Утро застало Али в крайне неудобном положении — ее правая рука была закинута за голову, а попытка размять затекшую конечность привела к тому, что Альварес получила по лбу от самой себя. Обалдев от такого стечения обстоятельств, Али пролежала минуту с пульсирующей болью в голове, бесцельно глядя в потолок. Она представляла себе свое первое утро в Барселоне совершенно не так.
Зарядивший со вчерашней ночи дождь прекратился, сквозь шторы проглядывали слабые солнечные лучи. За окном чирикала надоедливая птица, шумела поливальная машина, чей-то голос настойчиво кричал «Марсия! Марсия!» и еще какие-то неразборчивые испанские слова, казавшиеся нецензурными.
«Семь утра! Где ты застряла, Марсия, черт тебя дери», — раздраженно подумала невыспавшаяся Али, откидывая одеяло и свешивая ноги с кровати. Футболка была влажной и липла к спине — то ли от волнения, то ли от жары в номере. Устав от дороги, Али и не подумала включить кондиционер, тем более, ночью было довольно холодно.
Она содрала с себя футболку и сердито швырнула ее на пол, будто это чем-то могло помочь.
После прохладного душа Али почувствовала себя намного лучше. Она натянула джинсы и достала из сумки темно-синюю рубашку-поло, которую Унсуэ вручил ей при встрече. Рубашка оказалась слегка большеватой, ноги в джинсах сразу стали какими-то короткими. Али взглянула на себя в зеркало и фыркнула — она выглядела, как гном на лыжах.
Забытый возле кровати телефон просигналил, оповещая об СМС. Али загадала, что если сообщение пришло не от Movistar, то сегодня все пройдет отлично. Ее желание сбылось, как только она взглянула на экран.
Доброе утро! Я заеду в девять тридцать, будь готова. И еще раз: все будет хорошо! Я обещал!
Да, Хосе в своем репертуаре. Зачем ехать на машине, если от отеля до Камп Ноу пять минут пешком?
Ее новый агент Хосе Антонио Мартин был таким активным, что Али порой казалось, что она вообще заторможенная — настолько деятельным был ее менеджер. Несмотря на вполне себе почтенный возраст (год назад ему стукнуло сорок), он с ходу решал абсолютно любые проблемы с прессой, договаривался о встречах, курировал переговоры и мог даже в три часа утра найти толкового адвоката, если вдруг у футболиста возникли вопросы относительно юридической части контракта. Он работал с Торресом, Хави Мартинесом, Хесусом Навасом и теперь с Альварес, которая была в шоке от такого «соседства».
После того как в сети появились слухи о том, что Бавария планирует расстаться с одним из своих нападающих, Хосе сам раздобыл телефон тогдашнего менеджера Али из агентства SportsTotal и предложил свои услуги. Али даже ойкнуть не успела, как ее дела взял в руки предприимчивый агент. Хосе считал, что для него сотрудничество с Альварес — это «в первую очередь, вызов общественности и футбольным организациям, а только потом уже заработок». Хотелось бы верить…
Желудок заурчал, взывая к усиленно подавляемому чувству голода. Али позвонила на ресепшен и заказала большую чашку американо и круассаны. Скоро вынужденный короткий перерыв в тренировках закончится, и придется отказаться от вредной еды, а пока можно съесть какую-нибудь жирную булку с шоколадной начинкой. Диетологи быстро заменят вкусное на капусту брокколи, полезное куриное мясо и отвратительный смузи с огурцом.
— Улыбка года, — Али скорчила рожу своему отражению в зеркале и принялась красить глаза.
Когда с макияжем было покончено, как раз постучали в дверь — горничная принесла завтрак. Али протянула девушке чаевые и сунула нос в нагромождение тарелок на подносе — пахло просто нереально вкусно. Утащив завтрак на балкон, Альварес с наслаждением затянулась сигаретой и отпила кофе — с четырьмя кусочками сахара и сливками.
Как же мало надо ей для счастья, несколько свободных минут — когда же в следующий раз она сможет вот так вот выйти на балкон и не думать ни о чем?
Часы показывали почти половину десятого, когда Али спешно дожевывала последний кусок круассана. На ходу допивая кофе, она покидала в сумку какие-то вещи, в беспорядке разбросанные по дивану, и выскочила из номера. Уже в лифте она нашарила в боковом кармане ярко-красную жидкую помаду, которую Али использовала только для вечера. Пришлось довольствоваться тем, что есть — Али кое-как размазала блеск пальцем, отчего вид у губ стал надутый и пошлый.
Хосе, по обыкновению упакованный в костюм с иголочки, сидел в холле отеля и нервно барабанил пальцами по кожаной обивке дивана. Когда Альварес вышла из лифта, агент тут же вскочил на ноги.
— Где тебя носит? Я же сказал, в полдесятого!
Али фыркнула и, не останавливаясь, прошла к выходу из отеля. Хосе двинулся следом, громко топая начищенными до вырвиглазного блеска дорогущими ботинками. Он всегда так делал, когда злился.
— А что за помада на тебе? Не перебор ли для утра? — Хосе заглянул Али в лицо и хмуро начал разглядывать ее губы.
— Знаю, но ничего другого в сумке не нашла. Я не успела собраться, сразу легла спать, как приехала.
