Наше небо

Подготовка к фестивалю шла полным ходом. Ворота академии закрывались только после девяти, когда все ученики покидали территорию. Я собралась играть на концерте на фортепьяно, поэтому очень много занималась, ведь делала небольшой перерыв. Каждый день я играла по пять часов, вкладывая все чувства в выбранное произведение. Я остановилась на композиции Криса де Бурга «Когда приходит зима». Отец, кажется, был доволен мной, он не говорил о «Хвосте феи» или о Лексусе, только хвалил меня за старания. Мы часто разговаривали с Эвергрин по телефону на общие темы, но все никак не получалось встретиться. Она то на обходе, то идет в клуб с ребятами, а я почти всегда занята репетициями и по выходным встречаюсь с Дарвином. Наши с ним отношения развивались медленно, он красиво ухаживал, говорил комплименты и проявлял терпение и понимание по отношении к моим каждодневным занятиям на фортепьяно. Он обещал прийти на фестиваль. — Привет, подруга, — выдохнула я, когда на том конце подняли трубку, — Как поживаешь? — Привет, — Эва улыбалась. — У меня все прекрасно. Сама как? — Все так же, — отмахнулась я. — Что у тебя такое случилось? — Меня позвали на групповое свидание, — пропищала от восторга подруга, — давненько я на них не была. — Да? И кто там будет? — Еще парочка наших девчонок и одна первокурсница с меда, — послышалось копошение, сопровождаемое большим количеством мата. Наверняка подруга выбирала наряд. — А встречаемся с какими-то парнями из университета. — Круто. Отвлечешься хоть немного от школы. — Ты так говоришь, будто я там учусь, — засмеялась русоволосая и, кажется, уронила телефон с последующим возгласом «Какого хрена?» — А у вас с Дарвином как? — Потихоньку, — пожала я плечами. — По выходным у нас свидания, а в обычные дни он иногда заглядывает после университета, чтобы послушать мою игру. — Так не честно, — заныла подруга. — Я тоже хочу услышать! — Приходи на наш фестиваль. Он будет в эту пятницу. Я буду выступать в два в актовом зале. — Хорошо. Я постараюсь прийти.

***

Играть «Когда приходит зима» технически несложно. Сложнее всего контролировать эмоции во время игры, немного переборщил — уже не то. Тем более мне. Я выбрала эту композицию, потому что она напоминает мне о Лексусе, о нашей глупости, о нашей любви. Иногда, когда я этого совсем не жду, воспоминания накрывают с головой и приносят такую боль, что просто невозможно держать её в себе. И я решила поделиться ей со всеми. Пусть слышат, даже если не поймут, пусть послушают. — Почему так грустно? — спросила Леви, которая посещала каждую мою репетицию. Я её не гнала, но, откровенно говоря, недоумевала, почему она не готовиться к концерту. — Так красиво, но печально. Я закончила игру, сидела и перебирала клавиши. — Это моё сердце, — прошептала я. Мне не хотелось нарушать эту атмосферу, которая создаёт мелодия, сливаясь с моими чувствами, в маленьком репетиционном зале. Это слишком личное, интимное. — Неужели так больно? — удивилась девушка. — До сих пор, — все так же прошептала я и вновь принялась играть. В день фестиваля академия казалась муравейником, а ученики муравьями. Все куда-то бегали, кричали, доделывали плакаты и доносили пакеты с закусками для кафе или лавочек. Больше половины моего класса играла в школьном оркестре и им предстояло открыть концерт, поэтому они усердно репетировали. Маленький зал тоже был занят скрипачами, поэтому мне ничего не оставалось, кроме как ждать Эвергрин. Она обещала прийти с ребятами. Думаю, сегодня будет весело. Я стояла у школьных