ДЕНЬ ТРЕТИЙ — MMXII
▶✖◀
Сиерра, Я надеюсь, ты не сильно обо мне беспокоишься. Я наконец-то решилась спросить, могу ли я отправить тебе все эти письма, и они разрешили мне это сделать. Я надеюсь, ты скоро их получишь. Я надеюсь, что всё идёт своим чередом. Я надеюсь, что в школе у тебя всё хорошо. И я надеюсь, что сейчас твоя жизнь прекрасна. Потому что ты заслуживаешь этого. Ты одна из лучших людей, которых мне довелось встречать. Я и сама сейчас не хочу всех этих соплей, но эй, когда ты попадаешь в психиатрическую больницу, ты начинаешь кое-что осознавать. И плевать, что я пробыла здесь всего три дня. — Вики P. S. Люблю тебя (очень сильно).▶✖◀
На третий день моего пребывания в психиатрической лечебнице я проснулась с непоколебимым желанием петь. Мне хотелось спеть хоть какую-то песню. На часах было лишь 7:15, но сегодня все, видимо, решили проснуться немного раньше. Я похаживала по полупустой комнате; Стеф одевалась в ванной комнате. Мои ботинки глухо стучали по деревянному паркету, пока я наматывала круги по комнате. Мне хотелось петь, — я не была особо талантлива, но я очень скучала по музыке. У меня не было возможности ничего слушать вот уже на протяжении двух дней; это вроде и немного, но только не для меня. Музыка была для меня всем. — Hey ho, let's go! — запела я; мой голос был тихим, но с каждой нотой становился всё громче. — Hey ho, let's go! — Я начала немного подтанцовывать, всё больше и больше погружаясь в музыку. — We're forming in a straight line! — практически прокричала я, постукивая ногой по деревянному полу в такт музыке. — Вики! — прошипела Стеф, выглядывая из-за двери ванной комнаты. — Ты не можешь этого делать! — Она поднесла палец к своим губам, жестом умоляя меня заткнуться. Было очевидно, что она не хочет, чтобы я пела. Но я знала, что глубоко в душе, она была бы не против присоединиться ко мне. А затем в дверь нашей комнаты постучали. Но это было больше похоже на то, будто кто-то ломился к нам, и вскоре у него это получилось. Это был один из надзирателей, которые должны следить за порядком в коридорах. Если честно, эти мужчины меня немного пугали, потому что, как правило, у них были страшные голоса, которые могли довести подростков, вроде меня, до истерики. — Кто это сейчас пел? — спросил мужчина, переводя взгляд от меня к Стеф и обратно. — Ах, я, — сказала я, неловко покачиваясь на каблуках. — Ох, — произнёс мужчина; на этот раз его голос звучал менее враждебно. Я думаю, это было потому, что я была новоприбывшей, — может он не станет ругать? — Так как ты новенькая, считай, что ты вышла сухой из воды. Но только не стоит делать это снова. — Есть, сэр. — Я отдала честь, когда он покинул нашу комнату, захлопнув за собой дверь, что заставило Стеф смеяться ещё сильнее. — Тебе повезло, Вики. Последний раз, когда я сделала также, я была наказана два часа. — Стеф усмехнулась и бросила мне свитер, чтобы я была полностью готова к занятию групповой терапии.***
К моему удивлению, Калум занял мне место рядом с ним на групповой терапии. Он тепло улыбнулся мне, помахав рукой в знак приветствия. Он был одет в футболку с круглым вырезом, которая полиняла в разные цвета — красный, синий, белый. Я не могла не обратить внимания на его грудь, а особенно на татуировку на верхней части его груди, прямо под ключицей. Мне потребовалось некоторое время, чтобы полностью рассмотреть эту татуировку, но вскоре меня осенило. Чёрной краской на его коже было выгравировано одно слово — MMXII. Тогда я не могла вспомнить, что именно это значит, но я точно знала, что это запись даты римскими цифрами. Меня мучили догадки о том, что же это может быть за цифра и почему она для него так важна, но мы только что стали друзьями, и я не хотела спрашивать о чём-то настолько личном. Я села рядом с ним, а Стеф слева от меня. Лодыжка Калума медленно прикоснулась к моей — это уже будто стало нашим ритуалом. Вчерашним вечером он сделал также, а затем переплёл наши мизинцы вместе. Я до конца не уверена, почему мы делали глупости вроде этих, но это придавало некое чувство комфорта нашему общению. Я не знала, сколько времени ещё должно пройти, прежде чем я снова смогу нормально прикасаться к людям. Маленькие жесты, как у нас с Калумом, что-то да значили для меня. И я надеюсь, что для него они тоже что-то значили, учитывая то, что он ни к кому не прикасался на протяжении двух месяцев.***
