Harry Potter and the Battle of Wills (Гарри Поттер и битва желаний)

Переводчики: Waconera и Шарлота. — Возможно ли придумать что-то ещё? — проникли слова во тьму, медленно вытягивая Гарри наверх, словно он выплывал на поверхность из очень глубокого озера. — Какие у него симптомы? — Высокая температура — нам потребовалось два зелья чтобы сбить ее до приемлемого уровня. Спутанность сознания и ломота суставов. Он не приходил в сознание в течение дня. — Профессор, также болел его шрам. — Грейнджер, Уизли, выйдите. И почему вы все еще не на занятиях? — рядом с Гарри послышалась возня и возникло ощущение, что кто-то склонился, но он не мог найти силы чтобы открыть глаза. — Сегодня полнолуние, сэр, и профессор Люпин задал эссе. На лоб Гарри легла рука и затем опустилась к шее. — Тогда почему вы не в библиотеке? — Мы его напишем, сэр. Вам не стоит волноваться о предмете профессора Люпина. — Мисс Грейнджер, я… — Что с ним, Северус? Пока Гарри пытался понять, где он, вокруг воцарилось молчание. Голоса, место — все это было таким знакомым. А затем: — На первый взгляд похоже на побочный эффект действия зелья Напитка Живой Смерти. Но при таком раскладе он должен бы лучше реагировать на лечение. — Что мы можем сделать? — Я не знаю, профессор МакГонагалл. Меня больше не посвящают в планы Темного Лорда. Это саркастическое замечание, наконец, привело Гарри в сознание, и он застонал. — Гарри! Он очнулся! Гарри! — Бога ради, Уизли, держите себя в руках. Что ж, если больше ничего нет, то… — Вы не допускаете, что стоит лечить что-либо другое? Яд или проклятие, которое Тот-Кого-Нельзя-Называть мог использовать? — Как я и говорил, мадам Помфри, у меня больше нет доступа к этой информации. Застучали каблуки, Гарри заставил себя открыть глаза. По обе стороны от кровати, внимательно наблюдая за происходящим, стояли Рон и Гермиона. Профессор МакГонагалл положила руку на плечо профессору Снейпу: — У вас нет никаких догадок, Северус? Снейп тяжело вздохнул, а затем заметил, что Гарри смотрит на него, и нахмурился. — Темный Лорд предполагает, что факел с зелёным пламенем привяжет к нему мальчишку с помощью крови. Возможно, это позволило бы ему проклясть или отравить Поттера как-то издалека. Вам стоит поговорить об этом с директором. Взглянув через плечо, профессор МакГонагалл заметила, что Гарри проснулся. — Спасибо, Северус, — сказала она спешно удалявшемуся Снейпу. — Гарри, — Рон медленно помахал рукой перед его лицом. — Узнаешь нас, приятель? — Да, — хрипло ответил он. — Как долго я нахожусь здесь? — Тебе стало плохо вчера в обед, после занятий, а сейчас вечер вторника, — сказал сидящий на краю кровати Рон. — Я думал, мадам Помфри придушит тебя! — И вам еще грозит опасность, мистер Поттер, из-за болезни и от меня! — отрезала мадам Помфри, обходя кровать. Гарри поморщился, когда она сунула ему в руки стакан с зельем. — Пейте до дна! На этот раз вы уйдете только тогда, когда я буду уверена, что вам ничего не грозит. — Да, мэм, — пробормотал Гарри и проглотил жаропонижающее зелье. Переглянувшись, Рон с Гермионой улыбнулись. — Что? — Она сказала профессору МакГонагалл, что после нашего окончания школы повесит на эту кровать мемориальную доску, — хихикнула Гермиона. — А профессор МакГонагалл ответила, что лучше переселить тебя в Больничное крыло навсегда. Они оба казались очень веселыми, поэтому Гарри тоже улыбнулся. — Отличное начало учебного года, не так ли? Рон с Гермионой только головами покачали. — Какие занятия я пропустил? — Заклинания, трансфигурацию, гербологию и защиту от Темных искусств, — ответил Рон. — Гермиона сделала копии своих конспектов — вряд