— Тебе нужно научиться планировать свое время. Я не раз уже тебе говорил. Здесь тебе не Спартак, где можно расхолаживаться.
— Я же просила… — Али забралась на заднее сиденье Рэндж Ровера и тут же сердито отвернулась к окну.
Постоянные подколы Хосе по поводу ее самой первой команды могли вывести из себя кого угодно. Мнение Мартина, что все проблемы с периодической безалаберностью Али связаны только с тем, что ее карьера начиналась в академии красно-белых, было непоколебимо. Чем российский футбол так насолил Хосе, который и в России-то ни разу не был — неясно.
— Извини, я слегка на взводе, — Хосе снова начал отбивать чечетку пальцами, когда машина двинулась с места. — Опять геморрой с клиентом.
— С Торресом? Я читала в сети про аренду и Милан. Это серьезно?
— Я не могу с тобой обсуждать это, ты знаешь. Клиент есть клиент. Но скажу тебе честно, я порядком устал от этой неопределенности, — с Хосе всегда так было, «клиент, обсуждать не могу», а в итоге все как на ладони. — Россонери не пальцем деланы, и для Фернандо вся эта заварушка может плохо закончиться, слишком долго эти долбаные аристократы мусолят этот договор об аренде. После истории с Ливерпулем и переходом в Челси я хоть и заработал предостаточно, но дерьмо с вентилятора и в мою сторону долетело, — Хосе потер красные от усталости глаза. — Ладно, хватит об этом. Ты мне скажи лучше, как твой настрой?
Али пожала плечами.
— Не знаю. Стараюсь меньше дергаться, но получается хреново.
— Я видел твою презентацию три года назад. Ты была очень не уверена в себе. Сейчас обстановка будет новой, а все остальное — контракты, журналюги и фотографии — тем же самым. Тебе не о чем волноваться.
— Я обещаю, что соберусь. Но ты мне тоже пообещай не издеваться и не подкалывать меня.
Хосе взъерошил свою густую шевелюру и ехидно улыбнулся:
— Знаешь, ты такая противная. Слишком серьезная для своих двадцати двух. Ты — футболист, я — престарелый футбольный агент, я решаю твои проблемы, ты играешь в футбол. Расслабься и получай удовольствие от происходящего. Все, приехали, вперед! — Хосе нацепил на нос огромные солнечные очки и первым вылез из машины.
Мужчина в форменной одежде персонала Камп Ноу распахнул дверь автомобиля, Али изобразила улыбку и вышла под лучи незнакомого каталонского солнца, тут же ослепившего ей глаза.
Камп Ноу по обилию впечатлений, пожалуй, мог сравниться с величайшими творениями Гауди — Домом Бальо на проспекте Пасседж-де-Грасиа или собором Святого Семейства. Когда ты стоишь возле огромного застекленного входа на стадион, понимаешь, что вся Испания просто пропитана духом футбола — современной корриды, а Каталония — так особенно. От сине-гранатовых футболок просто рябило в глазах, а количество десяток на спинах исчислялось сотнями. У Али буквально захватило дух — она задрала голову вверх, уставившись туда, где на длинных флагштоках развевались каталонские флаги. Парковку и вход на Камп Ноу разделяло несколько десятков метров, но стадион уже отсюда казался огромным. В сопровождении Хосе и нескольких работников стадиона Али прошла мимо колонны автомобилей, которая тянулась вдоль ограждений, навстречу спортивному директору Барселоны Андони Субисаррете и столпившимися возле него журналистами.
— Добро пожаловать, сеньорита Альварес! Как добрались? Надеюсь, вас все устраивает?
— Спасибо за теплый прием, погода, наверное, тоже ваших рук дело, — лукаво подмигнула Али.
Субисаррета рассмеялся и жестом пригласил ее следовать за ним.
Как и ожидалось, медицинские тесты заняли чуть больше часа, и методики не отличались от немецких — Али несколько раз померили пульс, проверили состояние ног, измерили рост и вес и провели тредмил-тест. Когда ее попросили снять футболку и начали прикреплять электроды, операторы сначала не знали, куда себя деть от смущения, а потом и вовсе перестали ее снимать.
Альварес закатила глаза. Опять одно и то же. Даже вид спортивного бра внушает людям какое-то непонятное чувство стыда, будто бы она сняла трусы и размахивает ими над головой.
После короткой беседы с психологом и главным физиотерапевтом Али вернулась в холл, где ее терпеливо дожидались спортивный директор и почему-то слишком веселый Хосе.
— Все прошло отлично? — поинтересовался агент, выразительно поигрывая бровями.
Али непонимающе уставилась на него.
— Ты о чем?
— Я все о том же. Снимали или нет?
Альварес сердито зыркнула на Мартина и отвернулась. Вот же клоун, не надо было рассказывать ему, что в Баварии была точно такая же история с теми же застеснявшимися операторами, которые в итоге половину материала запороли из-за своей неуемной совести.
