Анимагия

Выходные пролетели быстро. Началась подготовка к скорому отпуску. На самом деле все, конечно, прошло не так гладко как хотелось бы. В парк после того инцидента Гермиона не ходила. Купание в ледяной воде не прошло бесследно, хоть и не так страшно. Легкое обморожение, кашель, насморк и к тому же она почти охрипла на утро. Ничего не поделать, пришлось всерьез заняться своим здоровьем. А ей ведь еще на лыжах кататься. Так что весь уикенд Гермиона провела в постели и спала. Просыпалась, чтобы поесть, засыпала, умывалась, засыпала, выпивала лекарства и снова засыпала. Блейка на это время отдала Гарри и Джинни. Еще не хватало заразить его. Кстати, о птичках... Джинни как узнала о том, что подруга, возможно, не поедет с ними в Уэльс, тут же примчалась, организовала несколько утепляющих заклинаний, проветрила душную комнату от затхлого воздуха, приготовила восхитительное рагу и наказала пить отвар, который по ее просьбе сделала Миссис Уизли. Это все рыжий ураган повернула за полчаса максимум, и тут же умчалась по своим делам. Она так торопилась, что даже не узнала, где Гермиона умудрилась так заболеть. Но немного нервозный и дерганный вид ее говорил о том, что подругу ждет допрос с пристрастием, как только найдется свободная минутка. Ну да, конечно. И что она скажет? Ой, Джинни, я тут уже месяца два как в парке гуляла каждые выходные с таким интересным мужчиной. Только вот оказался он Драко Малфоем. Как я сразу не заметила? Ну, вот так. А заболела, потому что в озеро свалилась. Нет, это не он меня туда скинул. Он как раз вытащил и сам обморозился. Джинни, муха залетит же... Рассказать все друзьям и хотелось, и не хотелось. С одной стороны, давно нужно было им поведать о ее анимагической форме. Глупо было скрывать это от них, уж кто-кто, а эта троица ни за что не выдала бы ее Министерству. И плевать уже на то, что признание это сродни обличению в обмане. Конечно, они обидятся, но если не сказать сейчас, а тянуть до последнего, чувство вины будет все расти и расти, и как снежным ком давить на совесть все сильнее. К тому же, друзья всегда прикроют и помогут. Не оставят. Но с другой стороны, совершенно не хотелось говорить о Малфое. Гермиона чувствовала, тогда, в ее гостиной, он говорил правду. И правда эта была ужасно тяжелой. Такое скажешь не каждому, если, вообще, решишься кому рассказать. Но он поделился этим с ней. Доверился. Он ей верил и, почему-то, девушка знала, не многие удостаивались такого доверия. А ведь оснований никаких не было. До этого момента они даже не разговаривали ни разу по-человечески. По-человечески. Из груди вырвался хриплый смешок. Довольно иронично звучит. Интересно, они продолжат эти маленькие прогулки каждую неделю? Теперь, когда они знают правду, невозможно больше притворяться. Нет больше ощущения загадочности. Нет больше той тонкой грани правильного и не правильного. Ха, да кто вообще определяет эти понятия?! Почему общаться с ним по душам и гулять в парке кажется чем-то противоестественным? Мы сами загоняем себя в рамки, живем по шаблону. Только забываем, что ничто не стоит на месте. Люди меняются. Встретив старого знакомого, через пять лет, ты встретишь совершенно незнакомого человека. Она знает. Она сама уже не та Гермиона Грейнджер, умница, отличница. Она ничем не отличается от других. Отчеты сменили конспекты и рефераты, собрания заменили семинары. Она все так же рвалась всегда быть первой, везде успеть. Это так было похоже на школьную жизнь, что она не заметила. Гермиона Грейнджер не заметила. Как изменилось что-то внутри. Как изменилась она сама. Мир с каждым днем все больше и больше терял для нее интерес. Радоваться закату становится все труднее. Ненавидеть туман и смог - все проще. Раньше он не казался ей таким проблемным. А сейчас доставлял столько неудобств. Краски больше не казались такими яркими, а звуки насыщенными. Появились