Сердцам живых

       Блестящая и спокойная, как зеркало, гладь бескрайнего озера отражала небесную лазурь, и казалось, что не существует границы между ней и землей. Чистоту синевы неба не пачкала пена облаков, даже свет исходил не от солнца. Он просто был, витал в воздухе как нечто живое и свободное. Не было ни ветра, ни звука… Абсолютная мертвая гармония.        Асаха не мог понять, что произошло, и где он. Еще больше поражало то, что он преспокойно стоял на поверхности воды, будто она была покрыта наипрозрачнейшей толщей льда, но круги, разбегавшиеся от его ног при каждом шаге, давали понять, что это не так. Взгляд лихорадочно блуждал по горизонту, но куда бы юноша ни смотрел, как бы ни озирался, он везде видел одно и то же — пустоту.        — Хао. — Асаха вздрогнул от голоса, раздавшегося за спиной и обернулся. Увидев перед собой высокого стройного мужчину в белом кимоно с широкими, достигавшими нижними краями глади воды, рукавами, юноша удивился. Еще секунду назад рядом не было ни души. Глаза незнакомца словно отражали небо, как и озеро, светясь потусторонней голубизной. Седые с редкими черными прядями волосы аккуратно ниспадали на плечи. Юноша недоумевающе разглядывал японца, так же стоявшего на зеркале озера, и тогда тот снисходительно улыбнулся и заговорил вновь: — Согласен, меня сложно узнать.        Догадка, посетившая голову, поразила Асаху, и он зажмурился, чтобы прогнать непрошеное видение. Однако, когда он открыл глаза, ничего не изменилось. Он вспомнил его. Так он выглядел, когда юноша, будучи еще ребенком, увидел его впервые. Разве что, мужчина тогда был моложе, и волосы еще не серебрила седина.        — Тору-сан… Глазам не верю! — выдохнул Асаха.        Шаман весело хохотнул, и юноша поймал себя на мысли, что он забыл, как выглядели глаза учителя, когда еще не были изъедены болезнью. Теперь он их видел: его глаза были такие же бездонные и мистические, как и у Нобу.        — Неплохо выгляжу, да? — колдун покрутился на месте, раскинув руки, с довольной улыбкой на лице. Настороженно наблюдая за учителем, Асаха пытался понять, что происходит, но ни одна из догадок не шла на ум. — Так бы я выглядел, если бы треклятые демоны не тянули из меня все соки последние десять лет, — лицо чернокнижника приняло серьезный вид, и он остановился, внимательно смотря на юношу. Тору знал, что ученику нужны ответы, и он — тот единственный, кто может их дать.        — Но почему ты… Такой? — парень указал на учителя сверху-вниз, словно тот мог не понять, о чем он спрашивает, но Тору понял всё с первого раза.        Шаман снова улыбнулся, но на этот раз на его лице отразилось сожаление и грусть.        — Я умер, Хао. — Глаза юноши в удивлении расширились. — И теперь моя душа свободна. Она больше не обременена загнивающим заживо телом.        Тору замолчал, давая Асахе время осознать его слова. Тот не сразу его понял, и лишь устало моргал, смотря на него пустым взглядом. Потом смысл, словно начал прорастать корнями в мозг, отчего юноша обессиленно ухватился за голову, вперев взгляд куда-то под ноги. Он не издавал ни звука минуты две, пытаясь проснуться или найти хоть что-то, что поможет ему осознать наверняка, что он спит. Однако, когда все усилия оказались тщетными, парень тяжело выдохнул и, наконец, поднял на колдуна глаза.        — Когда?        — Ты не помнишь? — Тору сложил на груди руки и склонил голову набок. — Где ты был перед тем, как оказаться здесь?        Юноша задумался. Знать бы еще, где это, «здесь». Воспоминания как липкая смола тянулись в голове, и какое из них было последним, невозможно было определить. Вспышками мерцали в памяти снова и снова незнакомые картины. Смазанные, непонятные, перемешивающиеся с образом улыбающейся Хоши. Она и стала соломинкой, за которую Асаха попытался ухватиться.        — Хоши. Мы готовились к свадьбе, — прохрипел юноша севшим от дурного предчувствия голосом. Мертвый учитель — недобрый знак. Счастливого конца у этой истории не будет.        Тору кивнул. Ученик потянул за нужную нить.        — Я показывал тебе тоннель Тартар перед церемонией, помнишь? — Асаха неуверенно помотал головой. — Он незаметно опустошил нас, Хао. Мы не должны были соваться туда без намерения пройти его до конца. Я должен был это предвидеть, но оказался слишком самонадеян, прости. — Юноша внимательно слушал, но все еще не понимал, к чему ведет колдун. — Когда мы подошли к храму, нас встретили люди Токугава, и оставшихся сил даже на призыв шикигами не хватило, — голос Тору становился все тише и тише. — Помню, как что-то пронзило меня прямо сюда, — мужчина чуть приподнял подбородок и дотронулся пальцами до шеи. — А через секунду я уже видел свое забрызганное кровью тело со стороны. То еще зрелище, скажу я тебе.        Размытые образы один за другим стали соединятся в цепочку, и память юноши, к его ужасу, стала воскрешать то, что он предпочел бы забыть навсегда: усмехающиеся лица воинов, стоявших у ворот храма, Тору, сипящего и заливающегося багровым фонтаном, брызжущим из проткнутой глотки, надрывный крик Нобу, утопающий в рыданиях…        Асаха помнил, как опрометью бежал по одному ему известным тропам, что вились меж болот. Каждая сочащаяся ядом угроза, брошенная ему вслед, еще звучала в ушах. Рё не отставал от него, дышал в затылок, и упорно не увязал в слизкой топи, а юноша жалел, что воин не может видеть, как тянут за ним синие перепончатые руки утопленницы с пустыми глазницами и раскрывают рыбьи рты.        Он помнил, как дорога оборвалась у скалистого берега, и Асаха понял, что сам завел себя в тупик. Он кинулся на Рё, как загнанный в угол зверь, и повалил на землю. Руки в отчаянии сомкнулись на шее врага: другого шанса на победу с их разницей в силе у него не было. Он чувствовал, как учащенный пульс трепетал под ладонями, и как кадык острой костью гулял под кожей, в то время, как воин пытался сделать глоток воздуха…        Асаха помнил, как удача изменила ему, как Рё сбросил его с себя и тут же сел юноше на живот, не давая подняться. Удар за ударом обрушивались на лицо с неприятным хрустом и хлюпаньями, кровь заливала нос и глотку, а Асаха пытался высвободиться, но безуспешно. Разум начинал путаться и угасать, и в какофонии утихающих звуков он видел Хоши. Она улыбалась и протягивала ему шелковый платок, как в день их первой встречи и повторяла: «Тебе нужно остановить кровь».        — Я тоже умер? — наконец, озвучил свою догадку юноша. — Что это за место?        Тору слабо улыбнулся. Вот, зачем он здесь. Чтобы объяснить всё.        — Это переход, и здесь ты можешь решить, остаться или уйти. Видимо, у тебя великая судьба, раз у тебя есть выбор.        — То есть, я жив? — недоверчиво переспросил Асаха.        — Пока — да, — кивнул шаман. — И я могу проводить тебя на одну из сторон. С одной стороны — покой, с другой — ты едва дышащей тушей лежишь у меня дома.        Парень молча смотрел под ноги. Странно, что его вообще просят выбирать. Будто бы он хотел умереть теперь, когда в его жизни есть… или была…        — А Хоши? Что с Хоши? — тихо спросил юноша, в душе опасаясь услышать ответ.        — Токугава-сан вернулась домой и готовится к свадьбе с преемником своего отца. — Асаха удрученно прикрыл глаза и от досады закусил щеку. Он подвел её. Обещал защищать и не смог сдержать слово. Колдун сложил на груди руки и нахмурился. — Я бы посоветовал забыть о ней.        Фраза подействовала отрезвляюще, и нервный смешок сорвался с губ Асахи.        — Думаешь, ты первый, кто мне это говорит? Она — моя, и я её никому не отдам, — глаза юноши полыхнули огнем решимости, и никто бы не посмел усомниться в правдивости его слов. Однако, они не произвели на колдуна ровным счетом никакого впечатления. Мужчина лишь хмыкнул и, задумчиво склонив голову набок, протянул:        — Что и следовало ожидать от Охотника, да?        Слова, небрежно брошенные чернокнижником, ввели Асаху в ступор. Он не понял, к чему шаман их сказал, и даже не сразу нашелся, что ответить.        — Ч… Что ты несешь? — голос юноши дрогнул, а грудь болезненно сжалась. Треклятые напоминания о пророчестве уже успели ему порядком проесть плешь.        Тору усмехнулся:        — «И будет Охотник жаден и самовлюблен, и заберет он с небосвода самую яркую Звезду…» — процитировал шаман предсказание. — Я думал, что Охотник — это Рё. Имя-то удивительно подходящее, — улыбка пробежала по его обновленному лицу. — Но сам подумай. Это ты, ослепленный своими чувствами, вырвал Хоши-сан оттуда, где ей самое место. Не Рё. Ты.        — Вранье, — выплюнул Асаха. — Это было её решение.        — О, и что же? — слова мужчины звучали насмешливо и снисходительно. — Убежала бы она, не окажись ты рядом? Разве не ты, Хао, упоенный мыслью, что она будет твоей, подтолкнул ее в неизвестность, когда бедная девочка в отчаянии уже решила смириться со своей судьбой? — Юноша закусил губу, вспоминая день побега из поместья. Тогда попытка Хоши что-то изменить провалилась, и он нашел ее плачущей, сидя на земле, а она едва могла передвигаться. Девушка бы ни за что не ушла, если бы он не сказал, что последует за ней, и не помог бы ей. — Ты так был ослеплен желанием заполучить Звезду, что и не подумал, а не лучше ли ей остаться на небосводе.        — Я не Охотник, — больше для самого себя произнес Асаха. В словах Тору был смысл, и он это понимал, но как такое может быть? — Я люблю её, и она любит меня.        — Что, кстати, не противоречит пророчеству, — заметил шаман. Юноша смотрел на учителя затравленным взглядом и не хотел слушать ни единого довода. — Помнишь, что там говорится?        — Каждое слово, — процедил Асаха. — Звезда угаснет в руках Охотника, и тогда придет Король.        Колдун кивнул и подошел к юноше ближе. Он по-отечески положил ему ладони на плечи и заглянул прямо в глаза:        — Ты понимаешь? Хоши ждет гибель, если ты не угомонишься и не откажешься от нее.        Асаха молча смотрел на мужчину, раздумывая над его словами, но после произнес:        — Ты не убедил меня, что Рё — не Охотник. Он ведь…        — Да-да, ты прав, — согласился Тору, убирая руки. — Он помешан на Хоши-сан. Поэтому я и подумал, что Рё — это он. Когда этот тип пришел ко мне, то был одержим идеей вернуть свою невесту. И в этом вы с ним похожи, разве нет? — усмехнулся шаман, на что у юноши непроизвольно сжались кулаки.        — Не смей сравнивать меня с этим жалким ублюдком. Он — всего лишь высокомерный выродок, который хочет получить то, что по доброй воле бы ему не досталось.        Учитель прикрыл глаза от досады. Ученик не понял ничего из того, что он сказал.        — Иногда людям лучше, чтобы все шло так, как заведено. Выдергивать их из привычного уклада ради своей прихоти — плохая идея.        Асаха лишь хмыкнул, скрестив на груди руки. Тору понятия не имел, о чем говорит. Такая, как Хоши, не должна была быть среди всей той грязи, что витала в поместье в мыслях людей. Она достойна лучшего. Достойна того мира, что он собирался ей показать.        — Достаточно нотаций. Хочу еще потаскаться в своей, как ты выразился, «туше», — парень ядовито усмехнулся.        Обреченный вздох вырвался из груди колдуна.        — Что ж, Хао. Твоя воля. Да придет Король, что Землю напоит кровавыми слезами…        Возвращаться в тело, несколько дней пролежавшее без движения, оказалось занятием болезненным и мучительным. Асаху окутывал холод и мрак, но он не мог открыть глаза, хотя и слышал иногда то, что происходило возле него, чувствовал, как кожи касаются липкие лапы шинигами… Юноша пришел в себя на третий день, и первым, что он увидел, было обеспокоенное лицо Нобу.        — Я думал, что ты не проснешься, — тихо, почти безжизненно, произнес парнишка.        Асаха вспомнил его крики и заплаканное лицо, когда он прибежал к храму и увидел, что Тору мертв. Рё схватил мальчика за волосы и бросил своим прихвостням, сказав, чтобы держали мелкого демона подальше. Парень попробовал изобразить подобие улыбки, чтобы показать, что он рад видеть маленького шамана, но ему не удалось. Все мышцы саднило, и он и думать не хотел, на что похоже его лицо после работы воина.        — Они забрали Хоши-сан, знаешь? — прошептал Нобу, и Асаха лишь закрыл глаза, болезненно сглотнув. — Эй, Хао-сан, — юноша вновь взглянул на мальчика. — Ты же спасешь ее, да?        Ребра саднили так, будто грудь стягивали тугие обручи, и попытка парня набрать в легкие в воздуха, чтобы произнести хоть слово, заканчивались глухим кашлем, который делал еще больнее. Однако, он нашел в себе силы.        — Да… — просипел Асаха, проваливаясь в сон. — Да…        Мальчик кивнул и, сменив компресс на лбу юноши, вышел из комнаты.