В обшитом темным деревом холле административного здания было пусто, Али беспрестанно вертела головой, запоминая детали, чтобы в дальнейшем хоть как-то ориентироваться, практически не вникая в пространные рассуждения Субисарреты. Она его не особо жаловала, ведь во время подготовки документов о ее переходе спортивный директор Барселоны был одним из тех, кто был против этого трансфера, несмотря на обновленные благодаря упорству ФИФА правила и прочие не менее важные бумажки. Хотя инициативой президента Федерации футбола «развеять гендерные стереотипы и расширить рамки понимания фразы «футбол — командная игра» довольны были не все, и подобные трансферы до сих пор были скорее исключениями, чем правилами.
Взглядом Али изучала надписи на дверях — все было исключительно на каталанском, которого она практически не знала, хотя весьма успешно справлялась с повторением основ испанского. Все же несколько лет в Баварии серьезно отразились на ее способностях полиглота.
Субисаррета хмуро посмотрел в сторону Альварес, видимо, заметив ее отсутствующий взгляд. Хосе щипнул ее за плечо и прошипел: «Ты слушаешь вообще?!».
— Пройдемте к лифту. Прежде всего требуется решить все формальности с подписанием контракта. Президент Бартомеу уже ждет нас.
— Простите меня за невнимательность, просто я не очень знакома с каталанским, с трудом понимаю, что написано вот, к примеру, здесь, — Али ткнула пальцем в первую попавшуюся дверь.
— Сеньорита, это лифт, — небрежно произнес Субисаррета, нажимая на здоровенную кнопку, которую разве что слепой не заметит.
Альварес покраснела, как помидор, мысленно ругая себя последними словами, но как следует обматерить себя она не успела — двери лифта открылись, и она сразу же попала в радостные объятия президента Барселоны.
— Али! Как я рад! — Бартомеу случайно царапнул ее по щеке дужкой очков. — Мы тебя заждались!
— Спасибо… Я в последнее время только и делаю, что благодарю всех и вся, — неуклюже сострила Али.
Сейчас можно было расслабиться. Хосеп Бартомеу всегда вел себя так, будто футболисты — его родные дети. С ним нельзя было соблюдать субординацию и быть подчеркнуто вежливым, он ценил искренность и полное доверие. Еще три месяца назад, обсуждая детали контракта по телефону с самим президентом, Альварес уже решила, что этот переход — лучшее, что могло с ней случиться.
Хосе подлез под руку Али и прицепился к Бартомеу с каким-то вопросом, перемешивая в своей речи испанский и английский. Президент согласно кивал, внимательно слушая треп агента. Журналисты, направившие было объективы на разговаривающих мужчин, быстро потеряли к ним интерес и переключились на Альварес.
Вспышка.
Кто-то сунул Али в руку бокал с водой, она механически отпила глоток, разглядывая присутствующих. Практически все были в строгих костюмах, отчего девушка почувствовала себя неуютно в своей простецкой одежде. Хотя презентация на Альянц Арене тоже была странной и скомканной: Али тогда практически ни с кем не разговаривала, кроме журналиста, который брал у нее интервью, и трусливо сбежала сразу же после.
Вспышка, звук затвора.
Блуждающий взгляд Али наткнулся на фотографии в черно-белых рамках на одной из стен. На снимках были футболисты Барселоны, снятые во время подписания контрактов — костюмы, серьезные лица (за исключением Неймара с дурацкой прической), флаги Каталонии на заднем плане. Одна рамка была пустой, даже приглашающе пустой.
Вспышка. Еще одна.
Бартомеу отделался от назойливого внимания Хосе и вернулся к Али.
— Как ты? Журналисты не слишком донимают?
— Я привыкла. А Хосе вас, наверное, прилично достал.
— Что ты, нисколько. Он твой агент, и логично, что он переживает за тебя. Но сеньор Мартин зря волнуется, документы прошли без проволочек, несмотря на перебои связи с TMS. Через пару минут начнем, некоторые заминки всегда имеют место быть.
Когда они вышли под палящее каталонское солнце на главную трибуну, Али вцепилась в рукав пиджака Хосе, чтобы уж не слишком демонстрировать эмоции — газон был огромным, от девиза «Mes que un Club», растянувшегося по всем трибунам, защемило где-то в груди. Чувство было такое, будто она глубоко вдохнула и никак не может выдохнуть. Собственные ощущения пугали не на шутку.
— У нас еще впереди пресс-конференция, так что давайте не будем затягивать, — Али заняла свое место рядом с президентом.
Фотографы тут же защелкали фотоаппаратами, вспышки еще больше слепили глаза. Спина снова взмокла — то ли от солнца, то ли от волнения. Али смотрела прямо в объективы, десятки объективов — уголки губ подрагивали, выдавая ее нервозность.
— Ну и жарища, — Хосе попытался подстроиться под мелкие шаги Али, что получалось с переменным успехом — Мартин то и дело обгонял ее и тормозил всех идущих следом за ними.
— Ты же часто бываешь в Барселоне, здесь всегда так?
— Лето жаркое. Но бывают дни, когда поливает — будь здоров.
— Лишь бы не сегодня, а то в Мюнхене убийственная жара — предвестник грозы. Эх, сигарету бы мне…
— Я тебе сейчас тресну! Сигарету ей, спортсменка! — фыркнул Хосе, отходя в сторону — Бартомеу как раз поравнялся с Али, и «ласковый» разговор игрока и менеджера пришлось свернуть.