ворот и смотрела на учеников из средних школ, маленьких детей и родителей, как меня кто-то схватил сзади. Я завизжала. — Спокойно, все свои, — засмеялся Нацу. Я вздохнула и улыбнулась. Передо мной стояли «хвостатые». — Привет, — улыбнулась я. — Рада вас видеть! — Мы тоже, — они все разом принялись меня обнимать. Этот запах алкоголя и сигарет, который ясно давал понять откуда эта банда, был дороже всего на свете. Мне его не хватало. — Люси! — заверещала Эвергрин и стала всех расталкивать, а потом прижала к груди так сильно, что дышать трудно стало. — И тебе привет, — посмеялась я. И в тот момент, когда я посмотрела за спину подруги, увидела его. Лексус стоял рядом с Биклсоу и Фридом, он смотрел на меня. Глаза в глаза. Сердце затрепетало, забилось чаще, ведь я так давно его не видела, почти два месяца. Я криво улыбнулась, отвела взгляд и сглотнула. — Привет, — кивнула я им. Все молча наблюдали за нами, а я понятия не имела, как вести себя в этой ситуации. У меня тряслись ноги и руки, казалось, еще чуть-чуть и я расплачусь. Но я этого не хотела, не перед Лексусом. «Я не хочу плакать из-за него». — Люси, тут есть что выпить? — меня спасла Кана. Она обняла меня за плечи, разворачивая и ведя в здание академии. — Глупая, — присоединилась Джувия, — конечно же, здесь такого нет. Здесь даже на улице чище, чем у нас в лазарете, так о каком алкоголе ты спрашиваешь? Я засмеялась. — Спасибо, — прошептала я. Девушки улыбнулись. — Я тоже удивилась такой чистоте, даже непривычно как-то стало. «Хвостатые» разбрелись по академии. Конечно, Эльза предупредила всех, чтобы ребята вели себя прилично, но это же «Хвост феи» — дикие люди, они не знают слов «прилично», «этикет» и подобные. Поэтому первые полчаса со спортивной площадки доносились странные возгласы, очень уж напоминавшие Нацу и Грея. Дарвин тоже пришел. Я встретила его у ворот, он пришел с друзьями из университета. Я не была с ними знакома, как и они со мной, похоже, Милл никому не рассказал о наших отношениях. Меня это немного обидело, но я не подала виду. В конце концов, не мне обижаться на него, той, что использует его, чтобы забыть другого. — Привет, — поздоровалась Эвергрин с парнем, когда мы встретились в здании академии. — Здравствуй, — брюнет обворожительно улыбнулся, протягивая моей подруге руку. — Люси, разве тебе не нужно готовиться к выступлению? — спросила Эва. — Разумеется, — я улыбнулась и подошла ближе к русоволосой. — Дарвин, увидимся позже. — Хорошо, — Милл улыбнулся, — удачи! В актовом зале собирались гости, многие музыканты уже были готовы и теперь повторяли ноты или слова песни. Моё платье висело в женской раздевалке со вчерашнего дня. Эвергрин пошла со мной, чтобы поддержать. — Как ты? — спросила подруга, когда мы остались в комнате одни. Я открыла шкафчик и стала расстегивать пуговицы школьной блузки, пальцы дрожали. — Я думала, будет хуже, — выдохнула я. — У меня коленки затряслись, когда я его увидела. — Почему бы вам не поговорить? Я усмехнулась. Это было так смешно. — О чем? После того сообщения всё, всё закончилось. Понимаешь? Я сняла юбку и повесила вместе с блузкой на вешалку. — Знала бы ты, как я хочу обратно, — прошептала я, надевая платье, — как мне хочется видеть Лексуса каждый день, как хочется с ним заговорить. Но в тоже время мне хочется забыть всё. Эва помогла застегнуть молнию на темно-синем платье в пол. — Это воспоминания доставляют мне столько боли, — выдохнула я последнюю фразу. — Ты просто не представляешь, что я чувствую. Приходится бороться с