Those who don't give up

Когда Беллами увидел Кларк в Полисе — с этим разукрашенным лицом, гордо поднятой головой, статной осанкой, в боевом наряде, сшитом из шкур различных животных, с замысловато заплетенными косами, забранными на макушке [ее белокурые волосы, что забавно вились вокруг лица от влажности в воздухе, притягивая его взгляд из раза в раз, исчезли], он замешкался, пытаясь распознать в этой незнакомке напротив него девушку, с которой он спустился на Землю. Девушку, которую буквально вчера видел в сырой пещере со связанными руками, кляпом во рту, такую измученную, но такую родную. В тот миг он не думал ни о чем, кроме того, чтобы вытащить ее отсюда, поэтому, как полный идиот, потерял бдительность. Он позволил себе момент слабости, позволил коснуться ее лица, проведя мозолистыми пальцами по нежной коже ее щеки, позволил [только на мгновение] раствориться в голубизне глаз, по которым так сильно скучал все эти дни. Блейк сразу понял, что совершил ошибку. Он знал, что она может быть не одна, что до этого может дойти, нужно было оставаться сосредоточенным, но в ту секунду, когда он увидел ее связанные ладони, Беллами не думал ни о чем другом, кроме как скорее добраться до нее и освободить. Парень поразился собственной тупости, когда несколькими минутами позже лежал прижатый коленом Роана к земле с наставленным на грудь мечом, а Гриффин умоляла того пощадить его. Ее голос был полон отчаяния, и ему трудно вспомнить, когда последний раз он видел ее такой — умоляющей. Сейчас это не имеет значения, упрекнул себя Беллами. Здесь, стоя в этом зале прямо сейчас, он не узнавал той девушки, что была готова пожертвовать собой ради него. И неожиданный вопрос прочно засел в его голове: а может, это все его вина? Однако, когда брюнет преодолел то расстояние, что было между ними, все еще не сводя удивленный взгляд с ее лица, он был встречен лишь вздернутым подбородком с этой упертой ямочкой, что порой сводила его с ума, и холодными, почти пустыми глазами, что не обещали ничего хорошего. — Она оставила нас умирать на той горе. Её народ всегда будет ей превыше всего. Ты должна вернуться домой к своему, — еле слышно произнес Белл, отмечая, что его голос как-то осип, когда он произносил эти слова. Губы Кларк задрожали, но она быстро спрятала волнение, делая глубокий вдох. Только Кларк Гриффин могла заставить все свои чувства погрязнуть где-то под плотным слоем разумности и рациональности. Как бы сильно ей не хотелось сейчас взять его за руку, тепло которой до сих пор сохранилось в ее памяти, и вернуться в лагерь. Туда, куда она мечтала сбежать каждый день из своей отшельнической жизни, но просто не могла себе позволить этого. Сейчас ничего не изменилось. Не тот день. Не та ситуация. Ей необходимо быть здесь. И остается только уповать, что однажды Беллами сможет понять ее поступки. «Я прощаю тебя», — слабым эхом раздается в ее ушах. Сколько еще раз он сможет простить ее? Ей не хотелось думать над ответом на этот вопрос — она боялась той правды, что скрывалась в нем. — Мне жаль, — произносит Кларк, срывающимся голосом, и тут же отмечает, как глаза парня наполнились разочарованием и призрачной дымкой, похожей на чувство боли. Его шоколадные глаза в свете свечей казались черными, но она могла разобрать в них блики этой немой обиды и злости. — Мы можем поговорить? Кларк и сама не знала, о чем она хочет ему сказать, просто, казалось, что этот разговор необходим им обоим. — Тебе есть, что еще сказать мне, Принцесса? — прорычал Беллами, опасно ухмыляясь. — Или, может, мне стоит обращаться к тебе Великая Ванхеда? — безразлично продолжил он. — Конечно, нет! — вскипела Гриффин, не веря, что это тот же человек, что пытался