— Али, смотри, вот и твоя новая форма! Постарались подогнать как можно точнее, чтобы не было никаких проблем с размером. Ты у нас особенный игрок, поэтому для нас было важно, чтобы не возникало никаких неудобств. Еще мы…
Последнюю фразу Али не дослушала — ее руки сами потянулись к манекену с сине-гранатовой футболкой. Ткань на ощупь была плотная, но не слишком, как и у любой другой футбольной формы. Али пробежалась пальцами по эмблеме клуба, наслаждаясь тактильными ощущениями.
— Вам нравится, судя по всему? — спросил Субисаррета. Али кивнула.
—Да, очень. Так странно смотреть на это… — она заглянула за спину манекена.
Но интересовала ее вовсе не фамилия.
Семерка. Ее семерка. Номер, с которого началась ее футбольная карьера. В Баварии она носила тройку, потому что семерка принадлежала Рибери. А здесь это был единственный однозначный номер, оказавшийся свободным. Который был обещан кому-то другому.
— Я думала, что мне… я… черт! — Али глупо взмахнула руками, будто не зная, как правильнее выразить чувства. — Вы же говорили, что семерка занята.
Бартомеу хитро сощурил глаза.
— Да, занята. Сеньор Мартин настоял, чтобы ты не знала. Ведь, как ты сама сказала…
— Номер значения не имеет, я помню. Это очень… спасибо.
Али снова посмотрела на манекен. Что-то все равно было не так, но вот что… Ах да, точно. Форма была женской. Футболка приталена, шорты чуть короче. Блин…
Как для любого спортсмена, для Альварес определяющим фактором при выборе экипировки был комфорт. Поэтому она предпочитала носить мужскую форму, так как не отличалась слишком женственной фигурой и большими объемами там, где следовало бы. Предыдущий агент Али был в курсе ее предпочтений, но Хосе скорее всего пропустил все мимо ушей. Зато более важные пункты в контракте были явно в ее пользу, что делало Хосе в глазах Али чуть ли не святым.
«Так, ладно, эту проблему мы еще решим. Это точно дело его кривых рук», — подумала Али, разглядывая оранжевую гостевую форму. Оранжевый ей категорически не шел, он делал ее лицо нездоровым… Блин, о чем она думает вообще?
— Али, пора двигаться дальше, — Бартомеу на мгновение обнял ее за плечи, позволив фотографам запечатлеть этот душещипательный момент, и повел ее в сторону длинного коридора.
— Мне очень нравится Камп Ноу, — поделилась с президентом Али, — он отличается от Альянц Арены. Даже не могу сказать, чем. Атмосферой, что ли. Там все по-другому, и, скорее всего, дело в отношении к футболу не только болельщиков, но и самих игроков.
Бартомеу согласно кивнул:
— В каждой стране футбол воспринимается по-разному. Вряд ли это зависит от профессионализма игроков сборной или клубов. Скорее, от того, есть ли этот пресловутый «футбольный ген» в крови у жителей или нет. Например, Америка. Да, там тоже играют в тот футбол, к которому привыкли, например, в Испании или Германии. Но этот самый «ген» у американцев отсутствует, и здесь уже ничего не поделаешь. Но большинство европейских игроков уезжает доигрывать именно туда.
— В Германии этого гена хватает с лихвой. Но футбол все же ориентирован на голы, я имею в виду не сборную. Чем больше забили, тем больше вас хвалит тренер. Если даже посмотреть статистику за последние годы, Бундеслига наколотила больше голов, чем большинство чемпионатов других стран. Все же дело не в технике, — Али задумчиво посмотрела вперед, мысленно подбирая нужные слова. — А в Испании такая непринужденная манера игры, как-то все живее что ли. Все же мне кажется, что такой футбол подходит мне намного больше.
Бартомеу серьезно посмотрел на Альварес сквозь очки.
— Значит, ты именно то, что нужно Барселоне. И мы не ошиблись, подписывая контракт.
В небольшом кабинете было очень душно — количество камер и людей превышало норму настолько, что пришлось открывать окна. Али сразу же перестала чувствовать себя скованно в своей незамысловатой одежде, по крайней мере, ей было не так жарко, как остальным.
Ее усадили за круглый стол. Хосе терся где-то рядом, делая серьезное лицо, когда на него направляли камеры. В руке он держал пиджак, вид у агента был уже слегка потрепанный.
Президент Барселоны сказал на каталанском несколько приветственных слов на камеру. Заметив тупой взгляд Али, он повторил то же самое на испанском и подвинул к ней коричневую папку с контрактом. Оставалось лишь поставить подпись, для того, чтобы телевидение запечатлело этот «исторический» момент.
Али размашисто расписалась, для пущей красочности пририсовав к подписи какие-то закорючки. Вот и все, так просто — и она уже официально в другой стране, говорит на другом языке (скорее, пытается говорить), ей светит «другое» солнце. Только номер на спине прежний, тот самый.
Да, в мире должна быть хоть какая-то стабильность.
— Как же сегодня жарко, похоже, что будет гроза, — Бартомеу потянул узел галстука, но ни на йоту его не расслабил. — Тебе повезло, что ты не надела что-то официальное.