ли ты захочешь мои. — С ними что-то случилось? — простодушно спросил Гарри, а затем провел по лицу тыльной стороной ладони. — Мне почему-то холодно, — пробормотал он. — Тебя все еще лихорадит, — сказала Гермиона. — Кстати, «Ежедневный пророк» сошел с ума! Когда ты очнулся в первый раз, репортеры буквально набросились. И теперь, когда стало известно, что ты заболел… Я не знаю, как долго смогу удерживать Риту Скитер. — Черт возьми, этого нам еще не хватало, — застонал Гарри. — Это еще не самое ужасное. Фадж и около половины министерских работников хотят тебя увидеть, — поморщился Рон. Гарри перевернулся на живот и уткнулся лицом в подушку: — Неважно, оставим это на Риту Скитер. — Мы знали, что ты так скажешь, — вздохнула Гермиона. — Но профессор Дамблдор говорит, что мы должны встретиться с ними. В противном случае они начнут говорить, что ты при смерти или еще что в этом роде. — Когда? — простонал Гарри. — Полагаю, когда ты будешь чувствовать себя лучше. — Есть ли шанс, что я буду чувствовать себя плохо всю оставшуюся жизнь? — Что же, вы делаете все возможное для этого, — запричитала мадам Помфри, возвращаясь с порцией другого зелья. Она подтолкнула под спину Гарри еще подушек. — Выпейте все это. Это для восстановления. Что вы сделали с собой? Одни кожа да кости! — Я спал два месяца! — Гарри заметил, как вернулась профессор МакГонагалл. — Попробуйте поспорить с кем-нибудь другим. Напиток Живой Смерти не влияет на организм. Вы потеряли вес до похищения, — мадам Помфри забрала чашку и зашагала прочь. Профессор МакГонагалл остановилась. Рон и Гермиона уставились на Гарри. — У меня не было аппетита после… — пробормотал тот, уставившись на свои руки. Друзья вздрогнули, а затем с двух сторон приобняли его. Профессор МакГонагалл подошла к кровати и придвинула стул. Гарри чувствовал себя неловко, поэтому перевел взгляд на стену. — Мистер Поттер, — тихо сказала она, — я знаю, насколько болезненные для вас последние месяцы. Последние года, — поправила она себя. — Но сейчас, больше чем когда-либо, вы должны осознавать, насколько это важно. Никто из нас не позволит вашей решительности сломаться — вы, меньше всего. Гарри удивлено поднял глаза. Смысл последних слов был понятен, даже если бы не было Рона и Гермионы. Он сглотнул. — Я… я не догадывался, что вы знаете. — Профессор Дамблдор рассказал мне на случай, если с ним что-нибудь случится, — кивнула МакГонагалл. Рон подавился, пораженный ее словами. — Но я единственная, кроме вас, кому он рассказал. — Что насчет Снейпа? — спросил Гарри, игнорируя озадаченные взгляды друзей. — Профессора Снейпа, Поттер, и нет, ему не сказали. Хотя после всех шарад с Вы-Знаете-Кем, в которых он принимал участие, Северус вполне мог догадаться. Живот отпустило от облегчения, и Гарри уткнулся в подушку. С одной стороны, он был очень рад, что Снейп не знал о пророчестве, хотя и не понимал почему. А с другой стороны, то, что профессор МакГонагалл знает, позволяло чувствовать себя немного менее одиноким в этом мире. — Гарри? Гарри, ты в порядке? — спросила Гермиона. Он открыл глаза и пробормотал: — Да-да, все хорошо. Но я… — он посмотрел на МакГонагалл. — Есть кое-что, что я должен вам рассказать. Профессор МакГонагалл перевела взгляд с Рона и Гермионы на Гарри: — Я не буду против, если вы все расскажете друзьям, Поттер. Но вы должны помнить об опасности, которая грозит любому, кому вы доверите эту информацию. Гарри медленно кивнул, и МакГонагалл легонько сжала его ладонь, а затем встала и вышла из Больничного крыла. Мадам Помфри ушла в свой кабинет, дверь за ней закрылась с гулким ударом. Рон и Гермиона выжидающе