***
О его прибытии нужным людям уже должно быть известно, отправленный вперед ястреб с привязанной к когтистой лапе запиской отсутствовал двое суток. Всего лишь пара предложений (сведения о его возвращении и о результатах выполненной миссии), проживая последние лет пять в почти что спартанских условиях, Саске привык обходиться малым, то же касалось и его писем-отчетов, где не сообщалось информации больше, чем это нужно было для хокаге. Прохладный ливень застал его у самых ворот. Мужчина с видимым облегчением подставил изнуренное лицо под эти падающие струи воды. Значительно отросшие за последнее время волосы слиплись, безобразно топорщились крупными прядями. Стемнело быстро. В некоторых домах зажигался свет, где-то в глубине деревни хлопали дверьми и оконными ставнями, прячась от непогоды. Безлюдность на улице была Саске на руку, позволяя без лишних проволочек заявиться в резиденцию каге. Очередные удары с неба сопутствовали слепящей полоске света. В момент, когда молния рассекала воздух до земли, мужчина обернулся. В десятке шагов стояла она.***
Выражение лица Сакуры было тревожным, в то время как в темно-зеленых глазах плескалось неспокойное море. Ее наметанный глаз сразу же отметил неестественное положение единственной здоровой руки и темные круги под глазами. - Я пришла. - Вижу. В едином порыве женщина бросилась вперед, робко обнимая. Их встречи всегда носили в себе привкус настороженности и несостоявшейся драмы. Сакура чувствовала разгоряченное дыхание у своего лица, сильнее прижимаясь к мужчине, сквозь мокрую ткань одежды распознавая ритмичное биение сердечной мышцы. Ливень накрыл их с головой, скрывая в туманном занавесе, впрочем, свидетелей и так не наблюдалось. - Мне нужно идти, - Саске слегка отстранил от себя Сакуру, но при этом удерживая за запястье руки. - В резиденции каге с отчетом тебя ждут только завтра утром. Поэтому я пришла одна, - куноичи немного замялась с ответом, понимая удивление бывшего напарника о таком попустительстве со стороны их бывшего сенсея, - сегодня вечером ты можешь отдохнуть. Хотел ли Саске возразить ей? Вывихнутое плечо отдавало тупой болью, что не могло быть незамеченным. В конце концов, один вечер ничего не изменит. И за все это время Сакура улыбнулась краешком губ, видя, как смягчается взгляд темных глаз. - С возвращением, Саске-кун.***
Жизнь удивительным образом раскидала непростой состав седьмой команды. Опаздывающий и склонный к небрежности в мелочах учитель становится главой их поселения, тем, кому подвластны все эти отряды джоунинов, чунинов и только-только подрастающее поколение Академии, что больше заботилась о преданности деревне и их старейшинам, нежели о будущем учащихся. Непоседливый и себе на уме Узумаки, что в пору отрочества даже собственное резюме составить не мог, теперь же под руководством Пятой, хоть и отошедшей от дел, но все еще имеющей влияние среди нынешнего поколения, разбирал множество отчетов, прошений, донесений, а при необходимости, как будущий каге, принимал участие в дипломатических миссиях. Война теперь, если и велась, то не на поле битвы, а за столом переговоров, требуя не меньшей бдительности и еще большей выносливости. Третий член команды напротив, действуя на передовой, брал на себя самые сложные и наиболее опасные задания, месяцами пропадая без раскрытия своего местоположения. И судя по всему, сожалений по этому поводу он испытывал мало. Что касалось Сакуры, то по первой опекая новоиспеченного дипломата от грубых ошибок и возможных уловок со стороны других парламентеров, та вскоре отошла от прямого подчинения хокаге. Еще года два назад куноичи добилась организации детского госпиталя для лечения и реабилитации после войны больных детей. Изо всех сил борясь за жизнь и здоровье каждого ребенка, именно здесь Сакура находила свое призвание, искренне радуясь каждой улыбке и каждому светлому взгляду этих невинных жизней. Само здание этого госпиталя располагалось в отдалении от жилых кварталов, окнами выходя на заросли восточного леса Конохи. Тихое, умиротворяющее место – Учиха был уверен, что именно здесь куноичи проводит большую часть времени, а то и вовсе живя неделями, не желая соприкасаться с суетой стремительно развивающегося поселения. Саске смутно догадывался о причинах такого уединения, но вслух ничего не предполагал. Сейчас Сакура вела его за руку именно туда, где в небольшом помещении ординаторской комнаты отдыхала сама. Письменный стол, шкаф с документами и многочисленными книгами, кухонный уголок и небольшой диван персиковой обивки. Стояла благоговейная тишина, видимо, маленьких пациентов здесь укладывали спать рано. В оконное стекло барабанил дождь, уже стихающий, но судя по всему затяжной на всю ночь. Скинув с себя тяжелый намокший плащ, Саске устало присел на диван, откинувшись назад. В этой спокойной обстановке все напряжение, пережитое во время миссии, разом навалилось на его плечи, сильно хотелось спать. Мужчина с шумом выдохнул. Глядя на него, уставшего и потрепанного, Сакуре хотелось хоть как-то поухаживать за ним. Помочь раздеться, перевязать его раны и уложить спать, совсем как одного из ее «подопечных». Его плащ женщина повесила на спинку стула, а затем, подойдя к дивану, начала расстегивать пуговицы на белой рубашке. Помня о его вывихе, она аккуратно высвободила рукав, про себя удивляясь относительной чистоте его одежды. Даже после стольких сражений, странствий едва ли не в лесу Учиха