Just Married / Просто женаты

– Я бы не советовал тебе брать кексы из зеленой миски, – пробормотал Хичоль в огромную чашку с чаем, беря еще кекс из синей миски. Из них с Кюхёном вышел просто идеальный тандем. Поругавшийся и обиженный на Чжоу Ми библиотекарь Чо (тоже решивший временно пожить у Донхэ и Хёкджэ на «радость» хозяевам дома) выпекал сладости в огромных количествах, забив на работу, еду и сон, а Хичоль поглощал практически все его кулинарные шедевры, лишь изредка выбрасывая в окно не самые удачные результаты экспериментов, и вел с ним душеспасительные беседы о том, какие же китайцы бесчувственные чурбаны, не понимающие тонкого устройства хрупкой и нежной корейской души. – Почему? Там же не гашиш? – сонно пробормотал Донхэ, плюхаясь на свое место за столом и пытаясь отогнать настойчивое чувство дежавю, которое преследовало его все сильнее и сильнее. Это же не очередная шуточка друзей Хёкджэ, ведь нет? Потому что сам Хёкджэ тоже не особо был рад тому, что количество постояльцев в их доме увеличивается в геометрической прогрессии. Его муж вообще стал слишком нервным в последние дни, слишком много ехидничал и вредничал, и от его подколов не было спасения. Как и от их сексуальных провалов. Их можно было назвать сексуальными террористами в прямом смысле этого слова. Пять отелей, пять (!!!) пострадали из-за их попыток заняться сексом. Пожарные тревоги, прорванные трубы, ложные звонки о заложенных бомбах – Донхэ с Хёкджэ словно собирали все несчастья на свои многострадальные головы, но апогеем стала, конечно, их вчерашняя попытка заняться сексом в студии Хёкджэ. Они торопились настолько сильно и так были заняты друг другом, что забыли выключить сигнализацию, и когда в самый интересный момент в студию вломились рослые охранники, мгновенно оценившие ситуацию и решившие, что грабитель насилует владельца, то… В общем, потом это было смешно, но в тот момент... Если Донхэ воспринимал данные ситуации уже несколько по-философски, то Хёкджэ готов был расплакаться от обиды и унижения, но крепкие объятия мужа и горячий шепот не дали ему сделать это. – Там не гашиш, там экспериментальные кексы, если хочешь – рискни. Мне только что попался кекс с тунцом, – флегматично пожал плечами Хичоль, а Донхэ подумал, что, пожалуй, его желудок и вкусовые рецепторы не выдержат подобного кулинарного «чуда», и взял обычный кекс из синей миски. – Зачем печь кексы с тунцом? – пытался завязать диалог Донхэ, но безуспешно. Хичоль вновь погрузился в свои упаднические мысли о том, что еще пара десятков кексов – и ни одни штаны из его гардероба не натянутся на его шикарный располневший зад, а Кюхён наградил Донхэ тяжелым злобным взглядом и, выругавшись по-тюркски, взял заботливо усаженного на подоконнике гуся, с которым не расставался в последние дни и из-за которого они и поругались с Чоми, и вышел из кухни с гордо поднятой головой, едва не сбив с ног натягивающего на себя на ходу пиджак Хёкджэ, который уже опаздывал на совещание с продюсерами из агентства, а ведь ему так хотелось выпить кофе и поцеловать мужа на прощание. – Доброе утро, – он с улыбкой впорхнул в кухню и хотел было уже чмокнуть такого сонного Донхэ, на скуле и запястьях которого расплывались отвратительные синяки после вчерашней встречи со службой охраны, вдруг ставшей слишком рьяно исполнять свои обязанности, но стушевался под тяжелым мрачным взглядом Хичоля и, наградив Донхэ странным мимолетным касанием губ в макушку и получив свое «Доброе утро», направился к Хичолю, чтобы отвесить ему подзатыльник и забрать кекс: – Хватит жрать сладкое, у тебя камбэк через четыре дня, а костюмеры воют, что не один костюм не налезает на тебя. Гримеры, кстати, тоже! Так что хватит жрать и бегом марш в студию репетировать! Я кому сказал! – рявкнул Хёкджэ, заставляя вздрогнуть не только Хичоля, который уже собирался возмутиться по поводу рукоприкладства от начальства, но и Донхэ, который, услышав этот командный рявк, чуть не поперхнулся своим кофе. – Ладно-ладно, я уже иду, чего орать так-то, – пробормотал Хичоль, поднимаясь из-за стола и даже не думая ссориться с Хёкджэ. Кто бы что ни говорил, а хомяки в гневе