***
Нужно что-то приготовить, пока Кирс смотрит фильм. Должно быть, он уже проголодался за то время, что мы шли пешком до дома. Легкий куриный суп подойдет? Ведь я не уверен, чем он питался в последнее время. Возможно и у меня могут возникнуть проблемы на фоне больничной еды... Но ел ли я там хоть что-то?.. Корм... Сухой... Крошится и встает в горле комом... Хочу рвать зубами плоть... Мелко шинкуя овощи и не забывая снимать пенку с бульона, я все не мог выкинуть из головы то, что наговорил ему. Вернее то, что так и не сказал. Я ведь понимаю, что со мной не все в порядке, но как я мог сказать ему такое... Больно, больно, больно... Убейте... Задушите... Вонзите нож в грудь... Сломайте шею... Неужели так мало способов покончить с этой болью? Я снова отвлекся и надавил пальцем на лезвие вместо тупой стороны ножа. Густая капля крови скатилась по стали прямо на разделочную доску... Так много крови... На полу... На ее груди... На ее губах... На руках... Почему она потеряла столько радости, а теперь и жизнь? Обработав палец и оставив все на плите, я тяжело опустился на стул рядом. Мое сердце бешено билось даже сейчас, а спокойно дышать мне давалось с большим трудом. Я словно загнанный пес урываю воздух мелкими глотками. Положив ладонь на лоб, чтобы хоть немного зафиксировать себя здесь и сейчас, я почувствовал, как дрожу всем телом. Я потерял свои воспоминания и не всегда был способен контролировать свои действия, но теперь я не властен даже над своим телом. Неужели мне настолько страшно?.. Все умирают... Пронзительный женский крик стоит в ушах, снова унося еще одну жизнь... Но вынужден оставаться в живых, чтобы переживать это вновь и вновь... Сойду с ума, но может эта смерть спасение?.. Мне сталось дурно... Я зажал ладонью рот, так как мне хотелось кричать... Боль раздирала мою грудную клетку... Я не могу удерживать контроль даже над собственными мыслями... Меня пожирают заживо страшные картины, которых я не понимаю... Он овладел ею даже тогда, когда она была мертва... В назидание, что не всякая смерть есть спасение...Заткнись, заткнись, заткнись...
Что за черт со мной происходит... Я не понимаю... Что мне делать со всем этим... Я начинал задыхаться от душивших меня слез, что соскальзывали по моим щекам... Уходи... Не оставайтесь здесь... Брызги кипятка попали мне на руку, когда я пытался хотя бы выдохнуть свой страх, приведя меня окончательно в чувства. Кирс здесь. Я должен сделать для него все, прежде чем я окончательно сойду с ума. Он должен вернуть свою жизнь, которой был несправедливо лишён. Моя уже подходит к концу. Не знаю когда мысли о собственной смерти стали меня так успокаивать. Тем она становится все привлекательнее, чем та агония жизни, что я чувствую. Я буду рвать глотки всем, кто меня коснется... Буду бить тех, кто мне угрожает... Буду убивать тех, кто к этому причастен... Я не сдамся... Так и не сняв пробу, я принялся накрывать на стол. Аппетита не было, а во рту стоял солоноватый привкус крови. Я снова прокусил губу на нервной почве. Нужно торопится, если я хочу убедиться собственными глазами в его благополучии...***
Мне казалось, что пока мы закрываем глаза на всё произошедшее, то сможем со всем справится. Но кошмары разорвали эту иллюзию в ту же ночь. Алан метался сначала в кровати, а потом и по квартире словно одержимый. Не успеет он сомкнуть глаз, как начинал хрипеть и вырываться из под объятия одеяла до треска постельного белья и мокрой от пота спины. Больше он не пытался скрыть от меня свое состояние, возможно, он просто не мог. Алан ходил как неприкаянный туда-сюда, и вся ночь превратилась в череду одних и тех же событий: хождение по квартире, принятие душа, смена одежды, неудачная попытка провалиться в сон и снова по