обладал способностью быть выше человеческой природы, представая в безукоризненно опрятном виде. Стараясь причинять как можно меньше боли, Сакура ловким движением вправила выбитый сустав, от чего мужчина поморщился, но веки его так и остались сомкнутыми. Он знал, ее рукам можно было довериться, одному Наруто ей доводилось вправлять челюсть не единожды. Многочисленные порезы, ушибы женщина обработала, используя чакру. В какой-то момент ей показалось это тщетным, реакция Саске была нулевая, пока она не услышала тихое: - Спасибо, Сакура, - надежда, что она хоть немного облегчила его увечья, заставила вновь улыбнуться. Казалось бы, как мало ей было нужно сейчас! - Если хочешь побыть один, в госпитале есть свободная палата… С минуту промолчав, Саске качнул головой: - Не нужно. За окном все еще шумели отголоски грозы, напоминая обоим в этой комнате события прошлых лет. Как и тогда Сакура слегка дрожала, сняв с себя безрукавку. На узком диванчике было тесно двоим, потому женщина лежала на груди у Саске, накрывшись покрывалом, которое Сакура доставала всякий раз, когда не было ни сил, ни желания идти домой на ночь. Разговаривать сейчас не хотелось, как и делать еще хоть что-либо. Стук капель по стеклу убаюкивал. Правой ладонью Учиха зарылся в розоватые пряди волос, думая про себя, что оно и к лучшему такая передышка, пусть и на одну только ночь. Не ведая, что именно лежащая рядом с ним женщина настояла на этом.***
В самом деле, ей стоило значительных усилий заставить этих высокопоставленных старейшин дать покой любимому ею человеку. Решившись на публичный скандал, она прекрасно осознавала, что этот самый человек вряд ли будет благодарен за такую заботу, ни во что не ставящую его силу и выносливость. Но разве могла она промолчать, слыша как эти люди еще до прихода Учихи в деревню уже планируют отправить того подальше, пользуясь его добровольным отречением от дома и близких людей. И ведь никто, никто более не воспротивился этому. Ранее утро встретило солнечными лучами, проникающими в комнату. Сакура зажмурилась от яркого света, лезущего в глаза. День встречал ее во всей красе, не вспоминая о вчерашней буре и волнениях. Саске спал, и лицо его было до того расслабленным, что не хотелось тревожить. Бережно отодвигая его руку со своего плеча, куноичи встала, потягиваясь и ища глазами одежду. Холодная вода из-под крана освежила заспанное лицо. Пробуждаясь ото сна, Учиха впервые за несколько дней не почувствовал этой ноющей боли в теле, пилящей его изнутри, словно тупым ножом. Поднявшись без привычного напряжения в руке, он ощущал себя готовым ко всему. - Доброе утро, Саске-кун, - внимательно следившей за его жестами Сакуре состояние напарника показалось удовлетворительным. Слишком привыкшая смотреть на все в первую очередь глазами медика, а уже после – глазами женщины, она не могла не отметить эту бодрость, за которой не могли скрываться недуг или затяжная болезнь. – Принесу завтрак, подожди меня. И выходя из комнаты, Сакура не могла не скользнуть взглядом по обнаженному торсу мужчины, сплошь покрытому шрамами и порезами. Несмотря ни на что, его вид все также волновал ее, заставляя краснеть. Оставшись в одиночестве, Саске неторопливо размял шею. Со стула, где Сакура вчера разложила его мокрые вещи, он взял рубашку, сухую, но хранившую запах сырости и металла. Одевшись, Саске подошел вплотную к окну. Неудивительно, что Харуно так любила оставаться здесь. Вид из окон был на шумящий от ветра лес, берущий свое начало здесь, от окраины деревни, и простирающийся на долгие мили вперед до самой границы. Запах и звуки леса, атмосфера сгущающихся теней дарили покой на душе и на сердце. Еще во время своих странствий Саске при возможности выбирал именно эту стезю, предпочитая равнинам или пустыням. Что находила при виде этих вздымающихся деревьев Сакура? Искала ли покоя? Взгляд Саске наткнулся на книгу, лежащую корешком вверх. Ее название мало походило на справочник по медицине. На заложенной странице карандашными набросками было помечено несколько строк старой поэмы:«Держится стойко и твердо супруга твоя Пенелопа В доме твоем. В бесконечной печали, в слезах непрерывных Долгие дни она там и бессонные ночи проводит».*
Было ли совпадением, что именно эти самые строки отметила для себя куноичи, сравнивая себя с женой такого же воина, покинувшего дом на долгие годы. Пожалуй, что сейчас творилось в голове у этой женщины, едва достающей ему до плеча, не мог ответить с уверенностью никто. Ни разу не взяв с Сакуры обещания, клятвы, тем не менее, он твердо знал, что она ждет его, всегда встречая одна и никогда не показывающей недовольства его уходом. Стукнула дверь вслед за входящей женщиной. На самом деле, на часах было около шести утра, и дети еще нежились в своих постелях. Дежурящие работники еще не пришли на пересмену, и у двоих в ординаторской была пара часов на уединение. На губах у Сакуры тенью отражалась слабая улыбка, но в светлых ясных глазах пробегала грусть то ли от неизбежности его ухода, то ли чего-то еще. Это мирное солнечное утро таяло слишком быстро, в особенности для влюбленной женщины. Пора было приниматься за свои обязанности, отправляться к хокаге, отчитываясь и принимая на себя ответственность к новым испытаниям. Лишь у самых дверей, покидая эту «тихую гавань», им хватило духу на легкий поцелуй, просто прикосновение к губам. Резиденция каге маячила впереди, не давая отвлечься на что-то большее.