— Если бы не футболка, которую мне передал сеньор Унсуэ, я бы сейчас страдала вместе с вами.
Хосеп коротко хохотнул и пропустил улыбающуюся Али вперед по лестнице на второй этаж — там находились раздевалки. Бартомеу старательно выполнял свое давнее обещание провести экскурсию по стадиону — и это помимо традиционных презентационных шатаний и фотографирований на каждом углу. Али за несколько минут узнала, где находятся медицинские кабинеты, столовая, комната отдыха, музей, даже местонахождение кофейного аппарата.
Они прошли смешанную зону для послематчевых интервью, где на нее сразу нахлынули воспоминания о такой же зоне в Мюнхене. Как-то раз они с Томасом прикалывались над журналистами, пока не появился Гвардиола и не дал Мюллеру знатную затрещину, а Али получила выговор. Тогда Бавария обыграла Боруссию, забив два мяча, настроение было пьяным и шальным, и Али потянуло на подвиги. Но пришлось ограничиться истерическим ржанием в раздевалке, иначе тренер обещал надрать задницы даже тем, кто не принимал участия во всеобщем веселье.
«Это неправильно, я все время сравниваю Камп Ноу с Альянц Ареной, Барселону с Баварией… Так не пойдет, пора прекращать».
— Это, как ты видишь, твоя раздевалка, — Бартомеу провел Али между скамеек, не дав ей даже оглядеться. — Твой шкафчик! Раздевалка остальной команды находится чуть дальше по коридору, но, я думаю, с этим проблем не возникнет.
Али покосилась на президента, стараясь скрыть недовольство. Ей хотелось хоть когда-нибудь занять общую раздевалку, чтобы со всеми вместе беситься после тренировок и матчей. В Баварии Гвардиола не удовлетворил ее просьбу, никак не аргументировав отказ, хотя понятно было и так — девушка, мужская раздевалка… Неужели ее все время будут воспринимать как сексуальный объект?
Али присела на скамейку и вытянула ноги.
— Мы не так давно закончили мелкий ремонт, к началу сезона все будет в полной боевой готовности, так сказать, — Бартомеу провел рукой по желтой надписи «Alvarez» на дверце. — Тебе нравится?
— Все такое… красное. Синего не хватает, — пошутила Али, стягивая с ног кроссовки и носки.
Пора было переодеться в форму и выйти на поле, Али не терпелось попробовать каталонский газон своими бутсами. Фотографы не были досадной помехой, по большому счету, ей было абсолютно плевать на кого бы то ни было, лишь бы дали мяч и оставили ее в покое. Раньше Али думала, что она одна так считает, но парни из Баварии разубедили ее, устраивая нешуточные бои во время открытых тренировок. В такие моменты она видела перед собой только ворота и мяч, больше ничего не могло ее отвлечь от любимого дела.
— Я готова!
Али подтянула гетры. Щитков ей еще не дали, поэтому гетры так и норовили сползти ниже к бутсам, что само по себе выглядело довольно комично. Шорты были как раз, футболка сидела как влитая, но Али все равно хотелось форму чуть побольше размером. Бутсы на ней были свои, еще со времен Спартака. Трофейно-раритетные, подаренные еще Карпиным, тогдашним тренером основной команды. Али берегла подарок для особых случаев, во время презентации в Баварии она тоже надевала эти бутсы.
Хосе внимательно оглядел Али и довольно кивнул, одобряя ее внешний вид. Альварес высунула язык и выпучила глаза — Хосе тут же перестал улыбаться и покрутил пальцем у виска.
Раздевалка наполнилась шумом и гамом, журналисты столпились в дверях, пропуская друг друга. Али от нетерпения почти подпрыгивала на месте, ведь сейчас она пройдет по знаменитому туннелю игроков. И за ее проходом будут наблюдать все футболисты, когда-либо игравшие за Барселону⁴ — и совсем скоро там появится и ее фотография. Может, возле снимка нового вратаря — Али не помнила его фамилии — или рядом с кем-то из составов прошлых лет.
Спускаясь по туннелю, Али мельком заметила лица Месси, Пуйоля, Вильи, нагловатую улыбку Алвеса, серьезные глаза Иньесты. Фотографии будто бы смотрели на нее с интересом, изучая и рассматривая во всех подробностях. Но Альварес не чувствовала себя неуютно, наоборот, это придавало ей каких-то нереальных по своим масштабам сил.
На секунду потеряв связь с реальностью, Али не заметила, что в том месте, где лестница разделяется на два коридора, ведущих на поле, образовался затор, и врезалась в чью-то спину. Фотографы что-то путано объясняли Бартомеу, который выглядел очень расстроенным.
— Дождь! Все же я был прав, не к добру была эта утренняя жуткая жара. Давайте сделаем перерыв — если дождь не прекратится, тогда сначала пресс-конференция, а потом фотосессия.
Али совершенно не обрадовалась перспективе ожидания.
Она присела на последнюю ступеньку и бездумно уставилась на ливень, который с бешеной силой бил по газону. Дождь явно не должен был зарядить надолго. Он вообще не должен был зарядить. Хотя бы не сейчас! Али хотелось как можно быстрее покончить с формальностями и вернуться в отель — разобрать вещи, хотя бы немного прогуляться по городу.