кругу. Я не мог на это никак повлиять, просто бессильно смотрел на всё это. Он закрылся для меня, когда я начал скрывать о том, что знаю. Сейчас он опять устало повалился на кровать рядом со мной, зарывшись лицом в подушку. Но что я могу сказать, чтобы не пробудить его второе я? А что, если Алан такой как сейчас сломается под давлением последних событий? Подобравшись ближе к его телу и припав губами к его уху, тихо позвал: - Намир, - возможно он единственный, кто знает как ему помочь. Его начинающиеся метания медленно сошли на нет. Я позвал его ещё. Тяжело вздохнув, он приподнялся и уставился на меня тем тяжёлым взглядом, что я предпочёл бы не видеть. - Это точно ты? - я пригладил его щеку, желая видеть чуточку лучше в полумраке комнаты. Он выразительно фыркнул, стряхнув мою руку. - Не обижайся, что я попросил тебя оставить Алана, - он продолжал молча следить за мной. - Я спросил что ты хотел. Теперь я могу звать тебя по имени, - на мои слова он начал поматывать головой, словно я что-то упустил. - Ты ведь понимаешь, что я сейчас говорю? - он никак не реагировал. - Так или иначе, ты сейчас его кошмар наяву. Прошу, дай провалиться ему в сон и хоть немного прийти в себя, - я притянул его к себе, приглаживая взлохмаченные, чуть влажные волосы. - А я побуду рядом с тобой, - и приобнял его за голову, от чего он тихо заурчал, прижимаясь ко мне. Но прошло совсем немного времени, как и Намир стал вести себя странно. Он начал тяжело дышать и нервно вздергивать голову в сторону коридора. Когда я попытался мягко выяснить, в чем же тут дело, он подскочил к входной двери и приоткрыл ее, словно проверяя. Она была открыта, как и всегда. Он немного успокоился и осел в коридоре прямо напротив двери. Его нервное напряжение передавалось мне намного сильнее чем от Алана. Но причины такого поведения я не видел. Видимо осознав, что я по прежнему остаюсь в коридоре только из-за него, он аккуратно взял меня за ладонь и потянул в сторону двери, будто предлагая пойти дальше. - Что ты хочешь мне сказать? - я уставился на приблизившуюся дверь, не понимая, что Намир может от меня хотеть. Тогда он приоткрыл и так не запертую дверь и слабо подтолкнул меня на выход. Он что, хочет чтобы я ушёл? Я попятился, но он не сильно и настаивал. Тогда он сам шагнул босой ступней на плитку общего коридора и неуверенно замер. Я схватил его за руку и потянул на себя. - Нет, мы никуда не пойдём отсюда. Ты и так хорошо в прошлый раз прогулялся. А почему ты ушёл тогда от меня? - он понуро опустил плечи и словно потерял сразу в размерах, но послушно снова вошёл в квартиру. Он продолжал держатся за ручку двери, но я помог ее докрыть, и его ладонь мягко соскользнула в мою руку. - Намир, ты должен мне помочь, - его глаза сквозь непослушные пряди нашли мои. В них было столько грусти и боли. А затем он заговорил, так связно и легко, будто это снова был мой Алан, но только нахмуренные брови и его движения выдавали в нём дикость Намира: - Скажи точнее, в чем ты хочешь, чтобы я помог. И будь осторожен в своих желаниях, - он полностью обернулся ко мне и со свойственной ему резкостью прижал меня к стене. Взяв меня за подбородок, он приподнял моё лицо и поймал мой взгляд. Его глаза, такие ясные и чистые, сейчас были полностью сосредоточены на мне. - Огради его от воспоминаний, как ты обычно это делаешь... - Нет, - он приблизился к моему лицу и продолжил рассматривать меня из полуопущенных ресниц. - Слишком поздно, - прошептал уже в район шеи. - Но почему? Раньше же у тебя выходило... Он прижал мои руки к стене, губы коснулись шеи, а его зубы слегка сомкнулись на моей коже. Не смотря на охватившую мое тело дрожь, я не смог сдержать сдавленный стон... - Что ты творишь? И почему снова говоришь? Ведь... - он прижался ко мне всем телом, сбив моё и без того неровное дыхание. Его глаза продолжали следить за мной. - Прошу, остановись... - дрожь в теле усиливалась, а мне становилось страшно от того, что я совсем не понимал что с ним происходит. - Ты этого хочешь? Чтобы я остановился? - он уставился прямо мне в глаза, замерев настолько близко с моим телом, что я с трудом продолжал дышать, но в его голосе я услышал нотки раздражения. Неужели я тому был виной? Сглотнув, я выразил своё желание в более обобщённой форме...***
