинья. Я, естественно, вне заявки, но не в этом дело. Али припомнила их разговор в ресторане, не решаясь спросить, кто из тренерского штаба, ассистентов или кого-то еще вызывал у Джули настоящий припадок от счастья. — Ты про него, — все же нашлась Али. Уилшир фыркнула и замурлыкала себе под нос какую-то песню. — Про него. Он там будет. Обязательно будет. Если смогу — перекинусь с ним парой слов после игры. Сделаю вид, что пришла поддержать своих, Евро же… — И почему мне кажется, Евро тебя вообще не колышет, пусть и с перспективой вызова, если Ходжсон сподобится? — со вздохом спросила Али. — Ты держи себя в руках, ладно? — Кто бы говорил, — насмешливо протянула Джули. — У тебя такой голос, словно ты любимого хомячка похоронила. — Эй, у меня в детстве был хомяк, не надо тут! — Да я не про это. Он уехал на сборы, да? — Угу, — буркнула Али, радуясь, что они с Джули тогда решили обойтись без имен — да и большая часть Барселоны была вызвана, так что догадаться, о ком идет речь, практически невозможно. — Переставай хандрить. Это всего пара недель. Если будешь сидеть и страдать, время будет тянуться, как резиновое. Хотя… — Джули на секунду задумалась, а потом добавила. — Тебе и так должно быть неплохо, в компании этого, как его… — Кого? — обеспокоено переспросила Али. — Дениса. Альварес опешила. — Чего? Какого Дениса? — У тебя так много мужиков, и всех их зовут Денисами? — злорадно показала зубы Джули. — Не дрейфь, я наткнулась в Интернете на заметку, что Черышева, или как там его, видели в аэропорту Барселоны. И, мне кажется, после фотки в твоем Инстаграме только ленивый не догадается, что он прилетал к тебе. — Так, я позвонила узнать, как твои дела, а ты на меня вывалила гору ненужной информации, — попыталась защититься от шпильки Али, но это не помогло, Джули явно за словами в карман не лезла. — Слушай, мне кажется, что он хороший парень, — Уилшир проигнорировала возмущение Альварес и продолжала гнуть свою линию. — Вдруг у вас что выйдет! — Не верю, что вокруг тебя нет столь же хороших парней, — недовольно сказала Али. — Ты же не на Луне живешь. — Один-один, — капитулировала Уилшир. — Попытка вразумить несговорчивую Али Альварес провалилась с треском. Джули дело недоделала, Джули грустно уходит в туман. — Ну тебя. Удачи! Голову не забудь, — добродушно посоветовала Али. Уилшир попрощалась, пообещав после матча прислать сообщение с подробностями. Видимо, ей и вправду было не с кем поделиться своими переживаниями. Наверное, когда Али мучила бессонница, нужно было ей звонить, а не Криштиану доставать. Не то чтобы он был против, но все же. Али посидела пару минут, буравя взглядом мяч с автографами одноклубников, не зная, за что хвататься сначала — звонить Хосе или лезть в Интернет. Но желание удовлетворить любопытство пересилило — Али открыла ноутбук и неуверенно ввела в поисковую строку «Денис Черышев, новости». Заметка нашлась не сразу, Али пришлось достаточно долго ковыряться сначала в испаноязычном поисковике, а потом в англоязычном, но в итоге ее любопытство сменилось разочарованием — снимок был нечеткий, с трудом можно было понять, что это Черышев, стоящий возле стойки в аэропорту, а не какой-то левый парень. Али еще какое-то время поприглядывалась, а потом снова схватилась за телефон. Выслушав ее короткую, но уверенную тираду, Хосе вдруг засмеялся — прямо как Джули. — Чего ты ржешь? — оскорбилась Али, не понимая, чего смешного она ему сказала. — Дорогая, научись пользоваться почтой. Рабочей почтой! Она тебе зачем? — Туда приходит всякая муть от пресс-центра клуба, плюс и от тренерского штаба, я нечасто туда лазаю, — призналась Али. — Да будет тебе известно, что мои мальчики для битья отлавливают в Сети любую информацию о тебе и всем, что касается непосредственно твоей жизни. Так что заметку про вашего мальчика Дениску я прислал тебе еще вчера. Будет время — потрудись прочесть