ДЕНЬ ОДИННАДЦАТЫЙ — СКАЗКИ
▶✖◀
Сиерра, Это мой одиннадцатый день в психиатрическом учреждении, и в это сложно поверить. Я на самом деле разговаривала с Майклом, правда, нерешительно, потому что я по-прежнему его немного боюсь. Мне кажется, что ему нравится Кэтрин, девушка, психологический возраст которой равен пяти годам, помнишь? Сам он продолжает это отрицать, но я хорошо разбираюсь в вещах такого рода, ты же знаешь. Помнишь, когда ты сказала, что тебе не нравится тот парень — ах, я даже не помню его имени — но на самом деле он тебе нравился, и я выяснила это? Я чувствую то же самое по отношению к Майклу и Кэт. Я собираюсь узнать все подробности и свести их вместе; они же могут быть вместе, находясь в психиатрической больнице, так ведь? — Вики P. S. Пожалуйста, скажи моему брату, что я скучаю по нему, как только его увидишь.▶✖◀
Я отдала своё письмо женщине за стойкой вместе с письмом Стеф, которое она когда-то давно написала Эштону. Я подумала, что могу отправить ещё одно письмо, Стефани вряд-ли сможет обнаружить пропажу двух писем из множества других, не так ли? Я надеялась, что она не обращает внимания на подобные мелочи. Леди мрачно мне улыбнулась, забирая письма. Мне больше ничего не оставалось, кроме того, чтобы снова вызвать лифт и вернуться обратно в комнату. Я никогда не думала об этой комнате как о моей комнате, только потому что она не была таковой; это всего лишь больничная палата. В лифте я была не одна. Ко мне присоединилась единственная и неповторимая Кэтрин в сопровождении двух докторов. Она улыбалась, как всегда излучая доброту и позитив. Её пребывание в психиатрической лечебнице было нелепой тайной. Она всегда была счастлива, в то время как все остальные в этом месте безостановочно грустили. Я мысленно напомнила себе, спросить её однажды, почему она оказалась здесь, когда мы станем лучшими друзьями. Если только мы станем лучшими друзьями, конечно. — Привет, Кэт, — сказала я, обратившись к ней по её сокращенному имени, зная, что его она любит больше. — Привет, Вики, — произнесла она, улыбаясь мне. Это могла бы быть хорошая возможность спросить её о Майкле, но я не была уверена, должна ли делать это. Это могло показаться неловким, и я не слишком хорошо знала Кэтрин. Кто знает, как она ответит? — Кэт? — позвала я, скрещивая руки на груди и неловко постукивая ногой по полу. — Я могу кое-что у тебя спросить? — Конечно, — ответила она, слегка склоняя голову набок. Я знала, что у меня осталось буквально тридцать секунд до того, как двери лифта откроются на моём этаже, и я не знала, на какой этаж едет Кэт, поэтому я должна была сделать это быстро. Одна неправильно потраченная секунда могла обернуться провалом моего плана по выяснению отношений между Майклом и Кэт. — Что ты чувствуешь по отношению к Майклу? — тихо и быстро спросила я, замечая на себе подозрительные взгляды докторов. — Ох, — Кэт тихо захихикала и её щеки налились румянцем; теперь они были того же цвета, что и её волосы. — Он, — девушка не переставала улыбаться. — Он нравится тебе? — спросила я, как раз когда лифт издал характерный звук, оповещая нас о своей остановке на третьем этаже. — Помнишь, что я говорила о любви с первого взгляда? — сказала она, и это было первыми словами, которые заставили меня считать её нормальной. Я помнила это, безусловно. — Она существует. А затем Кэт собственноручно вытолкала меня с лифта, оставив безмолвной. Я вспоминала тот день в столовой, когда она впервые рассказала мне о своём предположении касаемо любви с первого взгляда. И сейчас она упомянула это предположение ещё раз, в разговоре о Майкле. Майкл. В тот день она впервые увидела Майкла. Это была любовь, с первого взгляда. Чёрт, Кэтрин влюблена в Майкла. Насколько эксцентрично, насколько странно — влюбиться в кого буквально за несколько минут, или даже секунд. Это же не может быть возможно, не так ли? Я не могла представить, что мне мог бы понравиться кто-то через несколько секунд после того, как я его впервые увидела, и я уж точно не смогла бы полюбить кого-то за столь короткий период времени. Может, это была всего лишь Кэтрин. Может, она действительно была сумасшедшей. Может, её сознание застряло в каком-то сказочном мире, и не могло вырваться оттуда. Может, именно поэтому она одевалась, как принцесса, — чтобы её жизнь превратилась в рассказ из сборника сказок. Мне нужно было узнать больше. Мне нужно было понять, почему Кэт была такой, разобраться в её прошлом или её настоящем. Я должна была расспросить кого-то о ней, или же спросить это у самой Кэтрин. Почему меня посещали такие мысли, почему мне так хотелось узнать все до мелочей о каком-то определённом человеке? Я не знала почему, но я точно знала, что ещё одиннадцать дней назад я так не считала. Что-то во мне изменилось, и я пока не знала, что это, но была обязана это выяснить.***
