Just Married / Просто женаты

– Припаркуйся здесь, – бросил Донхэ водителю за какую-то сотню метров до консульства, и развернулся к Хёкджэ, который демонстративно смотрел в окно и делал вид, что Донхэ не существует в этом мире. – Ты так и будешь дуться или, может быть, наконец-то выслушаешь меня? – Я не дуюсь. Просто не вижу смысла тратить на тебя свое время и… нервы, – фыркнул Хёкджэ, все так же демонстративно не глядя на Донхэ и изображая вселенскую обиду. Очень успешно, кстати, изображая, ведь муж провел под дверью его комнаты весь остаток ночи и почти все утро, безуспешно пытаясь объяснить мирно спящему под произведения любимого Прокофьева в наушниках парню, что между ним, Донхэ, и этим проклятым домработником, которого он собирался утром выкинуть из дома невзирая ни на что, ничего не было. Но планам Донхэ не было суждено сбыться, потому что спустившийся к завтраку Хёкджэ равнодушно сообщил мужу, что ему плевать на то, что случилось этой ночью, и он не собирается лишать человека шанса на нормальную реабилитацию и портить репутацию семьи из-за капризов Донхэ. Господи, как долго они потом смеялись с Чонуном, Гонхи и Энди над выражением лица Донхэ в этот момент, он выглядел даже несчастнее Кюхёна, у которого отобрали любимую игрушку или словарь. Хёкджэ даже на пару мгновений стало жалко муженька, выглядевшего таким уставшим и несчастным... впрочем, всего на пару мгновений. Он же просил Донхэ решить вопрос о совместном проживании по-хорошему? Просил. У Донхэ был шанс решить этот вопрос полюбовно, но он выбрал то, что выбрал. – Позволь мне просто объяснить то, что произошло… – начал было Донхэ, придвигаясь немного ближе к своему мужу, который резко перебил его: – Не нужно, – Хёкджэ поджал губы. – Если ты переживаешь за прием, то, поверь, я не позволю нашим личным разногласиям стать публичными. Не волнуйся, – демонстративно скривился Хёкджэ, все еще пытаясь изображать из себя оскорбленную невинность. Оказывается, очень сложно держать серьезное выражение лица, когда изнутри тебя буквально разрывает от хохота. – Да не волнуюсь я за этот проклятый прием! Я просто хочу, чтобы ты меня выслушал! – взорвался Донхэ, рывком разворачивая Хёкджэ к себе, насколько это позволяло слишком тесное пространство автомобиля. – Я не хочу тебя слушать. Предлагать парню, лечащемуся от зависимости, алкоголь за секс… – скривился Хёкджэ, недовольно глядя в лицо своему ошарашенному мужу. – Это низко даже для тебя. Это… это… – Хёкджэ усиленно делал вид, что не может подобрать нужных слов. – Это омерзительно. Ты омерзителен. Ты хуже слизняка! Мне даже смотреть на тебя противно, не то что говорить! Так что, будь добр, заткнись и больше не поднимай эту тему в моем присутствии. Иначе получишь по морде. И если ты еще хоть раз пальцем, словом или действием заденешь этого бедного паренька, то я обещаю тебе, что ты очень сильно пожалеешь об этом, – на одном дыхании выпалил эту заранее приготовленную тираду Хёкджэ прямо в лицо своему муженьку и, не дожидаясь ответа Донхэ, распахнул двери машины, пулей вылетая на улицу и радуясь, что гостей приема в консульстве встречает огромная толпа журналистов. Уж где-где, а под прицелом почти сотни камер его муженек точно не станет устраивать разборки. И Хёкджэ оказался прав. В очередной раз. Его муж улыбался так естественно и открыто, крепко обнимая немного потерявшегося от количества вспышек Хёкджэ, и так трепетно целовал его в щеку, что никто бы не мог и подумать, что на самом деле этот брак фальшивка, фикция и они друг другу никто, совершенно чужие люди, подписавшие брачное соглашение ради слияния бизнеса и ни для чего больше, а сейчас изо всех сил изображающие счастливую пару. От вспышек камер у Хёкджэ быстро начали слезиться глаза и разболелась голова, а от дурацкой фальшивой улыбки свело скулы, он мечтал как можно быстрее скрыться от этой толпы назойливых приставучих репортеров в здании консульства, но их пара привлекла слишком много внимания, и не столько из-за холдинга и популярности Донхэ, сколько из-за их первого публичного появления вместе, да и однополые браки все еще были некой диковинкой для публики, особенно браки такого масштаба, поэтому им удалось избавиться от внимания журналистов лишь спустя час, а то и больше. Оказавшись в прохладной тишине холла консульства, Хёкджэ позволил себе немного выдохнуть и расслабиться, пока их