Букмейкеры, затаив дыхание и судорожно вцепившись в органайзеры, следят за происходящим на одном из огромных экранов, и, когда под мощной хваткой крупного синего мутанта ломается тонкая шея другой участницы, зал взрывают вопли панемцев и трели всевозможных устройств связи. Кто-то голосит от восторга, упиваясь первой победой своего многообещающего фаворита (принесшего, ясное дело, изрядную долю прибыли), кто-то расстроенно завывает, не забывая шустро отчитываться перед своими клиентами о проигрыше их ставки. Кто-то торопливо предлагает новые условия и варианты развития событий, намереваясь использовать горячий момент для очередного срыва банка. Далеко не первая смерть на турнире, но первая от рук других участников, вызвала непомерно сильное возбуждение у всех, кто следил за происходящим. В общем-то, ради этого все и затевалось, ведь Божеству угодно разделять азарт танца своих последователей.
На самом деле, Рафаэлю действительно выбирать особо не приходилось. Травма колена, которую Темный Донателло толком не определил – разве что оно чуть опухло, серьезно беспокоила черепаху, и на такую конечность, разумеется, было бы глупо рассчитывать. Хорошо, что прототип не хуже него это понимал и реально оценивал свои возможности. После спуска следует его осмотреть, да. Посмотреть, что можно сделать. Рядышком с ними запорхала камера и высоченный клон, ясное дело, уставился на нее, с нездоровым любопытством во взоре оглядывая инопланетную технологию. Такая она была маленькая и изящная, сразу захотелось поймать и как следует порыться острозаточенными когтями в ее электронных внутренностях. От неторопливых размышлений о поимке маленькой пронырливой твари его отвлек Рафаэль, тоном благовоспитанного ученика старшей школы для мальчиков попросившего наблюдателей о новом напарнике. Это прозвучало так нелепо и наивно, что клон не удержался и насмешливо фыркнул – еще пожалуйся, крысеныш, да твой напарник это твой билет в жизнь! Подумаешь, наподдали под зад, а он уже ищет, как бы схватиться за кимоно своего нелепого сенсея. Как девчонка, в самом деле.
− Давай, принцесса, а то мы опоздаем на бал, - с легкой, но видно, что без заинтересованности, наигранностью он опускается на одно колено, и уже в этом положении тяжело смотрит на мнущегося прототипа. К счастью, тот не заставляет себя долго ждать и лихо взлетает на чужой карапакс, вякая очередную глупость. Что, простите? Не распускать руки? Клон с легким недоумением и даже недоверчивостью покосился на морду напарника и с фырканьем закатил глаза на последующую поторапливающую остроту.
− Не нарывайся, - лениво пробурчал он, поднимаясь, пока черепаха неловко елозила, устраиваясь поудобнее и покрепче хватаясь. Клону почти интересно, как тому не мешают держаться за его шею острые изогнутые костяные шипы, растущие вдоль самого края его карапакса. Держится и славно, главное, чтобы не свалился. Откровенно говоря, как-то поддерживать мутанта на своем горбу он и не собирался, пусть, как может, болтается там, с этим ведь любой справится? Отмечая неприятную тяжесть этого балласта, он с осторожностью приближается к обрыву, напряжено вытянув хвост, и смотрит вниз. С Рафаэлем за спиной спуск предстал перед ним весьма сомнительный мероприятием, но, издав почти змеиное шипение, клон заставляет себя выбросить из головы все животрепещущие образы того, как лихо и весело они вдвоем могут лететь вниз. Унаследованная от прототипа осторожность, тормозящая его сейчас, была сейчас неуместна, так что Темный решительно начал спуск, впрочем, с великой тщательностью переставляя конечности, глубоко вгрызаясь длинными светлыми когтями в твердый, но крошащийся грунт. Сорваться было бы совсем неуместно и безрадостно для такого совершенного создания, как он. Старательно перебирая лапами и широко размахивая хвостом, клон и его невольный союзник, постепенно приближались к земле. От двойной тяжести Темный напряженно сопел и совершенно не был расположен к диалогу, но в этом, кажется, не было никакой проблемы, потому как Рафаэль тоже хранил молчание, а когда они миновали половину пути, еще и начал похрапывать, вызвав у клона кратковременную вспышку раздражения. С трудом удержавшись от того, чтобы скинуть нахала со своей спины, темный Дон прибавил скорости, в очередной раз помянув крепким словцом то досадное условие турнира. Впрочем, как только он спрыгнул на каменистую почву под отвесными стенами нависающих теперь над ними скал, прототип тут же полетел вниз, самолично поприветствовать терру нежным чмоканием. Клон откровенно был не в духе, потянув во время напряженного спуска даже те мышцы, о существовании которых даже не задумывался, и нянчиться с таким неблагодарным напарником был совершенно не расположен. И ему совершенно не было интересно, как там чья-то травмированная конечность, и не сломал ли он в падении ключицу, или еще какую-нибудь хрупкую часть себя. Темному Дону было абсолютно … скажем, не важно. В конце концов, значение имела лишь жизнь, верно?