— Калум, — сказала я, продолжая разрисовывать листы бумаги, которые были предназначены для конспекта урока. Калум сидел рядом со мной, рисуя на том же листе, что и я. — Да? — он поднял голову и его тёмные глаза встретились с моими, прежде чем он снова устремил свой взгляд на бумагу. — Это странный вопрос, — произнесла я свою мысль вслух, прежде чем сказать то, о чём я действительно хотела поговорить. — Странные вопросы — самые лучшие вопросы, не так ли? — В этом был весь Калум. Он всегда пытался найти что-то хорошее в жизни, даже если жизнь и без того была хороша. Ему нравились хорошие вещи — в этой его черте я была полностью уверена. — Я тоже так считаю. Хм, итак, ты веришь в сказки и всё тому подобное? — Это не совсем тот вопрос, который я хотела задать, но я сомневалась, что Калум хоть что-то знает о прошлом Кэтрин, так как он в некой мере презирал её, даже не зная её. Он изогнул одну бровь, отложив свой карандаш на стол. Некоторые время он смотрел прямо перед собой, наверняка обдумывая мой вопрос. — Вроде, принцев, принцесс, магии, рыцарей и тому подобного? Я кивнула, облизывая свои губы. Калум снова задумался, и я могла сказать, что он очень глубоко погрузился в раздумья. Мне было интересно, о чём он думает в данный момент, но я понимала, что буквально через минуту это узнаю. Если только он расскажет мне всё, о чем на самом деле думал. — Ну, давай разберёмся. Я думаю, что это зависит от того, какой жизнью ты живёшь. Я жестом показала ему продолжать, так как понятия не имела, куда идёт ход его мыслей. — Хорошо, Вики. Нет, я не верю в сказки, но я верю в сказочные образы жизни. Скажем, есть парень и девушка. И парень спасает девушку от опасности, в которой она могла оказаться. Это же похоже на спасение принцессы принцем, разве нет? Мне нравилось то, как думал Калум. Его мысли были не такими, как у других людей. Нормальный человек сказал бы либо «да» либо «нет». Но Калум не нормальный. Калум — это Калум. Я ещё раз кивнула, слегка улыбнувшись. — Но, знаешь, во что я не верю? — риторически спросил парень. — В счастливые концы, — ответил он на свой вопрос, мотая головой. — У жизни всё равно нет счастливого конца, в итоге все умирают! Нахождение в психбольнице не имеет никакого смысла, а знаешь почему? Они пытаются собрать нас воедино и сделать снова счастливыми, верно? Но у жизни нет счастливого конца, так что в этом нет смысла. Он прав, насколько же он прав. Я никогда не думала об этом таким образом, но насколько же это правильно. — Но, возможно, есть причина, по которой я оказался здесь. — Некоторое время его глаза бродили по всей комнате, всматриваясь в каждую деталь и каждое лицо находящихся в комнате людей. — И что же это? — спросила я, улыбаясь парню, сидящему рядом. — Ты, — просто сказал он. — Если бы я не оказался здесь, я бы никогда не встретил тебя, и кто знает, что бы тогда произошло? Господи, этот парень заставляет моё сердце биться чаще. Господи, я уже думаю как двенадцатилетняя девчонка. — Ты мой лучший друг, Вики, — очень тихо сказал он, и я еле это расслышала. После этого он улыбнулся, из-за чего стали видны морщинки вокруг его глаз. — Лучшие друзья за одиннадцать дней? Думаю, это новый рекорд, — засмеялась я, и он засмеялся вслед за мной. Учительница, которая стояла возле доски, бросила на нас строгий взгляд, так как мы смеялись слишком громко, но я не думаю, что хотя бы одному из нас было до этого дело, потому что мы были слишком увлечены друг другом. Мы на самом деле были лучшими друзьями; я не знаю, как это произошло, но это произошло. И я была рада тому, что мы стали друзьями. И в тот момент, в классной комнате, мне хотелось обнять Калума, хотелось прижаться к нему и положить голову ему на плечо. И это было тем, что я сделала. Я обняла его. Это было так неожиданно, и он точно не мог предвидеть этого. Но он обнял меня в ответ, и я слышала, как он тихо смеётся. Обнимать его было так хорошо, и я не могла объяснить это словами. В тот самый момент мне было глубоко плевать на все правила; обнимать кого-то снова было так здорово. Эти несколько секунд были прекрасными, но потом к нам подошла учительница и разлучила нас, дав нам наказание. Моё первое наказание, в тот момент я чувствовала себя крутой. В то же время я чувствовала себя виноватой за то, что Калум тоже получил наказание за мои действия, но он улыбнулся и спокойно принял его. Ох, как же я любила его оптимизм. Он помахал мне рукой с противоположного конца классной комнаты, куда увела его учительница. Я засмеялась и помахала в ответ, на что он усмехнулся. Внезапно я осознала, что все в комнате смотрели теперь на нас. Мы нарушили первое и самое главное правило из сборника законов психбольницы, независимо от того насколько это правило было глупым в своей сути. Я чувствовала, что мои щеки слегка покраснели, но лицо вернулось в свой нормальный цвет, как только Джимми начал хлопать. Он смотрел сначала на меня, потом на Калума и хлопал, будто гордясь нами. А затем к нему присоединились все остальные, что заставило нас с Калумом смеяться ещё сильнее. Этот момент был одним из тех, когда тебе одновременно хочется смеяться, плакать и чувствовать каждую счастливую эмоцию. Именно так я себя чувствовала в тот момент. У меня появился лучший друг, и я сделала достаточно рискованный шаг в схеме игры психиатрической лечебнице.