письма, чтобы быть в курсе своей же жизни. — Если тебе неймется, то отправляй на мою личную почту, — огрызнулась Альварес, пальцем тыча в заглючивший тачпад ноутбука. — Там я точно все увижу. — Окей. Ты не парься, ничего страшного не произошло. — Джули не с потолка взяла, что он ко мне прилетал. Додумалась ведь. — Не все такие умные, как Уилшир. — Хотелось бы верить, — пробормотала Али. — Ладно, спасибо за вклад в мою личную жизнь. — Обращайся, — добродушно отозвался Хосе. Али шарилась по кухне в поисках чего-нибудь погрызть, когда раздался сигнал, что ей кто-то звонит по Facetime. Альварес чертыхнулась, от неожиданности выронив найденный пакет с орехами кешью, и рысью побежала в спальню. Клавиатура была оккупирована кошкой, которая даже ухом не повела, услышав посторонний звук, раздававшийся из динамика, прикрытого ее хвостом. — Брысь! — фыркнула Али, шлепая недовольное животное по пятой точке. — Разлеглась тут! Брысь, кому говорю! Кошка уперлась и ни в какую не хотела покидать насиженное место, протестующе шипя на свою хозяйку, поэтому Али пришлось ухватить ее за загривок и оттащить от ноутбука, напоследок погрозив пальцем. Звонившим оказался Денис. Прямо как по заказу! Али до сих пор был стыдно за тот случай у нее дома, и она старалась лишний раз с Черышевым не пересекаться, но чертовы социальные сети рушили все ее планы — Денис писал ей в директ Инстаграма, оставил пару сообщений на странице Фейсбука, с завидным упорством пытаясь обратить на себя внимание Али, которая упиралась, как баран. — Привет! Я нашел Интернет! — радостно сообщил он, стоило Али сесть перед глазком камеры ноутбука. — У вас перебои, что ли? — Нет, я в Вене, в гостинице. Хотел тебе написать, но забегался, решил сразу позвонить, как появилась возможность. — Лучше бы отдохнул тогда уж, — упрекнула Черышева Али. Денис сегодня рано утром улетел на отборочный матч с Австрией, куда его по счастливому стечению обстоятельств вызвали и даже записали в старт, об этом Али узнала из новостей. — Нас тут затаскали, пока доехали до гостиницы, пока заселились… Я уже без ног, а вечером играть еще, — грустно улыбнулся Денис. — Как твои дела? — Нормально, — отмахнулась Али, вытягиваясь на кровати. — Отдыхаю, пришла недавно. Когда добрая половина состава отсутствует, тренировки кажутся резиновыми. Скукотища такая, а мне еще и индивидуальную зафигачили — моя диета кончилась, теперь поменяли нагрузки. Я как лошадка Савраска, свободного времени нет вообще. Дома тоска, погода какая-то… — Тут тоже ни разу не лето, — фыркнул Черышев, оглядываясь назад, на окно. — Дождь поливает, ветер противный, приехали, блин, на отборочный. — Я бы и под дождем поиграла, а то каждый день одно и то же, ближайший матч в двадцатых числах, еще минимум неделю куковать, — вяло улыбнулась Али. Кошка запрыгнула обратно на кровать и заинтересованно заглянула в камеру, хвостом касаясь лица своей хозяйки. В нос моментально попала шерсть и Али громко чихнула. — Будь здорова! — раздалось из динамика. — Кошка, привет, кис-кис! — Вот что мне с ней делать? — риторически вопросила Али, отодвигаясь, чтобы дать кошке улечься рядом с ноутбуком. — Она меня вообще не слушается. — Я же говорил, что вы с ней похожи. — А я еще раз повторю, что только шерстью, — рассмеялась Альварес, идиотски краснея. — А я соскучился, — Денис смущенно зажмурился. — Думал о тебе, пока мы летели. «Господи боже». — Мне… Приятно это слышать, спасибо. — За такое не благодарят, вообще-то. — Ты меня смущаешь, перестань, — честно призналась Али. Теперь у нее даже уши покраснели. Денис поставил ее в дурацкое положение: он ждал от нее ответного хода, а Али в буквальном смысле чувствовала, что карты в ее руках бессовестно крапленые. С буквой «М» на самом краешке. — Ладно. Я просто хотел сказать. А вы с кем играете после перерыва? — С Севильей. Они сейчас пятые, и в неплохой форме. — Ага, они нас