новые обязательства, впрочем, и они быстро приелись. Письма теперь приходят по галочке. Поздравления с Днем рождения, с Рождеством, с другими праздниками. И читать их уже не хочется. И ответ писать тем более. Но надо. Дурацкое слово. К понедельнику Гермиона более-менее встала на ноги, хоть простуда еще напоминала о себе редким кашлем, но температура спала, тело больше не ощущалось одним огромным синяком, и голова строго держалась на шее, а не на папке с документами. К двадцать третьему числу сборы были закончены, премии выданы, поздравления высказаны. Теперь ничто не мешало провести ей несколько дней в компании лучших друзей и атмосфере настоящего праздника. Хотя Гермиона и не любила лыжи. Она вообще не любила спорт. Но так уж вышло, что у этих троих одно и то же шило отвечает за развлечения. И это ведь небольшие жертвы за крупицы приятного времени, которых ей так не хватает. Вечером накануне праздника она стояла в полном офисе и откровенно скучала. В своем сером строгом костюме, девушка практически сливалась со стенкой и ее никто не замечал. Ну, конечно, на фоне остальных то. Красные, синие, желтые, зеленые мантии на волшебницах делали блеклое помещение совсем уж похожим на больницу. Нет, у Гермионы были платья. Она все-таки девушка. И, как и любая девушка, любит побаловать себя новой парой очаровательных туфель из новой коллекции французского бренда или шикарным платьем, которые одевают редко и с трепетом. Проблема была в том, что ей некуда было это все носить. Наряд должен быть уместен. И работа, как ни странно, желаний нарядиться не вызывала. Однако толпа юных, и не очень, волшебниц вообще, кажется, плевать хотела на правила хорошего тона. Даже, так называемые, Чистокровные. Все уже немного подвыпили, кто-то кого-то поздравляет, кто-то соорудил музыку, и веселье продолжилось с новой силой, а кто-то разговаривает с министром, ее начальником. Казалось бы, потерпеть бы еще полчасика полнейшей тоски и свобода. Если бы не одно но, заставившее поперхнуться воздухом, сердце стучать как заведенное, а вечер мгновенно превратиться в один из самых шокирующих вечером в ее жизни. Человек, мирно беседующий с министром, повернулся, чтобы поздороваться с заместителем из соседнего отдела и ее карие глаза на пару секунд поймали взгляд льдисто-серых. Малфой, кажется, и сам опешил на мгновение, но тут же взял себя в руки, пока никто ничего не заметил. Собеседники все говорили и говорили, а терпения его становилось все меньше и меньше. Он пришел в парк в эти выходные. Но впервые за эти месяцы был один. Просто сидел на берегу, возле того самого камня и ждал. А ее не было. Временами он уходил полежать под широкими ветками дуба, насладиться сладкими запахами погребенных под снегом листьев березы. А потом вдруг понимал, что и ароматы холодной воды ему по душе и лапы вновь вели в сторону небольшой бухты. А ее все не было. Драко чувствовал себя обманутым. Неужели, все из-за того, что он оказался тем, кто он есть? Неужели, тот разговор и его купание в ледяной воде не сказали ей о том, что он изменился? Дурацкая гриффиндорская гордость. Даже если все было так, он хотел услышать это лично от нее. Хотел, чтобы она смотрела ему в глаза, когда будет говорить эти пафосные львиные речи о школьной вражде и его прошлом. Может даже услышать пару оскорблений. И видеть вину в ее глазах. А он не сомневался, она бы считала себя виноватой. Это же Грейнджер. Как по-другому. Всем помоги, каждого пожалей. Иначе никак. Он и сам не понимал, почему так хотел, чтобы она вернулась. Привязался? Подружился? Не смешите гиппогрифов, даже они бы не оценили. Просто было… обидно. Да, пожалуй. Было очень нечестно с ее стороны выведать у него все, вывернуть душу наизнанку, а потом просто исчезнуть. В конце концов, впервые за свою жизнь он почувствовал, что его поняли. Его понимают. Это казалось таким нереальным, и он