Ее тихий шепот: "Спаси Алана". Повторяю движения ее губ. Не понимаю что она говорит, но должен запомнить. Она улыбается неуклюжим попыткам. Ослабляю хват пальцев на ноже. Вся ткань на ее груди пропиталась кровью. Он будет страдать, когда узнает о ее смерти. Отвожу взгляд в сторону, чтобы эта картина не запечатлелась в самых мелких деталях. Достаточно того, что она умерла, истекая кровью на руках. Посмотрел на ладонь. Кровь капала даже с нее. Так много крови повсюду. На полу, на ее груди, на ее губах, на руках... Почему она потеряла столько радости, а теперь и жизнь? Ведь она единственная, кто был добр.***
Он схватился руками за собственные волосы и дрожал всем телом. Я не видел в нем больше сильного и устойчивого Намира, но как одной фразой: "Спаси Алана" я мог вернуть его? - Что с тобой? - положил руку ему на плечо, от чего его дрожь только усилилась, и я заметил как по его щекам текут слезы. - Алан? - он что-то продолжал приговаривать, но меня не слышал. Мне было страшно, так как я не понимал что с ним творится. Он осел на пол и продолжал все сильнее рыдать. Что мне с ним делать? Как его успокоить? Я же не психолог, в конце-то концов... Я не обучен этому... Он захлебывался слезами, когда я стоял в полном онемении. Страх сковал меня. Я так боялся прикоснуться к этому горю, как будто от этого умру я сам. Не знаю сколько прошло времени, прежде чем он сам попросил подать ему обезболивающие. В его позе ничего толком не изменилось, щеки были все также мокры от слез, но этот страх прошел вместе с осознанием что он перестал плакать. Протянув непослушными руками его заветную таблетницу, я неуклюже опустился рядом с ним на пол. - Что с тобой произошло? - нерешительно подал голос, прижимая к себе колени. Алан горстью проглотил содержание данной таблетницы. Встав и пошатываясь, словно пьяный, он дошел до ванной. Я не сводил с него взгляда, ожидая, что он ответит. Тем временем он включил воду и сунулся под нее с головой, обильно обливая волосы, шею, руки и все окружающее пространство возле себя. А затем начал жадно пить воду прямо из под крана. Чем больше я следил за ним, тем больше подмечал насколько он не здоров. Но когда шум воды стих, он снова вышел ко мне. Волосы и плечи были мокрые, а вода продолжала стекать по его рукам на пол. - Кирс, я... не справляюсь. Тебе нужно уйти, иначе я боюсь напугать тебя еще больше, - его голос слегка охрип. - Может вызвать Модеста? - я ожидал бурную реакцию в ответ на свое предложение, хотя мысль и казалась мне здравой, но в ответ я услышал лишь согласие. Но сколько я не звонил ему, трубку никто не взял. Видимо было слишком поздно или слишком рано для бодрствования старика. Сообщив об этому Алану, я заметил, что его состояние несколько улучшилось, но ровно до того, чтобы приняться увлеченно раздирать ногтями свою кожу на руках. - Тогда прошу, уходи из этого дома. Нет, не уходи, просто закройся в комнате. Не нужно сидеть со мной, - его речь была тихой и спутанной, а сам он выглядел таким уязвимым и при этом не здесь. Кожа вокруг глаз покраснела, мокрые волосы спутались, а взгляд был обращен в никуда. - Ты что-то вспомнил? - я подобрался к нему поближе и просунул ладони в качестве преграды его ногтям. Он тут