Call me a weapon

      Сегодняшнее утро ничуть не отличалось приветливостью или хотя бы чувством такта, которого так не хватало в жизни очерствевшего за долгие годы одиночества офицера. Даже сквозь плотно задернутые шторы цвета кофе с молоком проник маленький лучик света, с неким озорным любопытством распластавшись на подушке и заодно на бледном угловатом лице полковника. Нагло, почти что настырно он лез в уже разлепившиеся, но еще сонно прищуренные глаза. Именно это стало маленьким сигналом к пробуждению. Еще за десять минут до того, как прозвенит будильник.       Фрэнк Арчер ненавидел утро. Сегодняшний день обещал быть до тошноты неправильным, полным спонтанных и глупых решений, и из-за этих странных мыслей, не дающих полностью избавить свое сознание, мужчина зажмурился, повернувшись к окну спиной. Внезапный звон чашек на кухне сумел привести офицера в чувства. Он резко распахнул глаза, едва услышав, как жалобно звенит дорогой фарфор (он не сомневался) из его любимого сервиза. Вслед за ним, спустя каких-то пять минут, до спальни начал доходить терпкий аромат свежесваренного кофе. Зернового. Арчер только заскрипел зубами, стараясь не думать о том, какого черта новоиспеченный подполковник оказался пунктуальнее, чем он сам. Антикварные настенные часы в тяжелой бронзовой оправе, явно указывающие на знатный род владельца, показывали лишь полседьмого утра. Кимбли, успевший обустроиться и нагло пользовавшийся всеми благами, предоставленными скромной обителью офицера из отдела расследований, на кухне маячил уже давно. Сложив два и два, в итоге получив отчетливый, а главное, очевидный ответ, Арчер понял, что сожитель встал не позже шести утра. Да еще так тихо, что не сумел прервать чуткий сон хозяина квартиры. Это расстраивало.       Фрэнк Арчер никогда не изменился бы, в частности — его манера держать все под своим непосредственным контролем. Все должно было быть только в его руках, а в противном случае, бунтарь мог легко схлопотать незайтеливое, зато крайне нудное наказание, в качестве разбора крайне нудных государственных отчетов. Из-за этой тяги все решать самостоятельно, полковник почти не нуждался в подчиненных и адъютантах. Он даже сейчас пожелал напомнить об этом, в очередной раз показав, кто в доме хозяин. Мужчина всегда находил интересным наблюдать за реакцией людей на такое смелое, в меру эгоистичное заявление: одни могли попросту оскорбиться, не желая принимать строгий милитаристический строй, другие, скрипя зубами, подчинялись, а третьи, забыв о гордости, льстили, стараясь заполучить хоть каплю одобрения от ледяного аместрийского офицера, несмотря на то, что взаимностью он никогда не отвечал. Каждый подле него пытался заполучить хоть немного признания и интерес к своей персоне.       Фрэнк уже знал об этом. Былой армейский пес мог позволить себе серьезное оружие, а не ограничиваться игрушечными солдатиками, да стандартным набором шахматных фигурок, какой, к примеру, имелся у Мустанга: точеные из дерева, покрытые лаком, симпатичные, в общем-то, фигурки. По иронии, в его команде (бездарной, за исключением Хоукай, как считал сам Арчер) они тоже водились, к тому же в полном составе. Легко управляемые, послушные, до тошноты преданные, податливые, как гончарная глина.       Предсказуемые.       Готовые кинуться за своим командиром в огонь и воду. Непрактичные.       Зато Арчер привередлив в выборе оружия, как никто другой. Вряд ли во всей армии нашелся бы другой снайпер, оценивающий не только калибр и толщину ствола, но еще обтекаемость металлического корпуса, который должен идеально ложиться в руку при стрельбе.       