***
Сириус вернулся в дом Поттеров уже за полночь. Сегодняшний день оказался для него, как и предполагал, весьма тяжёлым. Отправив вчера брату записку, Сириус почти тут же пожалел об этом. Ну какого чёрта ему нужно было вскрывать старые раны? Чтобы снова ощутить всю ту боль от потери близкого, когда Регулус выплюнет ему в лицо, что больше не считает его братом? Да он мазохист, самый настоящий. Сириус был готов выпрыгнуть в окно вслед упорхнувшей сове, но сделанного уже не отменишь, так что Сириус плюнул на все свои сожаления и стал морально готовиться к предстоящему испытанию. Он никогда не понимал выражения «как на иголках», но в тот момент наконец понял. Сириус не мог заснуть всю ночь в ожидании следующего дня, ворочался в постели, как ужаленный, и периодически удостаивался сонно-недовольного шиканья Джеймса, которому он, видишь ли, мешал спать. Ему оставалось только раздражённо сопеть, дабы не разбудить спящую красавицу. Джеймс, весь такой эмоциональный и с нескончаемым запасом энергии в заднице, иногда мог быть просто непроходимым тупицей. Порой Сириус бесился на то, как Джеймс угадывал его скрытые за миллионом замков мысли и чувства, злился, что Джеймс читал его, словно обыкновенную книжку, а сейчас разочарованно вздыхал, глядя на кудрявую макушку в другом конце комнаты, видевшую девятый сон и совершенно слепую к его состоянию. В первый раз в жизни Сириус жалел, что Джеймс не почувствовал всё то, что творилось с ним. Наверное, ему бы стало легче от слов Джеймса. Этот улыбчивый придурок всегда знал, что сказать. Сириус сокрушённо вдавил голову в подушку. Он уже распрощался с последней надеждой на нормальный сон. Мысли вновь и вновь возвращались к Регулусу и его скривившимся губам, говорящим одно и то же: «Ты ничтожество, недостойное носить имя благороднейшего семейства Блэков». Это было последним, что сказала ему мать, и почему-то именно эти слова в его голове раз за разом произносил Регулус. Из уст матери они ничего для него не значили, но Рег… Сириус снова перевернулся на другой бок. Память услужливо перенесла его в далёкое Рождество на первом курсе. Когда он ехал на поезде домой, а внутри всё тряслось от ожидавшего его «тёплого» приёма. Единственным проблеском тогда был Регулус. Сириус мечтал снова увидеть младшего братика, вечно таскавшегося за ним, точно привязанный. Он не признавался даже самому себе, как сильно скучал по нему в Хогвартсе. И как хотел рассказать обо всём, что с ним приключилось за время отъезда. Эти мысли подпитывали его всю дорогу до дома, с этими мыслями он зашёл в родной дом и с этими мыслями храбро взглянул в глаза матери, в которых плескалось ничем не скрытое разочарование в нём. И непомерное презрение, конечно же. Тот скандал был одним из первых таких — долгий, с громкими криками и, казалось, бесконечными оплеухами. Сириус стойко терпел, терпел, пока мать наконец не велела ему убираться в свою комнату. Сириус так и сделал, убрался от неё подальше. А потом незаметно прошмыгнул в комнату к брату. Он дёрнул ручку, но та, к его изумлению, не поддалась, он попробовал ещё, результат оказался тем же. И с каких пор Регулус запирал спальню? Ответом ему послужил звук открывающегося механизма. На пороге возник Регулус, Сириусу даже показалось, немного повзрослевший. — Когда приходишь к кому-то, принято стучать, — раздался холодный голос брата. И Сириуса будто окатили ледяной водой с головы до ног. Он понял, что перед ним стоял уже не его маленький братишка, который души в нём не чаял. Он понял — в тот момент их пути разошлись. Где-то глубоко-глубоко внутри Сириус предполагал, что мать настроит брата против него, но всё же надеялся, что в Регулусе, несмотря на всю его покладистость, найдётся зачаток стержня непокорности, хоть толика собственного мнения. Надежды не оправдались. Сириус думал, что, когда брат поступит в Хогвартс, общение восстановится, однако Регулус укутался с головой в змеиное гнездо, не желая ни видеть Сириуса, ни тем более с ним говорить. Тогда оба избрали политику тотального игнорирования. Возможно, так было легче пережить утрату друг друга. Сириусу хотелось так думать. Стена между ними с каждым годом лишь росла, и с каждым годом Сириус мысленно прощался с фантазиями о примирении. И чёрт ведь его дёрнул вернуться к ним именно сейчас! Сириус с тихим стоном накрыл голову подушкой, за что получил тапком в спину от Джеймса. Как только первые лучи солнца забрались в их комнату, Сириус резво подскочил с кровати, на ходу натягивая футболку со штанами. Быстро привёл себя в порядок и смылся, пока вездесущая миссис Поттер не усадила его за завтрак. Он знал — и кусочек в горло не залезет, слишком разыгрались его нервы. Стащив из сарая метлу, Сириус не без удовольствия взмыл в яркое небо, всего на секундочку ощутил себя свободным от своих проблем, которые, казалось, не имели ни единого решения. Чувство лёгкости и покоя прошло быстро. Докучливые мысли настигли его и здесь, в облаках, нисколько не щадя его изъеденный мозг. В какой-то момент Сириус подумал, что он просто не придёт. Не придёт, и всё с этим. Вернётся к Поттерам и ляжет спать со спокойной душой. И эта идея даже принесла ему облегчение. Опять же, на пару мгновений. Дальше всё снова по кругу. Когда он добрался до Лондона, был уже полдень. Горожане сновали по серым улочкам туда-сюда, не обращая внимания на поникшего парнишку с метлой наперевес. Всех их терзали собственные думы, и Сириусу показалось, что тут он не так одинок в своём состоянии. Бесцельные блуждания привели его к какому-то неприметному рынку. Сириус поморщился, то тут, то там исходили приятнейшие ароматы тухлой рыбы вперемешку со зловониями канализации. Странно, но он почувствовал, что сегодня ему здесь самое место. Сириус медленно прогуливался вдоль прилавков, не проявляя к товарам особого интереса, не обращая внимания на зазывание торгашей. Однако один голос всё же прорвался сквозь занавес его бесконечных размышлений. — Эй, парень. Сириус остановился, оглядываясь. На глаза попался мужчина средних лет, который выглядывал из-за угла проулка. Сириус недоумённо показал на себя. — Да-да, это я тебе, — быстро закивал мужчина и поманил его рукой, — пойдём. Парень долго не думал, интерес всё же пересилил растерянность, и, пожав плечами, он направился следом. Мужчина провёл его к закутку с непонятной громадиной, укрытой простынёй. — У молодёжи это нынче в моде, — важно объявил торговец и, выдержав театральную паузу, откинул простынь, представляя взору Сириуса внушительных размеров машину. Как ожидал торговец, глаза Сириуса зажглись восторгом. — Отдам всего за две гинеи*. — Что это за штука такая? — почти в унисон с мужчиной спросил Сириус. По лицу торговца проскользнула тень разочарования, похоже, на этот раз чуйка его подвела. Уже без прежнего запала он пояснил: — Мотоцикл, друг. — Мо-то-цикл, — проговорил Сириус, будто пробуя новое слово на вкус. — А мне нравится: мо-то-цикл! Мужчина оглянулся на главную улицу, не виднеется ли там другой потенциальный покупатель, потому как в адекватности найденного он уже начал сомневаться. — И что мо-то-цикл может делать? — с энтузиазмом вопросил Сириус, — летать может? — О, да, этот зверь летает по дорогам только так! — заверил его торговец, хлопнув ладонью по седлу. — Хочешь, заведу? Сириус от восторга смог лишь утвердительно мотнуть головой. Следующие часы мужчина рассказывал всё, что нужно знать начинающему гонщику, и напоследок добавил, что каждый уважающий себя молодой англичанин имеет при себе мотоцикл. Сириусу многого было и не надо, он с радостью развесил уши и во все глаза таращился на диковинку, которую ему жуть, как хотелось приобрести. Когда все детали были оговорены, а желание наконец сесть на мотоцикл переполняло его до немыслимых пределов, Сириус вывернул все карманы в поисках достойной платы, благо они с Ремусом не так давно обменяли волшебные деньги на маггловские. Он не очень понимал, к чему мужчина постоянно упоминает о каких-то там гинеях, полагая, что это просто маггловский жаргон. Парень плохо разбирался в маггловских деньгах, вернее сказать, вообще не разбирался, потому просто вывалил все имеющиеся у него монеты в ладони торговца с чувством выполненного долга. Мужчина озадачено взглянул на горсть в своих руках. — Пятнадцать шиллингов, — посчитал он, все ещё не до конца пришедший в себя. — Что это? Сириус услужливо подсказал. — Деньги. Торговец ещё сильнее сдвинул брови. — Не то. Теперь и Сириус растерялся. — Да