Point de suture

— Вечером помогаем в детском блоке, — заявила староста на весь класс. Чанёль вымученно выдохнул и посмотрел на удивленного Бэкхёна, который не понял его реакцию. — Ты чего? — спросил мальчик. — Ненавижу детей, — брезгливо поморщился Пак. — Они только и делают, что орут, плачут и болтают. — Правда? — улыбнулся Бён и встал со стула. — Никогда бы не подумал. Мне кажется, дети должны любить тебя. Ты сильный и большой. Подходящая лошадка для них.       Бэкхён рассмеялся, а Чанёль деловито закатил глаза. В средней школе учеников часто заставляли приходить к маленьким детям и проводить с ними время, чтобы те чувствовали поддержку и тепло со стороны старших. Парень знал, что это все напускное и фальшивое. В его детстве подростки не утруждали себя разговорами с младшими — они просто садились в углу и обсуждали что-то, понятное только им. Никто не проверял, чем занимаются дети, поэтому это было раздолье для лентяев и бездельников. Иногда попадались и такие, что смеялись над детьми, заставляя их прислуживать им или же просто отвешивали подзатыльники за непослушание. Чанёль поклялся, что сам никогда не будет делать подобного, поэтому пропускал каждый поход в младший блок.       Бэкхён уже привык к правилам детского дома, но они до сих пор удивляли его. Все действия были направлены на то, чтобы создать уют, внушить детям, что даже здесь у них есть семья. Только вот почему эта система не работала? Редко кто из взрослых жалел малышей или же искренне проникался к ним сочувствием. Сытый голодного не поймет, и даже в этой ситуации эта пословица работала. Тем, кто вырос в любви, семье и достатке, тяжело представить боль и обиды других. Не стоит забывать и о том, что каждый человек по натуре эгоист. Он живет в своем мире, и даже находясь в социуме, воспринимает его по-своему. У каждого в жизни свои трудности, проблемы и переживания, поэтому люди закрываются, чтобы пресечь появление других. Люди, которым нужна помощь, становятся обузой. Никто не хочет взваливать на себя ответственность за другого человека. Именно это мешает сердцам по-настоящему открыться и позволить излечиться. Каждый здесь живет со своим шрамом на сердце, который изредка кровоточит, но уже не так сильно беспокоит. Не так тяжел путь его заживления, нежели дальнейшая жизнь, каждый аспект которой поддается его влиянию.       Потом становится тяжело верить, доверять людям, чувствовать к ним хоть что-то, отличное от неприязни. Дети страдают из-за взрослых, и этот комплекс остается на всю жизнь. Когда они вырастают, то попадают в их мир. Они не чувствуют себя своими — наоборот. Их хрупкие души навсегда остаются в детстве, там, где должно было быть счастье и любовь. Никто не учит их основам жизни, поэтому дальше они просто бредут наобум, натыкаясь на препятствия. И во всем этом виноваты люди.       Поэтому Чанёль и не любит детей. Он не умеет вести себя с ними должным образом. Его никогда никто не любил, не лелеял, не заботился, поэтому делать то же самое по отношению к чужим существам для него глупо. С тех пор, как они с Бэкхёном вместе, в его душе постоянно происходят изменения. Мальчик не показывает свою любовь буквально: в каких-то поступках или мелочах, нет. Он постоянно берет Чанёля за руку, треплет его волосы, целует и прижимает к себе. Он смотрит на него снисходительно и улыбается каждой его глупой шутке. Когда Чанёль злится, он пытается его успокоить, не давая гневу выйти наружу. Он чувствует его любовь каждой клеточкой своего организма. Это единственный человек в его жизни, которому он готов довериться, несмотря ни на что. Он готов позволить ему обмануть себя, лишь бы тот был рядом хотя бы всю его жизнь. Дети, которые повидали многое — исключительные. Они не распыляются понапрасну, выбирая сразу то, что принадлежит им, и готовы бороться за это до последнего.       