спасти ее недавно. Сейчас перед ней, кажется, еще более озлобленная версия Беллами Блейка, чем когда они только сошли с шаттла. — Тогда я, пожалуй, откажусь от продолжения этого разговора. Знаешь, мне нужно вернуться к нашим… — осекся он, поправляясь, — к моим людям. Я шел сюда, думая, что ты в опасности, но посмотри, ты жива и вполне здорова, ах, да, и тебе плевать на всех людей, кто погиб из-за нее, — его глаза нашли Лексу, и было вполне похоже, что если бы Беллами был способен убивать взглядом — он определенно сделал бы это. — Беллами… — блондинка слабо попыталась попробовать снова — ей не хотелось, чтобы после всего, через что они прошли вместе, между ними была эта зияющая пропасть, из-за которой ее ребра будто что-то сдавливало. Ей нужно постараться донести до него, что они на одной стороне. Блейк не собирался уступать ей. Он достаточно увидел, но этот ее голос [умоляющий], и вот Беллами снова в той пещере. Он опять попытался задавить то нелепое чувство, из-за которого тогда потерял внимание и позволил Роану застать себя врасплох, но, черт побери, Гриффин стоит так близко и ее глаза, он только заметил, они потеряли ту ледяную решимость, наверное, это из-за них, он легонько кивает. Определенно из-за них. Ему безразлично на самом деле, о чем будет беседа, она ему не нужна, а также ему не нужно знать, какое оправдание в этот раз попытается придумать Кларк. Глаза и голос — вот две его причины, по которым он согласился на этот разговор. За всей этой черной, зеленой, серой, розовой краской на лице и в волосах, за всей этой броней, она позволила ему разглядеть его л ю б и м ы е глаза, в которых очень давно не отражалось то небо, которое он запомнил в них. **** Чтобы побеседовать наедине с Гриффин ему пришлось еще какое-то время ждать, стоя на балконе этой громоздкой башни и наблюдая, как последние лучи солнца окрашивали небо ярко оранжевыми цветами. Внутри нужно было закончить церемонию, а наблюдать за этим процессом у парня явно не было никакого желания, его тошнило от этого места и от этих людей. Кларк появилась спустя двадцать минут терпеливого ожидания — на ней не было отвратительной краски и этого ритуального наряда, а волосы снова волнами рассыпаны по плечам, стянутые лишь двумя прядями сзади. Беллами тяжело сглотнул, узнавая девушку. Ему было проще спорить с той незнакомкой в зале. Однако, он все равно не собирался уступать ей. Этот разговор ничего не изменит, — решил про себя парень. — Спасибо, что согласился подождать, — начала Гриффин. — Не стоит. Я здесь не для того, чтобы слушать слова благодарности. Говори, что хотела, и я пойду — одному из нас все еще нужно вернуться в лагерь, — твердо произнес Белл. Кларк знала, что это будет тяжелый разговор для них обоих, но после всех дней одиночества, после плена и всех этих непредсказуемых событий, ей так хотелось обнять его, прижаться щекой к жесткой ткани его куртки, зацепиться руками за широкие плечи и вдохнуть знакомый аромат костра, пожухлой травы и пороха, которым неизменно пах Блейк. Ей так хотелось просто ощутить его. Почувствовать, что он рядом с ней. Рядом, а не за тысячи километров. И вот он перед ней, а кажется, что не приблизился и на дюйм. Интересно, скучал ли он по ней также, как она по нему? — Хотела бы я просить тебя остаться здесь, — внезапно сказала девушка, переводя взгляд на горизонт, подходя ближе к перилам и опираясь на них. — Остаться здесь? — недоуменно переспросил Беллами. — Мне? Ты совсем лишилась ума, Кларк? Твою мать, я карабкался на эту чертову башню с раненой ногой, потому что предполагал, что Лекса или земляне, могли тебя убить к этому моменту. Ты хоть представляешь себе, какие образы были в моей голове? В последнюю нашу