всё то, — настаивал он, и добавил, будто для умственно обделённого, — монетки. Усталый торговец посмотрел на Сириуса, как на полнейшего идиота, и выдавил из себя одно: — Мало. Сириус досадливо скривился. Желанный мотоцикл буквально уплывал из его рук, пришлось пораскинуть мозгами, что же ещё такого можно впарить жадному мужчине. Вспомнив про запрятанные хлопушки во внутреннем кармане куртки, Сириус вытащил творение доктора Фойерверкуса под ошалелым взором торговца. — Смотри-ка, что умеет! — Сириус закинул хлопушку в стену, отчего шутиха вмиг разгорелась, посылая потоки разноцветных искр по узкому проулку. — Чудеса, — удивлённо протянул мужчина, дёргаясь от слепящих отблесков. Пока торговец с открытым ртом палился на развернувшееся перед ним световое шоу, Сириус, не мешкая, завёл мотоцикл. Почувствовав под собой мощный заряд, он рванул с места, что было сил, услышав напоследок: — А ну стой, паршивец! Но злой голос торговца потонул в рёве мотора и рыночной суеты. Управлять новой штукой было сложно, Сириус пару раз чуть не вписался в прилавки с товарами, однако, выехав с тесного рынка, смог более-менее приспособиться. Покупка, благодаря которой он лишился всех своих магловских сбережений, грела душу, а предстоящий разговор с братом уже не так тяготил его. И вот долгожданная встреча позади, и на душе стало легко и свободно. И как ни странно, приобретение грело его изнутри ничуть не меньше налаживающихся отношений с братом. Чтобы не перебудить ненароком Поттеров шумом мотора, Сириус предусмотрительно остановился подальше от их дома и сейчас вёз мотоцикл вручную. — Ты чего так долго? Ему навстречу выбежал Джеймс в ночной пижаме. Его волосы, ещё более взъерошенные, чем обычно, причудливо торчали в разные стороны, очки, которые тот наспех нацепил, немного скосились. — Ты зачем встал? — в свою очередь спросил Сириус со смешком. Заспанный видок друга выводил его на дикий хохот, и он старательно сдерживал себя, иначе он точно перебудит не только Поттеров, но и всю округу. — Как это зачем? — изумлённо пробормотал Джеймс. — Проснулся утром — тебя нет! Мама чуть весь аврорат не подняла! Записку бы хоть оставил! Сириусу вдруг стало стыдно. За своими переживаниями он даже не подумал, что может вызвать его неожиданная пропажа. — Я встречался с Регом, — просто сказал он. Джеймс оторопело то открывал, то закрывал рот, пытаясь подобрать хоть какие-то слова. — И… чего? — наконец выжал из себя Поттер, выпучил глаза и, кажется, даже дыхание затаил в ожидании ответа. Сириус вновь еле подавил смешливый порыв — вид друга за сегодняшний вечер побил все рекорды комичности, с каждым разом сдерживаться становилось всё труднее. — Ничего, я вот мотоцикл купил, — Сириус с гордостью продемонстрировал свою обновку. Джеймс лишь после слов Блэка обратил внимание на громадину рядом с ним. Оценивающе осмотрел, будто что понимал в таких механизмах, и одобрительно покачал головой. — Весьма недурно, — похвалил Поттер. — Недурно? — всполошился Сириус. — Разве это не самая совершенная вещь, какую ты только видел в своей жизни? — Это самая совершенная вещь, какую я только видел в своей жизни! — вторил другу Джеймс следующим утром. Мужская часть дома Поттеров собралась на заднем дворе, склонившись над мотоциклом. — Тут я с тобой, пожалуй, соглашусь, сынок, — важно закивал мистер Поттер, похлопав по сиденью. — Вот же махина, а! Сириус, казалось, весь светился изнутри, выпятив грудь, когда ладонь отца Джеймса приземлилась уже на его плечо. Весь день мужчины провозились с «ненужной железякой», как нелестно обозвала мотоцикл миссис Поттер, то и дело восхищённо восклицая. Миссис Поттер деланно-недовольно качала головой, стоило ей присоединиться к ним, и каждого по очереди кормила бутербродами, потому как никто не мог оторваться от своего занятия. — Идите хоть, поешьте нормально, я же там стол накрыла! — возмущалась она, в ответ получая лишь «сейчас-сейчас, дорогая» от занятого мужа. Поздним вечером вновь спустившаяся к трудягам женщина, уже не лелея даже призрачную надежду затащить кого-нибудь на ужин, тихо ахнула. Огромный драндулет, который ей и в стоячем положении совсем не нравился, сейчас парил в футах двадцати над землёй, ведомый своим наездником в лице Сириуса. Миссис Поттер схватилась за грудь: — Что… что это вы тут начудили? — выдохнула она, не в силах придать своему тону хоть немного стали, слишком уж был силён страх за Сириуса. — А ну быстро спускайся, разобьёшься! — Посмотри, дорогая, какая конфетка у нас получилась, — мистер Поттер аккуратно приобнял супругу, всё ещё во все глаза смотрящую на пикирующего вниз Сириуса. Когда парень наконец приземлился, голос миссис Поттер обрёл твердость: — Вы совсем сдурели, вот, что я вам скажу! — Ну мам, — протянул Джеймс, — ты же видела, как летает! — Летает, да, — согласилась она. — Рухнете с такой высоты — мало вам не покажется! — Ну мам, — повторил Джеймс уныло, — мы на мётлах ещё выше поднимаемся, а тут всё безопасно! — Знаешь же, что я не одобряю твой квиддич, — нахмурилась женщина, — собирать останки сына с поля — вот счастье-то! — Дорогая, мы же с тобой уже это обсуж… — попытался встрять мистер Поттер, но был нещадно перебит своей женой. — Обсуждали, не обсуждали, а я всё равно против! — отрезала она и тут повернулась к поникшему Сириусу. — Милый, пойдём ужинать, пусть эти балбесы тут разбираются. Сириус, удивлённый и, между тем, бесконечно обрадованный тем, что миссис Поттер, кажется, совсем на него не разозлилась и из своего дома выгонять не собиралась и подавно, принял её протянутую руку. — Ты у меня молодец, — начала тараторить женщина, уводя его к крыльцу. — Не волнуешь зря старушку, в квиддич не играешь. Не ребёнок, а настоящее золото! Джеймс театрально закатил глаза, но при этом бесконечно довольный помчался вслед за матерью с другом. Мистер Поттер с гордостью окинул мотоцикл. — Какая работа! — восхитился он. — И даже не похвалила.***
Минерва МакГонагалл разбирала утреннюю почту, как и всегда во время завтрака. Её глаза методично осматривали конверты, а тонкие пальцы откладывали один за другим. Ребята сидели молча, не решаясь поднимать головы от тарелок. Прошло чуть больше трёх недель с начала каникул и, соответственно, их пребывания в доме МакГонагалл. Декан, как и предполагалось, во внеучебные дни своим привычкам не изменяла и моментально в радушную хозяйку не превратилась. Она предоставила им кров, еду и небольшое количество денег, которыми никто так и не осмелился воспользоваться, на собственные нужды. То, что им досталось из фонда школы, оказалось пока достаточным, да и неловко как-то было тратить средства профессора. МакГонагалл насильно их не пихала, так что можно было ещё немного об этом не думать. За совместными трапезами стояла тишина, такая же, как и сейчас, пропитанная неловкостью и неозвученными словами, а когда кто-то натыкался на МакГонагалл в коридоре, удостаивался сухого кивка. Наверное, это не стало ни для кого открытием. Профессор трансфигурации никогда не производила впечатления особо разговорчивой особы, да и они энтузиазма не проявляли, предпочитая отмалчиваться в её компании. Гермионе думалось, что, окажись они в похожей ситуации в своём времени, общаться с профессором было бы в сто крат проще, чем сейчас. Она их совсем не знала и, конечно же, не доверяла. Гермиона бы тоже не доверяла непонятно откуда взявшимся подросткам. Тем не менее, все трое были ей чрезвычайно признательны. Гермиона скосила взгляд на Рона. Судя по всему, он до сих пор дулся на неё, хотя Гермиона даже предположить не могла, чем вызвана его такая бурная реакция на произошедшее. Всё случилось несколько дней назад, когда девушка, заглянув к другу в комнату и его там не обнаружив, случайно наткнулась на очень уж её заинтересовавший пергамент. По правде, случайным совпадением назвать всё же это было нельзя. Пергамент, прижатый стопкой учебников, сразу привлёк её внимание к себе, и удостоверившись, что Рона действительно поблизости не было, девушка осторожно прошла к столу. Она сразу догадалась, что это нечто совсем иное, нежели домашнее задание на лето, которое Рон в жизни не выполнял, да ещё и так заранее. И что-то внутри неё ей подсказывало, что перемещение во времени этого факта явно не изменило. Гермиона давно поняла, что бороться со своим врождённым любопытством — затея провальная и, недолго думая, аккуратно достала пергамент из-под книг. «Здравствуй, Рон! Ты, наверное…» Глаза Гермионы округлились, когда