Пак до сих пор не мог поверить в свое счастье. Бэкхён идет с ним рядом и рассуждает вслух. Порой, это первое, что приходит к нему в голову, но это и восхищает Чанёля. Он не боится говорить то, что думает. Не беспокоиться о том, что о нем подумают другие. Отказывая ему, он старался защитить его. Бён видел в глазах Пака каждую каплю боли, которую ему пришлось пережить, поэтому не хотел еще раз заставлять его страдать. Парень понял это только сейчас, и иногда ему становится стыдно за свое поведение. Бэкхён как будто был на другой ступени и зазывно смотрел оттуда на Чанёля, протягивая руку. — Что-то не так? — спросил Бэкхён, прерывая затяжные размышления Пака. — Нет, — покачал головой парень и улыбнулся. Он незаметно взял мальчика за руку и с силой сжал его ладонь в своей. — Просто люблю тебя. — Увидят же, — неохотно буркнул Бён, но все же улыбнулся Чанёлю в ответ. Ему было интересно, о чем задумался его парень, но спросить он не решился.       Добравшись до общежития, Чанёль с Бэкхёном сначала переоделись, а после вышли на кухню, где что-то готовил Кёнсу, а Сехун ему активно помогал. — Ты на меня не сердишься, хен? — спросил младший и наклонился, чтобы жалобно посмотреть До в глаза. — Нет, — пожал плечами Кёнсу и улыбнулся. Ему было неловко за свое вчерашнее поведение, поэтому он тут же отвернулся, чтобы скрыть свои покрасневшие щеки.       Бён подмигнул Паку, и после этого они вошли в комнату. Мальчик подошел к друзьям и заглянул между ними. — Что вы такое готовите? — полюбопытствовал он. — Просто горячие бутерброды, — ответил Кёнсу. — Я для вас тоже сделал.       Мальчик отправил противень в духовку, и они все вместе сели за стол в ожидании вкусности. Бэкхён заметил, что Сехун слишком понурил голову, до сих пор чувствуя себя виноватым во вчерашнем. Бён ободряюще провел рукой по лицу мальчика и улыбнулся ему, призывая не накручивать себя. — Все в порядке, Сехун, — мягко сказал Бён. О закивал и натянуто улыбнулся. — Бэкхён, — вдруг строго сказал Пак, — выйдем на минутку.       Мальчик удивленно посмотрел на парня, который резко отодвинул табуретку в сторону, подскочив с нее. Он кивнул в сторону двери и удалился, и Бэкхёну ничего не оставалось, кроме как поспешить за парнем. — Что такое? — возмутился Бён, когда за ним хлопнула дверь. Чанёль схватил его за руку и затащил в центр комнаты, после чего порывисто прижал его к себе и принялся целовать. — Ты чего?       Пак ничего не ответил и забрался руками под футболку мальчика. Он провел своими горячими руками по спине, чем вызвал еле заметную дрожь во всем теле Бёна. Тот глубоко вздохнул и попытался отстраниться, но парень был намного сильнее его. Почувствовав, как губы смыкаются на его шее, он простонал, но все же помотал головой, чтобы остановить ласки. — Чанёль, в конце концов!.. — выдохнул Бэкхён и хлопнул парня по плечам. — Какого черта на тебя нашло? — Перестань общаться с Сехуном, — заявил Пак и отстранился от мальчика. Тот вытаращил глаза и недоуменно произнес: — Что? — Перестань его трогать. Ты специально это делаешь? — Что делаю, Чанёль? — не понимал Бэкхён. — Ты что, ревнуешь?       Пак лишь заскрипел зубами и сжал руки в кулак. — Мы же с тобой обсуждали это, — раздраженно повел плечами Бён и посмотрел парню в глаза. — То есть взять меня за руку на людях ты стесняешься, а его лапать нет? — Да кого я лапаю, идиот? — не выдержал мальчик. — Я просто по-дружески. — Для всех мы тоже друзья, — язвительно парировал Пак. — Я не могу трогать тебя, как друга! — произнес Бэкхён. Его злило недоверие Чанёля, которое было ничем не оправдано. — Потому что я не отношусь к тебе, как к другу. Ты это прекрасно знаешь. Зачем снова поднимаешь эту тему? — Я не хочу, чтобы к тебе кто-то прикасался. Это мое условие. — Ты меня любишь? — вдруг спросил Бён с некоторым вызовом в голосе. — Конечно, — сказал Чанёль и сделал шаг к Бэкхёну. — Тогда выполни мое желание. — Любое, — прошептал Чанёль в самые губы. Мальчик ничего не ответил и отошел к двери, которую запер на ключ. Вернувшись, он собственническим движением наклонил голову Пака за шею к себе и нежно поцеловал. Медленно, томно и тягуче он сминал губы Чанёля. С каждым новым движением он углублял поцелуй, делал его страстнее, жарче, откровеннее. Чанель поддался этому настрою, позволив парню вести игру. Он как всегда прижимал к себе Бэкхёна слишком близко, чтобы тереться об него бедрами.       