смотрели. — Какую информацию, Гарри? — спросила Гермиона. Тот снова сглотнул и приподнялся на кровати. Друзья придвинулись ближе. — Ты можешь рассказать нам, — заверил Рон. — Не важно, насколько это опасно. — Профессор МакГонагалл права, — предупредил Гарри. — Волдеморт придет за вами обоими, если узнает, что вам все известно. Он убьет вас. Или ваши семьи. Друзья переглянулись, а затем Рон вздернул подбородок. — Мы одна семья, приятель. Родители сделают все, чтобы помочь тебе, так же как и я. Когда Гарри отвернулся, Гермиона продолжила: — Мои родители — магглы. Они не понимают всего этого, но мы с ними уже и так в опасности, — слегка взъерошив волосы, она посмотрела на одеяло. — Поэтому, что бы там ни было, мы поможем. Повернувшись к Рону, Гарри подложил руки под голову. Заскрипел матрас и Гермиона села с другой стороны. — Расскажи нам, приятель, — тихо сказал Рон. Гарри тяжело сглотнул. — Это пророчество, — выдохнул он. — Дамблдор рассказал мне, о чем оно, когда мы вернулись из Отдела тайн. — Гермиона сжала его плечо, а Рон придвинул стул ближе. — Там говорится, что… я тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда, и что он отметил меня как равного себе, — Гарри коснулся шрама. — И… я должен убить Волдеморта, либо он убьет меня. «И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой». На некоторое время Больничное крыло погрузилось в тишину. Гарри прикрыл глаза и вздохнул в ответ на тишину. Гермиона придвинулась к Гарри и положила голову на его плечо, приобняв его. Вслед за ней Рон обнял их. Ни один из них не проронил ни слова, но Гарри не возражал — в конце концов, что можно было сказать? И что можно сделать? Рон с Гермионой никак не смогут помочь. Убить, либо быть убитым. Это было так просто, так ужасно просто. Когда мадам Помфри пришла примерно в десять часов, она застала их обнимающимися. Она отвернулась и тактично удалилась. Гарри понятия не имел, когда она таки настояла, чтобы Рон с Гермионой ушли. Он уснул, когда друзья были все еще с ним. За его «полное отсутствие смысла в попытке сделать слишком многое так рано» Гарри приговорили к отдыху в Больничном крыле на целую неделю. Это не было плохо. Рон и Гермиона приходили к нему каждый день с конспектами, а мадам Помфри даже разрешала им ужинать вместе. Многие из его друзей регулярно навещали его, рассказывая Гарри о том, как прошли занятия и о новостях (большинство из них плохие) из «Ежедневного пророка». Так же они приносили сладости. Близнецы Уизли прислали через Рона и Джинни коробку экспериментальных вредилок (которую мадам Помфри запретила открывать в Больничном крыле), и записку, в которой говорилось, что они приедут навестить Гарри вместе с Биллом, Чарли и их родителями. И, конечно же, был бесконечный поток членов АД, желающих узнать, продолжатся ли собрания в этом году. Как бы ни печально не было из-за пропущенной первой недели в школе, Гарри должен был признать, что не был в форме для какой-либо деятельности. Его состояние не ухудшалось снова, но и не улучшалось до пятничного полудня, что заставило его провести в постели всю неделю. В среду Гарри и Рон играли в шахматы в Больничном крыле, когда Гемриона вернулась с зелий. — Все так плохо? — спросил Рон, когда та, нахмуренная, подошла к друзьям. — Невыносимо! — Гермиона вздохнула, падая в кресло рядом с кроватью Гарри. — Этот человек высасывает счастье из людей, словно дементор! Мы на войне, он мог вести себя с нами хоть немного мягче! — В таком случае ему пришлось бы иметь сердце, — сказал Рон. Гермиона покачала головой. — После того, что случилось этим летом… что он сделал… я правда думала, что