она удостоверилась в своих подозрениях о происхождении пергамента, и тут же зашарили по тексту в поисках отправителя. «Со всей нежностью, Нарцисса» Гермионе показалось, что её челюсть буквально стремиться поздороваться с полом. С нежностью? Нарцисса? Это Нарцисса Блэк-будущая-Малфой? Мать Драко Малфоя? Девушка ожидала чего угодно, но уж точно не любовного письма от матери их вечного врага к — кто бы вообще мог подумать — Рону! Их Рону! Уму непостижимо. Гермиона, намеревавшаяся ознакомиться с текстом, не успела прочесть и двух первых строк, как бумага с хрустом была выдернута из её пальцев. Она похолодела, уткнувшись в нависающего над ней Рона, угрюмое лицо которого не предвещало ничего хорошего для неё. — Я… ты… — попыталась оправдаться она, но после столь шокирующего открытия не могла связать и пары слов, что уж говорить о какой-то членораздельной речи. — Какого чёрта ты творишь? — прошипел друг не своим голосом и поспешно затолкал письмо в задний карман. — Рон, я… — Почему тебе вечно надо сунуть свой любопытный нос, куда тебя не просят? Гермиона отшатнулась от его резкого тона. Совсем как на первом курсе, когда он называл её ночным кошмаром — пренебрежительно и очень уж обидно. — Я думала, что… — Вечно ты что-то думаешь, — буркнул он недовольно, а в следующую секунду она уже оказалась перед закрытой дверью, в непонимании хлопая ресницами. Гермиона до сих пор ломала голову, что такого было в том письме, раз Рон так грубо и бесцеремонно обошёлся с ней. А теперь ещё и дулся, как ребёнок. Девушка, конечно, не исключала вероятности и своей совсем небольшой вины во всём случившемся, впрочем, тут же находя для себя оправдание — она ведь очень волновалась за Рона, и вообще все они с нетерпением ждали вестей от Нарциссы. Однако Рону было глубоко наплевать на все её глупые аргументы, которые она, естественно, глупыми не считала. Он и слушать её не желал, продолжая игнорировать всякое её присутствие. Гермиона мысленно закатывала глаза, как похоже на него, кем-кем, а быстро отходчивым человеком Рон не был никогда. Вот и сейчас, ковыряясь в своей тарелке, он делал вид, что её вообще не существует. Как обычно, после завтрака уйдёт в комнату и просидит там до самого обеда. И словом не обмолвится. Гермиона твёрдо решила для себя, что так дело не пойдёт, и уже приготовилась отправиться вслед за ним и заставить его наконец с ней помириться, но как только Рон поднялся со своего места, его задержал голос МакГонагалл. — Постой, — окликнула она. Рон удивлённо обернулся, как раз вовремя, чтобы заметить в руках профессора конверт, который, к ещё большему изумлению, она протягивала ему. Рон, не скрывая смятения, принял конверт и внимательно его оглядел. Со своего места Гермионе было не разглядеть, к вящему её сожалению, но, похоже, Рон и не пытался сейчас что-то от неё скрывать. Впервые за последние дни он посмотрел прямо на неё и кивком указал в сторону своей комнаты. Гермиона поняла его. Поблагодарив профессора за завтрак, ребята оставили её наедине с Полумной. Девушка была настолько погружена в собственные мысли, что даже не заметила отлучки друзей. Оказавшись в комнате, Рон без лишних слов отдал конверт Гермионе. Девушка, заинтригованная, тут же впилась взором в мелкий кривоватый почерк, который по странному стечению обстоятельств оказался ей знаком. Она взглянула на друга. — Зачем Питеру понадобилось писать тебе? Рон пожал плечами. — Это ты с ним дружбу водишь, вот и скажи. Гермиона не обратила внимания на язвительность его тона. Гораздо больше её волновало содержание непонятного письма. Пальцы уже ловко открывали запечатанный конверт, и вот оба с интересом склонились над единственным листом. Как по команде ребята вскинули брови. У Гермионы вырвался поражённый вздох. — Он приглашает тебя на свой день рождения? — всё ещё не веря написанному, проговорила девушка, повернулась к другу. — Ты просто обязан пойти! — Сдурела? — всполошился Рон. — Ещё чего не хватало. — Он хочет наладить отношения, — попыталась образумить его Гермиона. — Хоть раз в жизни не будь упёртым бараном и попробуй понять его. Негодованию Рона не было предела: — Ты хоть сама себя слышишь, Гермиона? — задохнулся возмущением парень. — Ты предлагаешь мне понять убийцу? — Ты и сам знаешь, что пока всё по-другому, — устало откликнулась Гермиона. Каждый раз одно и то же, их извечный спор. Гермиона уже отчаялась доказывать Рону, что Питер, на самом-то деле, не такой уж и злодей, каким выставлял сейчас его друг. Без толку. — Хватит, — остановил её Рон, похоже, тоже утомившийся от этих словесных баталий. Гермиона очень надеялась, что когда-нибудь она сможет до него достучаться, а пока… — Прости за то, что подсмотрела в твоё письмо, — тихо вымолвила она, пристыжённо опуская взгляд в пол. — Я не должна была… — И ты прости, что так разозлился, — искренне ответил Рон, почесал затылок. — Я… э-э-э… погорячился всё-таки. Гермиона счастливо улыбнулась. Ссоры с Роном всегда давались нелегко, в этом времени особенно. И потому такое облегчение приносили их примирения. В подобные моменты все их недомолвки казались ей совсем несущественными и легко преодолимыми. Следующим утром приглашение пришло уже лично Гермионе, хоть Питер и звал их обоих в письме к Рону. Парень попросил её поговорить с братом, ведь он очень-очень ждёт их, и в конце добавил, что Сириус, естественно, тоже будет присутствовать, и Питер надеется, что для неё это не окажется большой проблемой. Гермиона мысленно с ним согласилась. Раз уж она терпела Сириуса во время учёбы, потерпеть его ещё один вечерок особого труда не составит. А побывать на дне рождения Питера — редкая возможность хоть немного сблизить его с Роном, и упускать её Гермиона не собиралась, тем более из-за Сириуса Блэка. Потому Рон подвергся ещё большему давлению со стороны подруги, неустанно повторяющей, что он «обязательно должен поехать! это же так невежливо отказываться от приглашения!» Когда Рон был уже не в силах препираться с ней, ему всё-таки пришлось дать вымученное согласие, после чего Гермиона ещё долго сверкала перед ним своим победным лицом. Тем вечером они сидели в её комнате, обсуждая предстоящее торжество, как Гермиона, ненадолго задумавшись, вдруг выдала: — Ты влюблён в Нарциссу? Рон подавился. — Совсем спятила? — прокашлявшись, спросил он хрипло. Гермиона не отрывала от него вопрошающего взгляда. — Нет. Мы просто с ней… друзья, наверное. Она не такой друг, как ты или Гарри, просто мы неплохо ладим, и это единственный человек в этом времени, с которым я нашёл общий язык. — Как так вышло? — удивилась Гермиона. К облегчению Рона, в её тоне не было ни тени упрёка или разочарования. Просто искреннее любопытство. — Да не знаю, само собой, — он пожал плечами. — Сложно всё это. — Что именно? — Говорю же, всё, — Рон как-то странно посмотрел на неё. — По непонятным причинам люди здесь оказались совсем не такими, какими мы их знали или представляли. Ну, разве что Снейп — всё та же мерзкая летучая мышь. — Рон! — ахнула Гермиона, тыкнув друга в бок. Однако старое сравнение вызвало улыбку на лице, хотя сейчас Гермиона была не очень-то и согласна с этим прозвищем. — А что сразу Рон?***
— Не могу поверить, что ты смогла уговорить меня, — пробурчал Рон недовольно, озираясь по сторонам. Аккуратный маленький коттедж на отшибе — вот уж, что точно не вязалось в его голове с предателем и беспощадным убийцей Питером Петтигрю. Гермиона тихо хмыкнула в ответ на его замечание и, крепче ухватившись за его руку, повела к входной двери. Вдруг передумает ещё. — Никак не пойму, почему ты так сюда рвалась, — не унимался Рон, еле поспевая за упрямо идущей вперёд подругой, при этом она нещадно тянула его за руку, и это ещё больше сбивало ритм его шагов. Но оба будто бы и не обращали на это внимания. — Там же будет Си-ри-ус. Гермиона вдруг резко остановилась, как вкопанная, заставив Рона споткнуться о собственные ноги. Когда друг поравнялся с ней, она взглянула на него странным взглядом. Непонятным. По крайней мере, Рон не мог его понять. — Зачем ты так произносишь его имя? — спросила она с неподдельным удивлением в голосе. — Если бы я сказал «сама-знаешь-кто», было бы лучше? Гермиона подавилась воздухом. — Пойдём уже. И вновь она потянула его за собой, и Рону ничего не оставалось, как проследовать за подругой. Почти у самого порога Гермиона, занёсшая руку над молоточком, и Рон, мысленно сокрушающийся над идиотской идеей прийти сюда, встрепенулись, заслышав совсем неуместный