Пурпурная фигура клона выпрямилась, прекратив старательно разминать сведенные судорогой мышцы где-то в глубине шеи. Бегло оглядывая представший перед ним пейзаж, он невольно задержал свой равнодушный взгляд на вдруг закипевшем озере, наблюдая разворачивающиеся на нем неприятности с чуть недоуменно приподнятыми бровями. Приняв непринужденную позу, с какой художники стоят перед чужими работами, он задумчиво постукивал когтем по металлической пластине, защищающей его челюсть и основание шеи. Бьющая децибелами схватка в водах озера мало взволновало те центры его мозга, что контролировали настроение и эмоции, так что клон безучастно наблюдал, находя происходящее весьма благоприятным для их команды. Это было, по меньшей мере, неожиданно, пусть и приятно. Кого-то убивали без них. Даже лапы приложить не пришлось. Как ни крути, а удачно начинается их победный поход. Они сохраняют свою энергию и здоровье в неприкосновенности, а меж тем на одну команду соперников явно станет меньше. Превосходно! И само зрелище было впечатляющим, так что в какой-то момент, умиротворенный своими мыслями, Донателло даже почувствовал к недотепе в озере искреннюю симпатию. Еще бы, если бы тот парень так не сглупил, на его месте могли бы оказаться они сами. Все сложилось крайне выгодно. Всякие моральные терзания, сопереживание и прочие сантименты не были предусмотрены в генных модификациях. По сути, им просто урезали выделение некоторых гормонов, чтобы жизнь медом не казалась и была предельно простой и ясной. Темный Донателло об этом знал и не жалел, считая вызываемые гормонами эмоции пережитком прошлого, дурацким элементом выживания для тех, кто был слаб и недостаточно хорош, а потому нуждался в компании. Стадное чувство. Желание быть с группой себе подобных, желание получать от них помощь и поддержку, желание оказывать их в ответ. Слабость, круговая порука. Клоны лишены этой химии, несмотря на то, что должны, согласно задумке творца, действовать сообща. Но им было бы гораздо лучше порознь, не так ли?
Пока Темный предавался очередным философским размышлением с уклоном в свое превосходство, его неугомонный бестолковый напарник напротив, более чем внимательно наблюдал за творящимся в озерных водах.
− Эй, подделка, нам явно в другую сторону. Или хочешь провести научный эксперимент? – Донателло принял самое смиренное выражение лица и тихонько вздохнул. Эта спесивая черепаха, по всей видимости, ничем не уступает в докучливости своим братьям на «М», и еще не раз проверит его терпение на прочность. Это так… напряжно. Почему бы ему просто не помолчать и не посмотреть, как соперники проигрывают Агрессивной Окружающей Среде, даже не найдя в себе силы добраться до своих настоящих противников? Глупо, зачем только полезли в эти воды? Разумеется, вот он бы обязательно проверил безопасность этого водоема, и не стал бы так просто лезть в озеро. На худой конец, он закинул бы туда Рафа. Но этим соблазнительным мыслям не дано воплотиться.