Мальчик забрался Паку под футболку и принялся водить прохладными ладонями по горячей коже. Парень уже рвано дышал, поэтому он чувствовал его ускоренное сердцебиение и размашистое движение грудной клетки. Он сжал между двумя пальцами соски, которые принялся с особым садизмом перетирать, доставляя Чанёлю боль и удовольствие одновременно. Приподняв футболку, он опустился на них своими губами и принялся быстрым движением языка вылизывать их под хриплые стоны парня. Поцелуями Бэкхён спускался все ниже, оставляя красные отметины на животе. Добравшись до молнии, он присел на колени и принялся расстегивать джинсы, на что Пак накрыл его руки своими и прошептал: — Не надо. — Желание, — напомнил ему Бэкхён и толкнул назад, чтобы тот уселся на кровать. Откинувшись на стену, Чанёль громко выдохнул, чувствуя, как мальчик стягивает с него штаны с боксерами. Полувозбужденную плоть опалило горячее дыханье, которое заставило ее колыхнуться. Бэкхён провел языком у основания и опустился к яйцам, которые принялся вылизывать. Он засасывал каждое по очереди, вырывая из груди Чанёля низкие вскрики. Чанёлю никогда не делали минет — он считал его грязным и до жути неприятным. По крайней мере, как он говорил, выглядело в порно-фильмах это не очень, поэтому никогда не возникало желания попробовать. Сам он постоянно делает Бёну нечто подобное, поэтому мальчику очень хотелось «отблагодарить» своего парня и показать ему, что все не так, как он думает.       Старательно лаская их, он чувствовал, как твердеет плоть Чанёля. Он водил по ней сжатыми пальцами лениво и слабо, распаляя в парне еще больше желания. Тот качал бедрами в нетерпении, призывая Бёна ускориться, но тот не хотел так просто отпускать его. Он наклонил его член и положил головку себе на язык, при этом не отрывая свой взгляд от Пака. Тот готов был поклясться, что кончит еще до того, как плоть погрузиться к нему в рот. Сомкнув губы, он смачно облизнул головку и выпустил, после чего проделывал те же манипуляции снова и снова. Он остановился и, вобрав плоть до половины, принялся ритмичными движениями головой доводить Чанёля до оргазма. Тот сминал в руках плед, мотал головой, убирая взмокшие пряди со лба, и стонал: громко, мелодично и возбуждающе. Бэкхён чувствовал, как возбуждается от всего, что он делает. Остановившись, он попробовал взять плоть глубже, но подавился и оставил эту затею. Выпустив ее изо рта, он принялся помогать себе рукой, в то время как язык вновь вернулся к яичкам. Несколько особенно сильных надрачиваний, и Чанёль кончил, подскочив, но тут же рухнув обратно. Он тяжело дышал и пытался прийти в себя от пережитого наслаждения, в то время как Бён языком размазал стекающую по стволу сперму. — Поцелуешь меня? — севшим голосом спросил Бэкхён, и Чанёль незамедлительно втянул его в самый сладкий и страстный поцелуй сегодняшнего дня. Прерывистое дыханье не давало им полностью насладиться друг другом, поэтому Бэкхён оторвался от парня и направился к рюкзаку, где у него лежали влажные салфетки. Кинув их парню, он откашлялся и, посмотревшись в зеркало, улыбнулся Чанёлю. — Жду тебя на кухне, — усмехнулся он и вышел из комнаты, оставляя Пака одного приходить в себя.       