для этой местности шум мотора. Оба одновременно обернулись, пытаясь отыскать взглядами источник, вот только в округе было так же пусто, как и минуту назад. Тут Рон дёрнул её за рукав. — Смотри-ка! — он указал пальцем в точку на небе. Гермиона с большей вероятностью согласилась бы с тем, что у них с Роном начались групповые галлюцинации, чем в то, что по небу прямо на них мчался самый настоящий мотоцикл. Рон подле неё восторженно присвистнул. — Ну и ну, вот это класс. Мотоцикл постепенно сбавлял скорость, пошёл на снижение и вскоре остановился возле крыльца. Тогда ребята смогли разглядеть двух очень уж знакомых парней, улыбающихся во все тридцать два. Гермиона досадливо закусила губу. Какие же они идиоты. Мало того, что мотоциклы, в принципе, не самый надёжный транспорт из существующих, так они ещё и заколдовали его. Немыслимо. — Страшно подумать, сколько законов они нарушили, — пробурчала она Рону, но тот не то, что её поддерживать, даже не думал слушать — стоял, разинув рот от восторга. Только что слюни не текли. — Да брось ты, Гермиона, — наконец ответил друг, кинул на неё быстрый взгляд и снова обратился к голубой громадине. — Тебе не понять. — Куда уж мне, — отмахнулась девушка и отвернулась, не желая больше наблюдать за неразлучной парочкой. Не успела она подойти к двери, как та резко распахнулась, являя собой Лили Эванс и самого виновника торжества, маячившего за её спиной. — Н-нико, как я рада! — подруга заключила её в объятия. Питер радостно махнул рукой. — Рад, что вы смогли прийти, — он скосился на Рона, однако тут же его внимание было поглощено мотоциклом. — Ого. Гермиона, уже освободившаяся из кольца рук Лили, предположила, что Питер, выросший в семье волшебников, вряд ли когда-либо видел нечто подобное. А вот для Лили, кажется, мотоцикл не являлся чем-то необычным. И судя по сморщенному носу, любви к этому средству передвижения, точно как и Гермиона, она не испытывала. — Мы услышали шум и вышли посмотреть, в чём тут дело, — пояснила Лили. — Теперь вижу. Она двинулась на парней, отодвинула в сторону Рона, загораживающего ей обзор, остановилась на верхней ступеньке. Джеймс с Сириусом, вроде как, почувствовали неладное, и оба замерли, глядя на однокурсницу. Лили крикнула им: — Вы два недоумка! Кому в голову пришла фантастическая идея купить эту штуку? — она раздражённо откинула со лба чёлку, упёрла руки в бока, всем своим видом излучая недовольство. Сириус оттолкнулся от мотоцикла, губы уже растягивались в его фирменной ухмылке. — Обижаешь, цветочек, — покачал головой, так что волосы, растрепавшиеся от ветра, взлохматились ещё сильнее. — За столько лет могла бы уже и понять, что все гениальные идеи принадлежат мне. — Без должной скромности, — съязвила девушка. — Эй! А ты тут не зазнался-ка, случаем? — возмутился Джеймс, поравнявшись с другом. Лили окатила его ледяным взглядом, и парень, стушевавшись, протараторил: — Но мотоцикл его! Лили закатила глаза и отвернулась от них, растеряв всякую охоту бодаться с этими двумя шалопаями. Всё равно проку с этого не будет. Лили зашла в дом, приглашая Гермиону с Роном за собой. Гермиона заметила, как ломался Рон. Она знала, что ему ужасно хотелось расспросить парней поподробнее о летающем мотоцикле, но ситуация осложнялась их недомолвками и всё ещё напряжёнными отношениями. Мимо них проскочил Питер навстречу друзьям. Гермиона кивнула Рону. — Иди, я не обижусь на это, — прошептала она одними губами, но и этого хватило, чтобы Рон, улыбнувшись, резво спустился к троице, что-то заговорщически обсуждавшей на пониженных тонах. — С каждым годом думаю, что поражаться их безответственности больше некуда! — сокрушённо вздохнула Лили, когда девчонки остались одни. — И каждый раз они доказывают мне обратное. — Мальчишки, что с них взять, — пожала плечами Гермиона. Сколько она потратила сил на Гарри с Роном, словно магнит притягивавших неприятности, а про Фреда и Джорджа лучше даже не вспоминать — никто не восстановит ей потрёпанные нервы. И всё-таки, несмотря на все их проделки и безумные розыгрыши, сейчас она бы с удовольствием ещё раз их отругала за нелегальную деятельность в стенах школы или, что вероятнее в нынешней ситуации, крепко-крепко обняла бы обоих, чем, конечно же, вызвала уйму насмешек в свою сторону. От воспоминаний о былых временах на душе стало так тоскливо, пришлось поджать губы, чтобы непрошеные слёзы, уже скопившиеся в уголках глаз, не хлынули по щекам в самый неподходящий момент. Поэтому, отбросив все лишние мысли, она с любопытством взглянула на Лили. — Давно приехала? — поинтересовалась она, сглатывая комок, скрутивший горло. Кажется, слёзы отступили, дожидаясь своего часа, и Гермиона полностью переключила внимание на подругу. Лили взглянула на наручные часы, тонким ремешком обвивавшие запястье — подарок от родителей на день рождения. — Около получаса назад, — ответила Лили и завела Гермиону в дом. Девочки прошли в украшенную гостиную, и Лили, любовно поправив скривившуюся гирлянду, гордо объявила: — Моя работа. Гермиона пригляделась к крупным лампочкам обычной маггловской гирлянды и заметила, что внутри летают яркие светящиеся буквы, складывающиеся в слова «с днём рождения». Она заворожённо следила за их хаотичными движениями, поняв, что это Лили, должно быть, заколдовала её. Гермиона перевела хитрый взгляд на Лили и спросила весело: — Значит, ругаешь мальчишек за мотоцикл, а сама, оказывается, законы нарушаешь? Лили вдруг густо покраснела, не заметив смешливых ноток. — Да я же… это ведь всего лишь гирлянда, да… И от неё не может быть неприятностей и… Гермиона не выдержала, расхохоталась, глядя, как покаянное выражение лица Лили сменилось недоумевающим. — Ты что… смеёшься надо мной? — удивилась она и тут же сама улыбнулась, распознав всю комичность ситуации. Именно такими их и застали вернувшиеся ребята, шумной компанией ввалившись в дом. — Смотрите, кого мы тут откопали, девчонки! — воскликнул Джеймс, подталкивая в спину Ремуса. Тот радостно поприветствовал обеих, получив в ответ тёплые улыбки. — Ну и где моя любимая миссис Петтигрю? — осведомился Сириус, оглядываясь. Его взгляд зацепился за большой стол в углу комнаты, заваленный разнообразными вкусностями, он шутливо обратился к Джеймсу, — Мой верный помощник, доложите, вы тоже видите фирменный пирог с почками от миссис Петтигрю вон на том столе? Джеймс подбоченился и важно продекламировал: — Докладываю, мой верный помощник, на том столе определённо пирог с почками, предположительно от руки миссис Петтигрю. Они, похожие в этот момент, как две капли, одновременно повернулись к Питеру с такими выражениями на лицах, заставившими всех находившихся в гостиной прыснуть от смеха. — На р-работе, — кое-как выговорил Питер, мальчики удручённо вздохнули. — Без неё праздник — не праздник, — посетовал Сириус. — Никакой особенной атмосферы, — кивнул Джеймс. — Кто же будет засовывать в нас оставшиеся куски пирога? — неожиданно для Гермионы и Рона вставил Ремус и деланно-печально покачал головой. Все снова дружно разразились хохотом. Питер с радушием хозяина вручил каждому по бутылочке сливочного пива. — Предлагаю тост! — провозгласил он, приподнимая свою бутылку. Все взгляды обратились на него, но Питер даже не думал краснеть по своему обыкновению, наоборот, повыше задрав голову, провозгласил: — Благодарю вас всех, что пришли сегодня сюда и разделили этот особенный для меня день вместе со мной. Обещаю, никто не пожалеет, что принял моё приглашение! За вас! Бутылки взлетели вверх, и все, как один, припали к горлышкам, глубоко сомневаясь, что действительно не пожалеют. Молчание затягивалось, неловкость всё росла, никто не хотел нарушать повисшую тишину, просто не знал, как её нарушить. Питер поглядывал на всех из-под ресниц, внутренне надеясь, что не прогадал, и ребята наконец помирятся, и не придётся им всем терпеть общество друг друга ещё целый год. Это было бы невыносимо, в первую очередь для самого Питера. — А теперь — еда! — воскликнул вдруг он, слегка напугав собравшихся. — Ну кто бы сомневался, Хвостик, что это будет первым пунктом в твоей праздничной программе, — пошутил Сириус, однако послушно прошёл к столу. Подцепив пальцами кусочек пирога, он дурашливо его приподнял. — За миссис Петтигрю! Шутка обстановку разрядила не очень. Лили неуютно поёжилась, активно соображая, что же можно предпринять. Перспектива провести целый вечер в тишине, жуя злополучный пирог, её вовсе не прельщала. Лили осторожно посмотрела