Вернулся Хосе, неся в руках два картонных стаканчика. Кофе оказался противным и несладким, еще и без сливок.
— Ты сахар положить забыл, — посетовала Али, отпивая горячий напиток.
— Там три куска, куда больше! Сахар — белая смерть.
— Белая смерть — это соль. Все идет хорошо?
— Вроде бы.
— Вроде?
— Я бы сказал, что хорошо, но ты всегда найдешь проблемы на пустом месте.
Альварес закатила глаза, на что Хосе отреагировал в свойственной ему манере — глубокомысленно промолчал. Он вообще редко реагировал на выпады и перемены настроения своих клиентов, мог выслушивать вопли по телефону, при этом заполняя бумаги с каменным выражением лица.
Молчание затянулось. Али подняла глаза и увидела, что Хосе пристально смотрит куда-то вверх. Уже заранее готовясь к какой-нибудь гадости, Али обернулась.
Наверху стояли два защитника Барселоны, которым, видимо не сиделось в отпуске после Чемпионата Мира — кажется, Жерар Пике и рядом с ним Дани Алвес в странного вида штанах. Пике комично возвышался над низкорослым Дани, пытаясь облокотиться на его голову, что Алвесу крайне не нравилось — он дергался из стороны в сторону, норовя приложиться виском об кого-нибудь из стоящих рядом.
Альварес залпом допила кофе — глотать стало больно, гортань обожгло, будто в нее влили раскаленный металл. Разыгравшаяся перед глазами простая дружеская сцена вызвала у Али пугающее оцепенение.
Она встала со ступенек и провела ладонью по лбу — будто бы от этого движения мысли сами собой разложатся на полочки, и наклонилась поправить окончательно сползшие гетры. И именно в этот момент парням пришло в голову спуститься вниз по лестнице. Али замерла в идиотской позе, пока футболисты проходили мимо, и ей на секунду показалось, что они слишком заняты своим разговором, чтобы обратить свое внимание на нее, но чуда не произошло — Алвес ткнул Пике локтем и едва ли не в открытую указал пальцем в сторону Альварес. Оглянувшись, Пике сказал что-то едкое, от чего они с Дани взорвались громким смехом.
«¿Que coño?.. Bruja».
Али почувствовала, что пол уходит у нее из-под ног. От страха и обиды потемнело в глазах, как будто кто-то разом выкачал из нее весь воздух. Закололо где-то под ребрами, сердце заколотилось о грудную клетку, как при тахикардии. Захотелось сесть обратно на ступеньку, закрыть лицо руками и зареветь, как трехлетний ребенок, у которого отняли любимую игрушку.
Альварес украдкой вытерла глаза. В такие моменты ей всегда становилось страшно — не обидно, а почему-то страшно. Страшно было быть хуже других.
Не в первый раз уже над ней смеются и не пытаются даже попробовать воспринять всерьез! Чему она удивляется! И в России, и в Германии — везде было одинаково. Видимо, Альварес должна была в ноги кланяться международному совету за то, что она вообще имеет право выходить на поле. И не важно, что она шла к этому с семи лет, не занимаясь практически ничем, кроме тренировок, тренировок и еще сто раз тренировок! Плевать на то, что в двенадцать она с боем пролезла в академию, где тренировалась с мальчиками, которые смеялись над ней, постоянно подкалывали и норовили обидеть, а в таком возрасте очень сложно быть толстокожей и никак не реагировать. Ну и что, что сейчас она добилась своего и утерла всем нос — давайте посмеемся над тем, что она девушка, это же так уморительно!
Прищурившись, Али посмотрела на Пике и Алвеса, которые стояли на самом верху, почти возле кромки поля, но под крышей. Алвес ногой катал мяч по полу, туда-сюда, туда-сюда…
Почти мгновенно ее страх сменился злобой.
Али даже не успела додумать идею до конца — ноги сами понесли ее по лестнице, ведущей наверх, к выходу. Все быстрее, перепрыгивая через две ступеньки, как бы смешно это не выглядело. Туда, где хлестал дождь.
Она молнией пролетела мимо футболистов, каким-то чудом выбив у Алвеса мяч, сильным ударом отправила его на поле прямо через оставшиеся ступеньки и выбежала следом.
Наконец все ненужные тяжелые эмоции остались там, внутри стадиона, а здесь, на поле, так легко. В голове пусто, под ногами мяч, дождь бьет по спине, и только зеленый газон под ногами — больше ничего не надо. А только…
…чеканить мяч до потери пульса, пока Хосе что-то истошно кричит, но выскочить под ливень не рискует. Фотографы, прикрывшись чем попало, гурьбой высыпают на поле.
Али задирает голову и громко смеется, через веселье выпуская наружу скопившееся напряжение. Хочется петь, кричать до хрипоты!
Убрать мокрые волосы с лица, рукой стереть потеки туши на глазах — и в бой. В бой с самой собой, пытаться переиграть и обмануть себя же.
Чистый дриблинг с невидимым противником, ведь самый главный враг — ты сама.
Победи себя — победишь всех.
Мяч перепрыгивает с ноги на ногу, мгновение — он пролетает у Али перед лицом.