принимал это как данность. Сколько в мире людей, которым мы можем рассказать любую, абсолютно любую глупость и не быть из-за этого высмеянными. Когда ты сам себе не веришь, но этого и не нужно. За тебя верит кто-то другой. И от этого не камни, а целые горы падаю с плеч. И дышать легче, потому что в груди развязывается узел за узлом комок издерганных нервов. Он не знал. Раньше. И ему хотелось узнать, не обманом ли собственного воображения было то чувство. Потому что, если так, то ему действительно пора в дурку по советам Скиттер. И теперь ему до жути нужно было поговорить с Грейнджер. Он вообще пришел сюда, чтобы поддерживать свое положение в обществе. После победы над Волан-де-мортом его участие на стороне оппозиции не осталось незамеченным. Что бы не писала стерва Скиттер, он был уважаем в нужных кругах. И этого было достаточно. А что болтают мелкие мухи типа Уизли, ему было плевать. Дважды плевать на то, как он открыто угрожал роду Малфоев в своих вшивых интервью. И трижды плевать на то, что он был признан Героем войны. Его слова имели бы вес, если бы он правильно ими распоряжался. Но у него просто мозгов на это не хватит. У Грейнджер хватило бы… От этой внезапной мысли бокал, остановившись на полпути ко рту, завис в неестественной позе. Но через мгновение достиг своей цели. Она бы этого не сделала. Не хватило бы ни мужества, ни эгоизма. Она слишком правильная. Слишком девушка. Именно девушка, потому что все предыдущие его знакомые женского пола наворотить могли такого, что Темный Лорд бы тихо сидел в углу и не отсвечивал. Хорошо, что ни таланта, ни упорства у них не было. Одни амбиции. А вот у Грейнджер было все, кроме амбиций. И слава Мерлину, потому что захоти она подчинить себе мир, Малфой был уверен на восемьдесят процентов, ей бы это удалось. Стрелка часов приближалась к одиннадцати, на всех законных основаниях Гермиона могла спокойно покинуть сие торжество и отправиться домой, завтра ей предстоит обустраиваться на новом месте, в горах. Но, вопреки всем здравым мыслям, уходить не хотелось. Хотелось незаметно поговорить с Малфоем, узнать, что он здесь забыл и, вообще, расставить все точки над «и». Но он не спешил заканчивать свои светские беседы, а в сон клонило все больше и больше. Голова кружилась. Хотя она не выпила и грамма алкоголя, такое ощущение, что веки просто свинцом наливаются. Ну, конечно. Она сегодня рано встала, целый день был занят сборами различных отделов. Кому-то выдавали премию, кого-то, наоборот, пришлось попенять. И годовой итог подводила она. День был насыщенный, время позднее, но она упрямо стояла и ждала подходящего момента. В следующий раз, когда она подняла глаза на часы, была уже половина двенадцатого. Нет, это невозможно. Ей надо поддерживать свой распорядок, нормально спать, а вместо этого она тут стоит и ждет… неизвестно чего. Она даже не знает, чего ждет! Что будет спрашивать, о чем говорить и, вообще, в голове такая каша, что температура, кажется, снова поднимается. Надо закругляться, в таком состоянии она мало что сможет выяснить. Трансгрессировать так не хотелось… Вдруг, кто-то грубо схватил ее за запястье и затолкал в ее собственный кабинет. - Что вы… - Грейнджер, не кричи. Это всего лишь я. - Боже… - Можно просто Малфой, - хмыкнул стоящий перед ней самодовольный тип. - Малфой, тебя манерам не учили? А если бы я врезалась во что-нибудь? - Тогда бы мы починили предмет с помощью «Репаро» и никто бы ничего не узнал. – Он откровенно веселился. И веселье это началось передаваться и ей. - Очень смешно. Что ты забыл в моем кабинете? - Что-то. – Его ничуть не смутила интонация, с которой она это сказала. Или он хорошо притворялся. А Гарри с Роном от такого ее тона уже не знали бы куда глаза деть… - Что именно? Я жду. Он вздохнул и сделал такой вид, как будто она спрашивала у него, из чего делают тыквенный сок. - Я хотел поговорить.