на Джеймса, но так и не решилась заговорить с ним, переключив внимание на Сириуса, и тут же охнула: — Это что, серёжка в ухе? Сириус весь подобрался, чуть подался вперёд, выставляя свою обновку под любопытные взоры собравшихся. — Последний писк маггловской моды, цветочек, — подмигнул ей Сириус, и, что не укрылось от зорких глаз Лили, мельком глянул на Гермиону, с вежливым интересом осмотревшую аксессуар. Его взгляд потух, стоило ему увидеть её отрешённое лицо. Лили злорадно усмехнулась и вмиг стушевалась, встретившись глазами с Джеймсом. Дальше общение не заладилось вовсе, как ни пытался Питер воодушевить ребят на разговор. Редкие реплики, тут же сходившие на нет, да переглядывания тайком. Правда, Лили успела заметить, как Джеймс выразительно указал взглядом на Гермиону, а Сириус только закатил глаза на его очень толстый намёк. После вручения подарков, инициатором которого стал, как ни странно, Рон, чтобы хоть как-то снять напряжение, Питер радостно объявил, что сейчас все они будут играть в плюй-камни. По его соображениям, детская игра точно должна возбудить интерес у собравшихся. Вопреки всем ожиданиям, азарта ни у кого не возникло, Питер понурился, проводив мрачным взором умыкнувшего Сириуса. Никто из ребят не обратил внимания на потерю одного из игроков, усиленно притворяясь жутко заинтересованными игрой, дабы не обидеть именинника. Через какое-то время, когда плюй-камни уже сидели у всех в печёнках, Лили неуверенно предложила сыграть в принесённую ею маггловскую игру, которую величала необычным названием «твистер». Как и следовало ожидать, Джеймс с огромным энтузиазмом поддержал её идею и внимательно слушал правила, заворожённо ловя каждое брошенное ею слово и кивая им в такт. Питер тоже, кажется, воспрял духом, даже Гермиона, успевшая разочароваться в собственной затее сюда прийти, прислушивалась к объяснениям подруги. Улучив удобный момент, Рон незаметно спросил у Ремуса местонахождение туалета и с облегчённым вздохом припустил на второй этаж, разминая на ходу затёкшие конечности и тихо радуясь небольшой передышке. Играть в какой-то там твистер ему ни капельки не хотелось. Чего ему действительно хотелось, так это переместиться в прошлое и не поддаться на уговоры Гермионы. Нет, поначалу ему показалось, что этот день может стать не таким уж плохим, Сириус с Джеймсом наперебой рассказывали о мотоцикле Блэка и тот, к удивлению Рона, разрешил им с Питером на нём прокатиться. Если бы Питер не верещал ему в ухо, как девчонка, Рон бы сказал, что это поистине потрясающий полёт, один из лучших моментов, которых было не так уж и много после перемещения во времени. Ощутив на своей коже приятный прохладный ветерок, Рон на секунду позабыл о тяжести их положения. Пока, конечно же, Питер не открыл свой рот. Потом стало во много раз хуже, ведь никто из компании был не в силах перебороть обиды и научиться просто говорить друг с другом без напряжённости во взглядах и голосах. Рон даже проникся к Питеру — совсем чуть-чуть! — неустанно тараторившему о каких-то глупостях, искренне пытавшемуся их помирить. И тут же Рон потряс головой. Проникся? К Питеру Петтигрю? Да глупости какие-то. До туалета оставалось совсем немного, но тут взгляд зацепился за приоткрытую дверь, открывавшую часть комнаты, несомненно, Питера Петтигрю. Рон не смог побороть любопытства и зашёл внутрь. Он не знал, чего ждал, возможно, запрятанных трупов в шкафу или свисающих с потолка змей, но его взгляду открылась совершенно обыкновенная комната совершенно обыкновенного подростка. Хотя нет, он погорячился, это точно не была комната обыкновенного подростка — слишком уж тут было чисто. Рон прошёл в центр, осматриваясь, и чуть было не потерял челюсть, когда на глаза попался один единственный плакат над кроватью. С него к нему навстречу летели его любимые «Пушки Педдл», рассекая яркий оранжевый фон плаката. Рон таращился на стену долгие секунды. Ему даже захотелось сорвать плакат, ведь Питер Петтигрю — отвратительнейший человек на свете, просто не мог любить его любимую команду! Немного остыв, Рон отвернулся от стены. И тут его взгляд зацепился за стопку ровных писем на рабочем столе. Рон, снова не в силах побороть интерес, аккуратно выудил одно из них. «Дорогая Марлин, Я снова пишу тебе, чтобы признаться!..» Глаза Рона расширились до размеров снитча. Он неуверенно взял следующее письмо. И опять… «Дорогая Марлин, Ты, должно быть, не знала, но я…» И каждое следующее письмо было признанием Марлин МакКиннон в нежных чувствах. Рон даже и представить не мог, что простое «ты мне нравишься» можно сказать столькими способами. Рону — всего на мгновение! — даже стало жаль Петтигрю. Сколько терзаний на пустом месте. Будь он хоть немного таким же прямым, как его друзья, не пришлось бы строчить все эти письма. — Ты что здесь делаешь? — Рона будто бы окатили ведром ледяной воды. По спине поползли неприятные мурашки. Он резко обернулся, засунув одно из злополучных писем за пояс штанов. — Да я… я тут… ээээ… туалет искал… а у тебя тут… смотрю… комната открыта… — Рон нервно облизнул пересохшие губы, его взгляд бегал по помещению, не зная, за что зацепиться, и вот яркие «Пушки Педдл» неожиданно пришли ему на помощь. — Увидел у тебя плакат, а я ведь тоже за них болею! Питер перевёл взор на стену и, к облегчению Рона, просиял. — Ребятам расскажу — не поверят! — заверещал он. — Они вечно надо мной пошучивают, ведь «Сенненские соколы» в разы круче. Рон даже забыл свою ненависть к Питеру, настолько его возмутила эта необоснованная блажь. — «Пушки» порвут «Соколов», даже глазом не моргнув! — поддержал он Питера. — Да-да, — закивал Питер в ответ. — Я им то же самое говорю, «Пушки» себя ещё покажут! — Питер воинственно вскинул кулак и тут же поник. — Жаль только, что из турнира в турнир они на последнем месте. Рон неожиданно для себя похлопал Петтигрю по плечу. — Так будет не всегда, уж поверь мне. Питер улыбнулся, и вместе они, обсуждая особо удачные манёвры игроков, спустились в гостиную.***
Лили потерпела сокрушительное поражение, распластавшись прямо на спине Джеймса, ко всеобщему изумлению, парень стойко удержался в своём положении, так что из игры вылетела только Лили. Неловко поднявшись и, естественно, густо покраснев, к неудовольствию самой девушки, она устроилась на диване рядом с подругой, вызвавшейся судить и почётно крутить рулеткой. На осторожное высказывание Ремуса о том, что это право спокойно можно передать волшебной палочке, Гермиона бросила такой ледяной взгляд, что всякие возражения против её роли в этой игре сразу у всех отпали. Сейчас Лили с удовольствием наблюдала, как Ремус с Джеймсом, оставшиеся на поле одни, активно борются за победу и ещё умудряются отвешивать забавные замечания, нещадно запыхаясь от уже неудобных поз. Лили особенно рассмешил Джеймс, чья правая нога неумолимо ползла вперёд, оставляя свернувшееся узлом тело позади. Девушка с усилием оторвала взгляд от кудрявой макушки и вдруг почувствовала, насколько было душно в маленькой гостиной. Питер, вылетевший практически сразу, успел где-то скрыться, потому Лили без зазрения совести уведомила Гермиону о недолгой отлучке и направилась прямиком к располагавшейся на кухне задней двери, которую обнаружила практически сразу по приезде. Немного подышать свежим воздухом — самое то. Охладит не только разгорячённую кожу, но и забитую непонятно чем голову. Лили повернула ручку, шагнув на тоненькую полоску солнечного света, заливавшего пристройку. Девушка огляделась, упиваясь ароматом волшебных цветов, рассаженных миссис Петтигрю по периметру комнатки. Мама бы точно пришла в восторг от этого буйства красок, от завораживающей взор растительности. Это место было каким-то магическим даже для Лили, повидавшей уже много чего магического. Оно было уютным и тёплым, Лили была уверена, что даже зимой, несмотря на открытость. Лили бы хотела, чтобы у неё в доме тоже было такое место. Ей приходилось довольствоваться маленькой старой беседкой в саду, которую соорудил когда-то папа. Девушка, неслышно ступая по деревянному полу, осторожно двинулась к перилам. Там вдали, за пределами небольшой веранды, только бесконечное поле, усеянное подсолнухами, и голубое небо с ярким пятном солнца. Поистине завораживающее зрелище. Лили мягко улыбнулась. Здесь всё так безмятежно и легко. Будто бы нет никаких проблем. Здесь их просто не могло быть. — Неужели оставила Джеймса одного? Лили взвизгнула, оборачиваясь на звук. — Какого?.. — Тише, цветочек, — Сириус