− Эксперимент уже перед нами, коротышка. Посиди спокойно, я хочу увидеть финал этого нелепого провала, - Клон непринужденно ждал, когда ситуация логически завершится, но совершенно не предусмотрел того, что мутант-ниндзя может счесть своим долгом вмешаться в чужую борьбу за жизнь. Вот уж о ком нельзя было сказать, что происходящее его не трогало. Когда же Темный в полной мере осознал свое упущение, прихрамывающий Рафаэль уже тронулся с места к кричащей девице в беде, сверкая своими саями в лучах искусственного светила. Вот же зараза бестолковая!
− Не смей! – со своего места только и успел рявкнуть клон, не веря своим глазам и оторопело нарушив небрежное спокойствие своей позы. Глядя на удаляющийся чуть ли не скачками карапакс союзника он быстро пришел в себя от удивления и теперь просто изнемогал от желания собственноручно открутить Рафаэлю голову. Ну, или на худой конец швырнуть в него камнем, чтобы тот не добежал до опасно мечущихся щупалец и не сдох. Вот только ему было нечем задержать чужое продвижение и, понимая, что все равно не успеет вмешаться, отказывается от своего намерения. У клонов вообще плохо дело с мотивацией. Стоит им почуять провал, они сразу оставляют все попытки и отступают. Так вышло и в этот раз, Темный просто разом смирился с происходящим и пассивно, с отчаянием, наблюдал, как девушку лениво пытаются утянуть за запястье под воду, а бестолковая рептилия, которая по недоразумению является его незаменимым напарником, приближается к ней, воинственно сжимая в лапах оружие. И ничегошеньки не делал, хотя мог бы, подобно раненому зверю ревя, метнуться следом. Но момент был им упущен, и, к тому же, что-то в несерьезном (усталом?) поведении спрута подсказало ему, что зверь не будет сильно настаивать на десерте. Но поступок Рафаэля настолько идиотичен, что клон в итоге просто не находит слов и просто разводит руками, позируя и глядя в камеру, мол, вот какого вы мне придурка подсунули. Когда же Рафаэль начинает неистово полосовать щупальца кракена под аккомпанемент подвываний шокированной женщины, ладонь клона накрывает пурпурную морду в однозначном жесте стыда за своего напарника. Кажется, его идея о том, что спрут утомлен своими ранениями и плотным обедом, и недоразумение-напарник еще поживет немного, верна.
Впрочем, погодите-ка… Это же..! - Чуть в стороне от сладкой парочки Дон заметил движение воды, словно тело спрута поднялось к поверхности и изгибается, вызывая небольшие водовороты и гладкие волны. Что ж, его облегчение не могло быть долгим.
− От черт! – клон ринулся вперед, осознав, что гигантский кальмар вовсе не собирается продолжать вяло заиграть со своей закуской, терпя удары сай, а готовится полноценно пойти в атаку, выныривая, чтобы увидеть своим сложным глазом упершихся противников. Проклятый Рафаэль ставит под угрозу свою жизнь и их победу, а все ради чего? Ради безумной женщины, которая, оставшись без партнера, все равно либо помрет от яда, либо от рук Дона, потому как, скорее всего, в отчаянии нападет на них. Оказавшись в шаге от мутанта и жертвы спрута, он с дрожью поглядел на появившийся над взволнованной поверхностью воды огромный глаз, и еще - поднявшиеся из пучины толстые щупальца. Идиотизм ситуации, в которую он попал по вине зеленного обормота, просто бил все рекорды. С этим надо было заканчивать.
Он дернул Рафаэля к себе за плечо так сильно, что тот невольно потащил за собой и девушку, отчаянно всхлипывающую и простирающую руки к озеру.
− Какого хрена, крысеныш?! – Такого вероломства от своего союзника клон никак не ожидал, и оскорбленно взревел, понимая, что подставляется теперь вместе с ним по-крупному. Тупой прототип чхать хотел на то, что ОНИ по его милости рискуют зазря, и вообще, кажется, не понимал, что подводит не только себя, но и его, Донателло. Желание оторвать эту глупую башку вернулось с прежней силой, как и знание того, что делать этого никак нельзя.