***

       «Поместье феодала погрузилось во тьму» — вот, что шептали жители селения, опасливо проходя мимо высоких резных ворот. Земля, принадлежавшая роду Токугава и без того нагнетала мистический страх, как место, хозяев которого неизбежно преследовали несчастья, а с наступлением черной полосы для очередного владельца, это поверье окончательно укоренилось.        Прошло два месяца с того момента, как пропавшую аристократку вернули в стены отчего дома, и местные были уверены: вместе с молодой госпожой порог переступили злые духи. В имении с её появлением и впрямь воцарился хаос, и слуги в ужасе сбегали из него, один за другим. Каждый считал своим священным долгом рассказать, какие ужасы творятся по ту сторону ворот. Виной всей суматохе были зловещие перестукивания, разносившиеся эхом по всему дворцу. Они повторялись то днем, то ночью, каждый день и с завидной настойчивостью. Поначалу никто не придавал им значения, но потом всё же заподозрили неладное и начали искать вредителя: животное или же нескладного шутника. Когда все усилия обнаружить виновного оказались напрасными, людей обуял страх. Стали поговаривать, что так дух парня-демона напоминает о себе и зовет возлюбленную, что у него отняли, за собой, в мир мертвых.        Юи, юная служанка дочери феодала, была одной из немногих, кто остался в поместье, несмотря ни на что, но ее воля с каждым днем становилась все слабее и слабее. Ей было велено не отходить от госпожи ни на шаг, и она свято следовала указанию, но для пятнадцатилетней девчушки это была тяжелая ноша. День за днем она наблюдала, как медленно увядает некогда вызывавшая в ней трепетное восхищение Хоши.        Молодая госпожа стала бледной тенью себя прежней, безжизненной фигурой, плывущей по коридорам дворца. Напрасно ей приносили всевозможные яства — она к ним едва притрагивалась, и уговорам не внимала. Дорогие кимоно, что дарил ей отец, так и оставались запертыми в сундуках, и Хоши почти все время была в блеклых ночных одеждах. Распущенные волосы черной смолью растеклись по спине и осунувшемуся белоснежному лицу, и Юи тщетно пыталась привести девушку в вид, подобающий аристократке.        Слуги прятались от её глаз, наполненный холодной пустотой, боясь с ним встречаться. Они помнили, как еще совсем недавно юная госпожа светилась улыбкой и согревала теплотой лучистого взгляда, и то, что творилось с Хоши теперь, повергало их в печаль, и отчего-то становилось стыдно за то, что они не могут хоть как-то облегчить её участь.        Девушка молчала почти всегда, но если она решалась что-то сказать, то от её слов кровь стыла в жилах. Больше всего страдала Юи, которая всегда была рядом. С каждой репликой служанка все больше убеждалась, что аристократка медленно, но верно сходит с ума. Особенно из головы не шел случай двухнедельной давности.        — Как думаешь, звездам больно? — тихо спросила Хоши, стоя у окна и наблюдая за ночным небом. Лунный свет небрежно скользил по её лицу, отчего его бледность приобретала холодный голубой оттенок. Юи вздрогнула от неожиданности. Госпожа слишком редко заговаривала с ней, и она едва вспоминала, как звучит её голос.        — Больно? — переспросила служанка, обеспокоенно смотря на девушку.        — Когда они угасают навсегда? Им больно? — Хоши не отрывала взгляда от небосвода. Взгляд её был сосредоточенным и задумчивым, но голос лучился спокойствием.        — Думаю, нет, госпожа, — неуверенно ответила Юи. Разве могут неживые звезды вообще что-то чувствовать?        — Тогда хорошо, — облегченная улыбка мелькнула на бледном лице, и девушка утомленно прикрыла глаза.        Поддавшись мимолетному порыву, служанка нерешительно подошла ближе и дотронулась до худого плеча Хоши, отчего та вздрогнула, но отстранятся не стала. С искренней тревогой она пролепетала, наблюдая за подрагивающими опущенными веками:        — Если бы я могла хоть что-то для вас сделать…        Дочь феодала не шелохнулась и не взглянула на Юи. Казалось, она и вовсе её не слышала, но, когда служанка уже и не надеялась что-либо услышать, слуха достиг тихий ответ, от которого тело прошибло холодным потом.        — Просто помоги мне умереть.        Старый конюх Чиё пришел в ужас, когда увидел молодую госпожу, переступающую порог своей конюшни. В облике девушки не осталось ничего, что бы указывало, что в её побледневшем и исхудавшем теле еще теплится живая душа.        — Г-госпожа… — только и выдавил старик из себя, переглянувшись с маленькой служанкой, сопровождавшей ее. В следующее мгновения в помещение вошли два широкоплечих воина с непроницаемыми лицами, и Чиё поразился надзору, представленному к совершенно ослабевшей аристократке. — Вы… Пришли проведать Бурана?        — Нет, — Хоши слабо улыбнулась. — Я пришла к вам.        «Вот тебе раз…» — подумал конюх, почесав затылок. Он не ожидал такого ответа и порядком удивился. Хоши никогда не нуждалась в его обществе, да и заговаривала с ним исключительно по делу. Тем не менее, старик кивнул и пригласил следовать за ним. Раз уж госпожа решила, что им есть, что обсудить, то негоже заставлять её топтаться у порога.        Чиё удивился, когда девушка с небрежной грацией и легкостью приземлилась на массивный сруб, скромно служивший в конюшне подобием скамьи. Ему казалось, что Хоши должна была утратить утонченность манер при всем её истощении и упадке сил, но она оставалась все той же, хоть и выглядела болезненно. Амбалы-мужчины предпочли остаться у входа в конюшню, решив, что дочь феодала не может говорить со конюхом ни о чем интересном. Юи же находилась совсем неподалеку. Не так, чтобы слышать каждое слово, но и не так, чтобы терять госпожу из виду.        — О чем вы хотели поговорить, Хоши-сама, — аккуратно спросил старик, когда понял, что слова застряли у девушки в горле, и она не решается заговорить. Он уже с минуту сидел рядом и настороженно наблюдал за ней.        Аристократка молча смотрела в пол, пытаясь понять, зачем она вообще пришла к Чиё. Еще полчаса назад она была просто уверенна, что ей крайне необходимо увидеться с ним, но теперь, когда он был перед ней, ни одна мысль не шла в голову. Кроме одной, состоявшей всего из одного слова.        — Асаха, — сухие губы впервые произнесли родное имя за два месяца, и у Хоши ком застрял в горле, едва она его договорила. Любимые черты возникли перед глазами против воли. Снова. Девушка так берегла образ жениха в памяти, каждый день представляя его возле себя, что иногда он виделся ей настолько явно, что она заговаривала с ним, пыталась коснуться рукой. Асаха же каждый раз тянул ей руку навстречу, но в последний момент расплывался, как мираж. Аристократка зажмурилась чтобы прогнать непрошеное видение прочь. Не за этим она здесь.        — Ах вот оно что, — выдохнул старик, отведя взгляд от госпожи.        — Вы единственный здесь, кто относился к нему хорошо, — попыталась девушка оправдать своё появление в обители конюха.        — Да, — горько усмехнулся Чиё. — Славный был парень… Но тот еще осёл.        — Простите? — Хоши, удивленно проморгавшись, уставилась на Чиё во все глаза. Такое услышать она точно не ожидала.        — Ага, — кивнул конюх. — Упрямый осёл, — старик улыбнулся, заметив недоумение госпожи. Он был рад, что она еще способна проявлять эмоции. — Я же предупреждал, что вы — птица не его полета, но мои слова были как горох об стенку. Настырный больно оказался.        Девушка поджала губы, вспомнив, как настойчиво Асаха искал встречи с ней в стенах дворца, как ловил её взгляд, сбивал с толку своей смелостью. Он бы жестоко поплатился за свой интерес к дочери феодала, если бы Хоши рассказала бы хоть кому-нибудь о его выходках, но она молчала… Странный юноша запал к ней в душу в тот самый момент, как она увидела его в ночном саду в первый раз, и он опрометью скрылся среди цветущих сакур.        — Лучше бы он вас послушал, — обреченно проговорила Хоши. — Остался бы в живых.        Чиё покачал головой.        — Уверен, что если бы Асахе выпал шанс всё исправить и последовать моему совету, он бы им не воспользовался. Он был счастлив быть с вами, разве нет?        Девушка закрыла лицо руками, почувствовав, как её начинают душить слезы.        — А я так и не сказала, что люблю его, — хриплый, надрывный шепот сквозил смертельным отчаянием, и у Чиё защемило в груди, когда он в очередной раз осмелился на нее взглянуть. Она даже не понимала, что обнажает душу перед посторонним, слова сами вырвались наружу, озвучив то, что её мучило.        — Госпожа… — Хоши трясло от накативших рыданий, но она не издавала ни звука. Складывалось впечатление, что даже на всхлипы у нее сил не осталось.        Молодая служанка, заметив неладное, сразу же подскочила, подобно разъяренной кошке, и в панике вскрикнула:        — Что вы ей сделали?! — она впервые видела аристократку в таком состоянии, и в том, что в этом виноват неотесанный работник конюшни, Юи не сомневалась.        — Ей уже все сделали до меня, — сухо отрезал старик, стремясь убраться прочь и пряча глаза. Мысли о смерти мальчишки, что так напоминал ему его погибшего сына, погружали и его в глубокую печаль, наворачивая непрошеные слезы.        Разговор с конюхом получился коротким, но Хоши стало легче после него. Она впервые говорила об Асахе с того момента, как вернулась домой. Впервые говорила о нем в прошедшем времени. Девушка все время думала о нем, как о живом, и лишь поэтому его образ настойчиво преследовал её по пятам, наводя на мысли о потере рассудка. Теперь же ей казалось, что нить, связывающая её душу с мертвым женихом, натянулась, как струна, и готова, наконец, разорваться.        Возвращаясь в дом через сад, Хоши, как умалишенная, подходила к сакурам и, прикладывая ладонь к шершавому стволу, тихо нашептывала им ласковые слова, не обращая внимания на тревожащуюся за нее прислугу. Она лишь хотела успокоить духов кодама. В том, что именно они виноваты в таинственных перестуках во дворце, наводящих ужас на его обитателей, она не сомневалась. Девушка хорошо помнила, как эти негодники выманивали её на встречу с Асахой, вот только что им нужно было теперь, оставалось для нее загадкой.        — Не-е-ет! Вы должны взять меня собой! — мальчишка крутился вокруг Асахи, который вернулся из тоннеля Тартар, и на днях собирался выдвинутся в земли Ямада. Юноша недовольно хмурился и пытался схватить неугомонного парнишку за шиворот, чтобы тот не мельтешил перед глазами и перестал побрякивать амулетами. Из-за него он уже битый час не мог заняться медитацией.        — И не проси, Нобу. Ты останешься здесь и будешь охранять дом. И сядь ты уже, наконец! — Рука все-таки ухватилась за край одежды маленького шамана, и тот, надув губы, приземлился на колени рядом с юношей.        — Но Хао-са-а-ама! Я хочу помочь!        — Ты будешь путаться под ногами, — сухо отрезал Асаха, стараясь не смотреть в увлажнившиеся в мольбе глаза. — К тому же, ты ведь не хочешь, чтобы все наследие Тору-сана захватили эти тщедушные тараканы, крутящиеся снаружи?        Мальчик отрицательно замотал головой.        — Но я хочу пойти с вами, — обреченно произнес Нобу, понимая, что все его уговоры терпят неудачу. — Мы же можем просто поставить шикигами у ворот, и никто не пройдет.        Асаха усмехнулся.        — По-твоему я с голыми руками должен идти в поместье Токугава? Шикигами нужны мне с собой.        — Вы сами говорили, что все может закончиться мирно, — заметил парнишка, — и сражаться не придется.        — Говорил, но такой расклад был бы чудом… — мрачно выдохнул юноша. — Черта с два господин Йоширо отдаст свою дочь без боя. Не говоря уже о Рё. Речь будет идти не только о неравенстве наших положений, но и о том, что я посягнул на честь дома.        Парнишка замолк и с минуту пытался понять, то, о чем говорил старший ученик шамана, а затем хитро заулыбался. Юноша недовольно нахмурился, заметив загадочные перемены в настроении маленького шамана. Поводов для веселья было мало.        — Вы правы, человек, по имени Асаха едва не опорочил имя рода Токугава, — заговорил Нобу, и Асаха невольно превратился в слух, ожидая продолжения реплики, — но ведь он мертв. А вот Асакура Хао, честный феодал из славного Изумо, ни в чем не виноват перед господином Йоширо, разве нет?        Внезапная догадка о плане Нобу поразила парня, и он засмеялся, потрепав парнишку по голове.        — А что, это может сработать.