страшны. Даже очень. – Жестоко ты, – усмехнулся Донхэ, глядя на провожающего взглядом Хичоля Хёкджэ. – Мне нужно было как-то растормошить его и расчистить территорию, – хмыкнул Хёкджэ, подходя к своему мужу, и, наклонившись к нему, с наслаждением поцеловал Донхэ. Хёкджэ до безумия нравились эти утренние кухонные поцелуи с горьковатым привкусом кофе и мятным запахом зубной пасты, хотя с Донхэ ему нравились любые поцелуи, но с этих особенно хорошо было начинать тяжелый день, если учесть, что твоя жизнь (самое что печальное – сексуальная) напоминает балаган на выезде. – Мне нравится, когда ты такой… жесткий, – ухмыльнулся Донхэ, отрываясь от губ Хёкджэ всего на пару секунд и уже собираясь вновь потянуться за поцелуем, как их прервало злобное цыканье вернувшегося на кухню Кюхёна, у которого за пять минут отсутствия уже начали трястись руки от желания срочно испечь что-нибудь. И побольше. Как насчет кексов с мясом? С этим фанатиком выпечки и плюшевой фауны спорить было еще дороже, чем с Хичолем, поэтому парни, синхронно вздохнув, расселись по разным углам стола, чтобы быстро позавтракать и сбежать на работу, которая для обоих стала спасением. Донхэ с головой погрузился в строительство нового отеля и торгового центра в Вегасе и даже собирался слетать туда, а Хёкджэ не мог выкарабкаться из дел агентства, которые завалили его по кончики ушей. Парень, конечно, догадывался, что с агентством не очень-то все радужно, но чтобы к работе относились настолько халатно и безответственно… За первую неделю работы Хёкджэ уволил больше 250-ти человек, за что получил кличку Палач, но он не собирался тянуть за собой мертвый балласт, который привык получать зарплату лишь за то, что номинально числится в компании и якобы что-то делает. Постоянно консультируясь с Чоми и, конечно же, согласовывая все с Донхэ, Хёкджэ полностью изменил политику агентства, перестроил рабочий процесс и набрал на новые должности профессионалов, которые, заразившись его энтузиазмом, тут же с упоением взялись за работу, и результаты были налицо: звездам разгрузили расписание, у них появилась возможность брать больше выступлений и посещать больше шоу и мероприятий; студии не простаивали, и в них постоянно шла запись; а новая маркетинговая стратегия, только делающая первые шаги в своем осуществлении, всего за пять дней повысила продажи всей продукции компании на 1%. И это было только начало. В планах у Хёкджэ на следующий год уже были дебюты пяти многообещающих исполнителей, которые почти семь лет болтались в агентстве без дела, запуск собственного чарта, шоу и радиостанции, что поможет выйти им не только на достойный уровень в Штатах, но и заявить о себе на международной арене. Ведь их исполнители, те же Тэмин и Хичоль, с легкостью могли сделать множество популярных сегодня групп, в которых не было ничего хорошего, кроме грамотного маркетинга. Забавно, Хёкджэ всегда так боялся отвественности и всех этих бизнес-делишек, но сейчас настолько втянулся во все это, что получал искреннее удовольствие от работы, особенно когда видел хорошие результаты и Донхэ скупо хвалил его на еженедельном собрании глав всех направлений, а потом зажимал его и до одурения целовал в своем кабинете, пока к ним не вламывался Чонсу и смущенно не напоминал, что у них обоих еще огромный список дел на сегодня. А ведь теперь никто не запрещал Хёкджэ заниматься музыкой и он мог в любое время занять студию и сочинять-сочинять-сочинять, не боясь быть пойманным за запретным занятием и… просто не боясь. Но почему-то вдохновение совсем не приходило к нему в стенах холдинга, и он по-прежнему предпочитал записывать свои песни в своей студии, где вдохновляли даже стены и грязь на полу, и где никто не мешал и не отвлекал его, поэтому каждый день после обеда он приезжал сюда и садился за старый потрепанный синтезатор, на пару часов полностью отдаваясь музыке и позабыв обо всем на свете. О работе, Хичоле, Кюхёне, сексе, Донхэ, проблемах и радостях, горестях и бедах. Не было ничего в эти часы, кроме Хёкджэ и музыки, теперь постоянно звучащей внутри него, которая впервые в этих стенах обретала настоящий звук и свою первую, материальную