– Пусти ее немедленно!! – фиолетовые щупальца с высоты не меньше пяти метров начали падать на толкающееся трио, и клону пришлось принять тяжелое решение, так как его напарник с ослиным упрямством прижимал девушку к себе, норовя переломить ее пополам в очередной мощный и отчаянный рывок Темного. Дрожа от бешенства, Дон оставил в покое Рафа, и ринулся к держащим девушку тонким, изрядно поврежденным уже щупальцам – тяжелые наручи с такой силой ударили по ним, что они лопнули, словно струны, разбрызгивая водянистую кровь. Рафаэль со своей протеже отлетели в противоположную сторону. Чудовище сотряслось, обиженно плескаясь водой, и выпустило в озеро чернильное облако, окрашивая прохладные воды в тусклый черный цвет, не забывая яростно взметнуть прочие незадействованные в атаке конечности и заливая свой сухопутный обед водой. Теперь, когда девица была освобождена, ее темно-зеленый герой в меру своих сил быстро потащил ее подальше от берега и, что не менее здраво, а даже много, подальше от взбешенного Темного, следующего за ними по пятам в справедливой страстной тяге избить идиота-напарника за такие выкрутасы. Кракен позади него разочарованно взбивал пену и утягивал обратно в озеро свои тяжелые щупальца, недостающие до быстро удаляющихся мутантов. Донателло дрожал от переполняющего его гнева и лучше всего сейчас был готов к убийству. Несомненно, прототип это хорошо понимал, потому как продолжал отступать, крепко держа в своих руках горестно хнычущую рыжую и время от времени закрывая ее собой в моменты, когда клон приближался для того, чтобы попытаться схватить ее.
− Лучше теперь тебе держатся от меня подальше, ты ...!- грубый эпитет успели зацензурить на экранах, но в реальности же он ревом разнесся по всей полянке. Пурпурный яростным шагом шел за двумя пятящимися безмозглыми телами, по недоразумению называвшимися разумными, и во все корки материл Рафаэля и девушку в придачу. Желание разбить их черепушки и разорвать тела когтями никак не хотело пропадать, но холодный разум очень быстро пробился сквозь шум крови в голове. Он знал, что нельзя убивать мутанта, хотя это и стало ему жизненно необходимо, но вот убивать девушку ему ничего не мешало. Ничего, кроме того, что ее загораживал собой этот кретин, которому приспичило сыграть в рыцаря в сияющих доспехах.
− Тупоголовый, бездарный, безответственный кретин!!! Какого хрена ты себе позволяешь!? – голосил взбешенный мутант, загоняя несчастных все дальше и дальше от озера, к виднеющимся деревьям и отвесным стенам платформы, с которой они спустились. Озеро плавно пропадало из поля зрения, вместе с маревом гнева и страха. Мутант все более трезво смотрел вперед себя, продолжая угрожающе шипеть и ломать любую преграду на своем пути безжалостными ударами наручей. Конечно, он бы хотел вбить в череп зубы этого заносчивого ублюдка, наплевавшего на командную работу и осторожность, от которой зависит не одна его жалкая жизнь, а еще и его, клона, драгоценная, но и удары по несчастным деревьям понемногу остужали его бешенство. Если бы не его страх потерять все в такой глупой подставе, Темный Донателло ни за что бы так не рассвирепел. Но, в конце концов, самообладание вернулось к нему, и, издав последний, полный негодования бессловесный рык, он развернулся и направился назад, признавая свершившиеся безумие.
