Those who don't give up

— Я просто хочу, чтобы сегодня ты остался рядом. Блейк поднимает взгляд, встречаясь с ее голубыми радужками, что в тусклом свете ламп здесь, на Корабле, кажутся до неправильности волшебными, точно последние лучи солнца тонут в небе, завораживая своей игрой и светом. — Кларк, я... Девушка нетерпеливо перебивает его, мотая головой и отбрасывая в сторону непрошенные, неуместные мысли. Глупость. Не стоило даже просить его об этом. "Ты это и так знала, Гриффин". — Забудь. Ты прав. Да. Иди, Эхо ждет скорее всего. При упоминании имени девушки их обоих словно бьет электрическим разрядом, что прошибает блондинку до самых ребер, до сжимающихся внутри нее органов. Интересно чувствует ли он хоть что-то подобное? О, да. Он чувствует. Даже не так. Ему это невыносимо. Ему так блядски невыносимо понимать, что прошло столько [слишком много] гребаных лет, а он застрял. Застрял там, где был двадцатилетним парнем. Тем парнем, что держал ее худые плечи в сыром, вонючем бункере, когда они отправились первый раз на вылазку. Парнем, что вдыхал запах травы и еще каких-то медикаментов [Эбби ее подлатала], пока она жалась к нему, шепча его имя, шепча, что он жив. Это воспоминание так же живо в нем, как он сам. "Так тебе невыносимо понимать, что ты остался сопляком, который был слишком труслив, чтобы признаться самому себе в какой-то искре к девчонке, что решила стать их последней надеждой, стать их спасением? Или тебе невыносимо, что вы уже не те подростки, что спустились на Землю? Уже не просто "дети из космоса". Она уже не одна из "сотни", также как и ты сам. Но она — весь твой чертов мир прямо сейчас". Она, а не та девушка с каштановыми волосами, что ждет его в другой [в их] каюте. Любит ли он Эхо? Безусловно. Рейвен, Мерфи, Эмори... он любит их всех. Они его семья. И он с радостью умрет за любого из них. Но Кларк... С ней всегда есть это "но". Блейк и сам не знает, чего действительно хочет: "Попроси еще раз, чтобы остался. Скажи, что не передумала. Скажи, что ей плевать на все, если ему плевать". И в тоже время: "Нет, скажи, чтобы уходил. Просто прогони из каюты. Назови все ошибкой". Однако, Кларк не роняет ни слова. Лишь пытается не отводить слишком часто взгляд в сторону. Но ведь это ему должно быть стыдно. Не ей. Беллами опускается перед блондинкой на корточки, и Гриффин выпрямляется, разглаживая невидимые складки на покрывале под собой. Теперь их глаза практически на одном уровне. И в какой-то момент, Блейк и сам не понимает в какой именно, он тянет к ней руку, касаясь подушечками пальцев ее подбородка, возвращая ее отведенный взгляд. Расстояние между ними кажется мизерным, но в тоже время пугающе далеким. — Кларк, — начинает он, и в этот раз она его не останавливает, — я всегда рядом. Ее дыхание через приоткрытые губы обжигает ему кожу, но Беллами не убирает руку. Ему впервые в жизни хватает смелости пересилить созданные барьеры их необъяснимой близости. Ему впервые хватает смелости т а к смотреть ей прямо в глаза, позволить ей взглянуть на себя т а к, как он смотрит на нее. Парень вдыхает поглубже и продолжает: — Скажи, — шепчет он, обволакивая ее своей хрипотцой в голосе. Кларк только спустя пару секунд понимает, что, кажется, задержала дыхание, пока слушала его. Ощущение его рук на лице заставляет забыть обо всем. — Останься, — практически одними губами, если слышно произносит Гриффин. — Останься со мной. "Отойди от нее", — вот, что эхом повторяет мерзкий голос в его голове. — "Оставь ее в покое". Ему н е в ы н о с и м о стоять так близко к ней, касаться ее и ничего с этим не делать. Он умолял, а она отзывалась на его молитвы. Его ангел. Он подмечает всякий раз, как дергается жилка на ее шее, как все чаще поднимается и опускается грудь, и тогда, не позволяя себе передумать, Блейк аккуратно и уверенно берет ее ладонь и кладет на свою, прямо туда, где бешено стучит его собственное сердце. — Помнишь, что ты сказала мне тогда, Принцесса? Про мое сердце, про то, как я должен поступать, чем руководствоваться. Кларк глотает невидимый ком в горле, медленно кивая ему в ответ и все еще не отводя взгляд. — Я больше не могу слушать разум, Кларк. Больше нет. И прежде чем он успел бы передумать, Беллами наклоняется к ней, одно движение, и его губы касаются ее. Одно движение, и у них обоих выбивает воздух из легких. Весь мир вдруг замолчал. Все неугомонные голоса исчезли, стоило их губам соприкоснуться. Кларк растворяется в его руках, что теперь крепко сжимают ее талию, в ощущении его губ, что нежно и уверенно целуют ее, не позволяя усомниться в правильности всего происходящего, потому что, если это все плохо, если это все так [не]правильно, то почему у нее покалывают подушечки пальцев, почему ей не хочется оттолкнуть его и выгнать? Почему все, чего она жаждет больше всего на свете — это, чтобы прямо сейчас длилось всю оставшуюся вечность для них. Ее руки скользят по его лицу, запоминая на ощупь каждую возможную ямочку, каждый изгиб. И она так сильно его л ю б и т, что когда он упорнее целует ее, Гриффин не может сдержать легкий стон, от которого, кажется, у него мурашки бегут по телу. — Беллами, — это единственное, что ей удается выдавить из себя между его поцелуями, когда он начинает оставлять влажную дорожку на ее шее. — Молчи, — он находит ее затуманенные глаза своими, давая им обоим передышку. — Я ждал этот чертов момент несколько сотен лет — я не позволю тебе его испортить, — произносит слабо ухмыляясь. Ее лицо освещает мягкая улыбка. И где-то внутри себя самой Кларк неожиданно понимает, что каждый день, каждый прожитый год в дали от него, каждая миля, что их разделяла, вели их сюда, в этот самый момент. Сейчас Кларк понимает, что она ждала бы его целую вечность.