We Can Not Fly So High

Хранитель и Хранимая

- Погоди-погоди! – после недолгого молчания тряхнула головой Маша. Речи Архангела до крайней степени смутили ее. Да что там речи: все произошедшее просто выбило ее из колеи! Не каждый же день к тебе на балкон падает израненный юноша, причем очень привлекательный юноша, и заявляет, что является твоим Ангелом-Хранителем! - Я не до конца поняла, что ты все-таки имеешь ввиду... Но, как бы это грубо ни звучало, мне немного не до этого. Давай разберемся со всем по порядку, как только я закончу готовить папе ужин? И с этими словами она отстранилась от юноши и встала с пола. Аданреэль недоумевающе взглянул на свою подопечную: неужели она не понимает всю важность их встречи? Он потратил все оставшиеся у него силы, чтобы преодолеть завесу пространства и времени и оказаться в необходимой эпохе, в нужном месте, а теперь эта смертная заявляет, что есть нечто более значимое, и она готова пренебречь им ради каких-то своих бытийных забот? Возмущенный таким поведением смертной девы, Архангел поднялся на дрожащих ногах и крепко схватил Машу за руку, которая к тому времени уже собралась вернуться на кухню. От резкого жеста та вздрогнула, быстро повернулась к нему, попыталась высвободиться, но Аданреэль лишь сильнее сжал ладонь и грозно проговорил: - Смертная! Али не дошел до тебя смысл слов моих? Али я молвлю неясной тебе речью? Неужто ты не осознала вовсе, кто говорит с тобою? Я – ангел чина высшего – Архангел! И для тебя – обыкновенной смертной – есть честь со мною говорить на равных! И смеешь ты пренебрегать мной?! Что для тебя сего момента может быть важнее?! Юноша говорил все строже, почти сурово, и Маша не решалась перебить его, пока тот не окончил свою тираду. Но лишь только он замолчал, девушка решительно вырвала свою руку, которая от грубой хватки теперь побаливала, и сказала, стараясь, чтоб ее голос звучал уверенно и твердо: - Послушай, я понимаю, что наша встреча по какой-то причине очень важна для тебя. Но сейчас ты немного не в том положении, чтобы вести себя как заблагорассудится. Если ты хочешь, чтоб я все как следует поняла, изволь чуточку подождать. Я приготовлю ужин для отца и обязательно тебя выслушаю. И потом… тебе не мешало бы отдохнуть. Маша скользнула по гостю взглядом, указывая тем самым на его не лучшее состояние. Архангел в свою очередь также оглядел себя со всех сторон и с мрачным видом кивнул: как-никак, а смертная права… Видок у него еще тот: одеяние рваное, разодранное, волосы спутаны, спина саднит из-за все еще свежих ран… - Хорошо, смертная, - сказал он недовольным тоном, - Похоже твоя правда… - Если позволишь, я обработаю твои раны, - отозвалась Маша уже более мягко. Аданреэль снова кивнул, и Маша, развернувшись, пошла на кухню, довольная тем, что ее незваный гость не стал спорить дальше; а тот, не говоря ни слова, проследовал за ней. Вскоре Маша снова суетилась у плиты, помешивая скворчащую в масле картошку, переворачивая румяные отбивные и периодически пробуя суп на соль. Из-за потерянного на разговор с Архангелом времени пришлось готовить все одновременно и в ускоренном темпе: отец должен был вернуться совсем скоро. Как объяснить ему появление в доме незнакомого юноши Маша пока не придумала, да и заботило ее сейчас отнюдь не это: оставить папу без ужина равносильно концу света!.. Поэтому на время готовки, девушка забыла про гостя. А тот, меж тем, сидел за столом, с интересом и некой опаской рассматривая чай, поданный ему Машей. Покрутив кружку так и эдак, понюхав содержимое и отхлебнув маленький глоточек, Аданреэль в изумлении поднял брови: чай, оказывается – очень приятный напиток! Перебинтованная спина болела меньше, и ангел чувствовал себя уже значительно лучше. А тут еще и собака смертной присела рядом и положила ему голову на колени, выражая свою искреннюю симпатию приветливым помахиванием хвоста . Аданреэль ласково потрепал питомицу своей подопечной за ушком, по холке и впервые за долгое время улыбнулся: слегка, лишь самыми кончиками губ… - Ну, все! – объявила тут Маша, вытирая со лба пот и развязывая фартук. Она выключила плиту, накрыла сковородки с картошкой и отбивными крышками, затем взяла две глубокие тарелки, налила в них суп и поставила на стол: одну перед собой, другую – перед гостем. Тот, чуть сощурив глаза, осмотрел неизвестный ему объект. - А что сие за варево? – спросил он, поднимая