− Ублюдок, когда я вернусь, эта гадина должна быть мертва, понятно? Из-за тебя…, - он проглотил очередное обвинение в сторону Рафаэля, скорчив такую презрительную морду, что ему просто физически стало неудобно, − Собери хворост, устроим тут временный лагерь Красного Креста, мать его, - почти выплюнул он, и, больше не говоря ни слова, потопал в раздражении обратно к реке. Он был дико голоден, а солнце, или что там за гребанный фонарь светит, начинало склоняться к горизонту. Самый бездарный день в его гребанной инкубаторной жизни. А ведь все начиналось не так ведь плохо, а? Не самый бесполезный (а хотя да, чертовски бесполезный, мало того, вредоносный) напарник, неплохой старт, команда глупых соперников, почти прибранная чужими щупальцами, мелководная река, в которой прыгает рыба. Ведь можно же разыграть это все в свою пользу! Так нет, нет, надо подставиться, да посерьезнее! Чтобы наверняка! Поскорее запихнуть свою состоящую из одной кости башку в пасть кракену! Прямо странно, а чего не с разбегу и не сразу в воду? Зачем возиться с женщиной?
О, Шоконабо, знал бы ты из каких …придурков ты слепил конфетку.
− Это просто уму непостижимо, - почти в муке простонал Темный, выходя из подлеска обратно к реке. Вода, текущая в ней, была едва прозрачной от чернил кальмара, но все же достаточно глубокой, чтобы клон мог погрузиться в нее. Холодные воды приятно остужали разгоряченную кожу, и он был спокоен, зная, что вода достигает ему лишь пояса, а значит, кракену до него не добраться. Немного расслабившись в монотонном течении реки, клон достаточно пришел в себя, чтобы попытаться наловить рыбы и забеспокоится. Впрочем, проверка преследователя показала, что его напарник все еще жив, что безумная баба его не зарезала, а значит, он еще не в конец проиграл. К слову о рыбах. Рыбалка..Да, именно этим он и займется. Рыбалкой. И знать не хочется, как там Рафаэль, не сдох и ладно, но лучше бы ему, ей-богу, сделать все, как он сказал. Если он вернется, а не будет хотя бы костра… Эта женщина быстро сыграет в ящик. Донателло жестоко улыбнулся, смыкая когтевидные пальцы на мясистом туловище рыбины. Он не сомневался в том, что у его идиота-напарника кишка будет тонка добить эту падаль.
Без напарника она именно что мертва, просто не знает об этом. Он донесет до нее эту простую истину.
Майк еще не сбросил с себя туманящую мысли пелену, как один очень ясный и четкий звук коснулся его слуха. Щелчок и хруст, и его тело становится вновь мягким и послушным. Он разворачивается и безмолвно смотрит на поникшую, безвольно свисающую в беспощадной хватке клона женщину-сирену. Ему не надо объяснять, что произошло, и он проглатывает эту очередную горькую пилюлю реальности практически без сопротивления. Ну да, все как положено. Он ее убил. Убил. Сломал шею. Но клон Лео жив, тогда как Майк уже успел мысленно его похоронить и, что не менее важно, он его спас. Парализованный командами сирены и могучим гипнотическим голосом, Микеланджело прекрасно понимал, что не мог, как следует защититься и неминуемо бы пал, если бы не чужое вмешательство. Что был до ужаса уязвим. Он влажно моргает и отводит взгляд от ее торжественно приподнятого тела, которым клон, словно флагом, потрясает, намекая ее напарнику на повторение ее судьбы. Мутант же просто радуется, что тот жив, и в недоумении летит в кусты, когда тот, перестав издеваться над трупом, мощно пинает его прочь. Земля на месте него буквально взрывается, будто гейзер, от вошедшей в почву пули, и Микеланджело судорожно сглатывает, понимая, как близок был к ранению, или, еще хуже, смерти. Он ловит знак клона Лео и, едва шевельнув головой, кивает, что все понял. Он мельком оглядывает своего истекающего кровью союзника и, мысленно пожелав тому удачи, стелющимся шагом исчез в кустах. Он двигался быстро, сердце в его груди колотилось как бешеное, и он дышал, широко раскрыв рот. Смерть никогда еще не дышала ему лицо так пылко, и он почти не задумывался о том, что действительно сделает со снайпером, когда настигнет. Пока что его вело вперед лишь желание настигнуть врага.