Бэкхён зашел в ванную и умыл лицо холодной водой, не забыв прополоскать рот. Приведя себя в порядок, он поправил давящие штаны и направился к друзьями, которые, должно быть, их заждались. — Чего так долго? — недовольно произнес Кёнсу. — Уже остыло все. — Прости, — жалостливо произнес Бён и принялся уплетать бутерброды. Через некоторое время на кухню пришел Чанёль, который был отчего-то очень серьезным, чем невероятно рассмешил Бэкхёна. — Надеюсь, мы договорились? — с издевкой произнес Бён и показательно опустил глаза на ширинку Пака. Тот отчего-то тут же свел колени и кашлянул. — Да, — тихо ответил парень.       Пока запоздавшие доедали свой перекус, Кёнсу с Сехуном успели собраться, и они все вместе направились на первый этаж. Там их ожидала Чон Юри, которая, как всегда, пинками собирала всех на внеплановую отработку. — Так как ученики средней школы уехали в Намьянджу, воспитательные разговоры с детишками лежат на вас. Постарайтесь быть предельно доброжелательными и заботливыми — в этом году у нас много новеньких. Разделитесь на группы по пять человек, а я назову вам номера игровых комнат. — Нас четверо, — констатировал Чанёль. — Чонин-хен, иди к нам! — крикнул Сехун проходящему мимо Каю. — Ты чего творишь?! — зашипел Бэкхён и толкнул младшего в бок, но тот сделал вид, что не заметил. Кёнсу встретился взглядом с Кимом и поспешно отвернулся, а тот, недолго думая, направился в их сторону. — Кёнсу? — Мне все равно, — громко произнес мальчик и отвернулся. Проигнорировав Чонина, который хотел что-то сказать, он подошел к руководителю и продиктовал имена их группы. Она назвала номер комнаты, и они направились в младший блок. Это было общежитие с меньшим количеством этажей, что находилось позади всей территории. Оно было абсолютно новым и сразу выделялось среди серых и унылых зданий двора. Войдя внутрь, они разулись и, оставив куртки на вахте, прошли к отведенной им комнате.       Бэкхён первый открыл дверь и вошел, подавая пример вдруг замешкавшимся друзьям. Когда они вошли, в глаза им бросилась узость помещения. По размеру комната была небольшой: отделана в светло-зеленых тонах и усыпана почти полностью игрушками. — Здравствуйте, — сказал Бэкхён сидевшей на полу молодой воспитательнице. Она оттирала пятно на полу и не сразу услышала, что кто-то вошел. — А? — обернулась женщина и улыбнулась. — А, это вы. Сейчас принесут детей. Их кормили. — Принесут? — непонимающе произнес Чонин. Из двери, которая находилась на другом конце комнаты, вышло две женщины. Они улыбнулись парням и усадили малышей на ковер. — Это тройняшки, — сказала одна из работниц. — Их привезли к нам месяц назад. Их мать покончила с собой, а отца лишили родительских прав. Им необходимо постоянное внимание, поэтому побольше разговаривайте и играйте с ними. К девяти уложите их спать и можете быть свободны. — Сколько им? — спросил Кёнсу. — Пятнадцать месяцев. Они еще не умеют ходить, поэтому придется вам держать их на руках, — женщина засмеялась, потому что тройняшки были плотной комплекции. Это были три очаровательных мальчика, которые с серьезным видом рассматривали пришедших парней. Женщины быстро собрались и вышли из комнаты, оставив новоиспеченных нянек самим разбираться во всем. — И чего вы встали? — недовольно буркнул Бэкхён и сел рядом с детьми. — Ну, привет… Черт, а имена? — Какая разница? — буркнул Кай и сел на детский стульчик. У него было хмурое лицо, которое выражало абсолютное нежелание участвовать в происходящем. Кёнсу робко улыбнулся смотревшему на него ребенку и осторожно взял его на руки. Они пару минут рассматривали друг друга, после чего малыш сморщил носик и рукой показал на большого медведя. — Хочешь к нему? — спросил Кёнсу и, не дождавшись ответа, понес ребенка к игрушке.       Дверь открылась, и вошла одна из работниц, которая в груде игрушек принялась что-то искать. — Забыла телефон… А, вот он! — Подождите, а как их зовут? — спросил Бён. — Никак, — просто ответила девушка. — Не было времени дать им имена — мы были заняты их обследованием. Они поступили в ужасном состоянии. Хотите, можете сами дать имена. Всего хорошего.       