никто не видел, но, кажется, его благоверный не собирался оставить его в покое сегодня, снова рывком разворачивая к себе. – Что такое… - возмущенно начал Хёкджэ, но Донхэ лишь шикнул на него, призывая супруга к молчанию и одновременно выуживая что-то из кармана пиджака. Из-за побега Хёкджэ и их перепалки он совершенно забыл про кольца, и пусть они уже засветились перед прессой без них, но надеть их все-таки стоило, чтобы не вызывать вопросов хотя бы у гостей на приеме и родителей. – Я купил кольца, – пояснил Хёкджэ он, доставая два тонких кольца из белого, желтого и красного золота с россыпью черных бриллиантов. – Дай руку, – Донхэ протянул ладонь, глядя Хёкджэ прямо в глаза. И это была совсем не просьба, а прямой приказ, которому Хёкджэ, к своему глубочайшему удивлению, не смог воспротивиться (а может, не захотел?) и поэтому молча протянул своему мужу левую руку, позволяя ему надеть тонкий ободок на его законное место – безымянный палец. – Надо же, я угадал с размером, – неожиданно широко улыбнулся Донхэ, позволив себе пару секунд полюбоваться кольцом на пальце супруга, прежде чем тот выдернул свою руку из пальцев Донхэ как ошпаренную. – Не стоило, – пробормотал Хёкджэ, наблюдая за тем, как Донхэ надевает свое кольцо на палец, и внезапно заливаясь краской до кончиков ушей. Этот жест обмена кольцами, пусть и проведенный так, криво и косо, спустя столько лет и совсем не по традиции, с человеком, который раздражал Хёкджэ даже сильнее пьяного Хичоля, все равно был настолько интимным и значимым, что… не мог не смущать. – Конечно же стоило. Если у нас не будет колец, то это может породить ненужные вопросы и слухи, а так… – равнодушно пожал плечами Донхэ, убивая своими словами и своим тоном все таинство происходящего и заставляя Хёкджэ тяжело вздохнуть про себя. Ему не нужно ни на мгновение забывать, что представляет из себя его муж, иначе он может пропустить еще один болезненный удар. Не расслабляться. Держать оборону. И всегда сохранять бдительность. Как на настоящей войне. Натянув на лицо дежурную вежливую улыбку, Хёкджэ подхватил Донхэ под руку, и парни направились в залитый ярким светом и наполненный гостями зал для приемов, привлекая своим появлением внимание многочисленных гостей, большинство из которых, конечно же, захотели поприветствовать их и перекинуться хотя бы парой слов. На третьем десятке Хёкджэ перестал запоминать имена подходящих, на пятом – лица, а когда количество пообщавшихся с ними людей перевалило за сотню, Хёкджэ даже перестал пытаться разговаривать, лишь улыбаясь и кивая как пустоголовый китайский болванчик, предоставляя право болтать без умолку и очаровывать всех своему мужу, который, казалось, ничуть не устал от такого количества людей и болтовни и буквально лучился обаянием и жизнерадостностью. – Веди себя хоть немного поактивнее, а то ты похож на куклу, – в перерыве между потоком незначимой болтовни с улыбкой прошипел Донхэ на ухо Хёкджэ, сжимая талию мужа чуть сильнее нужного. Хёкджэ изо всех сил старался выглядеть как можно дружелюбнее и активнее, но такое количество людей и вынужденная необходимость общаться с ними угнетали его, все активнее пробуждая его старую боязнь больших скоплений незнакомых людей, поэтому, улучив свободную минуту и извинившись перед нынешними собеседниками (пожилой парой, кажется, как-то связанной то ли с культурой, то ли с каким-то музеем), Хёкджэ просто-напросто сбежал от Донхэ, от этой пары, от натянутых улыбок и разговоров, из этого проклятого зала и с этого проклятого приема, на котором так настаивала мама. Кстати, а родители подходили к ним или нет? Хёкджэ пытался вспомнить этот факт, но у него никак не получалось. То ли от напряжения, то ли от усталости и двухсуточного недосыпа, то ли из-за духоты у Хёкджэ закружилась голова, а к горлу подкатил липкий тошнотворный ком, мешающий нормально дышать. Практически на ощупь Хёкджэ нашел дверь, ведущую, по его мнению, на балкон, и, к его глубочайшему облегчению, именно так оно и было. Готовый разрыдаться от облегчения, Хёкджэ буквально вывалился на прохладной свежий воздух, жадно глотая его и не замечая ничего вокруг. Дрожащие от слабости ноги подвели его, и парень сполз по стене, наплевав на то, что его дорогой брендовый костюм может потерять весь свой презентабельный вид от сидения на грязном полу. Хичоль бы убил его за такое. Но друга, умеющего