обыграли в девятом туре, на Писхуане, — недовольно произнес Денис, морща лоб. — Дебильный пенальти Бакка на девяностой. — Я только кусок видела, — вспомнила Али. — А потом еще и по ТВ обзор. — А, ну да. Мы же после Класико играли… — протянул Денис. «Класико» штопором ввинтилось под лопатку, и Али не смогла держать лицо — губы задрожали, а в горле зачесалось. — Эй, ты чего? — взволнованно спросил Черышев. Али кашлянула пару раз — ощущение было такое, будто у нее во рту застряли куски дерна. Или дерьма — та игра стойко ассоциировалась с ним. — Блин… Прошло уже больше двух недель, столько всего случилось — номинация, Аякс, мое интервью. А я все еще не могу выкинуть этот чертов проигрыш из головы. Уже все разобрали, обсосали косяки со всех сторон, а я… — Главное, что сделана работа над ошибками. Ты близко к сердцу принимаешь, это игра, лотерея… — Нет, — возразила Али, — не лотерея. Это плохая тактика, прекрасная работа Анчелотти и дождь. Хотя погодные условия в расчет не беру. Наверное, я смогу это пережить, если мы весной отыграемся. — Как бы ужасно это ни звучало, я буду за вас болеть, — Денис постарался скрыть улыбку. — Надеюсь, Реал не будет на меня в обиде. У тебя телефон мигает, я даже отсюда вижу. — Кого там принесло, — проворчала Али, дотягиваясь до мобильного свободной правой рукой — на левой лежала кошка, не собирающаяся шевелиться. Блокировка никак не хотела сниматься — экран пошел волнами, упорно не желая показывать ей адресата сообщения. Альварес чертыхнулась и с силой провела пальцем, оставляя на поверхности телефона разводы. Сначала она не обратила внимания на строчку вверху экрана, Али больше интересовал почему-то текст SMS: Включи TV3, там про тебя говорят. — И чего? — пробормотала она, кидая телефон на покрывало. Но тут же застыла, как соляной столб, невидяще глядя на лицо Дениса на экране ноутбука — если до этого момента Черышев для нее был почти живым человеком, а сейчас превратился в бессмысленный набор пикселей. В адресной строке была фамилия. Знакомые до боли буквы, которые сначала выглядели бессмыслицей, а потом, после нескольких секунд тупого вглядывания в символы, сложились в фамилию. Месси. Да, Али не смогла позволить себе записать его по имени, это казалось уж слишком фамильярным, словно она с ним прямо задружилась с первых дней. Иногда ей казалось, что «Сеньор Месси» подошло бы гораздо больше… И, между прочим, номер он ей сам дал (сам!), пусть в и порядке общей очереди, когда Али собирала телефоны всех одноклубников, кто находился в ее поле зрения. Она не рискнула подойти первой, а Лионель заметил, что она мнется, поэтому сделал первый шаг. А сейчас и вовсе написал сообщение. Да Боже мой… — Али, ты в порядке? — донеслось из динамиков. Альварес была настолько шокирована, что напрочь забыла про пиксельного Дениса, наблюдающего за сменой выражений на ее лице, но ей даже не было стыдно. Лео написал ей сам, на этот раз без повода! Черт побери, написал, что ее по телику показывают, какое тут вообще может быть «в порядке»? В полнейшем херовом беспорядище! — Да, я просто… — она неопределенно махнула рукой, задевая кошкин хвост, дергающийся из стороны в сторону. — А? — Это самое… — неопределенно произнесла Али, пытаясь придумать, как отделаться от Дениса побыстрее. О том, что она еще несколько минут назад улыбалась ему и смущалась в ответ на признание, Али напрочь забыла — мозг моментально заполнился Лионелем, причем безвозвратно. Месси выпнул Черышева (в ее мыслях он был одет в форму сборной России, а на Лео были только джинсы), закрыл за ним дверь и с привычным видом победителя удалился куда-то в глубь ее головы. Порядки свои пошел устанавливать, не иначе. — Слушай, я скоро прилечу уже… Если возможность есть, может ты… Да, чего? — изображение дернулось и лицо Дениса сменилось на кровать и торчащий уголок подушки. — Куда? Сейчас? Блин, ладно, подожди. Али облегченно выдохнула, понимая, что Денису нужно бежать. Хоть выкручиваться самой не придется, слава богу. — Мне пора, нас Фабио собирает. — Ага, — пробормотала Али, все еще косясь на экран мобильного. — Удачи тебе! Связь прервалась, но Альварес продолжала лежать перед ноутбуком, лихорадочно соображая — стоит ли Лионелю отвечать, и если отвечать, то что? Ей и в голову не пришло дотянуться до пульта, чтобы включить телевизор и узнать, что же такое там говорят о ней. На ее скромное и донельзя глупое «спасибо» Месси ничего не ответил.