Был понедельник, и этот день стал официальным началом моих уроков. Не могу сказать, что я была счастлива по этому поводу, но я также не была зла. Мне было довольно интересно, что собой представляют школьные уроки в стенах психбольницы. Но в любом случае, не стоит ожидать ничего сверх хорошего. На самом же деле это была обычная домашняя работа с наших школ, которая, в конце концов, довела меня до стресса. Единственным критерием, благодаря которому мне нравилась эта школа, — никакой школы. Ничего, что будет подвергать меня напряжению и доводить до слёз. Но теперь здесь есть и это. В то же время это не было и наполовину так плохо, как я предполагала, — над нами почти никто не присматривал, и всё что мы делали — это сидели и разговаривали друг с другом. Мы с Калумом были посредине содержательного разговора о других пациентах; мы практически обсуждали их. Но вовсе не в плохом значении этого слова — мы просто шутили. — Я почти уверен, что Маура и Джимми делали это гораздо больше, чем один раз, — Калум прошептал мне в ухо, и я могла слышать, как на его лице появляется ухмылка. После этого я начала давиться смехом, изо всех сил пытаясь подавить его. — И как это? — я прошептала в ответ. Было же невозможно установить с кем-то физический контакт, без того, чтобы набраться проблем, — но как им удалось установить половой контакт? — Уборная. — Смех Калума раздался эхом в маленьком аудитории, создавая прекрасный звук. — Это отвратительно, — усмехнулась я, покачав головой. — Я знаю, и… — он был прерван девушкой, которая только что проскользнула в комнату. Она не выглядела так, как любой другой человек в этом месте. Её волосы были розовыми, цвет был немного выцветшим, но мне нравилось. Но кроме этого, с этой девушкой было всё не так. Она была одета в платье, как у принцессы. В руках она крепко держала кролика, а на голове у неё было не что иное, как жёлтая корона. Она проскользнула сквозь двери, тихо напевая песенку. Я посмотрела на Калума широко распахнутыми глазами, а потом снова на ту загадочную девушку. Кто она такая, и почему я никогда раньше её не видела? И сколько ей лет, или, хотя бы, каков её психологический возраст? — Кто это? — я повернулась к Калуму. — Это Кэтрин, и она чокнутая, — сказал он, вновь заставив меня смеяться. — Разве все мы не чокнутые? Поэтому мы здесь. — Я склонила голову набок. — Да, но она должна оставаться вдали от всех нас. Она считает себя принцессой, и носит это платье каждый божий день. Она требует, чтобы её волосы были покрашены, когда для этого настанет время, она следит, чтобы каждый вечер её платье было постирано, и ей нравится, когда всё идеально. Она наша ровесница, но ведёт себя, как пятилетний ребёнок. Я наблюдала, как девушка взяла у учителя своё задание, и её доктор, держа её за руку, увёл её туда, откуда она и пришла. В этом месте определённо было несколько действительно странных пациентов, а ведь это только начало.***
День проходил точно по расписанию: завтрак, занятия, обед, послеобеденные занятия, групповая терапия, ужин, релаксация. Если быть честной, то релаксация была моим самым любимым пунктом в расписании целого дня. Перед тобой стоял выбор из трёх позиций, чем себя занять. Ты можешь посмотреть телевизор, но это был довольно неудачный выбор, потому что всё, что нам разрешалось смотреть оказывалось редкостным дерьмом. Ты можешь послушать радио, и это был мой любимый вариант из всех, даже невзирая на то, что другие люди предпочтительно выбирали реп радиостанции, но это хоть какая-то музыка. И последний вариант — ты можешь поиграть в карты. Чем я собственно и занималась в тот момент. Мы с Калумом были посредине эпичной битвы титанов — и я побеждала. Я ударила кулаками о стол, полностью осознав свою победу в какой-то глупой, может даже детской, игре в карты. — Чёрт, — произнёс Калум, покачав головой и одарив меня самодовольной улыбкой. — Не играла в неё четыре года, — сказала я, перетасовывая карты. — Но, похоже, ты не утратила свою способность волшебного прикосновения, — подметила Калум, всё ещё улыбаясь. — Ответный матч? — спросил он с дьявольским взглядом на лице, будто говоря: «На этот раз я надеру тебе задницу, Вики». — Неа. — Я откинулась назад на маленьком пластмассовом стуле, которое, скорее всего, предназначалось для десятилетних детей. — Ох, ну давай, — умолял парень. — Я хочу хоть раз тебя обыграть. Я не смогла устоять перед парнем, который практически на коленях умолял меня об ответном матче в глупой карточной игре. — Ну ладно, ладно, но сначала я задам тебе вопрос. — Окей, что ты хочешь знать, Викерс? — я засмеялась со своего нового прозвища. — Я хочу узнать о MMXII, — просто сказала я, подпирая подбородок рукой. На лице Калума промелькнула тень удивления, и он опустил взгляд на свою грудь. Парень слегка опустил воротник футболки, позволяя мне получше рассмотреть татуировку. Несомненно, это тату было красивым, но оно было бы ещё красивее, если бы я знала его значение. — Мне нравиться, — тихо сказала я, кивая в его сторону. — Но что значит MMXII? — Это значит 2012 римскими цифрами. — Я была права насчёт римских цифр, но сейчас у меня была точная дата. 2012. — И почему 2012 так важен для тебя? — Это год, когда я был счастлив.