глаза на девушку. - Суп – наша земная еда, - пояснила та, ставя на стол вазочку с нарезанным хлебом и кладя подле тарелок ложки. Закончив с сервировкой, Маша села напротив гостя, взяла ломоть хлеба и принялась было за суп, но заметила, что Аданреэль в полном замешательстве вертит в руках ложку. - Ее держат вот так, - обратилась она к нему, показывая правильный захват. Аданреэль повторил, - А едят вот так, - с этими словами Маша нарочно медленно зачерпнула бульон, подхватив немного морковки, лука и лапши, и отправила себе в рот. Аданреэль снова все повторил. На его лице возникло несколько озадаченное выражение, заметив которое, девушка спросила: - Непривычно, да? - Верно, – кивнул ангел, - Впервые я вкушаю пищу смертных… А что сие? Он указал на ломоть ржаного хлеба у Маши в руке. Та ответила: - Это – хлеб. Возьми, если хочешь. Архангел достал небольшой кусочек из вазочки. Так вот он, настоящий людской хлеб! Говаривают, что небольшой его ломтик способен спасти жизнь человеку. А еще… Это ведь именно хлебом - пятью хлебами, да двумя рыбинами – накормил Иисус пять тысяч человек! Аданреэль прикрыл глаза: его охватило чувство какой-то возвышенности, по жилам заструилось тепло, и Архангел ощутил невероятный прилив сил! Он быстро доел первый ломоть и потянулся за вторым. Маша тоже заметила некое преображение: мертвенно-бледный оттенок сошел с лица ее гостя, на щеках его появился едва заметный румянец, глаза заблестели, да и весь он словно засиял… - Ангел.., - тихонечко, на выдохе, произнесла она. - Ты что-то молвила, смертная, али то слух мой изменяет мне? – вопросил тут Аданреэль, взглянув на нее из-под ресниц. Девушка смутилась, покачала головой и принялась быстро уплетать суп… Когда с трапезой было покончено, Маша вымыла посуду и предложила Аданреэлю поговорить в ее комнате. Тот не стал возражать, и вскоре, сидя на диване в небольшой, но очень светлой и уютной спальне, рассказывал о своих злоключениях: о том, как украл копье Лонгина, за что был схвачен и судим, как его лишили крыльев и сослали на землю, и как Учитель его, Серафим Габриэль, успел сказать напоследок пророческие слова. Маша слушала его, затаив дыхание, не смея прервать или перебить. Когда Архангел закончил речь, она еще долго не могла вымолвить ни единого слова. Все было столь невероятно, неимоверно и немыслимо… Столь фантастично и… Но кое-что Маше покоя не давало: - Выходит, это из-за тебя, из-за того, что ты пренебрег своими обязанностями Хранителя, у меня развилась астма? – осторожно поинтересовалась она. - Астма? – переспросил Аданреэль, - Это твой недуг, что упомянул Владыка? Маша молча кивнула. Ей почему-то сделалось немного гадко. И тут Аданреэль, точно прочитав ее мысли, Аданреэль сказал: - Ты, видимо, в недомогании своем меня винишь. Не стану возражать. Сию вину я сам признал в Суде Божественном. Но все сложнее, чем я думал, оказалось… Ведь были ангелы, что, как и я, свои обязанности Хранителей забыли, и их судили строго, справедливо… И после, им на верный путь встать удавалось, и Долг Священный свой исправно исполнять… Но я забыл Свой Долг, обрек тебя на муки: недуг тебя сразил, и мать ты потеряла… И думал я, что мне, подобно прочим всем, дадут на исправленье шанс… Однако я украл копье Лонгина, чем согрешил еще сильнее, мучения твои усугубив: недуг из поправимого, неисцелимым стал… На смерть обрек тебя я… И наш Владыка в наказанье на землю, в мир людей меня сослал… - Постой-постой! – воскликнула тут Маша, - Что значит «из поправимого стал неисцелимым», «на смерть обрек»? Неужели мою астму уже нельзя вылечить! Аданреэль нахмурился и сурово, но грустно посмотрел на девушку, и та по его взгляду поняла: болезнь и правда ее не отпустит. - Я… умру? – бесцветным голосом спросила она, остекленевшими глазами взирая на Архангела. Но тот встряхнул своими золотистыми волосами, точно в знак протеста. Грусть в его взгляде сменилась решимостью и гордостью: - За кого же ты, смертная, держишь меня? – громогласно молвил он, расправляя плечи, - Я для того здесь, чтобы избавить тебя от мора твоего! Я здесь, чтобы с тобою нашу связь восстановить! Свою Хранимую сумею я спасти, позор иначе мне носить мой гордый чин: Архангел!.. Аданреэль хотел было продолжить, но тут раздался звонок в домофон. - Это папа! – воскликнула Маша, хватая ангела за руку, - Быстро прячься! – и затолкала ничего не понимающего юношу в платяной шкаф.