он будет… другим. Я не говорю, что обязательно приятным, но, по крайней мере… нормальным. — Что он сделал? — спросил Гарри. Она скривилась. — Ну, сначала он сказал, что мы попали к нему в класс, потому что на СОВ по зельеварению все получили «П». Затем он посмотрел прямо на меня и сообщил, что наши прошлые оценки не имеют значения. — Ясно, — фыркнул Рон. — И помимо наших постоянных заданий у нас будет «Специальная защита», где мы будем изучать некоторые виды зелий, которые, по мнению Министерства и профессора Дамблдора, могут пригодиться на войне. Также он сказал, что любой, кто не получит хорошие баллы на этих занятиях, будет лишен каких-либо привилегий, — она сердита взглянула на него. — Нужно было видеть его лицо в тот момент. — Радостное? — Окрыленное. Наверное, это из-за того, что это самое близкое к ЗОТИ из того, что он в принципе может получить, — сказала Гермиона, а затем внимательно посмотрела на Гарри. — Он высказал мне несколько замечаний, но так ни разу и не упомянул тебя. Мне было интересно, скажет ли он что-то, поскольку все знают, что это он спас тебя от Волдеморта. Рон наклонился к ней. — Это правда, что слизеринцы бунтуют? — Думаю, лишь некоторые из них. Почти наверняка — Малфой. Да, Гарри? Воспоминания Гарри о побеге из логова Волдеморта были в лучшем случае отрывочными, но упоминание Малфоя всколыхнуло память, и это заставило его задохнуться. Рон и Гермиона вскочили. — Что случилось? — воскликнул Рон. Гарри с трудом выровнял дыхание. — Просто я кое-что вспомнил. О Люциусе Малфое и Снейпе в ту ночь, когда он меня вытащил. — Что произошло? — выдохнула Гермиона. — Волдеморт… он как-то узнал, стоило Снейпу разбудить меня. Они вернулись назад прежде, чем мы смогли сбежать, и Снейп сражался с Люциусом Малфоем. Он применил к нему империо, и это сработало. Думаю, именно так мы и сбежали, — сердце Гарри колотилось от вновь пережитых воспоминаний. Рон, сидя по-индийски в ногах кровати Гарри, опёрся подбородком на руки. — А Волдеморт? Он там тоже был? — Возможно. Я помню, что слышал его, но не в тот раз. Может быть, это была та ночь, когда они меня забрали. Но почему? — нахмурился Гарри. Рон покачал головой. — Интересно, сможет ли кто-то из нас однажды понять Снейпа. — Не думаю, что это в человеческих силах, — пробормотала Гермиона. В субботу профессор Дамблдор отправился в штаб-квартиру для встречи с аврорами, которые входили в состав Ордена. Профессор Люпин, будучи убежден, что приспешники Волдеморта выберут именно этот момент для нападения на Хотвартс, провел почти все утро в Больничном крыле вместе с ребятами. Он пришел под предлогом наверстать с Гарри пропущенный материал по ЗОТИ, и, следует отдать должное, они проделали большую работу. Но, даже не смотря на это, визит Люпина этим утром был чудесным. Наблюдая, как Рон и Гермиона демонстрируют защитные чары, и, слушая рассказы о выдающихся выходках Мародеров, Гарри почувствовал, как в нем тлеет тепло, понемногу затягивая дыру в груди. Как будто боль от отсутствия Сириуса становилась меньше из-за присутствия последнего живого близкого друга его родителей. На протяжении всего утра Гарри приходили проведать друзья, многие из них оставались надолго, особенно члены АД. Мадам Помфри была удивительно терпелива к издаваемому шуму — возможно из-за того, что Гарри был единственным, кого поместили в Больничное крыло в начале семестра. И так получилось, что Гарри, Рон, Гермиона, профессор Люпин, Невилл, Джинни, Луна Лавгуд, Симус Финниган, Дин Томас, Парвати и Падма Патил, Чжоу Чанг, Терри Бут, Сьюзан Боунс, Джастин Финч-Флетчли и Эрни Макмиллан — все вместе оказались в Больничном