встречу Роан вел тебя сюда, как трофей, а теперь ты надеваешь их наряды, подводишь глаза и делаешь прически, как какая-то придворная барышня, в то время как наши люди продолжают гибнуть, в то время, как их продолжают убивать те, с кем ты сейчас заключила какой-то альянс. Мы это уже проходили, Кларк. Помог нам союз у горы Везер? Кларк не могла винить его за сомнения и недоверие к землянам. Он имел право на эту злость, в конце концов, она была той, кто плюнула в лицо Командующей, когда увидела ее после того бегства с горы. Если бы она могла ему все объяснить… Если бы он мог все понять. Но, кажется, время для этого еще не настало. Зачем она просила его о возможности поговорить с ним? Наверное, ей просто хотелось побыть с ним наедине чуть дольше. Было бы неправильно позволить ему уйти там, в зале, так и не поговорив. — Как твоя нога? — Серьезно? Из всего, что я только что сказал, тебя волнует моя нога? Нормально, жить буду, если, конечно, меня не прикончат здесь, пока я буду покидать Полис. — Беллами, прошу тебя, — терпеливо продолжила Кларк. — Я тоже тебя просил. Тридцать минут назад, припоминаешь? В зале, наполненном землянами и нашими. Ты дала вполне четкий ответ. — Хотела бы я, чтобы у нас был другой выход. — Он есть. Пошли домой, — взмолился Блейк, подходя к ней. Девушка заметила, как в сумерках тени играю на его лице. — Я не могу, Белл, — отчаянно прошептала она. — Этого уже не исправить, — вдруг отстраненно и обреченно произнес брюнет. — Возможно, тебе действительно предназначено быть здесь, быть той, кто заключает сделки, создает союзы и пытается играть в эти дворцовые перевороты. Но я не такой, Кларк. Я не для этого. Когда я вижу, как мои близкие гибнут, я не могу пойти и заключить перемирие. Я… — Беллами вдруг замялся. — Я даже не знаю, кто я, Принцесса. Она обернулась к нему, находя его печальные глаза. Его слова прозвучали слишком безнадежно, и ей не хотелось, чтобы он потерялся в себе. Она шагнула к нему. — Белл… — Я не солдат, не принц, у меня нет ночной крови, я даже не один из сотни, Кларк. — прошептал он. Они стояли так близко, что Гриффин все же почувствовала слабый запах травы, смешанный с едким порохом и дымом костра. — Так кто же я? — продолжал парень. — Из меня на Ковчеге даже стража не вышло. Неожиданно Кларк почувствовала прикосновение к своей руке. Блейк медленно провел ладонью от ее плеча до кончиков пальцев. Заставляя себя не плеваться от мысли, что он такой жалкий рядом с ней. Ему хотелось выбить дурь из ее головы, воспользовавшись этой беседой, а в итоге он стоит тут и распинается о своих проблемах. — Твой друг? — он взял вторую ее ладонь, аккуратно сжимая пальцы на руках. — Твой со-лидер? Скажи же. Или я просто пешка, исполняющая твои приказы? Все, что я знаю, Кларк — это то, что там мои люди, и они нуждаются в защите. Мне все равно, кто я, но я могу держать оружие и могу сражаться за наш дом. Его глаза метались, она видела это. Ей было почти физически больно от каждого его слова, от того отчаяния, что слышалось в каждом из них. Она приоткрыла губы и вдруг поняла, что не представляет, как ему ответить на вопрос. Мысль, что он считает себя никем, разрывала ее изнутри. Он столько сделал, стольким пожертвовал ради них всех, ради Октавии, ради нее самой. Гриффин ощутила, как он крепче сжал ее запястья, и в ответ на прикосновение ее тело вздрогнуло. Она провела кончиком языка по пересохшим губам, все еще не смея разорвать зрительный контакт. Нужные слова не приходили в голову. Таких слов просто не было. Они замерли, стоя под покрывалом ночи, неотрывно смотря в глаза друг другу, и оба уже знали, что осталось всего несколько секунд прежде, чем он отпустит ее руки, а она отпустит его.