же заметил подмену и обратил взгляд своих желтых глаз на меня. - Моя мать... Она умерла не от болезни. Она истекала кровью у меня на руках. Она буквально захлебывалась кровью. Как я мог это забыть? - он начал заикаться, пытаясь договорить что-то, но его речь постепенно свелась к какому-то неразборчивому лепетанию. Он снова схватился за голову, и у меня появилось ощущение, что все это чревато повтором. - Алан! - повысил голос и хлопнул его по щекам, чтобы привести в чувства. Он поднял глаза на меня, но все еще продолжал покачиваться. - Прекрати. Это просто одна картинка. Страшная, но кто может сказать, что это правда, а не твой кошмар? Ты не помнишь слишком многого, чтобы до конца осознавать реальность произошедшего. Не так ли ты мне говорил? Он сглотнул и положил свою руку поверх моей на его щеке. Сейчас он вроде вернулся в реальность, но его взгляд будто снова заволакивала дымка. Вскоре он снова начал раскачиваться и скрести свою вторую руку. Как же его удержать здесь, отвлечь от ужасов? Я не нашел другого способа, кроме как поцеловать его. Он замер от моих настойчивых прикосновений. Не смотря на то, что он все еще был влажный от своего импровизированного водопоя, язык его был сухим и шершавым. Я не заметил, как задача отвлечь плавно сменилась искренней страстью. Он с силой сжимал меня в объятьях, а я продолжал приобнимать его лицо ладонями. Его губы соскользнули мне на шею, совсем как недавно, и я снова ожидаемо застонал. Но на этот раз поцелуй был нежный и с мягким скольжением языка вдоль ключицы. Я уже не мог сдерживать свое сбитое дыхание от внутреннего трепета в моей груди. Столько раз дразнил его, но по настоящему не открывался своим желаниям. Прикрыв глаза от удовольствия, я пытался запомнить всю дорожку, которую он прокладывал своим губами от шеи к плечам и обратно к груди... - Ты говорил что видел меня в своих снах, - неожиданно хрипло прошептал он в район в моей груди. - Что ты там видел? - он мягко уложил меня на пол, задрал футболку и продолжил исследовать мое тело, от чего я извивался как уж, но отказаться от сладостной пытки уже не мог. Его вопрос вызвал во мне тревогу, но разум туманился от его чутких ладоней, что скользили вдоль моей спины, заставляя выгибаться меня к нему на встречу. - Мне снился секс с тобой. Но этот сон был просто моим желанием, так к чему его сейчас вспоминать? - мой голос дрожал, выдавая все мое волнение. - Тогда ты говорил об этом иначе. Как о воспоминании. И не просто о сексе, а об изнасиловании. Так что же ты вспомнил? - его губы опасно достигли резинки штанов, и взяв зубами и помогая ладонями, он начал их медленно приспускать. Я так долго хотел этого, но почему именно сейчас он решил вспомнить это? - Ты же сам говорил, что все это может быть ложью. Так почему сейчас ты хочешь это обсудить? - я не мог отвести взгляда от того, как он ловко оголяет меня, при этом не переставая целовать оголённые участки кожи. - Просто задумался о том, что, если это правда? - слегка приподнявшись надо мной, он взял за кисть мою руку и продолжил свое долгое касание губ. - И если мы снова займемся сексом, но уже наяву, я вспомню что-либо из твоих ночных кошмаров? - он не сводил своего пристального взгляда. От его слов по моим рукам побежали мурашки, что он не мог проигнорировать. Он притянул меня к себе, усаживая на собственные колени, и продолжал изучать мое лицо. Я был растерян и напуган. Ведь если откажусь, он продолжит спрашивать о моих воспоминаниях, а если дам согласие, он действительно может что-то вспомнить... Но больше меня пугало то, что из его движений исчезли теплота и нежность, появилась холодность и рассудительность, от чего я больше не понимал, с кем я имею дело... Этот человек был мне абсолютно незнаком.