Она покинула комнату, оставив удивленных парней переглядываться. — Как можно не дать детям имен? — поразился Сехун. — Сынчжо, Ынчжо, Бенчжо! — указал на каждого ребенка Бэкхён и рассмеялся. — Как вам? — Неплохо, — поддержал его Чанёль. — Сехун, выйдем на минутку. — Да, хен, — кивнул мальчик и направился к двери. — Чанёль! — шикнул на него Бэкхён. — Успокойся, — махнул рукой Пак и вышел следом за мальчиком. Они отошли на небольшое расстояние и остановились возле лестницы. — Ты чего творишь? — В смысле? — недоуменно произнес О. — Зачем ты позвал Кая? Ты же видел, как Кёнсу реагирует на него. — Ну, может, они помирятся? — Ты в своем уме? Они не ссорились, Сехун, чтобы им мириться. Один человек разрушил жизнь другому. Такому нет прощения. Ты думаешь, что Чонин изменился? Черта с два! Эта самовлюбленная задница нихрена не осознает, если Кёнсу даст слабину. Он сожрет его снова, стоит только подвернуться возможности. — Не говори так! Ты не видел, как хен страдал! — А ты видел, как страдал Кёнсу? Кого тебе больше жаль? — Я… — Сехун обиженно надулся и отвернулся. Помолчав, он добавил, — Чонин же любит Кёнсу. — Именно поэтому этот ублюдок должен выстрадать за все. Не делай так больше. Ты ставишь Кёнсу в неловкое положение и делаешь ему больно. — Прости, — сказал Сехун и посмотрел Чанёлю в глаза. Тот тут же смягчился и потрепал младшего по волосам. — Мне не за что тебя прощать. Просто думай, что делаешь. И еще, — кашлянул Чанёль и пригрозил мальчику пальцем, — не трогай Бэкхёна. — В смысле? — удивленно вытаращил глаза Сехун. — В прямом, — сказал Пак и направился к двери. Он первый вошел в комнату и, улыбнувшись Бэкхёну, сел рядом с ним. — О чем вы говорили? — обеспокоенно спросил он. — Будешь много знать, — сказал Чанёль и усмехнулся. Он наклонился к лицу мальчика и легонько ударил его по носу, — накажу.       Мальчик фыркнул и посмотрел на зашедшего Сехуна. Убедившись, что тот цел и невредим, он усадил Сынчжо к себе на колени и принялся вместе с ним собирать кубики. Чанёль сначала просто наблюдал за ним. Он не знал, что нужно делать, и поражался, насколько Бэкхён быстро освоился. Он сюсюкался с малышом слишком сладко, что у Пака сжималось сердце. Он смотрелся очень хорошо с мальчиком на руках. Должно быть, он был бы идеальным родителем. Но была проблема: они с Чанёлем ни при каких условиях не могли бы иметь детей. Да, он думал о настолько далеком будущем, и очень надеялся, что какой-то ребенок не позволит Бэкхёну бросить его.       Чанёль протянул руку, чтобы взять кубик, но его ладонь накрыла маленькая ладошка мальчика. Они встретились взглядом: Чанёль — растерянным, а Сычжо — внимательным. Он прищурил свои миндалевидные глазки и другой рукой взял кубик, что лежал рядом. Протянув его парню, он еле заметно улыбнулся, от чего сердце Чанёля пропустило несколько ударов. Он часто заморгал и, приняв кубик из руки мальчика, посмотрел на Бэкхёна. — Какая прелесть, — счастливо произнес он и поцеловал Сынчжо. — Эй, ты чего? — тут же насупился Пак. — У него такие сладкие щечки, — засмеялся Бён и снова чмокнул мальчика. — Эй, Чонин, собрался отсидеться здесь?       Кай перевел свой взгляд на Бэкхёна, который посмел так нагло обратиться к нему. — Не забывайся, — кашлянув, произнес Кай. — Если здесь Чанёль, это не значит, что я не смогу ударить тебя. — Следи за языком, — сурово произнес Пак. — А ты следи за своей шлюхой.       Чанёль и Кай одновременно подскочили со своих мест и ринулись в сторону друг друга. — Повтори. — Милая пара, говорю. Прям как молодожены. — А твоя невеста выгнала тебя, Чонин? — усмехнулся Чанёль. Кай схватил его за кофту и притянул к себе. — Хватит, — подбежал Сехун и оттолкнул их в разные стороны. — Вы пугаете детей. — Тебе стоит уйти, — сказал Бэкхён Чонину. — Мы не сможем провести оставшийся вечер вместе.       