Так же придирчиво, как выбирают пистолет, он выбирал себе сторонников. Каждая пешка — негласный индивид, изредка стремящийся показать себя, как личность, но которого в любой момент можно покрепче придавить к земле тяжелый рельефной подошвой армейского ботинка, наслаждаясь этим ощущением власти в собственных руках. А руки свои снайпер всегда держал в чистоте, лишь изредка обнажая худые бледные запястья, в остальное же рабочее время отдавая предпочтение форменным белым перчаткам из качественного шелка. Такие себе мог позволить лишь кадровый офицер, заслуживший милость кого-то сверху. Одним словом, у высоко компетентного начальника в подчинении следовало держать не менее квалифицированных военных. К сожалению, насмотревшись на тупость, полное отсутствие эго, а так же каких-то задатков ума у энных, полковник решил работать в одиночку. Люди, как офицер считал, попросту не заслуживают его внимания.       Но Зольф Кимбли был не таким.       Военный многое слышал об этой загадочной фигуре армии, сыгравшей весьма напряженную, по совместительству достойную роль в партии уничтожения ишварского населения. На работе, от коллег, или же разбирая некие судебные разбирательства, оставленные после смерти его предшественника, бригадного генерала Маэса Хьюза, чья смерть сложилась настолько же нелепой, насколько удачливой для карьерного роста многообещающего подполковника Арчера, коротавшего около года под крылом эгоистичного Хакуро, преданного пса фюрера. Именно тогда уже знакомое имя промелькнуло в многочисленных отчетах, занявших свое законное место на черной лакированной столешнице полковничьего кабинета. Пробежавшись безразличным взглядом полуприкрытых голубых глаз по характеристике заключенного централовской тюрьмы, Фрэнк вдруг принялся вчитываться между строк, смакуя и припоминая, где же слышал это громкое служебное имя — Багровый алхимик.       Ишвар. О да, о жестокости, переходящей рамки дозволенного, мужчина осведомился еще при поступлении в академию. Набравшись от однокурсников забавных, порой не очень, баек, повествующих о спятившем подрывнике, оттачивающим свое мастерство на старшем курсе, Арчер отнесся к ним весьма скептически, выражая явную антипатию к людям, не умеющим держать себя в руках. Однако, в глубине души, юный кадет почти завидовал его выдержке, уму и нешуточной силе, скрытой в татуированных крепких ладонях.       Лишь на войне Фрэнк увидел, за что государственный алхимик получил свое имя. На войне, когда театральные маски упали вниз, прямо к ногам их обладателей, Фрэнк наконец раскрыл глаза и увидел, как его сосед по парте, заядлый зубрила и соплежуй, берет в руки автомат, готовый убивать, едва сверху поступит приказ. На войне солдаты превращались в машину для убийств, истребляя лишенных крова, надежды и Бога людей, не щадя никого, чтобы потом, спустя годы, вновь улыбаться, сидя в какой-нибудь шумно таверне, за бокалом виски увлеченно рассказывая другу о своей повседневной жизни.       Фрэнк Арчер, некогда просто презиравший людей, отгородил себя от них целиком, осознав до конца, какой монстр живет внутри каждого из них. Но Кимбли его, почему-то, не отталкивал. Возможно, лишь потому, что в отличии от других, он не был лицемером и никогда не скрывал своей кровожадной натуры. Он был прост, и весьма не глуп. Такое оружие вполне пришлось бы полковнику по руке.       Из раздумий офицера вывело эхо шагов, раздавшееся в коридоре, а мгновением позже, гость бесцеремонно распахнул дверь, ведущую в святая святых, покои военного. Пораженный таким непривычным визитом, мужчина поспешил натянуть на себя одеяло. — Доброе утро, подполковник, — процедил сквозь зубы Фрэнк, заметив в дверном проеме никого иного, как подрывника собственной персоной. Последний, к слову, мирно потягивал кофе из маленькой чашечки, забавно и к тому же нелепо оттопырив мизинец. — Разве в армии не учат соблюдать дисциплину, тем более в присутствии старшего по званию? — добавил он, нахмурившись. Наблюдая за попытками офицера скрыться под одеялом, Багровый хмыкнул, после запустил свободную руку в волосы, небрежно растрепывая.        — Ни одного пункта о запрете посещать личную комнату начальника там не было, — отозвался тот, а лицо его приобрело задорный вид, как у ребенка, которому пообещали очень много конфет. Арчер уже хотел было что-то возразить, но алхимик это легко проигнорировал. — Если вас что-то не устраивает, вы вправе приказать мне, не так ли?       Такого ответа Фрэнк явно не ожидал услышать, и как минимум надеялся, что сбежавший недавно алхимик, чудом выживший и лишь по случайности оставшийся в живых, будет вести себя менее нагло. С другой стороны, не стоило забывать, что речь идет о Багровом Лотосе: циничном психопате и убийце без всяких моральных устоев и рамок.       — Настоятельно прошу покинуть мою комнату, — отрезал мужчина, не без удовольствия наблюдая, как Кимбли закрывает за собой дверь, напоследок громко самодовольно хмыкнув.       Так как пролеживать в постели больше не имело смысла, Арчер выбрался из-под одеяла и наспех заправил кровать, прикрыв ее сверху пледом, до того неаккуратно скомканным, лежащим где-то в углу. Он искоса осмотрелся по сторонам: не считая чужих штанов, непонятно почему свисающих со спинки кожаного кресла, в комнате царил не такой уж невообразимый хаос. Фрэнк всегда считался жутким педантом, ненавидел беспорядок, и аккуратизм его присутствовал везде, начиная отутюженным воротником формы, заканчивая расположением столовых приборов в кухонном ящике. Неизменный темно-синий китель уже дожидался, повешенный на дверцу платяного шкафа, как всегда чистый и выглаженный. Полковник, подойдя к комоду, без радости окинул быстрым взглядом свое тусклое отражение, наспех зачесал растрепанные после сна волосы назад, прежде чем не остался полностью доволен. Однако, посетить ванную комнату все равно пришлось, чтобы смыть с себя сонливость холодной водой и хоть немного прийти в себя.       Попутно застегивая рубашку, мужчина спустился по лестнице, ведущей вниз, к кухне, где мирно допивал свой кофе Багровый. Полковник швырнул оставленные в спальне брюки в его сторону, не особо заботясь о том, долетят они до получателя или нет. Судя по тому, с каким характерным звуком остатки горячего напитка из кружки расплескались по полу, доставка пришла точно по адресу. Фрэнк незаметно скривил губы в надменной усмешке.       — Не разбрасывайте вещи в моей комнате, Кимбли, — Арчер принялся рыться по полкам, в поисках банки ставшего ему уже тошным растворимого кофе. Почему-то именно сегодня не было сил и желания тратить время на варку обычного, зернового. К слову, злосчастная банка непонятно каким образом, оказалась совсем не там, где он оставил ее вчера. Всего лишь на йоту левее, чем обычно, и сей факт почему-то раздосадовал офицера. Выходит, подрывник уже успел порыться в его вещах, а поставить на место почему-то не подумал, — В конце концов, мы живем вместе всего один день.       Кимбли же развел руками, игнорируя разлитый кофе и поглядывая на полковника, точнее на его спину со странной смесью любопытства и желанием еще хоть немного позлить. Выходка с брюками подрывника совсем не разозлила, только позабавила. Пускай новый начальник был хладнокровным с виду, но его темперамент, моментами рвущийся наружу, не мог остаться без должного внимания. Горячий темперамент. С таким человеком придется быть достаточно аккуратным, если не захочется получить в затылок чем-нибудь тяжелым.       Мысли алхимика текли в несколько ином направлении, и если Арчера заботило его пребывание на кухне или причина, по которой он так просто впустил в квартиру постороннего мужчину, учинившего здесь беспорядок, то Багровый размышлял о том, что кофе был весьма неплох. Как жаль, что он так и не успел его допить.       — Я дико извиняюсь, что доставил вам неудобства, господин полковник. Просто забыл вчера поинтересоваться, куда мне можно будет складывать свою одежду, — манерно растягивал слова алхимик, страшно довольный собой.       — Желательно не туда, где я сплю.       — То есть, вы бы не возразили против пары грязных носков на своем рабочем столе?       Бледное лицо мужчины скривилось. Видимо, он слишком ясно представил эту картину и пребывал в легком отвращении. После десяти секунд молчания, Багровый растянул уголки губ в усмешке, глядя только лишь в глаза офицера — нахально прямо, без намека на смущение.       — Не жалеете, что впустили меня к себе, Арчер?       — К себе в дом или к себе в жизнь?       — В дом.       — Уже сомневаюсь в своем поспешном решении, — саркастично отчеканил военный, показывая тем самым, что считает диалог оконченным. К счастью для него, Зольф тактично промолчал. К счастью, потому что Фрэнк еще ни разу не сталкивался с подобным, и за неимением опыта не ощущал себя полноправным хозяином ситуации. Высыпая в чашку ровно две ложки растворимых кофейных гранул, мужчина не без злости запихнул банку на полку, плотно закрыв дверцу. Уныло. Но полковник был из тех, кто ценит свое время, исполнительность и быстрый эффект действующего на организм кофеина. Пускай запах не тот, да и на вкус так себе, зато дешево и практично. Идеально для солдата, который скорее позволит выстрелить себе в висок, чем опоздать на работу. Кимбли стоило бы взять это на заметку, ведь он и сам не до конца понимал, чем этот человек так выделялся среди тысячи солдат, абсолютно одинаковых с виду, разодетых в ту же синюю форму, с такими же погонами, так же педантично причесанные, чопорные и строгие. Тем временем на поверхности кухонной тумбы отразилось донельзя довольное лицо подрывника, успевшего натянуть свои брюки и теперь сидящего в кресле, закинув одну ногу на колено другой.       Задеть холодного начальника за живое? Как раз плюнуть.       — Быстро сдаетесь, — мягко произнес голос за спиной. — Такое оружие вам не по зубам, не так ли?       Молчание. Всего лишь на мгновение полковник впал в ступор, не найдя что ответить, однако даже этого мгновения было достаточно, чтобы Багровый насмешливо вздохнул:       — Так я и думал.       Зольф поднялся с насиженного места, с издевкой наблюдая за тем, что же предпримет хозяин, при виде безобразного недоразумения, коим стало пятно на темных лакированных досках — пролитый ранее кофе. Кружку же алхимик поднял, закинул на ближайшую горизонтальную поверхность, после чего легко облокотился бедром о кухонную тумбочку. Фрэнк проигнорировал сей жест. Абсолютно с каменным, ничего не выражающим лицом, офицер опустился на корточки, молча вытирая мокрое пятно тряпкой, которой обычно протирал обеденный стол, судорожно вспоминая, что именно вчера ему так хотелось узнать непосредственно от своего нового подчиненного.       — Я покажу вам, где находится секретное пристанище Жадности и его химер, — небрежно отозвался Кимбли, делая вид, что его очень заботит состояние собственных ногтей: так пристально он вглядывался в них. — А вы, в благодарность за проделанную работу, снимите с меня все обвинения, и тогда, возможно, я буду на вас работать, в качестве адъютанта.        Багровый точно знал, что полковник добивается именно этого, потому позволил себе чуть больше, чем сутки назад, взирая на этого чертова солдата снизу вверх, стоявшего на крыше и крепко сжимающего пистолет в руке. Конечно, он мог так просто подорвать стену под ним и оставить тело средь тлеющих обломков, но…       Но он был ему нужен. Хотя бы ради того, чтобы раз и навсегда разделаться с гомункулом. Арчер ведь не упустит возможности нажиться на успехе операции (если, конечно, сумеет все сделать как надо). Почему-то Зольф отнюдь не против повышать ставки, даже если шанс невелик.       