поднял руки вверх — смотри, я безоружен. — Тебе не идут плохие слова. Лили подавилась воздухом. — Ч-что? Сириус вышел из своего укрытия — в углу стоял плетёный стул, на котором, очевидно, и пригрелся Сириус ранее. — Сбежала от мирской суеты и нашла моё убежище? — он усмехнулся, остановился подле неё, упираясь ладонями в бортик. — Захотелось немного подышать, — пролепетала Лили, успокаивая бешеное сердцебиение, — и ты меня напугал. Её палец обвинительно тыкнул его в плечо. Губы искривились в слабой усмешке. — Каюсь, — коротко ответил он, бросив на неё мимолётный взгляд и вновь устремившись в безоблачную даль. — Здесь прекрасный вид. Лили тоже отвернулась от него. — Не могу не согласиться, — наконец кивнула девушка. — И давно ты здесь? Не заметила, как ты ушёл. Сириус согнул руки в локтях, напирая на них своим весом, ветер слегка растрепал его отросшие пряди. — А ты что-то замечаешь помимо Джеймса? — поддел он, словив недовольный взор собеседницы. — Всё я замечаю, — насупилась она. — Ага, — слишком быстро согласился Сириус, блистая довольной ухмылкой. Он был рад за друга, наконец ему повезло с неприступной однокурсницей. Не заметить её взгляд, то и дело задерживающийся на Джеймсе, мог, наверное, только слепой. Они ещё немного постояли в тишине, созерцая окрестности. Двое таких далёких, но сейчас невероятно близких людей. Словно лианы, обвивавшие стены, соединили их незримой нитью. — Скажи, — всё же осмелилась Лили. — Ммм? — отозвался Сириус. — Скажи, почему ты это сделал? Не нужно было уточнений. Сириус понял, Лили ощутила, как он сжался, и вся умиротворённая обстановка вмиг рассеялась, как пыль на ветру. — Так я тебе всё и выложил, цветочек, — шутливо выкрутился он, но Лили отчётливо уловила напряжение в его голосе. — А почему бы и нет, собственно? Мне просто интересно, — Лили пожала плечами. — Тебе или твоей подружке? — прищурился Сириус. — Гер… Нико? А причём здесь она? — немало удивилась Лили. Сириус отметил про себя, что актриса из неё ничего. Лучше, чем он думал. — Хочешь сказать, не для неё информацию собираешь? — Сириус всё также не выказывал интереса, но внутри он ждал. Ждал заветного признания. Эванс не могла долго держаться. — Зачем ей это? — напрямик спросила она. Сириус растерялся на мгновение, и этого хватило, чтобы Лили продолжила: — Ей не нужны причины самого унизительного события в жизни. Да мне бы тоже были не нужны. Я просто хотела бы забыть об этом как страшный сон. Даже представить не могу, что чувствует она, вынужденная… вынужденная каждый день видеть тебя и вспоминать это. Снова и снова испытывать то унижение. Честно, я бы не смогла. Сириус не хотел принимать её слова. Они чужеродными частицами врезались в его уши, причиняя практически физическую боль. Он хотел услышать не это. — Так что нет, я не собираю, как ты выразился, информацию для неё. Я это делаю для себя. Хочу понять, к чему всё это было. Сириус задумчиво обвёл линию горизонта. — А если я скажу, — он умолк. Лили в ожидании устремила на него светящееся лицо, — что за моим поступком кроется обычный азарт, что ты сделаешь? — Ничего, — не задумываясь, выдохнула она. — Разочаруюсь, наверное, только и всего. Потому что тогда ты не тот, кем я тебя считала. — А кем ты меня считала? — Порядочным человеком. Из горла, помимо воли, вырвался смешок. — Это точно не про меня.***
— Так-то! — возопил Джеймс, вскочив очень резво для человека, только что буквально запутанного в собственных конечностях. Ремус сокрушённо опустил голову. — Если бы не твоя задница, я бы спокойно поставил туда руку, — Ремус указал на синий кружочек, обиженно хмурясь, и Джеймс покатился со смеху. — Ты имеешь в виду вот этот, — Поттер повернулся к нему спиной и бросил лукавый взгляд через плечо, уперев ладонь в бок и выпятив пятую точку, — восхитительный зад? Его брови исполнили замысловатый танец под уничтожающим взором друга. Гермиона спрятала смешок в ладони, не позволяя себе в открытую веселиться, иначе гордость Ремуса потерпит крах не меньший, чем её хозяин минуту назад. Оторвав глаза от немой сцены, дабы, не дай Мерлин, не расхохотаться во весь голос, она с удивлением обнаружила спускавшихся со второго этажа, кто бы мог подумать, Рона… с Питером! Которые, к тому же, премило друг с другом беседовали! Гермионе показалось, что она сейчас буквально задохнётся от распиравших эмоций. Рон, тот самый Рон, порой даже не признававший существование рядом с ними Питера Петтигрю, сейчас восторженно ему о чём-то докладывал, а тот энергично ему поддакивал. Будто старые приятели, подумалось Гермионе. И на душе стало немного спокойнее. Конечно же, Рон не простит Питера, да она и сама, наверное, не сможет его простить. Не после того, что пережил Гарри по его вине. И что пережил Сириус. Но всё-таки открытая враждебность вроде как исчезла с лица Рона, и это просто поразительные изменения. Изменения, которые наполняли сердце неподдельным счастьем. Джеймс и Ремус тоже уловили перемены, сначала настороженно прислушиваясь к разговору, и только распознав животрепещущую тему, тут же влились в бурные обсуждения, вызвав поток негодования со стороны новоявленных товарищей. Тема квиддича для Гермионы особой привлекательностью не обладала, поэтому девушка решительно отправилась на поиски подруги — так сильно хотелось поделиться радостной новостью. И пусть Лили не позволялось узнать об истинной причине неприязни, всё-таки и она иногда отмечала холодное отношения Рона к Питеру, к которому сама почему-то испытывала тёплые чувства, и имела все основания узнать и порадоваться такой вести. Гермиона решила для начала заглянуть на кухню, вероятно, Лили захотелось воды после подвижной игры или ещё чего такого, не обнаруженного ею на столе. Сделав небольшой шаг в комнату, девушка тут же всем телом упёрлась во что-то достаточно твёрдое. Растерявшись на миг и немного потеряв ориентацию, она пошатнулась и сразу почувствовала на плечах чужие руки, удерживающие её от возможного падения. Ещё до того, как она осмелилась наконец поднять взгляд, она поняла, кому принадлежали эти руки. Сириус Блэк. Его она старательно избегала весь этот день. Не то чтобы он её активно преследовал, скорее, сам демонстративно не замечал её присутствия. Однако для своего собственного спокойствия Гермиона держалась от него как можно дальше. И вот он тут. Прямо перед ней, и практически обнимает её. Сириус, которого хотелось забыть, как страшный сон. Сириус, ранивший до глубины души. Сириус, чьё присутствие она буквально всегда ощущала кожей. И стало вдруг очень смешно. Из-за себя, потому что была такой глупой, подумав, что он взаправду заинтересовался ею. Из-за того, что так по-дурацки дала волю своим эмоциям, когда, на самом деле, Сириус был меньшей из всех её проблем. А ещё из-за того, что давно уже его простила, хоть сама себе в этом не отдавала отчёта. Она взглянула на него взглядом, искрящимся весельем, и не сдержала рвущиеся наружу смешки. Отпустив всё это, поняв, что в действительности отпустила всё это, Гермиона ощутила, как с груди будто бы упал огромный валун, весивший не меньше тонны. На душе стало так легко, словно она обычная девочка, со своими обычными проблемами, и нет в этом мире ничего сложного, совсем наоборот, всё до неприличного просто. Сириус со всей ответственностью, на которую был способен, пришёл к выводу, что он абсолютно ничего не понимает. Девушка, искренне верившая ему, а потом с такой же искренностью возненавидевшая его, сейчас стояла в его руках и заразительно смеялась. Быть может, крошка Эванс незаметно для него наколдовала ему забавные рожки? Или волосы на ветру спутались настолько, что на голове его даже чёрт переломал бы все ноги? Все эти мелькающие мысли вытеснились одной, самой оглушающей — она больше не ненавидит. Сириус понял это по её расслабленной позе и по горящим глазам, полыхающим не огнём раздражения и гнева, а неподдельным ликованием. Ему неожиданно для себя захотелось обнять её, прижать к себе, несмотря на все возражения. Но он отступил, убрав руки в карманы, от соблазна подальше. Смех потух на её губах. И неуверенно, словно боясь, что она в мгновение исчезнет или снова убежит, повернувшись к нему спиной, поднял на неё взгляд. И было в нём столько неприкрытой мольбы, страха, чего Гермиона никогда не видела в глазах Сириуса Блэка ни из этого времени, ни из своего. Робкая улыбка, совсем слабая, и плечи его расслабились. Им было невдомёк, что вдвоём они оказались под заинтересованными взглядами друзей, затаившими дыхание в ожидании долгожданной развязки. Им, в сущности, было наплевать на невольных свидетелей этой сцены. Сейчас они чувствовали единение — хрупкое, едва уловимое, какое бывает между двумя незнакомцами, которые вот-вот станут кем-то большим, нежели отдельными, не зависящими друг от друга личностями. Которые вот-вот станут настоящими друзьями.***