Чонин ничего не ответил и подошел к Кёнсу. Тот сидел в углу с двумя детьми и рисовал с ними за столиком. Плюхнувшись рядом на полу, он сделал вид, что не замечает раздраженных взглядов с другой стороны комнаты. До съежился от внезапного появления Кая, но, глубоко выдохнув, постарался успокоиться. Каждый принялся заниматься детьми, стараясь не обращать друг на друга внимания. Лишь изредка Бэкхён с Кёнсу переглядывались, чтобы убедиться, что друг у друга все в порядке.       Чонин сначала смотрел прямо перед собой, а после принялся пристально наблюдать за Кёнсу, у которого мурашки по спине бежали. Разговаривая с детьми, он заикался, чувствуя, как его одолевает волнение. Ему было неуютно под надзором черных глаз, но сказать что-либо против он не решался. — Ынчжо, какой ты молодец! — улыбнулся Кёнсу, когда увидел, что мальчик нарисовал квадрат. Обычно дети в их возрасте просто водят кисточками по листу, но он подолгу смотрел на бумагу как бы выбирая, что ему начертить. Бенчжо же, в свою очередь, просто раскрашивал лист бумаги одним цветом, постоянно поднимая голову, чтобы убедиться, что Кёнсу смотрит за ним. Он прижимался к юноше и держал свою руку на его, периодически сжимая, как бы убеждаясь, что он рядом. Тройняшки были похожи друг на друга, но выражение лица и характеры были абсолютно разными. Каждый из них вызывал в душе парней легкий трепет, который заставлял невольно улыбаться.       Кёнсу вздрогнул, когда увидел улыбку Кая. В ней было столько искренности и нежности, что невольно сжималось сердце. Он чувствовал внутри что-то такое, что обескураживало его, заставляло пустеть мысли и прерывать дыханье. Он, и правда, был непохож на Кая. Скорее, на Чонина, того далекого, которого Кёнсу почему-то отчаянно пытался вспомнить. После слов директрисы что-то изменилось. Где-то внутри проснулись давно забытые чувства, которые сейчас пугали. Он отрывисто помнил того самого мальчика, что, как скала, ходил с ним рядом и не позволял другим обижать его. Они вместе играли в трансформеров и, кажется, тоже рисовали. Но эти картинки, так беспорядочно мелькавшие в голове, были расплывчаты и никак не вырисовывались в единую картину. Думая об этом, До даже не был уверен, что это был Чонин, но сейчас, увидев эту улыбку, он ни в чем уже не сомневался.  — О чем задумался? — спросил Ким. Кёнсу удивленно посмотрел на него и тут же отвел взгляд в сторону. Покачав головой, он хотел встать, чтобы сменить воду в стаканчике, но Чонин опередил его. — Сиди, я сам.       Кай встал со своего места и вышел из комнаты. — У вас все нормально? — спросил Бэкхён, выглядывая из-за Чанёля. — Да, — кивнул Кёнсу. — Если что, сигнализируй. Спасу тебя.       Кёнсу улыбнулся и, встав с места, отодвинул стул в сторону. Он сел на пол, потому что у него затекли ноги. Да и Бенчжо было так удобнее доставать до стола. Кай вернулся и, поставив стаканчик на стол, сел рядом с Кёнсу, при этом посадив на колени Ынчжо. — Смотри, — сказал он ребенку и взял кисточку с краской. Он развернул его ладошку и принялся закрашивать ее краской, после чего перевернул и сделал отпечаток руки на чистой бумаге. Мальчики радостно засмеялись, и Бенчжо подставил свою ладошку Кёнсу, чтобы он сделал также. Дети принялись оставлять свои отпечатки на всех листах и даже на столе, а на попытки старших их остановить, визжали и смеялись. Парни тоже поддались веселому озорству детишек, и Чонин, протянув руку Ынчжо, ждал, пока тот неумело раскрасит и его. Бенчжо принялся повторять за братом и требовательно тряс руку Кёнсу, чтобы тот тоже позволил ее закрасить. — Но я не хочу, — смеялся Кёнсу и пытался легонько вырваться. — Бенчжо, ну хватит!       