Полковник же, успел подняться на ноги, тут же поворачиваясь к собеседнику спиной, чтобы тот, ни дай бог, не увидел на его лице легкое замешательство и волнение от сказанных слов. Ни к чему простому оружию знать, что задумал начальник, пусть его мысли предсказуемы, как осенний дождь в Централе. Кимбли же, будучи человеком жестоким и прямым, почему-то позволил ему эту маленькую слабость — закрыться. Все-таки, доверие — вещь хрупкая, и Арчер ему совсем не доверял.       — Позже переговорим, желательно после работы.       — Бар за углом сойдет? — стремительно отозвался Кимбли, изогнув брови, почти нахально цокнул языком и широко улыбнулся полковнику, который этого не заметил. Он не ожидал, что тот согласится так просто. Скорее всего, будет капризничать, либо предложит место, которое, на его взгляд, больше подойдет молодому карьеристу для обсуждения своих честолюбивых планов. Однако, как понимали оба мужчины, поход в ресторан смотрелся бы громоздко, наигранно пафосно и неуклюже. Слишком неуклюже для двух взрослых мужчин, знакомых всего один день.       Арчер ответил не сразу, несмотря на то, что его ответ заранее положителен. Он тщательно вглядывался в кружку, напряженно размешивая бодрящий напиток ложкой, изредка бросал взгляды на собеседника. Безусловно, как орудие — Кимбли был прекрасен, и с таким вот орудием под рукой, карьерист вроде него мог добиться небывалых высот в армии. Если сумеет правильно использовать то, что попало к нему в руки, конечно же. Ну, а если эта бомба замедленного действия не вовремя подорвется, смерть грозит быть долгой и мучительной. Как реалист, Арчер должен понимать, насколько рискует, по-сравнению с чокнутым подрывником, непонятно каким образом сбежавшим из тюрьмы. Подрывником, который плевать хотел на осторожность и обожал игры на грани фола. Ну, а полковник… Полковник предпочитал лишний раз проверить прочность досок, прежде чем наступить на них.       Кофе нещадно обжег горло, когда мужчина, в попытке казаться уверенным, отхлебнул из чашки, однако не обратил на это никакого внимания. Только бледная ладонь едва заметно дернулась от напряжения.       — По рукам? — Фрэнк резко обернулся, глядя на алхимика, нагло сверлящего его взглядом.       Он протягивал мужчине одну из своих крепких ладоней, на которой слишком четко выделялись черные линии, складываясь в татуированный рисунок, изображающий алхимический круг. В один момент, за ту долю секунд, что офицер успел посмотреть на нее, в сознании пронеслись смутно знакомые образы: так много крови, что мир резко потерял остальные краски. Он светился только красным. Сию безрадостную картину дополнил лишь чей-то безумный, полный эйфории, смешанного с самодовольством, смех на фоне. Бойня. И сейчас, когда сознание вновь прояснилось, отгоняя непрошеные картины, голубые глаза полковника недобро сверкнули, вновь покрываясь плотной коркой презрения:       — Это последняя вещь, на которую бы я согласился, Багровый, — обманчиво вежливая улыбка, а позже офицер отстранил от себя протянутую ладонь.       Ухмылка Кимбли чуть дрогнула, но тут же стала еще шире, светясь понятным лишь ему, почти безумным счастьем. Офицер ему не доверяет. И при этом, все равно надеется, что оружие послушно ляжет в руку, подчиняясь лишь громкому слову. Невозмутимо пожимая плечами, алхимик проводил взглядом уходящего в коридор мужчину. Такой строгий, что даже сейчас шаг его больше смахивал на армейский марш.       — С вами приятно иметь дело, Арчер.       Ни одобрительной улыбки, ни последней фразы, брошенной ему в спину, полковник уже не слышал, а в ответ лишь эхом раздался стук тяжелых каблуков до блеска вычищенных сапог.