форму в виде росписи наспех выведенных закорючек на нотной бумаге. – Красиво. Это новое? – поинтересовался потихоньку зашедший в студию Чжоу Ми и тихо наблюдающий за своим подопечным, не решаясь прервать его. Хёкджэ выглядел таким счастливым в последнее время и писал так много музыки, что Чоми всерьез начал опасаться за парня, как бы он не перегорел, надрываясь и творя так много, ведь ему и невдомек было, что впервые в жизни музыка из Хёкджэ лилась так легко, что он едва успевал записывать этот поток вдохновения на бумагу, боясь пропустить хоть что-то. – Да, – улыбнулся Хёкджэ, нажимая на паузу на пульте записи и закрывая тетрадь. На сегодня хватит. Он ограничивал сам себя, иначе… иначе бы просто сидел в студии сутками, не в силах оторваться от синтезатора. – Как дела? Мы сегодня не виделись… – Выглядящий с момента ссоры с Кюхёном каким-то потерянным Чжоу Ми плюхнулся на низкий диванчик, забыв снять плащ и огромный шарф, который не согревал вечно мерзнущего сейчас парня, несмотря на то что на улице уже вовсю разгулялась теплая весенняя погода. – Все хорошо, – мягко улыбнулся Хёкджэ, присаживаясь напротив друга. – У меня все хорошо. А вы… Как долго вы собираетесь дуться друг на друга? – За все годы знакомства с этой парочкой он еще не видел, чтобы они ругались на такой долгий срок. Если Ханни с Хичолем как-то не разговаривали почти целый месяц, то Кюхён и Чжоу Ми всегда были чем-то нерушимым для Хёкджэ, и он переживал их ссору почти так же тяжело, как и они сами. – Мы не дуемся. Я обижен. Ты знаешь, – вдруг начал Чжоу Ми, – я ведь все понимаю и принимаю. Нравятся игрушки – пожалуйста. Нужно оборудовать в доме хранилище для старых книг – хорошо. Купим дорогущую профессиональную печь – ладно. Сегодня нужно переночевать на работе – не вопрос. Хочешь вместе учить тюркский – пожалуйста. Я даже с удовольствием присоединюсь к тебе, ведь я так люблю все эти твои придури. Но всему есть предел… – горько вздохнул он. – Кюхён… Он никогда не умел правильно расставлять приоритеты, и пришла пора ему научиться делать это, иначе… нам придется расстаться, – последние слова Чоми почти прошептал, глядя пустым взглядом куда-то в стену за спиной Хёкджэ. Парень не знал причин ссоры своих друзей, но он прекрасно понял, о чем говорит Чжоу Ми, и где-то в глубине души был согласен с ним. Всех иногда нужно подталкивать и направлять на истинный путь… Чтобы его друг не грустил так сильно, Хёкджэ неожиданно рассказал внимательно слушающему Чжоу Ми о своих сексуальных приключениях с Донхэ, которые каждый раз заканчивались мучительным провалом. К концу горестного повествования о том, как голого Донхэ вчера в этой самой студии скрутили рослые накачанные мужики в камуфляжной форме, которые сочли, что Донхэ насилует Хёкджэ, Чоми хохотал в голос так сильно, что у него навернулись слезы на глаза. Отсмеявшись, китаец серьезно посмотрел на Хёкджэ, которому было вовсе не до смеха сейчас, несмотря на всю нелепость происходящего с ним и Донхэ: – Ты знаешь, в таких делах лучше ничего и никогда не планировать, – пробормотал Чжоу Ми, начиная копаться в карманах своего пальто. – Вот, возьми. – Он протянул Хёкджэ связку ключей с забавным брелками в форме кексов. – Что это? – Хёкджэ удивленно посмотрел на друга. – Ключи от нашей с Кю квартиры. Сигнализации у нас нет никакой, даже пожарной, и мы живем на последнем этаже, поэтому нас некому топить и даже если начнется наводнение, то вода дойдет до нас очень и очень нескоро. И да, – словно спохватившись, добавил Чоми: – Я утром сменил постельное белье, так что можете наслаждаться, звукоизоляция у нас хорошая, – усмехнулся он, впихивая ключи от квартиры в руки немного ошарашенного Хёкджэ, который быстро сообразил, что к чему, и уже через пять минут на полной скорости мчался в центральный офис холдинга DnE, чтобы просто-напросто похитить своего мужа прямо из его кабинета, увезти его в квартиру друзей и… изнасиловать в особо извращенно форме, надеясь, что в этот раз им никто не помешает. Точно не помешает. Этой ночью их ждет много грязного секса и ничего больше. Только они, постель и никаких проблем. По крайней мере до завтрашнего утра.