Автостопом по воспоминаниям

— О мой Бог! — испуганно вскрикнул мальчишка, наткнувшись взглядом на Питера, который сидел на диване и увлечённо что-то изучал, перебирая засушенные растения и цветы, делая пометки и загибая уголки страниц потрепанных старых книг. Дело в том, что очень любопытный Стайлз специально дожидался, пока Дерек покинет лофт, прихватив с собой отвратительно-жизнерадостную последнее время Эрику, а сам парень — с удовольствием пошарится по библиотеке старшего Хейла, которую тот, недавно перевёз из своей квартиры в обитель племянника, аргументируя свои действия тем, что «так безопасней». Почему так безопасней и для кого, никто не знал и не понимал, но и заморачиваться волчата тоже не стали — ну кому могут помешать девять стеллажей информации о том, как выжить в сверхъестественном мире? Правильно, Стайлзу, а точнее, его неудовлетворенному любопытству во всех вопросах, касающихся магического мира. И вот, пробравшись внутрь просторного помещения в гостиной, он, чувствуя себя победителем, вальяжно и гордо вышагивал к книжным полкам, уже представляя, сколько всего он там для себя найдёт, но услышав в стороне деликатное покашливание, резко повернулся и обнаружил себя в компании Питера, который, кстати говоря, наверняка слышал, как мальчишка проник в их так называемый дом. Сердце ушло в пятки от испуга, а сам Стайлз, едва ли не подпрыгнул. Переведя дух, и заметив на себе необычное отсутствие красноречивого взгляда, который всегда был отличительной чертой всех Хейлов — взгляд «Аля-Ты-Умрёшь-Мучительно-И-Медленно» — он быстро выпалил на одном дыхании первое, что пришло в его дурную голову: — Ты тут что, всё время? — А почему ты так удивлён? Думал, я в свободное время разорванные трупы подкидываю полиции, да МакКола стерегу? — тяжелая маска презрения ко всему снова появилась на лице мужчины, хотя минутой ранее, его глаза святились нежностью трепетных воспоминаний, о содержании которых, Стайлз и не догадывался. В такие короткие моменты, когда Хейл не прятался за своим образом вечного злодея, Стилински всегда распирало от любопытства: казалось, что Питер всегда был таким — обычным человеком, который способен делать добро и радоваться жизни и тому, что в ней есть или когда-то было. Но пожар и шестилетний плен в собственном парализованном теле сделали из него монстра. Видимо, в отличии от остальных, Стайлз был единственным, кто понимал одну простую истину — никто не рождается сразу плохим и злым. Даже Питер. И вот тут уже в мальчишеском разуме вырисовывался новый вопрос, требующий немедленного ответа: а можно ли вернуть ту хрупкую человечность, которая некогда жила в теле этого зверя? Или же она сгорела той ночью, вместе со всем, что было дорого Питеру? — Ну, судя по прошлому году, это и было твоими основными занятиями… — Стайлз попробовал улыбнуться, но сказанное прозвучало грубее, чем он планировал. И чтобы не заострять внимание на событиях прошлой осени, он вновь опустив взгляд на своеобразное занятие мужчины, с интересом продолжил, — А зачем тебе это? Даже подключив свою богатую фантазию, у меня не хватит воображения, чтобы… — он не успел закончить фразу, так как его перебил тяжело вздохнувший Питер, похлопавший рукой по продавленному старому дивану, мол, заткнись, присаживайся и послушай прежде, чем опять нести чушь: — Это подарок для Коры. В детстве, у неё было любимое занятие… Мы так же жили в этом особняке, почти что посреди леса. Ей часто было нечем заняться после школы: друзей было два или три человека, Дерек и я не находили для неё время, а Лора постоянно бегала на свидания и вечеринки, втайне от Талии. И так, постоянно, Кора оставалось одна и просто ходила по территории собирая интересные для её детского воображения листики и цветы. Как-то раз, когда у неё собралась значительная коллекция, которая хранилось в небольшом игрушечном сундучке, Кора принесла всё своё богатство и показала Талии, и тем же вечером они вместе сидели в гостиной и мастерили что-то. Это оказалась небольшая книга, что-то вроде альбома с цветами и листьями внутри. Гербарий. Это стало их хобби. По вечерам они часами разбирали всю это мешанину, выискивая «идеальные экземпляры» и составляли цветочные композиции, записывая рядом, где какое растение и в чём его особенность, а мы с Дереком просто занимались своими делами, стараясь не портить такие моменты и не ругаться между собой. Сейчас, у Коры по-прежнему мало друзей, у нас с Дереком нет на неё времени, да и она сама не горит желанием с нами общаться, а Талия и гербарий — сгорели на пожаре, той ночью. Скоро у Коры день Рождения, а от меня она не принимает подарков, после того как узнала о смерти Лоры. Я просто хочу воссоздать подобие её альбома, оставив пару страниц пустыми, так, что бы она смогла их заполнить, как когда-то они делали это с Талией. Не имеет смысла, объяснять тебе, что я всё ещё считаю её своей семьёй, поэтому можешь думать, что это — моя больная прихоть. Питер замолчал и принялся дальше листать энциклопедии, делая пометки красным маркером, как делал когда-то Стилински, проводя такие же манипуляции с учебником по химии. Повисла неловкая пауза: Питеру было нечего больше сказать, а Стайлз не знал, стоит ли вообще что-то говорить сейчас: а что он скажет? «Я не думал, что ты умеешь чувствовать?» Или «Я вообще в шоке, что тебе не плевать на кого-то кроме себя»? — Можно я тебе помогу? — тихо выдавил из себя парень, аккуратно взяв в руки небольшой справочник по биологии, с напечатанной там таблицей, именуемой не иначе как «Полевые культуры». Юноша наугад ткнул пальцем в книгу, и прочитав вслух название растения, негромко и немного смущённо предложил, — Может, начнём с этого? Ответом ему послужил короткий резкий кивок. Задумчиво склонив голову набок, Питер негромко сказал: — Спасибо, Стайлз. И от этого, в душе разлилась какая-то неописуемая теплота, вперемешку с диким желанием помочь.