Мальчик был непреклонен, поэтому До пришлось повиноваться. Он заливался смехом, потому что прикосновения кисточки были щекотными. Он внимательно наблюдал за стараниями мальчика, поэтому не видел выражение лица Чонина, который, словно завороженный, наблюдал за ним. В его взгляде читалось откровенное обожание и восхищение, которое заставило бы Кёнсу смутиться. Оставив свой отпечаток на листе, До невольно взглянул на Кая, поэтому ему все-таки удалось прочувствовать чувства парня.       Отведя взгляд, он увидел, как по руке Кая стекает струя краски, которая грозила вот-вот запачкать его рубашку. — Чонин, осторожно! — сказал Кёнсу и схватил парня за руку, приподняв ее. Осознав, что он только что сделал, мальчик тут же отпустил парня, но теперь уже он схватил его за руку. Крепко сжав ладонь, он посмотрел на испуганного До, который весь сжался и боялся пошевелиться. Чонин ослабил хватку и наклонился к Кёнсу, но тут скрипнула дверь, и ему пришлось отпустить его. — Вы еще здесь? — удивилась воспитательница. — Десятый час, детям пора спать. — Что-то мы, и правда, засиделись, — сказал Чанёль и, взяв ребенка из рук Бэкхёна, передал его девушке. — Сынчжо-я, спокойной ночи! — Сынчжо-я? — удивилась женщина. — Да, — гордо произнес Бэкхён. — А это Ынчжо и Бенчжо. Пожалуйста, дайте им такие имена. — Хорошо. Они прекрасны. А этих чумазиков нужно сначала в ванную, — сказала работница и позвала парней за собой. Они вымыли детям руки и, пожелав спокойной ночи, вернулись обратно. Там стояла пожилая женщина, которая что-то упорно искала в шкафу. Завидев ребят, она улыбнулась и повернулась к ним. — До Кёнсу? Ким Чонин? — Да, — кивнули они. — Я вас сразу узнала. Не помните меня? Вы были в соседней группе, а я — ваша воспитательница. Хотя, вы были маленькие, наверное, и не запомнили. Ах, такими красивыми выросли! Столько времени прошло, а вы до сих пор так крепко дружите!       Кёнсу неловко улыбнулся и посмотрел на Чонина. Тот поблагодарил женщину и хотел идти, но она протянула ему листок бумаги. — Это вы нарисовали. Я подумала, вам будет приятно увидеть это.       Она вышла из комнаты, оставив парней разглядывать пожелтевший рисунок. На нем было два человека, держащие в руках сердце. Нарисовано было криво, но выглядело это безумно трогательно. Кёнсу почувствовал себя очень странно и поспешил уйти, чтобы не выдать своих чувств.       Кай резким движением нагнал его и обнял сзади, крепко прижав к себе. Сцепив руки на его животе, он положил голову ему на плечо и громко выдохнул. — Я соскучился, — тихо произнес Чонин. — Очень.       Кёнсу стоял с широко распахнутыми глазами и не знал, что ему делать. Внутри все замерло, тело будто онемело и не хотело его слушаться. Он понимал, что не старается вырваться, нет, не хочет вырываться. Ему сделалось страшно и комфортно одновременно. Щека Чонина прижималась к его, и ему казалось, что он вот-вот заплачет. Нужно было бежать, но силы покинули его. — Нас увидят, — дрожащим голосом сказал Кёнсу, не придумав ничего лучше. — Ты ведь скучаешь по мне? — Конечно, нет! — дернулся Кёнсу. Кай грубо развернул его к себе и наклонился, так близко, что их носы коснулись друг друга. Кёнсу ошарашено посмотрел на парня и хотел отвернуть голову, но тот не дал ему этого сделать. — Смотри на меня, — требовательно сказал Чонин и коснулся пальцами его подбородка. Он чувствовал, как мальчик дрожит, и от этого он даже прикрыл глаза. — Не бойся. — Отпусти меня, — выдохнул Кёнсу. Кай наклонился к его полураскрытым губам и опалил их своим дыханьем. Кёнсу прикрыл глаза и, казалось, вовсе перестал дышать. Он чувствовал, как губы Чонина легонько касаются его и не смел пошевелиться. — Ты не отталкиваешь меня, — слишком радостно произнес Ким. — Хочешь, чтобы я тебя поцеловал?       Кёнсу тут же вырвался из его объятий. — Ты с ума сошел! — крикнул он и выбежал из комнаты, громко хлопнув дверью, оставляя Кая глупо и безудержно смеяться своим мыслям.