***

Из расположений сборных футболисты вернулись с диаметрально противоположными настроениями. Неймар был на позитиве, потому что бразильцы обыграли и турков, и австрийцев, причем сам Джуниор отметился дублем в ворота турецкой сборной. Суарес же, напротив, был недоволен, хоть и пытался спрятать свое плохое настроение за неизменной улыбкой, из-за скрытых эмоций больше похожей на оскал — выигранному матчу против Чили предшествовала тяжелая игра с Коста-Рикой, завершившаяся победой Уругвая в серии пенальти. Луис был так измотан костариканцами, что даже не попал в заявку на игру с чилийцами, что его весьма расстроило, именно поэтому улыбка уругвайца была действительно вымученной. Веселой приехала испанская часть команды — несмотря на проигранный товарищеский матч с Германией, квалификацию на Евро Фурия Роха все же выиграла, разгромив Беларусь. Иван и Ален Халилович столкнулись с Месси и Маске в товарищеском матче в Лондоне — это была единственная игра, которую Али удосужилась посмотреть, пропустив даже матч родной страны. Альварес так штырило после игры, что она выперлась посреди ночи на задний двор дома, где была детская площадка, и целый час набивала мяч, чтобы успокоиться и хоть как-то выплеснуть накопившееся напряжение. Помимо рассматривания лица Лионеля, тщательно замаскированного даже от себя самой под изучение манеры игры (будто бы она была до сих пор не в курсе, как он ведет мяч), Али строчила сообщения Джули, умирая от зависти — восемнадцатого ноября Аргентина играла с Португалией на Олд Траффорд, и у Уилшир была прекрасная возможность понаблюдать за игрой Лионеля вживую. Но Джули перспективу смотреть на Месси точно не оценила — после поездки в Лондон она была совершенно невменяемая, говорила только о своих делах и Али не слушала в принципе. Альварес все понимала и не жаловалась — ведь этот словесный поток прервется, стоит только войти в привычную колею, и Уилшир опять заморозится, и до ее мыслей в голове можно будет добраться разве что на ледоколе. В день, когда команда собралась в полном составе, Али приехала самой последней — не хотелось нервничать на скамейке, ожидая, пока в дверях покажется Лионель, поэтому она не придумала ничего лучше, чем ввалиться, запыхаясь, за пять минут до выхода на поле, готовясь получить втык от Хави. Но капитан опоздавшую Альварес проигнорировал — он стоял в стороне, тихо переговариваясь с Андресом, который присутствовал на тренировке лишь номинально, потому что приезжал каждый день на восстановительные процедуры. Они оба выглядели очень странно, будто бы готовились организовать заговор, а то и государственный переворот. Иньеста жестом подозвал к себе Бускетса, и теперь уже они втроем что-то активно обсуждали, не повышая голосов. Все капитаны сине-гранатовых, за исключением Месси, сбились в кучу с таким видом, будто решали проблемы мирового масштаба. Хм, интересно, к чему это все? И почему вообще без Лионеля? Али так увлеклась разглядыванием «собрания» в углу, что не сразу сообразила — Месси вообще не присутствовал в раздевалке, его шкафчик был закрыт, в то время как остальные выглядели как после побоища, что, впрочем, было нормой, разве что Хави иногда пробивало на монотонный бубнеж о бардаке в раздевалке, но никто особо за порядком не следил (Лео, конечно, не в счет). Вечное исключение из всевозможных правил. И