***
У герра Гои сегодня намечался просто прекрасный день. У его подконтрольной группы появился спонсор, и он очень был счастлив этому факту – ведь один из этих воинов был серьезно ранен, а сам он, будучи ответственным за две пары с планеты Земля, не имел права хоть как-то влиять на этих избранных. Томный, обманчиво скучающий голос фрау Хаген поведал ему о ее безмерной печали по поводу ранения чудного землялина-мутанта. Ее инфантильный внешний вид его не обманывал, эта женщина близилась к высшей границе отпущенного их расе срока, неся в себе наследника фамилии, и оттого сам он говорил с ней как можно более деликатно, боясь разгневать эту и без беременности-то нервную особу. Хаген была умопомрачительно богатой и свято верила в то, что если она поможет выбранной ею паре победить, Танцующий Бог подарит ей еще десяток лет жизни. Ее длинные белые волосы потоками шелка нисподали с плеч и обрамляли живот с долгожданным ребенком. Сама же Нина капризно поджимала губы, продолжая монотонно объяснять куратору свое видение того, акая помощь требуется ее подопечным. Герр Гои изо всех сил старался держать лицо, хотя все его обширные средства связи надрывались на разные голоса, требуя к себе не меньшего внимания.
−..Ну и чего вы встали, герр Гои? Немедленно отправьте моему пупсику посылку! Я уверена, эти двое милашек обязательно победят, не так ли, моя сладкая Анселма? – женщина нежно погладила свой живот и со слезами на глазах заглянула будто в самую душу герру Гои. Тот уже почти растрогался ее чувствительности и сопереживанию этому огромному синекожему созданию, как ангельское плачущее личико исказилось в спонтанной вспышке гнева:
– НЕМЕДЛЕННО! – рявкнула она и отключилась. Герра Гои передернуло, и он судорожно принялся устраивать доставку ее драгоценного подарка. Уже через несколько минут все было готово, и к крупному мутанту, зажимающему раненное плечо в тени дуба полетел тщательно запакованный паукообразный медицинский бот. Стоило вскрыть упаковку, как небольшое серебристое создание активировалось и, высоко приподняв словно бы жидкое маленькое брюшко, замерло, сканируя состояние клона. Посылка мерно бормотала технические данные бота, а сам «паук» устремился к ране, перебирая тонкими и длинными как иглы, лапками. Впрыснув в кровь транквилизаторы кратковременного действия, тонкие лапки медбота проникли в рану, словно втекая, невесомо касаясь поврежденных тканей и успокаивая местные реакции. Настигнув сплющенную пулю, некоторые из «лапок» оплели ее и начали вытягивать наружу, постоянно выпуская по всей своей поверхности обезболивающие вещества. Другие части бота принялись за излечение поломанных костей. Медицина на Панем достигла невиданных высот, и этот маленький бот был способен в короткие сроки ликвидировать даже подобные травмы. Но увы, его ресурс ограничен. Как только он истратит все вещества, заключенные в нем, и исправит механические повреждения, то полностью деактивируется. Это дорогой подарок и лучше бы Темному как следует оценить то, насколько благосклонна к нему его спонсор. Фрау Хаген им довольна и ждет от него следующих побед.