Секунда — и он уже за спиной — она ловит его пяткой и перекидывает через себя.
Дождь застилает глаза, форма липнет к телу. Но Али все равно, пускай ее финты не так зрелищны, пусть все это выглядит как дешевый цирк, но она в своей стихии.
Мяч ударяется об ограждение, Али отбивает его обратно и снова ловит. Пропускает чуть дальше — и снова к себе, будто бы он приклеен к ее ноге.
С правой на левую, с левой на правую. Бедро, бутса, снова бедро.
Мяч как в замедленной съемке падает на газон, но не успевает коснуться травы — Али с разворота отправляет его в другой конец поля.
Один — ноль!
Концерт окончен, не забудьте бинокли.
***
— Ну ты даешь! — ошарашенный Хосе — первый, кого услышала Али, под аплодисменты вернувшись обратно, оставив мяч сиротливо лежать в воротах.
На ее лице была улыбка до самых ушей, вид такой ошалевший, что Хосе подавился смехом, тут же сгреб ее в медвежьи объятия и сдавил до треска в ребрах.
— Это было впечатляюще, — Бартомеу протиснулся к Али сквозь толпу журналистов. — Думаю, вопрос с фотосессией уже решен. Главное, чтобы ты теперь не заболела!
Али вытерла воду с лица, все еще не переставая глупо улыбаться. Она была так счастлива, что готова была провести десяток пресс-конференций. Хосе вместе с Бартомеу отвели Али обратно к раздевалкам, агент говорил что-то про душ и одежду, но Альварес его не слушала. Она заметила заинтересованный взгляд Дани и невольно выпрямила спину, едва не задрав нос к потолку.
Ха, ха и еще раз ха!
Руководство клуба вместе с журналистами переместилось в пресс-центр, где операторы уже давно ожидали начала пресс-конференции. Хосе сидел возле раздевалки и ждал, пока Али приведет себя в порядок, все же на официальную часть презентации являться в таком виде было не комильфо.
В пресс-центре было очень шумно, английская речь причудливо перемешивалась с испанской. Субисаррета раздавал какие-то указания, стоя в дверях. Когда Али появилась в его поле зрения, он едва не воздел руки к небу, настолько красноречиво-недовольным было выражение его лица.
Рядом суетились какие-то девушки с микрофонами и бейджами «Prensa», журналисты с ноутбуками в руках один за одним проскакивали в пресс-центр.
— Про тебя в Mundo Deportivo написали , — Хосе сунул Али под нос свой планшет. — Про твой выпендреж, его назвали «оригинальным способом показать свои возможности».
— Ты все публикации обо мне будешь отслеживать?
— Я не должен? — искренне удивился Хосе. — Это моя работа вообще-то. Ты мне за это деньги платишь.
— Мы дружим, а я тебе деньги плачу! Охренеть, какая дружба, — съехидничала Али.
— Альварес, иди нахер, — отмахнулся Мартин, снова утыкаясь в новости.
Бартомеу вышел из зала, держа в руках футболку с седьмым номером.
— Али, пойдем. Сеньор Мартин, вы тоже.
Один за другим они вошли в забитый под завязку пресс-центр, и Али моментально оглохла от звуков затворов камер, которые слились в ужасную какофонию. Встав между президентом и Субисарретой (хотя Али предпочла бы на его место поставить Хосе), Альварес расправила футболку, держа ее за плечи. Несколько секунд вымученных улыбок — и можно сесть на свое место.
После нескольких стандартных вопросов Бартомеу передал слово Али. Именно этот момент в презентации она не любила больше всего.
— В первую очередь я хотела бы сказать, что я очень рада быть сейчас здесь. Не сомневаюсь, что множество отличных игроков мечтали бы играть за такой великий клуб, и я очень горжусь тем, что такая честь выпала именно мне. Я смогу играть бок о бок с самыми, не побоюсь этого слова, выдающимися игроками в мире и постараюсь сделать все возможное, чтобы помочь Барселоне завоевать как можно больше трофеев в этом и последующих сезонах. Я благодарю руководство Барселоны за оказанную мне честь.
Али стоило огромных сил не запинаться после каждого слова — сотня смотрящих на нее в упор глаз не давала сосредоточится. Самым противным было практически неуловимое присутствие завышенных ожиданий — облажаться было нельзя никак. Уже сейчас от нее ждали каких-то невероятных свершений, как будто она встанет и, не выходя на поле, сразу выиграет все, о чем можно только мечтать.
Пресс-конференция закончилась слишком быстро. Несколько дней переживаний, полтора корявых предложения и все, финита ля комедия. Как только Али закончила говорить, Бартомеу объявил о завершении презентации и поблагодарил присутствующих. Али тепло попрощалась с президентом, пообещав провести оставшиеся дни плодотворно, и отправилась на поиски Хосе, которого нигде не было видно.
Ее менеджер обнаружился в коридоре, разговаривающий с каким-то мужчиной.
— О, а я собирался уже тебя искать! Сейчас шуруешь за этим молодым человеком на интервью, а потом я отвезу тебя в отель.
— Интервью?
— Для местного телеканала. Пара слов и все.
Хосе отвлекся на телефон и ушел куда-то в сторону, а Альварес покорно пошла за журналистом.