где его черти носят? Али бросила сумку на скамейку и начала переодеваться в ярко-розовую тренировочную форму. Как по заказу, сидящий рядом Иван поинтересовался у Маске, куда девался Лионель. Аргентинец в ответ пожал плечами. — А я почем знаю, я ему не мамка родная. Опаздывает, наверное. — Ладно, я просто спросил, — обескуражено произнес Ракитич, обмениваясь с Али непонимающим взглядом. — Чего наезжать-то? — Я не наезжаю, ты просто пятый за последние полчаса, — еле сдержал готовое вот-вот выплеснуться раздражение Маскерано. — И эти там еще в кучу сбились, шушукаются, что происходит вообще? — Они про Лео и говорят, — внезапно появившийся Мунир не преминул поделиться подслушанной информацией. — Андрес сказал, что он на тренировку не приедет… Ай, блин! Маске схватил парня за ухо и наставительно произнес: «подслушивать нехорошо!». Мунир сдавлено хмыкнул и попытался вывернуться, за что получил куда-то под ребра тычок, переросший в щекотку. — Эй, блин, отпусти! — заверещал Эль-Хаддади, привлекая лишнее внимание — Хави тут же обернулся, кисло глядя на разворачивающуюся перед ним драму с Моро на подмостках, Маскерано же исполнял роль карающего меча правосудия. — Маске, что вы там устроили?! — А вы? — парировал Хавьер, прижимая к себе сопротивляющегося Мунира. — Мы ждем команды капитана, а у нас даже его заместители удалились на совещание, и кого же нам слушаться? — Тренера слушайтесь, — раздраженно подал голос Бускетс. — Сейчас придем. Команда двинулась в сторону поля, а Али была крайне раздражена — мало того, что Лео неизвестно где, так еще капитанская верхушка в курсе, а говорить не говорит! — Эй, Моро, — зашипела она, поравнявшись с Муниром. — Чего ты там подслушал-то? — Ага, вот тебе интересно! — с видом оскорбленной невинности заявил Мунир. — А когда надо мной издевались, ты даже не заступилась! Фиг тебе, не скажу ничего. — Ну Моро, блин, хватит прикидываться, я же вижу, что тебе не терпится поделиться, — подзуживая марокканца, сказала Али, но Эль-Хаддади был непреклонен. — Не-а, даже не пытайся. Сама иди узнавай, моя тайна умрет со мной. Дальнейшие попытки пришлось прервать — Али быстро удалилась, чтобы не попасть под горячую руку вышедшего на поле Энрике. У тренера было то самое настроение, при котором огрести могли все, даже те, кто ничего плохого не сделал. Нахохлившийся от холода Лучо мрачно оглядел команду, которая зачем-то выстроилась в линию — Альварес поспешила встать в самом конце строя — и что-то веско сказал Морено. Улыбающийся Роберт тут же изменился в лице, словно туча набежала, посерел и опустил глаза, будто прячась от замороженного Лучо. Каждый тренер выражает эмоции по своему — Гвардиола рвет штаны и выпучивает глаза, Клопп орет и разбивает очки, Раньери монолитно спокоен и улыбчив, Симеоне даже крича выглядит, как дон Корлеоне, Анчелотти серьезен и в костюме… А Лучо радуется так, что все вокруг заражаются его весельем, как наркотиком. Но если он злится, то смотрит исподлобья, обещая взглядом все кары небесные. Вот прямо, как сейчас. Главному тренеру Барселоны было плевать, что матч предстоял априори легкий, потому что Севилья, с которой предстояло играть через пару дней, сейчас была откровенно плоха, он воспринимал каждую игру как войну — против забетонированного насмерть Атлетико или контролирующей все на свете Баварии, даже если выставлял на газон половину игроков второго состава. Он любил повторять, что «игра не выиграна, пока не прозвучит финальный свисток», это был его девиз, который впору выбить на стене стадиона кроваво-красными буквами. — Все в сборе? — с нажимом спросил тренер. Хави ответил за всех (и когда они только успели прибежать?), а потом вдруг сказал: — Тренер, можно с вами переговорить? Энрике прищурился и еле заметно кивнул, словно понял, что будет предметом разговора. Вместе с Хави ушли и Иньеста с Бускетсом — прямо следом за тренером, который