крыле, поедая роскошный «пикник», который предоставили некоторые эльфы-энтузиасты до тех пор, пока не пришла в спешке профессор МакГонагалл, выглядящая взволнованной. Декан Гриффиндора громко хлопнула ладонями. — Минуточку внимания! — произнесла она, вздохнув. Весёлая болтовня утихла. — Чёрт возьми, я знал, что всё слишком хорошо, чтобы так продолжалось и дальше, — пробормотал Рон. Гарри напрягся. Профессор Люпин встал. — Какие-то проблемы, Минерва? — Не совсем, Ремус, — ответила с нервным смешком та. Она перевела взгляд на учеников и отыскала среди них Гарри. — Мистер Поттер, к вам пришли гости, которые настаивают на том, чтобы увидеть вас. — О нет, — простонал Гарри, прикрывая глаза. Профессор МакГонагалл улыбнулась с пониманием. — Боюсь, что да, Поттер. Вместе с ним пришли ещё несколько журналистов из «Ежедневного пророка», — Гарри опустил голову на колени. — Я дам вам несколько минут для подготовки, после чего позову их. И что касается ваших однокурсников, — добавила она, смотря задумчиво на А.Д., — я не вижу причин, по которым они не могли бы остаться. Она исчезла в проёме. Гарри пробормотал что-то грубое и расправил мантию, приняв её из рук Люпина. — Ставлю пять галлеонов на то, что одна из них — это Скитер, — со злой ухмылкой сказала Джинни. — Я не буду ни на что ставить, — ответил Гарри. Двери распахнулись с громким треском: все отскочили от неожиданности. Это был Пивз, который пролетел через двери. — Она вернулась! Она вернулась! Кто позволил ей сюда вернуться?! Это был ты, Потти? Всегда от тебя проблемы, она только из-за тебя могла вернуться! Выгоните её! — и вылетел из помещения. Гарри и его друзья озадаченно переглянулись. — Из-за чего Пивзу досталось от Риты Скиттер? — поинтересовалась Гермиона. — Я не помню ничего, кроме Турнира Трёх Волшебников, — размышляя, ответил Рон. Гарри беспомощно пожал плечами, однако неожиданно заговорила Джинни: — Ой, черт. Он имел в виду не Риту Скиттер. — Разве? Ты… — вдруг Гарри осенило. Вместе с этим пришло и огромное негодование, из-за которого его начало трясти. — Они не будут. Они не будут! Они не посмели бы привести её сюда вновь! — Нет… — нахмурилась Гермиона. Невилл к этому времени подошёл к дверям и выглянул. Его рот искривился от страха и негодования. Он обернулся к ребятам: — Вы правы! — Я не могу поверить в это, — всё, что он успел сказать, прежде чем двери вновь открылись, впуская внутрь профессора МакГонагалл (на лице которой было явное недовольство), за которой вошли Корнелиус Фадж, Рита Скиттер с её фотографом, ещё один журналист «Ежедневного пророка» и, без сомнения, самый ненавидимый всеми преподаватель защиты от Тёмных искусств во всей истории Хогвартса. Долорес Амбридж, казалось, не имела никакого здравого смысла. Либо же она должна была быть слепой и глухой, чтобы не ощущать гнев, что исходил от каждого человека, находящегося в Больничном крыле. Она стояла позади Фаджа и перед Перси Уизли. Её присутствие было просто невыносимо. Фадж, в свою очередь, казалось, ничего не замечал вокруг. Он с напыщенностью прошёл к Гарри и протянул ему руку. — Мой дорогой мальчик, какое облегчение видеть тебя наконец здоровым. Мы о многом поговорим сегодня! Для Гарри это было идеально: сделав шаг назад от министра магии, предлагающего пожать ему руку, он холодно ответил: — Не с ней в одной комнате. Перси и журналисты ахнули от изумления, лицо Амбридж перекосилось, а Фадж мигнул и посмотрел из-за плеча на спутницу. — М-м-м… я не понимаю… Стоя позади остальных, профессор МакГонагалл сделала небольшое движение рукой, показывая Гарри, что нужно оставаться спокойным. Поэтому тот глубоко