Автор и Суровая реальность

Это был август, насколько можно было помнить — последний месяц, проведенный с семейством Литвиновых, — назвать его приятным было трудно. Однако только сейчас можно было сложить все в одну кучу и решить маленький ребус. Дина давно появилась в их доме и первая встреча, в отличии от дальнейшей жизни, была радушной. Галина Викторовна испекла слоеный пирог, угощала всех очень вкусным чаем. Михаил Иванович был добрым, рассказывал глупые шутки и смеялся, но рассказывал он так, что хотелось посмеяться с ним, а Василек все время смущался и прятался за мамину юбку, сжимая в руках машинку. Давно это было. Эти воспоминания кое-как давались Диане. А время шло без остановки. Так как девочка была старше своего двоюродного брата, на нее легла ответственность — забота о нем вне дома. Поначалу это не оставляло труда, пока Вася не стал капризничать. От простых отказов что-то сделать, до издёвок и обид. Галина Викторовна тоже менялась с годами: глядя на племянницу, ее одолевало чувство некой зависти — почему ее сын не был таким же ребенком? Почему она так похожа на родителей? С лица дядюшки тоже ушла улыбка: он попросту сильно уставал на работе. Вскоре угрюмое выражение лица прижилось намертво. Поезд сильно тряхануло — видимо только что отъехали от одной из станций, — и Диана проснулась. Голова почему-то сильно болела, а в глазах было темно. Хотя, чего это в глазах? Ночь подкралась кошачьей походкой, стянула с неба солнце, будто добротный кусок мяса, оставляя за собой лишь белую тарелку — луну; быстро и ловко окутала все большими темно-сероватыми и красно-фиолетовыми тучами, что стремились друг к другу. — Еду в Азкабан! — гудел поезд, а вернее все его содержимое. Какой-то умник в каком-то купе решил громко напеть на мотив известной песни «Еду в Магадан». Это дело подхватило все купе, после вагон, а затем и вовсе весь поезд. «И как им только не надоело?» — подумалось Диане, слушая, как поют ее соседки. Та, что греха таить, мозг сам уже громко и бурно участвовал в этом балагане. Когда она, наконец, решила подняться, рыжеволосая фикрайтерша почему-то воодушевленно среагировала. — О, Даниэль Рикман, проснулась! Рикман же! — это не могло не испугать — Диана широко раскрыла глаза и неуверенно кивнула. — А я Настя, или на Фикбуке, если знаешь, Жнец в красном. — Ага, — как-то слишком растерянно выдавила Рикман смотря то на одну соседку, то на другу. — Очень приятно. — А это Таня, — жнец сгребла в охапку свою подругу, которая буркнула от недовольства из-за такого обращения. — Тоже фикрайтер — Nix Angelum. — Ну, все, пусти, — пробубнила Таня, и перевела какой-то виновный взгляд на Диану. — Извини, что нагрубила на платформе. Была не права. Настя одобрительно кивнула, а Март наконец-то выдохнула. Да, это было даже неожиданно. Сначала эта девушка показалась грубой, но если узнать ее поближе, она становилась вполне себе дружелюбной. Диана, наконец, ощутила, как тяжкий груз упал с души, стало легко и впервые за долгое время. Она невольно улыбнулась. — Ничего страшного, сама виновата. — Рикман слезла со своей койки и остановилась возле выхода. — Кстати, никто чаю не хочет? Я к проводнику сейчас иду. От чая никто не отказался, попросили еще захватить печенье, которое выдавали бесплатно. Дверь купе отъехала в сторону, и поперек протянулся узкий коридор. Девушка шла к купе проводника, когда вагон снова сильно тряхнуло и потемнело — видимо въехали в туннель. Темнота длилась довольно долгое время так что, чтобы не стоять столбом, она решила идти медленно держаться за стеночку. Так как она проходила со стороны, где были двери в купе, можно было даже слышать, что там происходит. Кто-то спорит, кто-то распевает песенку под гитару, кто-то активно восхищается вкусом местного «Ролтона», а кто-то весьма громко матерится, чтобы «дали свет». — Эти суки только из-за этого нас ссылают? — послышался грубый девичий возглас. Диана остановилась, а ноги приросли к полу. Она попыталась прислушаться, но все стали настолько тихо говорить, что и слова невозможно было разобрать. Переборов предостережение, что подслушивать — не хорошо, подобно неопытному шпиону, она прильнула ухом к деревянной двери, но слов все равно было особо не разобрать. — … да-да, я что-то слышала об этом, — наконец послышался восхищенный девичий голос. — Много теорий, что мысли материальны. Не думала, что это так опасно. — Да это же бред! — снова тот же голос, что привлек внимание в начале. — Да тише ты, — заткнул ее грубоватый голос, явно принадлежащий парню или мужчине. Больше ничего не слышно — говорят слишком тихо. Но Диану уже сильно заинтересовала эта тема, что она так и норовила услышать то, что явно не для ее ушей. Вжавшись в злополучную дверь, она даже не догадывалась, что «Штирлиц еще никогда не был настолько близок к провалу». Вагон, как назло, очередной раз тряхнуло, из-за чего дверь под руками поехала в сторону, и, не устояв на ногах, девушка с вскриком ввалилась прямо в купе. Внезапно появился свет — поезд, наконец, выехал из «бесконечного» туннеля. Рикман неожиданно столкнулась сразу с пятью парой глаз, которые удивительно уставились на нее, как на диковинную птицу в зоопарке. Белобрысый парень при всем параде — черный костюм, белая рубашка, девушка во всем черном и еще одна девушка с крашеными, во все цвета радуги, волосами сидели молча, с опаской поглядывали на нежданную гостью. — Живая? Не ушиблась? — перед Дианой явилась пара бирюзовых кед, чёрные джинсы, голубая футболка. Так, а вот последующие попытки разглядеть, кто это был, не увенчались успехом из-за яркого света лампочек. Незнакомая девушка протянула руку, дабы помочь встать. — Вроде, — растерянно буркнула Рикман, принимая помощь. — Спасибо. Не устояла на ногах, так штормило в темноте. Ух уж эти перепады электричества! Первое, что бросилось на обозрение — родимое пятно под левым глазом, высокий лоб, волнистые русые волосы, зелёный ободок. — Ничего страшного, — улыбнулась девушка и представилась: — Я Динозаврик-Дина, можно просто Юля. Парень внезапно шикнул, и Юля осеклась, тут же растерялась. Предчувствуя неловкую ситуацию, Диана поспешила проговорить: — Я Даниэль Рикман, можно просто Даня, — и, извинившись, поспешила покинуть купе. Уже оказавшись в коридоре, она прислонилась спиной к деревянной двери и протяжно выдохнула. Пальцы рук немного дрожали, а щеки постепенно наливались краской. Нет, в более неловкой ситуации она, кажется, еще не бывала.