— Думаю, что заслужил поцелуй, ведь я одолел их всех! — канючил Джеймс, выпячивая губы перед лицом Лили. Девушка стоически терпела, не изменив своего равнодушного выражения. Будто бы не перед ней сейчас выплясывал на радостях подвыпивший Джеймс Поттер. Всех, естественно, осчастливила новость не только о примирении Сириуса и Гермионы, но и о наладившихся отношениях Рона и Питера. После увиденной всеми — абсолютно случайно! — сцены на кухне, атмосфера наполнилась уже позабытым уютом. Наконец всем было комфортно в присутствии друг друга, и недомолвки ушли до лучших времён. Сегодня можно было веселиться и забыть обо всех жизненных трудностях. Сегодня все они были друг у друга и готовы были делиться своим хорошим настроением. — Включая и меня, — парировала Лили. Джеймс округлил глаза. — О, нет! Ты — абсолютная победительница, именно тебе принадлежит моё сердце! — Когда выпьет, становится невыносимо сопливым романтиком, — чуть наклонившись к девушке, доверительно прошептал Сириус. Гермиона весело хмыкнула, с непритворным интересом наблюдая за разворачивающимся спектаклем. — Ну давай, всего один поцелуй! — не унимался Джеймс. Лили деланно-удручённо вздохнула, продолжая старательно играть роль неприступной леди. Но получалось уже из рук вон плохо, и улыбка всё-таки осветила её лицо. — Хорошо, но только один! И руки не распускать! — грозно предупредила она. Джеймс поднял вверх ладони, состроив удивительно ангельское выражение, прикрыл глаза и снова вытянул губы. Лили обернулась к окружившим друзьям и блеснула задорными искорками в глазах. Смекнув, что к чему, ребята вытянули шеи, стараясь улицезреть каждое мгновение фиаско Джеймса. Девушка же приблизилась к Поттеру, нарочито медленно, наслаждаясь своим хитрым планом, однако не учла одного, весьма немаловажного факта — Джеймс Поттер никогда послушанием не отличался, вот и сейчас, внезапно сгрёб её в охапку своих рук и с чувством чмокнул прямо в губы. Лили на миг оторопела, но уже в следующую секунду отвесила Джеймсу смачный подзатыльник. Потирая ушибленный затылок, парень всё равно был до жути довольным, впрочем, как и раскрасневшаяся Лили. — Ну и идиот же ты, — усмехнулся Ремус, как и все присутствующие, почти что покатываясь от смеха. Блаженная физиономия Джеймса в секунду превратилась в наигранно свирепую, и бедному Ремусу пришлось вступить в шуточный кулачный бой, вызывавший новые взрывы хохота. А Питер со взглядом гордого родителя наблюдал за веселившимися друзьями и внутренне ликовал — на этот раз он не уступил своим страхам и осмелился на этот опрометчивый поступок, круто изменивший их жизни. Он был в этом уверен.***
Рон устало повалился на кровать. Хотелось смыть с себя весь сегодняшний день. Конечно, прошло намного лучше, чем кто-либо из них ожидал, и всё-таки сил на что-то, кроме лежания в кровати, у него не осталось. Он поудобнее устроился и тут почувствовал лёгкий укол в спину. Рон пошарил рукой и выудил конверт. А ведь он совсем забыл о нём. И как только он не выпал, когда они играли в этот… как же его… твитстер, точно! Рон задумчиво покрутил письмо, рассматривая светлый конверт то так, то эдак, всё гадал, что же ему нужно с ним сделать. Принести обратно Питеру означало бы, что он, Рон, бессовестно рылся в его личных вещах, что, в принципе, было абсолютной правдой, но Петтигрю знать об этом ни в коем случае не разрешалось. С другой стороны, он мог просто выкинуть письмо, одним больше, одним меньше — без разницы, да и вряд ли Питер перечитывает эти писульки в кровати на сон грядущий. Этот план был самым оптимальным, конечно. В самом деле, не хранить же ему это сугубо личное излияние души, к тому же даже не ему. Рон почувствовал себя мерзко. Сам же загнал себя в неприятную ситуацию, и всё — из своего любопытства! Кажется, подобные вещи заразны, только они с Гермионой поссорились на этой почве, и он делает то же самое! Какая ирония! Рон покачал головой. Нет, выбросить письмо чудовищно даже для него. И вдруг его пронзила мысль — такая заманчивая, что просто выбросить её из головы было непосильной задачей. Слишком навязчивая, жужжала у него в мозгу, словно надоедливая муха. Он мог отправить это письмо адресату. Нет, незаслуженно жестоко даже для такого, как Питер Петтигрю. То ли его голова была одурманена дымкой сливочного пива, то ли просто из мелкой мести Питеру, к которому, к своему вящему неудовольствию, не испытывал прежней неприязни, но Рон уже неуклюже поднялся с кровати и проковылял к двери. МакГонагалл по обыкновению допоздна засиживалась в библиотеке, и сегодняшний вечер исключением не стал, что только ещё больше подстегнуло Рона к действию. — Добрый вечер, профессор, — поприветствовал он. МакГонагалл подняла взор от книги. — Мистер Панкейк, какой сюрприз, — сухо сказала она настолько бесстрастным тоном, что сложно было поверить, что для неё его появление действительно явилось сюрпризом или хоть как-то трогало, — не слышала, как вы вернулись. Как всё прошло? Вопрос из вежливости, Рон знал это. Однако всё равно неловко замялся, пожевал губами. — Отлично, просто отлично, — наконец ответил он. Замолчал на мгновение, обдумывая свою просьбу, а потом спросил напрямик: — Могу я одолжить вашу сову? На этот раз удивление её было неподдельным. — Конечно, вы можете одолжить мою сову. МакГонагалл отложила книгу и вытянула руку. Из темноты библиотечного угла выпорхнула сипуха и, будто на жёрдочку, опустилась ей на предплечье. Профессор протянула руку в его сторону, и сова тут же перелетела к нему, благо, успел выставить свою кисть. Острые когти сжались на коже, умный взгляд уставился на него, словно сканировал. Рона пробрало мурашками, так этот взгляд напоминал ему взгляд МакГонагалл. Рон коротко попрощался с ней и поспешил покинуть библиотеку. Выбежал в коридор и простоял не меньше минуты, пока не вспомнил, зачем вообще приходил сюда и просил сову. Когда осознание пришло к нему, Рон припустил в комнату, письмо точно жгло его ладонь изнутри, хотелось совершить уже своё злодеяние, и дело с концом. Парень осторожно привязал конверт к лапке совы, сверлившей его всё это время немигающими жёлтыми глазами, и, сказав адрес, с облегчением выпустил птицу в распахнутое окно. Что за жуткое создание. Рон не успел перевести дух, как с подоконника на него вновь устремился жёлтый, хищный взор. С перепугу Рон чуть не заорал, как маленький ребёнок, крик застрял где-то в горле. Потому что он тут же узнал нежданную гостью. И это была не устрашающая птица профессора. Это была сова Нарциссы. Рон трясущимися пальцами отвязал короткое послание, которое педантичная Нарцисса даже не удосужилась положить в конверт, и уже почувствовал неладное. До того, как глаза пробежали по неровным строкам: «Нам необходимо встретиться. Это срочно». Ниже Нарцисса указала время и адрес. У него ещё было полчаса.***
