Потерянный в море

      Атмосфера заметно изменилась. Стала намного…теплее, что ли. Теперь они уже обращались друг к другу по имени, что немного их сблизило, ну, насколько это было возможно в их ситуации.       Можно было подумать, Даичи уже забыл, что должен что-то придумать, дабы спасти себя, но это неправда. Всё это время он думал, как, что и когда ему сделать. В его достаточно умном разуме промелькнула рискованная, но вполне адекватная идея. «Ведь без риска нет и азарта продолжать начатое», — сам себя подбадривал Савамура. В его сердце невольно что-то кололо, тупой болью отдаваясь во всё тело, отчего становилось так противно, так грустно, обидно и больно. Но он должен это сделать; ради себя, своего будущего и, наверное, будущей семьи.       А ведь Сугавара, к сожалению, тоже ничего не забыл. Он помнил, что этого мужчину придётся бесцеремонно убить, даже если это против его воли, ведь он не может…он не может отказаться.       Но сейчас, казалось, что эта тема и вовсе их не касалась: оба парня увлечённо разговаривали на бытовые темы, перебивая друг друга и смеясь так, будто они близко дружат уже лет 10. Темы был самые разные: спорт, музыка, искусство и даже немного политики. Коуши был на удивление образованным, разносторонним и в полной мере начитанным, что привлекало Даичи ещё больше. А то, как он готовил, было ни с чем и ни с кем не сравнимо. Шатен до сих пор был в замешательстве. Ведь его невеста — вроде бы будущая мать, жена и хранительница домашнего очага — напрочь отказывалась заморачиваться с готовкой (да и вряд ли умела готовить больше и лучше, чем обычные бутерброды), а этот парень так охотно и искусно это делает. И ещё Суга очень притягательно и очаровательно выглядит в белом фартуке, стоя у плиты и что-то готовя, но Даичи старается (он действительно сильно старается) засунуть подобные мысли подальше.       Время уже близилось к вечеру, настроение Савамуры можно было тоже сравнить с наступающим вечером или сумерками: медленно темнеющее и забирающее всю весёлость, все максимально хорошие моменты этого дня, сменяясь задумчивостью и серой печалью. Шатен всё не мог избавиться от мысли, что его совсем недавно придуманный план — какое-то своеобразное предательство, хотя это была вполне абсурдная мысль, ведь они с Сугой ни друзья, ни хорошие знакомые. По сути дела, они вообще должны ненавидеть друг друга. Но что-то опять было не так. Они совершенно не испытывали никакой ненависти, неприязни или злобы, нет. Всё, что они чувствовали, как ни странно, — уют и спокойствие. Им уютно вместе, им интересно вместе, но они понимают, что так быть не должно; это неправильно.       Время уже далеко за полночь и Даичи решил, что, как бы ему этого ни хотелось, но он реализует свой план, ведь так больше продолжаться не может. Он должен спастись.       Начало его плана заключалось в том, чтобы дать Суге достаточно уснуть, затем забрать у него оружие и попытаться незаметно выбраться из дома. И вроде бы всё хорошо и прекрасно, но вот Даичи не учёл несколько аспектов, которые неожиданно настигли его во время выполнения своего плана — это страх и волнение от лежавшего в руках пистолета и то, что у Коуши очень чуткий сон.       Сереброволосый парень неожиданно проснулся, резко вскакивая с дивана и быстро настигнув Даичи, опять завалил его, усаживаясь сверху, чтобы совсем обездвижить. Пистолет довольно далеко отлетел, и теперь он не представлял большой угрозы, так как ни один не хотел его применять, а следовательно, никто за ним не потянется.       Но в этот раз Савамура не собирался оставаться «пассивным наблюдателем». Он достаточно ловко и резво начал изворачиваться и сопротивляться Суге, и получалось у него довольно неплохо, так как теперь у шатена были свободны руки и он мог защищаться от ударов сидящего на нём парня.       — Да, ты действительно оправдываешь своё прозвище, «Соломон», — ехидно проговорил киллер с еле различимой злостью и обидой в голосе. Парень, на удивление и секундному испугу шатена, достал небольшой перочинный ножик и, возможно, припугнуть или действительно им воспользоваться, начал резко и хаотично приближать острие ножа к «свободному» участку тела бизнесмена.       Даичи ловко отбивался от ножа, но на тыльной стороне ладони, предплечье и плече уже виднелись неглубокие порезы, откуда достаточно быстро начала сочиться кровь. Но не обратив на это особого внимания, а только тихо шикнув, Савамура тоже достал небольшой складной нож, который ему вообще удалось отыскать в доме (кухонные ножи не в счёт, так как почти все тупые). Правда, его движения были не такие размашистые и резкие, скорее, наоборот: аккуратные и плавные. Подсознательно Даичи не хотел ранить или даже хоть легонько задеть Сугу, а особенно добивал этот рассерженно-обиженный взгляд, который так и твердил:«Ты предатель!». А если ещё добавить такой же секундный испуг, как у самого Даичи, шатен вообще был готов бросить всё, прижать этого парня к себе и успокаивающе поглаживать по голове, шепча что-нибудь нежное и утешающее. Но подобным мыслям и идеям Савамура не поддался, и теперь уже Коуши лежит на полу, подмятый телом бизнесмена. Его движения стали ещё более хаотичными и суетливыми, отчего — мгновение — и Даичи почувствовал, как по его щеке стекает тонкая струйка его собственной крови, сопровождаемое неприятным жжением.       «Таким образом, — думал шатен, — он меня всего изрежет в скором времени». Рукава белой рубашки уже достаточно пропитались кровью и были изрезаны во многих местах, лицо тоже оставляло желать лучшего, борьба становилась всё активнее и ожесточённее — всё это создавало изнуряющее напряжение, которое, казалось, даже малейшая помеха может кардинально поменять.       По комнате разносились громкие пыхтения, грубые слова, даже стоны — всё это только накаляло и так слишком «горячую» атмосферу. Они поочерёдно брали «главенствующую роль», грубо друг друга пихая, переворачивая и толкая. Атмосфера уже действительно накалена до предела. Казалось, зайдя в комнату, ты спокойно загоришься, а напряжение уже можно нарезать ломтиками.       После нескольких минут этой ожесточённой борьбы и Суга опять сидит на Даичи; они остановились, тяжело дыша и всё так же свирепо смотря друг на друга, выдохшиеся и уставшие, готовые уже всё бросить и прекратить, но бурлящая кровь и адреналин не позволяют им этого сделать.       Мгновение.       И вот, ножи уже отброшены в сторону, а два уставших, задыхающихся тела крепко прижались друг к другу. Даичи окровавленными руками нежно обхватил талию сидящего на нём парня и ещё ближе прижал его к своему, казалось, раскалённому и мокрому тело, вовлекая в страстный, мокрый и грязный из-за крови поцелуй. Сугавара мягко обхватил шею шатена руками, углубляя поцелуй.       Довольно сильно щиплющие порезы Даичи благополучно забыты, а сам мужчина, приложив немало усилий, учитывая, что Коуши обхватил ногами его тело, поднялся на ноги и направился в сторону удобной кровати. Опрокинув на мягкую шёлковую постель сереброволосого, Савамура, немного погодя, устроился меж широко раздвинутых ног парня, задевая своим немалым возбуждением не менее чувствительную «зону» другого, отчего второй издал пошлый и безумно возбуждающий стон. Тёплые и уже довольно сильно покрасневшие губы Коуши накрыли влажные и такие же красные от лёгких покусываний губы. Даичи протолкнул свой язык глубже, и вот их языки уже сплелись, влажно и страстно борющиеся за «лидерство».       Шатен нежно пропустил свои пальцы сквозь тонкие и изящные пальчики Сугавары, мягко сжимая ладонь, образовывая тем самым единый кулак. И опять в его голове невольно заиграла песня, что, кажется, совсем недавно он услышал в машине, но строчки которой запомнились ему по сей день:       My hands, your hands       (Мои руки и твои руки)       Tight up like two ships drifting       (Стремятся друг к другу, словно дрейфующие корабли,)       Weightless, waves try to break it       (Бессильные под натиском волн, пытающихся разрушить их союз.)       I do anything to save it       (Я сделаю всё что угодно, чтобы спасти его)       Why is it so hard to save it?       (Почему же так сложно спасти его?)*       «Я сделаю всё, что угодно, чтобы спасти его», — повторно пронеслось в его голове, и он понял, что эта строчка станет если нежизненным, то ещё очень долгим приоритетом Даичи.       Страстный поцелуй был затянут настолько, что обоим уже не хватало воздуха, но они не осмеливались оторваться друг от друга, наслаждаясь мгновением, будто его скоро у них отнимут. И вот, набрав совсем немного воздуха, они продолжают, правда, уже с большей нежностью, громко причмокивая и нежно прижимаясь губами.       И в памяти у Сугавары тоже всплыли строчки песни, от которой его рвение уменьшилось вдвое и сделалось грустно и тревожно:       Iʼve been here before       (Мне доводилось бывать здесь раньше,)       But always hit the floor       (И каждый раз я падал лицом в грязь.)       Iʼve spent a lifetime running       (Всю жизнь я убегаю)       And I always get away       (И всегда прячусь.)       But with you Iʼm feeling something       (Но благодаря тебе я чувствую что-то,)       That makes me want to stay       (Из-за чего мне хочется остаться.)       Воздуха не осталось совсем, и они оторвались друг от друга с громким характерным причмокиванием, тяжело дыша и пытаясь привести дыхание в норму. Но, немного выждав, они продолжили поцелуй, правда, он кардинально отличался от первого. Теперь это было нежно, воздушно, ласково, без языка, отчего в душе становилось тепло и приятно, что совсем позабылось им. А строчки в песне не заканчивались:       Iʼm prepared for this       (Я готовился к этому.)       I never shoot to miss       (Стреляя, я никогда не промахиваюсь,)       But I feel like a storm is coming       (Но, кажется, надвигается шторм.)       If Iʼm gonna make it through the day       (Если я переживу этот день,)       Then thereʼs no more use in running       (Мне больше не придётся убегать.)       This is something I gotta face       (Это — то, с чем мне суждено столкнуться лицом к лицу.)       Почувствовав сонливость, парочка оторвалась друг от друга и, не способные от усталости даже на ноги подняться, начали засыпать, устроившись поудобнее. Даичи крепче сомкнул руки на талии Сугавары, приблизив тем самым парня плотнее к своему телу. И последние строчки, правда, тихо произнесённые Коуши вслух, были:       If I risk it all       (Если я рискну всем,)       Could you break my fall?       (Ты ведь не дашь мне упасть?)*       Ответом на которые послужила тёплая улыбка и нежный поцелуй. И, позабыв о насыщенном событиями дне, оба парня провалились в спокойный и приятный сон. *One Direction — Strong. *Sam Smith — Writingʼs on the Wall.