вдохнул и произнёс твёрдым голосом: — Я был бы рад поговорить с вами, министр, но не с человеком, который умышленно портил нам занятия защиты от Тёмных искусств, шпионил за нами и пытался контролировать каждую нашу мысль. Впервые в жизни он был доволен видеть Риту Скиттер, которая строчила как сумасшедшая. Это отвлекло его от фантазии, как он хватается руками за шею Амбридж и энергично трясёт её. — О, и не забудь, Гарри, — послышался голос Гермионы позади него, — о злоупотреблении опёкой над учениками! Фадж от удивления открыл рот, а Рита вообще прекратила писать. Перси появился за плечом министра и они обменялись взглядами, прежде чем обернуться и посмотреть на Амбридж, которая медленно отступала к двери. — Эм… о каких злоупотреблениях вы говорите, мисс… — Гермиона Грейнджер, министр, — представилась та и протянула руку министру. После того, как он пожал её, она добавила: — Гарри, может тебе стоит показать министру свою руку, — она многозначительно посмотрела на него. — Правую руку. Гарри кивнул и шагнул к ним. Гермиона поманила Риту, незаметно указывая на фотографа. Гарри медленно поднял руку и с большим удовольствием также медленно закатал рукав, выставляя напоказ белые рубцы на коже, в которых всё ещё чётко проглядывалась фраза «я не должен лгать». Фадж и Перси ахнули от изумления, а фотограф Риты начал активно щёлкать камерой. — Она… она… это сделала профессор Амбридж? — выдохнул Перси. Гарри кивнул. — Чудовищно, — пробормотал другой журналист и, как и Рита, опять начал быстро писать. — Гарри получил это в наказание за то, что говорил людям, что лорд Волдеморт вернулся, — произнесла Джинни. — Множество раз в течение учебного года. Конечно, он не должен был лгать, не правда ли, министр? — Ну… — Амбридж также дала смотрителю Филчу разрешение бить кнутом учеников — мои братья бросили школу, — Джинни говорила это непосредственно двум журналистам, пока Фадж колебался. Профессор МакГонагалл стояла с одной стороны, беспомощно пожимая плечами каждый раз, когда Амбридж или Фадж смотрели на неё. — И она призналась, что отправила двух дементоров в Литтл-Уингинг, которые почти поцеловали кузена Гарри. Именно из-за этого Гарри пришлось применить патронуса в маггловском районе — тот самый патронус, из-за которого его чуть не выгнали из школы. Вместе с тем остальные друзья Гарри выступили вперёд: — Она вскрывала нашу почту! — Она мешала другим учителям! — Она требовала от одних учеников следить за другими! — Она пыталась применить круцио к Гарри! — Она никогда не должна появляться в этих стенах! Амбридж, которая стала похожей на овцу, находящуюся в стае волков, отважилась сказать: — Министр, министр, это всё недоразумение… — она жеманно улыбнулась, протягивая руку к Гарри. — Убивающее заклятие… Да, отличные у вас недоразумения! — ухмыльнулся кто-то. Гарри быстро отступил назад, а его друзья столпились вокруг него. — Держитесь от меня подальше. — Профессор МакГонагалл, — обратилась Рита, — почему другие преподаватели ничего не сделали, чтобы прекратить эти издевательства? — Дело в том, — начала МакГонагалл тихо, — что декрет об образовании, принятый Министерством, дал мадам Амбридж неограниченное право диктовать свои условия. Она пресекала все попытки сопротивления со стороны персонала школы, мы ходили под угрозой немедленного увольнения. — Ладно… мы никогда не думали, что декретами будут так злоупотреблять… — пожаловался Фадж, нервно потирая руки. Его лицо приобрело впечатляющий оттенок фиолетового цвета, а глаза укоризненно перемещались от Амбридж к Гарри и обратно, словно никто не имел права так смущать его. В полном отчаянии он наконец