Нарцисса стояла к нему спиной. Окружённая мраком, она была светлым пятном в этом маггловском парке. Когда его шаги донеслись до её слуха, девушка резко обернулась, и щёки её блестели от слёз в отблеске уличного фонаря. Рон, ещё не до конца отошедший от путешествия на «ночном рыцаре», нахмурился, и, чуть пошатываясь, наконец дошёл до неё. Без лишних слов Нарцисса заключила его в объятия, её плечи сотрясались от рыданий, и Рон почувствовал, как постепенно намокала его мантия. Её порыв не продлился долго, она с усилием взяла себя в руки, отодвинулась от Рона и протянула ему светящийся бутылёк. Парень не сразу сообразил, что ему вообще вручают и, только когда взял сосуд, покрутил между пальцами, догадался, что держит в ладони её воспоминания. Рон снова оглядел её, на этот раз внимательно, выцепляя взглядом мельчайшие детали. Прошло немногим больше месяца с их последней встречи на платформе Хогсмида, тогда она навсегда покинула школу, и эта жизненная перемена явно не была ей к лицу. Осунувшаяся, бледная, казалось, от всей Нарциссы остались лишь огромные голубые глаза. Затравленные глаза, полные ужаса. Рон спрашивал себя, что за это короткое время могло произойти с ней, чтобы из надменной аристократки она превратилась… в себя нынешнюю, маленькую испуганную девчушку. Нарцисса заговорила не сразу, кусала губы, блуждала взором по теням деревьев. И молчала. Рон, не обладавший особым терпением, не торопил её, давая возможность морально настроиться на разговор. И ей, и ему самому. — Мы больше не сможем общаться. Её голос показался слишком надломленным, у Рона невольно сжалось сердце от его звучания. — Теперь, когда я переехала в Малфой-мэнор, у меня не будет возможности писать тебе, иначе Люциус и… и… заметят… — Он сейчас в поместье Малфоев? — ужаснулся Рон. Нарцисса еле кивнула, на миг даже сложилось ощущение, что она прямо здесь грохнется в обморок. Но, вопреки ожиданиям, девушка снова кивнула, уже твёрже. — Он постоянно перемещается между своими последователями, ни у кого не задерживается дольше положенного, — она замолкла. И выпалила на одном дыхании то, что мучило её последние сутки: — Вчера он пытал кого-то. Рон сжался, Нарцисса продолжала, не в силах прервать поток рвущихся слов. — Я не знаю, кто это был. Слышала только его дикие крики, эти… эти вопли до сих пор звенят у меня в ушах, — она заслонила ладонями уши, словно отгораживаясь от шума. Однако она не могла заглушить их, раз за разом в голове нарастающим гулом звучали человеческие визги. Парень не знал, что ей сказать, как успокоить, как утешить. Всё, что было в его силах, приобнять её и усадить на скамейку. — Он собирает армию, я слышала это от Люциуса. Заручается поддержкой не только магов, но и магических существ. Великанов, Рон! Они же… они же настоящие монстры! Здесь, — она сжала его руку со склянкой, — больше информации, я уверена. Сейчас в моей голове слишком много жалости к себе, чтобы мыслить трезво. Рон снова поразился здравости её ума, стойкости. В будущем ему лишь раз удалось увидеть Нарциссу Малфой, и та женщина совершенно не была похожа на эту девушку. Возможно, подумал вдруг он, она стала такой, потому что все творящиеся сейчас события ей пришлось переживать одной, вокруг не было поддержки, некому было защитить её от этих невзгод. Но теперь он здесь, и в данный момент этот факт не был настолько раздражающим. Он ей поможет сохранить себя. Они ещё долго сидели под навесом из листьев. Нарцисса делилась с ним своими чувствами, выплакивала страхи последних недель. А Рон слушал, не перебивая, и пытался хотя бы таким простым способом облегчить её страдания. — У меня свадьба послезавтра, — вдруг сказала она, смущённо улыбаясь. По тому румянцу, что окрасил её щёки, и блеску в усталых глазах, Рон понял, с каким нетерпением, должно быть, ждала она этого события. И даже Тёмный Лорд не мог разрушить хрупкие надежды на счастье в её душе. Неожиданно для него Нарцисса вцепилась ему в предплечье и заговорила покаянным тоном: — Я не смогу пригласить тебя, прости меня. Ты знаешь, я бы очень этого хотела, но… Рон накрыл её руку своей. — Не беспокойся об этом, — тепло улыбнулся он. — Просто пообещай мне одну вещь. — Какую? — Повеселись там от души. Впервые за всю встречу Нарцисса звонко рассмеялась. Было уже за полночь, когда они распрощались, и Рон медленно побрёл к остановке «ночного рыцаря». Нарцисса дала слово, что найдёт способ связаться с ним и не вызвать подозрений. Рон искренне надеялся, что она сможет всё это провернуть, что её не поймают с поличным. Потому что если их авантюра раскроется, Нарцисса этого не переживёт, буквально. Он не мог этого допустить. Рон потёр виски, боль всё усиливалась и по ощущениям уже готова была разорвать его голову. В следующее мгновение он оказался на коленях, цепляясь руками за волосы. Перед глазами всё завертелось, и он внезапно увидел Гермиону. И выражение на её лице, можно было охарактеризовать, мягко говоря, как презрительное. Парень огляделся, понимая, что каким-то чудесным образом очутился в коридоре Хогвартса. — Следи за своим языком, ясно? — Рон оторопело смотрел на девушку, появившуюся из-за спины Гермионы. Светлые локоны обрамляли милое личико, короткий, вздёрнутый нос был задран чуть ли не к потолку, а губы кривились в злой улыбке. Он определённо никогда не видел этой девушки в форме Когтеврана, хотя она почему-то казалась ему смутно знакомой. — Проваливай отсюда к своему дружку и чтобы на глаза мне больше не попадался! — воинственно вскричала она. Рон поразился, как такая миловидная девушка могла быть настолько… настолько… грубой? Дерзкой? Она уже отвернулась от него, так резко, что длинные волосы золотом рассыпались по её плечам, взяла Гермиону под руку и повела в глубь коридора. Рон так и остался стоять посреди каменных стен, две девушки отдалялись чересчур быстро, как будто бы и он сам отдалялся от них, как будто хогвартский коридор пытался выплюнуть его из себя, как нечто чужеродное. Мгновение — и Рон снова в парке, в вязкой тишине, нарушаемой лишь его сбитым дыханием. Парень вновь осмотрелся — всё те же кусты, кривые ветви деревьев, тусклое освещение, и он, стоящий на коленях с потерянным видом. Что за чертовщина происходит?***
Гермиона, не сомкнувшая глаз ни на секунду в ожидании Рона, не смогла ответить ему на этот вопрос. — Знаешь, мне кажется, что та девочка, которую я видела в поезде вместе с нами, – та самая девушка из твоего видения, — высказала мысль Гермиона после сбивчивого рассказа друга. — С чего ты это взяла? — Рон сдвинул брови. — Я… не знаю. — И это я слышу от тебя? — беззлобно поддел он. Гермиона стукнула его в плечо. — Я не могу это объяснить. Просто кажется, что это она. Гермиона вздохнула, прижимая к груди подушку. Ей не нравилось, что видения вернулись. Они вызывали дурное предчувствие, потому как означали одно — они снова вмешивались в ход времени, а это не могло привести ни к чему хорошему. Гермиона тщательно перебирала в голове события, которые могли бы предшествовать иллюзорным воспоминаниям, и никак не могла их связать с чем-то конкретным. — Может, это из-за общения с Нарциссой? — осторожно предположила она. Рон задумался. — Наверное, если присмотреться, можно найти её сходство с той девушкой. Например, они обе блондинки, — важно приметил он. Гермиона только закатила глаза. — У нас половина Хогвартса блондинок, — парировала девушка. — Нет, тут что-то другое. И это никак не связано с Нарциссой! — охнула, придя к каким-то умозаключениям, которыми тут же поделилась с другом. — Моё видение было чуть ли не в первые дни нашего пребывания в этом времени, и тогда мы ещё даже не знали, что можем встретить здесь Нарциссу. Рон заторможено кивнул. — Но почему тогда сейчас я увидел её? Сразу после встречи с Нарциссой? — Наверное, она как-то связана с Мародёрами, — протянула Гермиона, — в тот раз мы, кажется, тоже были с ними… не помню точно. Гермиона усиленно рылась в памяти, но, как назло, воспоминания каждый раз ускользали от неё. Рон мрачнел всё больше. Головная боль только сейчас постепенно утихала, и в мозг наконец перестали врезаться раскалённые иглы. Однако путаница и непонятные видения будто бы ворошили в голове, вызывая новые приступы. Рон поднялся с кровати подруги. — Давай разберёмся со всем этим позже, я устал. Гермиона поднялась следом и замотала головой. — Да-да, конечно, сегодня был длинный день. Уже через неделю отнесём воспоминания Нарциссы Дамблдору, и, возможно, он сможет прояснить нам ситуацию. Она снова кивнула, будто бы подтверждая собственные слова, но всё же Рон заметил тревожное выражение, ни на секунду не отпускавшее её с тех пор, как он рассказал ей и о встрече с Нарциссой, и о видении. Он также был убеждён, что подруга весь остаток ночи промучается без сна, анализируя каждый их шаг. Рон хотел бы помочь ей, только способность думать, кажется, вовсе отключилась. Утро вечера мудренее, ма всегда так говорила. Так что парень пожелал Гермионе спокойной ночи и отправился в свою комнату, рухнув на постель, словно грузный мешок, тут же забылся беспокойным сном. Оставшееся время до конца каникул Рон с Гермионой ежедневно делились друг с другом всё новыми теориями о произошедшем, обсуждая каждую до изнеможения. На следующий же день они рассказали последние новости Полумне, и она тоже стала принимать активное участие в их дискуссиях, иногда предлагая собственные идеи, которые, впрочем, были одна безумнее другой. Даже МакГонагалл, казалось, обратила внимание на их нервозное состояние, отправив всех троих за покупками к новому учебному году. Ребята закупились всем самым необходимым и с всё возрастающим нетерпением ожидали начала нового учебного года и очередных трудностей, с которыми им предстоит разобраться.