бороться со странными неожиданными приступами Хёкджэ своими неизменными колкостями и мармеладками, здесь сейчас не было, и поэтому до Хёкджэ и его костюма никому не было дела. Постепенно прохладный воздух и тишина опускающихся на город сумерек помогли Хёкджэ немного прийти в чувство. Забавно, с ним уже давно не случалось ничего подобного. С тех самых пор, как он, впервые поборов собственный страх перед незнакомыми людьми, вышел играть на скрипке на улицу. Вернее, в лондонскую подземку. Джейн долго уговаривала его на это безумие, но не было в этом мире вещи, на которую лучшая подруга не могла бы уболтать Хёкджэ. Это был настолько восхитительный опыт, что с тех самых пор для парня не было ничего лучше, чем играть на улице или в метро для совершенно незнакомых людей. Кажется, он уже очень давно так не делал. И пришла пора повторить этот опыт, даже несмотря на то, что у него сейчас нет никаких проблем с вдохновением и стрессом. Просто… он соскучился. Так же, как и по Джейн, которую не видел уже целую вечность. – Хёкки, с тобой все в порядке? До боли знакомый голос, раздавшийся рядом, заставил Хёкджэ вздрогнуть и оторваться от собственных вялых размышлений, поднимая взгляд на безупречного мужчину, обеспокоенно смотрящего на него. Мужчину, который столько лет влюблен в него. Мужчину, который так сильно пугал и отталкивал Хёкджэ этой самой влюбленностью, а еще своей несокрушимой идеальностью. Шивон словно не был настоящим, живым человеком, а сошел со страниц какой-то книги, и это не могло не пугать Хёкджэ. Даже Донхэ, высокомерный ублюдок с кучей недостатков, казался Хёкджэ намного более реальным, чем Шивон, который сейчас присел перед ним на корточки и убрал со лба выглядящего до безобразия бледным и больным парня мокрую, налипшую на белоснежную кожу светлую челку. – Да, – немного виновато улыбнулся Хёкджэ, вздрагивая от этого теплого и такого нужного сейчас прикосновения. – Я просто немного устал и… – У тебя опять был приступ? – Шивон не мог оторвать взгляда от парня, за которого так сильно переживал. И где черти носят его мужа? Ведь все прекрасно знают, что Хёкджэ нельзя оставлять в такие моменты одного, ведь он плохо контролирует себя во время этих проклятых приступов, физиологические и психологические причины которых так и не удалось выяснить. Насколько знал Шивон, они являются чем-то сродни паническим атакам и приступам социофобии и бывали раньше у Хёкджэ в замкнутых помещениях с большим количеством людей, но таких приступов уже давно не было… Лет пять или даже больше. Кажется, последний раз случился на выпускном в школе перед отлетом парня в Лондон, и с тех пор… – Нет-нет-нет, – отрицательно помотал головой Хёкджэ. Это действительно не было похоже на его обычные приступы – так, слабый отголосок. – Я просто устал и мало спал последние двое суток, вот и… – он подарил Шивону еще одну виноватую улыбку, принимая из рук мужчины стакан с водой и жадно осушая его. Ему действительно следовало бы спать дольше пары часов, но план по изживанию мужа требовал активных ночных действий, а днем Хёкджэ проводил все время в студии, доводя демо Хичоля до совершенства, ведь его прослушивание в агентстве было назначено на вторник и осталось слишком мало дней. – Еще воды?– Шивон вскинул бровь, забирая из ледяных пальцев Хёкджэ стакан. – Тебе и правда нужно больше отдыхать. Отвезти тебя домой? – отставив стакан на балюстраду, Шивон помог Хёкджэ подняться с пола и отряхнуть пыль с костюма. – Нет, спасибо. Я здесь с Донхэ, и мы еще не виделись с родителями… – совершенно на автомате Хёкджэ покрутил кольцо на безымянном пальце, которое казалось ему слишком массивным и неудобным сейчас, под внимательным заботливым взглядом Шивона. – Я знаю, с кем ты здесь, – грустно улыбнулся мужчина, который весь вечер наблюдал за этой сияющей парой, с досадой думая о том, что они прекрасно смотрятся вместе и странный магнетизм между этими двумя видно даже невооруженным взглядом. – У тебя все хорошо, Хёкки? – неожиданно спросил Шивон и, не сдержавшись, крепко обнял все еще вялого и немного рассеянного парня, прижимая его к себе и целуя в макушку под полным ярости взглядом неожиданного свидетеля, заставшего эту сцену, которому ну очень не понравился тот факт, что его муж сбежал от него на официальном мероприятии, чтобы пообжиматься на балконе со своим любовником. Святая невинность. А как же.