шел к бровке, заложив руки за спину. У Али от этого жеста мурашки по спине побежали. Она прикусила губу, искренне жалея, что сейчас ничего не услышит и не поймет. Альварес терпеть не могла недостатка информации. Когда их разделили на группы и раздали цветные коврики, к Али, которая усердно растягивалась, растопырившись, как каракатица, подошел Мунир. — Тайна сдохла… в страшных муках? — поинтересовалась Али, дотягиваясь кончиками пальцев до носков кроссовок. Эль-Хаддади фыркнул и смущенно кашлянул, явно пытаясь на что-то намекнуть. — Расскажу, если обещаешь молчать, — поделился он, усаживаясь рядом с ковриком. — Информация конфиденциальная и разглашению не подлежит. — То-то ты при всех собирался своей информацией делиться, — снисходительно произнесла Али. — Но так и быть, слушаю. Мунир заговорщицки улыбнулся, что вкупе с его вечно взъерошенными волосами и большими губами, выдававшими его марокканское происхождение, смотрелось просто уморительно, и наклонился ближе, чтобы лишние уши не принимали участия в «разглашении секретной информации». — Короче… Я слышал, как Хави разговаривал с Энрике про Лионеля, — при произнесении заветного имени Моро едва заметно повел плечами, словно это причиняло ему дискомфорт (да и не только ему, если честно). — Тот, в смысле Месси, утром звонил нашему капитану и сказал, что на тренировку не приедет. Лучо взбеленился, и, как я понял, собирался объявить Лионелю публичный выговор за прогул. — А вдруг что-то случилось? — нахмурилась Али, не веря во внезапную безалаберность Лео. — Не знаю, что там случилось, что Месси сказал, что у него приступ гастроэнтерита. — Это разве не повод? — Он к врачам не обращался, так что… Теперь капитанская верхушка уговаривает тренера не объявлять выговор… — Из-за чего это все? Моро пожал плечами, тоже принимаясь за растяжку — ноги вытянул и почти пополам сложился, отчего его голос стал звучать немного хрипло. — Из-за последней игры, нет? Али припомнила матч с Альмерией, оба тайма которого Лео провел на скамейке запасных, а сама Альварес — дома на диване. Сказать, что Месси был недоволен, это ничего не сказать, но ведь Альварес могло показаться, Лионель мог быть не в настроении по каким-то своим причинам. Только вот после слов Моро картинка, до этого будто разорванная на несколько частей, собралась воедино. Да, ту игру они выиграли, переиграв Альмерию во втором тайме, пропустив при этом нелепый гол на сороковой минуте в первом. Но Луис и Неймар, Педро и даже Моро на поле вышли. А Лео — нет. Главная прима осталась без премьеры, и теперь собиралась засунуть режиссеру в ботинки битое стекло и подложить кнопку под зад. — Дела… — протянула Али, скручиваясь чуть ли не узлом, внутренности от этого разговора тоже завернулись в букву «зю». — Спасибо, что рассказал. — Да все равно все узнают, — меланхолично произнес Моро. — Надеюсь, что эта проблема разрешится. — Мне кажется, что разрешится она только перед следующей игрой. Когда Лионель выйдет на поле. С Севильей. — Хави обязательно все разрулит! Это же наш капитан! — в голосе Мунира послышались восторженные нотки, которые практически всегда сопровождали любые его реплики, которые касались ветеранов команды. Можно было посчитать такое благоговение стереотипным, но от этого никуда не денешься, это неотъемлемая часть любой футбольной команды. Субординация в Барселоне соблюдалась, но со стороны молодежи это было больше похоже на чрезмерное поклонение. Старшее поколение относилось к этому с юмором — вспомнить только то, как по-отечески Маскерано оттаскал за ухо болтающего языком Мунира. — Угу, — невпопад ответила Али, отводя взгляд от столпившихся вокруг тренера капитана и вице-капитанов. — Очень надеюсь, что все будет нормально. Но у судьбы и Али были совершенно разные понятия о нормальности, потому что после двух следующих матчей случился декабрь, который изменил абсолютно все.