***
Попал! Снайпер торжествовал целых полминуты, когда не отказал себе в удовольствии пронаблюдать, как синекожий верзила величественно заваливается в траву. Даже то, что он промахнулся по основной цели – голове, не умаляло его азартного восторга от вида крови и падения врага на земь. Им с сиреной везет, они наверняка победят! Он не удерживается и посылает ей исполненную своей радости высокочастотную трель и, отвлекаясь от лицезрения в прицел противников, он передергивает затвор, избавляясь от гильзы. В его руке приходит в движение магазин, заряжающий винтовку с плавным, скользящим звуком, а ствол охлаждается, легкий сплав требует деликатного обращения с оружием. Несколько секунд, и он готов к выстрелу, но когда он вновь припадает к окуляру, а его кибернетические глаза приспосабливаются к увеличению, он останавливается. Он слышит ультразвуковую трель сирены и переводит дыхание, давая ей право прикончить второго, как она просит. Вместо того, чтобы сразу спустить курок, нацелившись на парализованного второго противника, он, великодушно в своем неведении, уступает ей в этом небольшой капризе, думая, что раненый участник вражеской команды им больше не угроза. Он не сразу понимает, как они просчитались, снисходительно глядя на маленького напарника синего, ушедшего от удара сирены. Впрочем, за какие-то мгновения до того, как рухнувший громила внезапно вернется на сцену боя, он ощущает тревогу, звоночек, осознать который ему не хватает времени. Его интуиция сработала слишком поздно, эйфория и адреналин затуманили киборгу разум и их такой удачный дуэт уже можно считать провалом. Он вновь приникает к окуляру и целится, отгоняя от себя волны паники, когда его словно дергают из стороны в сторону истерические призывы сирены помочь. Он слишком торопился, и потому его следующий выстрел оказался сокрушающе неудачным – пуля даже не долетела до полигона обстрела, срезала качнувшуюся ветвь дерева и это отклонение послало пулю и вовсе в неизвестность. Киборг торопливо передергивает затвор, давая место следующей пуле, и уже вторая гильза падает на землю рядом с ним. Винтовка заряжается, но он отчетливо видит, как сирена, его напарница, которую он так подвел, не убив синего, смотрит прямо в его сторону. Его сердце (даром что искусственное), заходится в панике, когда он наблюдает, как противник легко поднимает ее труп и демонстрирует ее ему. Рассвирепев от зрелища своего провала и этой показной дерзости, наемник вновь спускает курок, и его спешка, как это и бывает с такими, как он, вновь нарушает строго выверенную, тонко настроенную систему снайперской винтовки. Он вновь мажет, глупо, словно юнец из академии, только получивший в свои руки учебное оружие. Очередная ошибка и киборг взбешенно отмахивается от лезущей в лицо камеры и подрывается с места – самое время делать ноги. Несмотря на страх и возбуждение, он понимает, что исчерпал все свои возможности. Кроме того, он был практически обнаружен, и ему совсем не хочется заканчивать жизнь самоубийством, то есть, дожидаться, когда к нему придут гости. Его напарница мертва и у него больше нет шансов убраться отсюда живым – ведь уйдут только победители, а эта дорога ему закрыта. Так что самое время превратится в бешеную собаку, строящей козни тем, кому везет больше. Он не позволит выиграть никому. Он застрелит хотя бы одного участника всех команд и таким образом, обломает им всем радость.
Но вначале надо убраться отсюда подальше. Он достает из сапога нож и, ступая как можно тише, уходит в сторону, более чем надеясь уйти незамеченным.
Микеланджело не успевает. Снайпер скрылся и все, что он обнаруживает – три гильзы, да подпорченный вид чужого укрытия. Он забирает их с собой, пряча за поясом и внимательно озирается, надеясь заметить колебание ветвей. Но ничего не подсказывает ему направления, куда отступил его противник и ему не остается ничего другого, как проверить по своему запястью, как там дела у клона. Цифры ничего ему не сказали, но хотя бы обнадежили – тот еще жив. Значит, нужно как можно быстрее к нему вернуться. Этим мутант и занимается, торопливо и тревожно поглядывая по сторонам.
− Что это такое? – он останавливается как вкопанный, наблюдая за чем-то, словно сделанным из ртути. Непонятная штука казалась настолько чужеродной, что он едва поборол желание нунчакой скинуть ее с тела темного Лео, словно мерзкого таракана.
− Ты живой? – он присел рядом с раненным напарником, искренне переживая. Все-таки этот чувак спас его. И вообще, без него нельзя никуда и ничего. Трава шевельнулась, из нее выдвинулся двигающийся любопытный кроличий нос – звери в этом заповеднике были непуганые и оттого безрассудно смелые. – Стрелок ушел. Я не стал рисковать, уходя далеко.