собой. — Хорошо, — Эвергрин часто закивала, обнимая меня за плечи, — Извини, я сглупила. — Все в порядке. Я слабо улыбнулась, поглаживая её руку. А сердце билось как бешеное, ведь совсем скоро я сыграю эту мелодию. И её услышит Лексус, а это самое главное для меня. Мне доверили завершить концерт. Я очень волновалась. И это не от того, что зрителей было много, не от того, что впервые на сцене спустя долгое время, просто в зале сидел Лексус. Там сидел человек, которого я любила и люблю до сих пор. И я боюсь, что эмоции захлестнут меня, я не смогу совладать с собой и опять будет больно. И не важно, что здесь Дарвин и отец. Мне все равно. Весь остальной мир меркнет, когда появляется Лексус Дреар. — На сцену приглашается ученица из класса 1-1 Люси Хартфилия с композицией Криса де Бурга «Когда приходит зима», — объявил второгодник, затем удалился. Зрители похлопали, а «хвостатые» еще и посвистели, чем вызвали недовольство со стороны многих. Я улыбнулась им, выходя на сцену. Когда я дошла до фортепьяно, поклонилась, села за инструмент и глубоко вдохнула. «Лексус, это все для тебя». Я начала играть. За те две недели, что я разучивала её, мелодия въелась в кожу, впиталась в кровь, текла по венам, пальцы перебирали клавиши как на автомате. А перед глазами мелькали картинки из прошлого. Вот мой первый день в школе, когда я познакомилась с Джувией, момент, когда мы с Лексусом случайно поцеловались, затем мы стали друзьями. Я улыбнулась и почувствовала, что по щеке скатилась слеза, затем еще одна и еще. По телу пробежали мурашки. «Смотри, Лексус, слушай!» Я продолжала перебирать клавиши, прекрасная мелодия заглушалась звуками ударов сердца. В голове стучало так, что казалось, скоро услышат все. А воспоминания продолжали мелькать: аквапарк, задержание, наказание, но было так весело. И вот тот самый день, когда все изменилось. Я всхлипнула, вспоминая тот поцелуй, осталось сыграть не так много. «Слушай, Лексус. Слушай же! Ты слышишь это? Это то, что стало с моим сердцем из-за тебя». Я закончила. Мои руки опустились на колени, а глаза жгло от слез, я готова была закричать от боли, что прожигала изнутри, но нашла в себе силы сдержаться. Я встала, вытирая слезы, поклонилась и встретилась взглядами с Лексусом. Даже в такой момент… «Какая же ты сука, Дреар!» Я развернулась и ушла со сцены. За кулисами меня все поздравляли, говорили, что номер был очень эмоциональным, но мне было не до этого. Я просто хотела остаться одна. В раздевалке уже никого не осталось, я села на лавку, опустила голову на руки и заплакала. Я зажимала рот рукой, чтобы никто не услышал. — Люси, — в комнату ворвалась Эвергрин, за ней зашёл Бикслоу. Он прикрыл дверь, пока подруга пыталась меня успокоить. — Это было для него? — Пусть знает, как это, — прошептала я, — Пусть, сука, знает, что мне больно! Я стала бить кулаком по дереву, еще бы чуть-чуть и костяшки содрала. — Успокойся, — Эва обнимала меня, прижимала к груди и гладила по волосам. А позже, когда я успокоилась, привела себя в порядок, я столкнулась с ним у главных ворот. Мы стояли в метре друг от друга и просто смотрела в глаза. «Хвостатые» стояли в стороне. — Прости, — донеслось до моих ушей. — Уходи, — прошептала я, — уходи и не возвращайся. Это больно, очень больно. — Прости, — повторил Дреар. — Просто уходи, — сжимая ткань блузки у сердца, сказала я. — Уходи! Он, сжав кулаки, развернулся, засунул руки в карман и пошел к выходу. Я смотрела на его удаляющуюся фигуру, и в голове была лишь одна мысль: «Теперь между нами пропасть».