Али привели в комнату, заставленную софтбоксами, и усадили в большое кресло. Ее сразу окружили ассистенты, визажист начал елозить кисточкой по лицу. Ворс попал в нос, и Али громко чихнула, едва успев прикрыть рот.
Кто-то прицепил ей на рубашку микрофон, парикмахер что-то там колдовала с ее волосами.
Когда камеры были настроены, свет выставлен и марафет наведен, журналист сел напротив Али и протянул ей руку для рукопожатия.
— Добро пожаловать, меня зовут Эдгар Форнос, я корреспондент BarcaTV. Это стандартное интервью, займет минут пятнадцать, не больше.
Запись началась.
— Добрый день, сейчас в нашей маленькой студии новый нападающий Барселоны, Али Альварес. Али, здравствуй. Презентация закончилась, волнение улеглось. Как чувствуешь себя сейчас?
Али на секунду задумалась.
— Трудно объяснить. Скажу так — сбылась моя самая большая мечта. Я надеюсь, что здесь моя жизнь сложится именно так, как я всегда хотела.
— Как тебе нравится стадион?
— Это грандиозно. Когда стоишь в центре поля, чувствуешь себя таким маленьким человечком. Это… Обескураживает. Не представляю, какие у меня будут ощущения, когда я в первый раз выйду на матч.
— Есть ли у тебя какие-либо опасения?
— Они есть у каждого, кто переходит в новый клуб. Учитывая гендерные стереотипы и прочие раздражающие факторы, проблемы возникнуть могут, но я их не боюсь. Я через многое прошла и сделала все, чтобы играть на том уровне, на котором играю сейчас.
— Мы будем надеяться, что все будет хорошо. Что ты думаешь о своем будущем в Барселоне?
— Я думаю, что смогу принести пользу клубу, помогу ему оставаться на таком же великолепном уровне. Для меня очень важно то, что я смогу помочь Лионелю Месси, Неймару и другим игрокам. Я очень счастлива сейчас.
— И последний вопрос — что для тебя футбол?
— Я просто обожаю футбол. В наше время это больше, чем игра, это целая религия. В мире столько проблем — нищета, войны, кризис, но футбол дает людям надежду. Каждый матч — это история, повторить которую невозможно, ведь каждый раз на поле происходит что-то особенное. Ты просто не сможешь один раз выйти на поле и не влюбиться по уши в эту игру, с первого касания газона. Когда тебе аплодирует целый стадион, ты понимаешь — вот он, смысл жизни, то, ради чего стоит дышать. Футбол заставляет тебя быть лучше, постоянно стремиться побивать свои же рекорды — для меня это лучшая мотивация. Ни в одном виде спорта больше нет такой красоты, как в футболе — двадцать два игрока, зеленое поле, огромный бушующий стадион, финты, дриблинг, голы… Футбол может заставить радоваться, кричать, плакать — он превращает обыденную жизнь в праздник. Мне кажется, что футбол может все.
***
— По моему, все прошло отлично, — сказала Али Хосе, когда они оказались в машине, вдали от Камп Ноу, вежливого президента и толп фотографов.
Агент с кипой бумаг в руках пытался устроиться на сидении и не уронить все на пол.
— Молодец, хорошо держалась. Только я одного не понял, что за реакция была на Алвеса и Пике?
Али нахмурилась.
— Не спрашивай, а. И так противно.
— Хочешь сказать, что они над тобой смеялись?
Али только раздраженно кивнула.
— Ну, поржали они, дебилы, значит. Не истериками доказывать свою состоятельность надо! Хочешь в памяти людей как Роналду остаться? Он отличный футболист, но времена Манчестер Юнайтед даже дети помнят.
— Роналду — отличный пример для подражания, как по мне. Не было никаких истерик, просто мяч попинать захотелось.
— Умница, попинала.
— Надеюсь, что ты в восторге. Все, я устала и хочу спать!
Автомобиль остановился возле отеля, Али схватила сумку и вылезла на улицу. Хосе высунулся из машины и крикнул ей вслед:
— Я позвоню! Отдыхай давай!
Двери отеля отрезали Али от шумной улицы. Она прошла мимо ресепшена, поздоровавшись с администратором, и поднялась на лифте на свой этаж.
Альварес едва успела дойти до спальни, как ее ноги подкосились, и она, рухнув на аккуратно заправленную постель прямо в обуви, зарылась носом в одеяло. Хотелось в душ, пить и есть одновременно, но сил встать не было — Али могла только неподвижно лежать. Мертвая тишина была просто медом для ушей после такого суматошного утра.
Она нашарила под подушкой пульт от кондиционера и врубила его на полную мощность — устройство сразу мерно загудело, гоняя по комнате ледяной воздух. Али стянула с ног кроссовки и свернулась калачиком, подтянув колени к груди. Сердце все еще колотилось. «Врачам сказать, что ли», — подумала Али, рассеяно потирая левую сторону груди. Мало ли это не просто волнение?
Усталость быстро начала брать верх над ее желанием переодеться и пойти прогуляться, глаза предательски закрывались, в голове стремительно пустело… В конце концов, Али перестала бороться с собой и бессовестно вырубилась прямо в одежде.