выпалил: — Так или иначе, мы… по этим необоснованным обвинениям будет проведено полное расследование… ужасающая мысль об издевательстве над учениками… Мадам Амбриж, я думаю, вам лучше вернуться в Министерство! — добавил он, когда Амбридж вновь начала протестовать. Женщина с лицом жабы с глупым выражением лица смотрела на то, как Фадж решительно указывал ей на дверь. Она ушла. Далеко не один человек в комнате вздохнули с облегчением, а после подавляли смешки, когда услышали, как Пивз устремился вниз с воплями банши, и безумный бег Амбридж к выходу. — Я не расстроюсь, если никогда больше не увижу эту женщину, — сказала Гермиона. С уходом Амбридж Гарри почувствовал, как напряжение в его теле немного спало. Фадж, всё еще нервно потирая руки, повернулся с улыбкой, которую посчитал приятной. — Сейчас… м-м-м, мы должны поговорить с вами, мистер Поттер, о Сами-Знаете-Ком. Для военных усилений и прочего. Гарри пожал плечами. — Не возражаете, если я сяду? — разговоры про Амбридж его сильно утомили. Мадам Помфри призвала несколько стульев, и Гарри с Фаджем сели. Журналисты нетерпеливо сели с одной стороны от них, а Перси остался стоять позади Фаджа. — Хорошо. Я… рад видеть, что ты идёшь на поправку, — судя по тону, вынужденно сказал Фадж. — Спасибо, — поблагодарил Гарри, рассматривая свои колени. Кто-то прошипел и он быстро посмотрел на прыткопишущее перо Риты: «Его измученные зелёные глаза редко поднимались. Он дрожит из-за длительной травмы от…» — Я не дрожу! — Успокойся, Гарри, дорогой, — проворковала Рита, — я просто добавляю немного творчества. — Мисс Скитер, я думаю Гарри было достаточно вашего «творчества», и мы разбирались по этому поводу, не так ли? — спросила Гермиона. Её голос был приторным, однако взгляд тяжёлый. Рита сердито на неё посмотрела и дотронулась резко до пера — зачеркнула худшие приукрашивания. Фадж прочистил горло. — Ладно. Мистер Поттер, что вы можете мне рассказать о том месте, где вы находились? Раздражение Гарри уступило приступу тошноты. Но он заставил себя спокойно ответить: — Не так много. Это было подземельное, но очень большое. Там было множество туннелей и большая комната, где находился Волдеморт, — Фадж и сопровождавшие его вздрогнули, — и где собирались все Пожиратели смерти, — Гарри не дрожал, но к тому времени, как он закончил описывать логово Волдеморта и его деятельность так, как он это помнил, дрожь появилась. Рука профессора Люпина на его плече облегчала задачу, и ему было проще говорить. Но несмотря на это, рассказ напомнил ему о ночи третьего испытания, и Гарри почувствовал прилив вины за желание обернуться и увидеть кого-нибудь из тех, кто сидел позади него. Когда он закончил свой отчёт, Фадж и Перси переглянулись. — И больше ничего? Ничего полезного? — А что вы ожидали? Что я проведу грандиозный тур? — вспылил Гарри. — Я не думаю, что Пожиратели смерти хотели рассказать мне что-то «полезное» об их убежище. И я был немного сбит с толку — под круциатусом, между прочем, — он с мстительно и с удовлетворением отметил, как слушатели вновь вздрогнули. — Не обижайтесь, — пробормотал Фадж, краснея. Рита выбрала момент, чтобы встрять. Её глаза остановились на Люпине — и его руке на Гаррином плече — последние несколько минут рассказа о заключении её перо стало писать медленнее. Наконец она не смогла сдержаться: — К слову, Гарри, каково это, учиться защите от Тёмных искусств у тёмной твари? Она несомненно собралась вывести Гарри из себя. Однако она точно не ожидала реакции возмущения от каждого ученика, что находился в помещении. В результате, это вышло ровно тогда, когда Гарри вскочил и начал кричать: — Он не тёмное существо! — проорал он. — Вы, — различные ругательства, которые он адресовал Рите, к счастью, были заглушены выкриками его однокурсников. — Возьмите свои слова назад, леди! — кричал Симус. — Не говорите так о профессоре Люпине! — с возмущением произнёс Невилл. — Он лучший профессор защиты, который когда-либо здесь был! — Почему вы, лживая, грязная… — Люпин даже больше человек, чем вы! Профессор Люпин был так же, как и Рита, ошеломлён напором студентов. Наконец он встал и громко, пытаясь перекричать яростные выкрики, оскорбления и угрозы, сказал: — Ладно, достаточно! — Гарри и остальные вмиг умолкли, всё ещё переполненные гневом. Люпин же вежливо обратился к Рите: — Мисс Скитер, вы хотите, чтобы я ушёл? — Ой, — Рита с опаской посмотрела на гневные лица и пробормотала, — нет, всё хорошо, мистер Люпин. — Профессор Люпин, — поправила Гермиона, неотрывно смотря на Риту. Гарри медленно вновь сел. — Профессор Люпин лучший преподаватель из всех, что когда-либо были, для каждого из нас. И он никогда не подвергал нас опасности, — резко уведомил он Риту. Уткнувшись глазами в пергамент, Рита произнесла: — Был слух, что он… — выдохнув, она протараторила — Пропал во время своего прошлого пребывания в Хогвартсе. — Это… Совершенно другое, — ответил Гарри, быстро взглянув на Гермиону с вопросом, что сказать. Люпин вмешался: — Это был прискорбный случай, мисс Скитер. Как и большинство людей с ликантропией, я принимаю волчье противоядие, которое позволяет контролировать превращение. Однако произошёл несчастный случай в ночь, когда почти был задержан Сириус Блэк. Гарри и его друзья пропали. И поскольку дело шло об их безопасности, я пошёл искать их, забыв про зелье. — Ясно, — всё, что сказала Рита в ответ, принявшись писать. Гарри был рад, что все сосредоточились на Люпине и не видели его лицо в тот момент. Фадж прочистил горло. — Не было возможности спросить вас раньше… очевидцы сказали, что Сириус Блэк был с Пожирателями смерти в Отделе тайн прошлой весной. Вы его видели? — Я же говорю, это всё правда! — воскликнул один из журналистов. Мозг Гарри затуманился, а в ушах грохотало сердцебиение. — Всё хорошо, — пробормотал он, руками спрятав лицо. Сквозь озабоченные перешёптывания друзей он услышал голос мадам Помфри: — Это просто длительный эффект напитка Живой Смерти, министр. Ему скоро станет лучше. — Как скоро он будет выписан? — Возможно, завтра, при условии, что он не будет перенапрягаться, — грозно ответила мадам Помфри, уткнув руки в бока, и посмотрела на Гарри. Рон протянул руку к Гарри и взъерошил ему волосы. — Большинство Пожирателей смерти в Министерстве в ту ночь были в масках, сэр. И вокруг всё было довольно хаотично, — Гарри посмотрел на него с благодарностью. Рон же взглянул на Риту, которая пристально наблюдала за ними. — М-м-м, — Фадж выглядел неудовлетворённым, однако медленно встал. — Ладно, вопросы, на которые были необходимы ответы, прозвучали, вы понимаете, — Гарри кивнул. — Я… буду на связи. И я верю, что директор Дамблдор сообщит мне, если… что-нибудь произойдёт? — спросил он у МакГонагалл. Гарри и Рон переглянулись и закатили глаза. При всех Фадж был вынужден признать, что Гарри и Дамблдор были правы. И Фадж явно ещё держал обиду на директора Хогвартса. Когда министр вместе с Перси и журналистами ушёл, Гарри повернулся к своим друзьями и членам АД: — Спасибо. — За что? — спросил Эрни Макмиллан. — За то… что вы поддерживаете меня… нас, — с неловкостью ответил Гарри, указав на себя, Люпина и остальных. Рон скрестил руки на груди и ухмыльнулся всем. — Это не только твои проблемы, Гарри. Мы все в этом замешаны.