***
Небольшое светлое кафе, что располагалось на окраине Токио, черт возьми, ничем не привлекало Коуши. Он просто случайно забрёл в него, так как уже 2 дня не мог понять, что же ему делать. «У тебя неделя. Самый максимум.» Мерзкие слова, что хотелось выжечь из памяти, вновь и вновь напоминали о всём том дерьме, что он делал и что придётся ещё сделать. Но также они напоминают о тех приятных моментах, что, казалось бы, он испытывал впервые, хотя, наверняка, это совсем не так. Сугавара просто не помнит, когда ещё разливалось такое приятное тепло по всему телу, когда он что-то делал для кого-то, потому что хотел, а не потому, что надо. Когда на него смотрели не со страхом, с грустью или презрением, а с чем-то таким… непонятный, таким нежным, отчего становилось легко. Он ударяет себя по голове, дабы выгнать из неё эти мысли, и горько усмехается. Решение, к сожалению, зависит не от него. Он должен. И просто будет уповать на мысль, что Даичи поймёт его. Без понятия, зачем ему это, но он хочет оправдания перед ним. Чувство вины накрывает с головой, но в глазах этого человека хочется казаться не таким грязным, не таким запачканным кровью и морально разлагающимся. — Ваш кофе, — милая официантка с натянутой профессиональной вежливостью ставит на столик горячий ароматный кофе, что кажется живее, чем все вместе взятые люди в этом районе города. Суга улыбается ей, и та смущённо отводит в сторону взгляд, возвращаясь к работе. Интересно. Коуши, по его мнению, сюда прекрасно вписывается: грязный, старый район, с облезлыми стенами и гнилыми крышами; еще и опасный, ведь кроме мелких воришек, наркоманов, снующих между домами, и тем подобным, здесь очень редко можно найти законопослушного гражданина или, например, туриста. Если, конечно, они не потерялись и не забрели сюда по чистой случайности. Вот тогда они достаточно крупно влипли. Так что это милое создание в лице молодой официантки, работающей в стареньком кафе, да и в этом районе, стало большой неожиданностью для парня. Возможно, она тоже не так проста, и, возможно, это вовсе не его дело, да и как-то всё равно, если честно. У него и так полным полно забот. Небольшой телевизор в углу кафе, что служил для создания фона и атмосферности, сейчас показывал очередной новостной выпуск. И Сугавара бы, как обычно, пропустил его, но знакомое имя привлекло внимание.***
«По показаниям очевидцев, выстрел прозвучал приблизительно в 4 утра, отчего многие соседи не придали особого значения случившемуся, так как просто-напросто спали. Известно, что, скорее всего, это заказное убийство. За событиями происшествия будет следить наш корреспондент…» — Яку-сан! Яку-са-а-ан! — Мориске и не заметил, как странно спокойный Лев махал перед его лицом ладонью какое-то время. — Это…это правда? Не могу поверить, — дрожащим голосом прошептал Яку, остекленевшими глазами уставившись на Льва. И странно, ведь он не кажется больше таким раздражающим, потому что рядом сейчас только он. В жизни рыжеволосого парня было мало смертей, поэтому он совсем не привык к подобным ужасающим случаям. Что тут говорить? У мальчика слёзы рекой текли только от смерти одной из множества рыбок в детстве, а от смерти кого-то знакомого Яку просто выпадал из реальности. Чё-ё-ёрт, это так странно. И, возможно, Мориске самый большой эгоист в мире, но ему очень не хватало этих воспоминаний и ощущений, что уносили с собой погибшие, с которыми парень был знаком. Вот поэтому любая смерть его подкашивала. Как и сейчас. Ведь с боссом было связано много хороших воспоминаний. Яку и не заметил, как Хайба осторожно подошёл к нему и обнял его. Рыжеволосый уткнулся ему в грудь, совсем забыв о противной разнице в росте. Сейчас это казалось таким незначительным. Маленькие ладони вцепились в рубашку Льва, отчего тот мог прочувствовать, как старший напряжён и заходится лёгкой дрожью. Но не плачет, как ни странно. Лев такой тёплый, и его ладони большие, так что у парня нет повода чувствовать себя ещё хуже, чем есть. Его по-прежнему трясёт, но он успокаивается эмоционально. Ну, частично. На процентов 40 он точно взял себя в руки. — Яку-сан, — сероволосый отстраняет от себя Яку, серьёзно смотря тому прямо в глаза. Сделав глубокий вдох, он продолжает, — возможно, у меня будут неприятности… Но я уже всё решил, так что тебе никуда не деться. Мориске недоуменно на него уставился. — Что ты имеешь в виду? — Скоро узнаешь.***
Остывший кофе невольно выскальзывает из подрагивающих рук. «Известного бизнесмена — Даичи Савамуру — в ночь с 5 на 6 застрелили в собственной квартире, около трёх-четырёх утра. По показаниям очевидцев…» Нет. Суга не верит. Не может поверить. Господи, почему так больно? Почему боль такая сильная?! Снова это всепоглощающее чувство пустоты, отрезающее ноги и любой путь к отступлению. Он обездвижен, а значит, пропал. Будто упал в самый эпицентр бури, торнадо. Мгновение… И тебя уже елозит в разные стороны в попытке разорвать на части. «Известно, что, скорее всего, это заказное убийство.» Что это, мать вашу, значит?! Кто-то ещё заказал Даичи? Или кто-то «помог» Коуши закончить его работу побыстрее? Ярость постепенно охватывает тело, но отчаяние настигло его скорее. Сугавара и не заметил, как по щеке скатилась слеза, оставляя мокрую дорожку, которая слишком жжёт, а сердце бьётся неимоверно. Ужасное состояние, которое Суга с успехом пытался притупить, забыть на протяжении многих лет, но один такой случай, один такой человек, и он снова не может дышать от подступающей боли и обиды. Не думай ни о чём, Не говори ни слова, Просто улыбнись мне. Я до сих пор не могу поверить… Всё словно во сне. Не думай исчезать! Это правда? Это правда? Ты, ты… Ты слишком прекрасен, я напуган, Нереален, нереален. Ты, ты, ты… Он выходит на прохладную улицу. Вечер уже полностью охватил весь город, увлекая в постепенно темнеющую атмосферу. Но Суге всё равно, чёрт возьми! Ему на всё сейчас наплевать. Опять он что-то чувствует, дьявол! Парень не сразу понимает, что к его носу прикладывают какой-то мокрый платок. Но когда он ощущает, как чьи-то руки ловят его ослабевающее тело и куда-то тащат, то… Сугавара ничего не может сделать. Его сознание постепенно мутнеет, и не получается контролировать тело. Последнее, что доносится до него, было слишком знакомым и странно ласковым: — Прости, Суга.