Золотые годы

Говорят, перемены — всегда к лучшему, какими бы они ни были: плохими или хорошими. Правда, Элайза в этом глубоко сомневалась. Она не понимала: как может быть к лучшему, если она переезжает в другой город? Как раз тогда, когда подружилась с одной девочкой в школе… Девочка, сидящая на скамейке в парке, вздохнула. Обвела тоскливым взглядом окружающую среду. Уже заканчивался жаркий август, и это не оставалось незамеченным: пожелтевшую траву покрывал тонкий слой листьев, небрежно разбросанных ветром; яркая небесная синева сменилась тусклым серо-голубым цветом. И хоть тепло будет ещё на протяжении всего сентября, летнее тепло уходило. Безвозвратно. Уюта в душе больше не было. Они — она и её родители — переезжают. В другой город — более красивый, более большой и широкий. В город под названием Лэфьор. Вообще-то ей и здесь было хорошо, но ведь с родителями не поспоришь, хотя они и прислушиваются к неё обычно. Но не в этот раз. Элайза с ногами забралась на скамейку и обхватила колени руками, после чего тяжко уронила на них голову. Она снова и снова осматривала пейзаж этого небольшого городка — Талисета. У неё осталось совсем немного времени, чтобы запомнить его. Навсегда… — Доченька? — раздался ласковый женский голос где-то в стороне, и плеча чуть коснулась лёгкая рука. Светловолосая девочка нехотя обернулась и заметила молодую женщину. Несомненно, она была красивой: золотисто-русые волнистые волосы длинной до талии, водопадом ложащиеся на плечи; карие глаза с ласковым взглядом; мягкая улыбка, царящая на полных губах; тонкий, облаченный в шелка и корсеты стан. Вот такая она, её мама — настоящая красавица. Эза гордилась этим. — Нам пора отправляться в путь, милая. Пойдём. — Да, конечно… Со вздохом одёрнув белое длинное платьице, украшенное чёрным поясом, девочка взяла женщину за руку и покорно побрела в сторону уже ожидающего их экипажа. Изредка она оборачивалась и долгим, тоскливым взглядом смотрела на то место, где любила проводить время. Она будет скучать по свободе, предоставленной ей здесь. Определённо, будет… Они вплотную подошли к карете. Женщина, подобрав подолы платья, осторожно забралась внутрь не без помощи черноволосого улыбчивого мужчины — её мужа и отца девочки. А Элайза не спешила. Остановившись недалеко возле экипажа, она в последний раз обернулась. Закусив губу, взглянула на парк, из которого они давно вышли. Он купался в лучах солнца, медленно, не спеша приближающегося к горизонту. Внезапно налетевший ветер взлохматил белоснежные волосы и взметнул вверх подол платья. В глазах отчего-то защипало… — Элайза, мы ждём тебя. Девочка быстро заморгала ресницами, прогоняя непрошенные слёзы. Нет, она не заплачет, как бы тоскливо на душе ни было. Глупо из-за такого плакать. Глу-по. И, улыбнувшись, блондинка резво запрыгнула в экипаж, отчего сбилось дыхание и на лице появился лёгкий румянец. Рука матери ласково обняла за плечи, и девочка с нежностью прижалась к женщине. В ту же минуту кони двинулись с места, и карета стала медленно, но уверенно двигаться. Мимо мелькали деревья и дома, ветер приносил откуда-то издали запах костра и воды… В глубине души девочка ликовала: поездка! Переезд! Это же событие. Приключение… А в голове, как назло, проносились воспоминания. — Знаешь, Гек, а я завтра переезжаю. В Лэфьор. Две подруги разместились на крыше небольшого сарайчика, во дворе у брюнетки. Это было их любимое тайно место. Тут и чердак был с окошком, благодаря чему девочки могли прятаться от взрослых. Тут они с головой погружались в свой, выдуманный детский мирок, и никто не мог им помешать. — И зачем он тебе? — грустно вздохнула голубоглазая брюнетка. — Не мне… — Эза прикрыла веки на секунду, после чего бросила взор синих глаз в сторону подруги. — Родители переезжают по каким-то личным обстоятельствам. — Я не знаю, почему. Они не удосужились мне ничего объяснить! — В детском голоске зазвучало возмущение. — И надолго? — Ну… — Девочка со вздохом одёрнула платьице. — Навсегда. Пока я не выросту. — Тогда ты обязана поскорее повзрослеть! С широкой улыбкой Геката крепко обняла подругу, на что та ответила такими же крепкими объятиями. Обе радовались, что они есть друг у друга. Предстоящий отъезд их, в общем-то, не печалил: они были абсолютно уверены, что не забудут друг друга и обязательно встретятся, когда станут взрослыми. — Ты обещаешь, что не забудешь меня? — Клянусь! Ещё даже и двух дней не прошло, а Элайза уже соскучилась по этой забавной девчонке. Геката иногда бывала излишне пессиместична, но именно она затевала все игры, благодаря ей случались приключения. Благодаря ей жизнь была веселее. И разлучаться было грустно и тоскливо. Уставшая пялиться в одну точку долгое время, блондинка зевнула и прикрыла веки, прислонившись головой к плечу матери. Путь длинный, можно и поспать… *** Плечо мягко тронула женская рука, ласково потрепала по волосам. — Элайза, милая, просыпайся. Мы приехали. Девочка, зевнув, распахнула веки и потёрла пальцами, пытаясь избавиться от остатков сна. Мотнув головой, она толкнула дверь кареты, и та поддалась. А в следующий момент блондинка уже стояла на твёрдой земле и с любопытством озиралась вокруг. Да, тут было на что поглядеть: где-то вдалеке высочились горы, и в этом районе дышалось легко и свободно, гораздо легче, чем там, в Талисете; сзади была полоса магазинов и всяких прочих зданий, а спереди — пляж, песочный берег и морская синева. В воздухе пахло водой, и девочка полной грудью вдыхала этот запах. Она любила море. Оно было на втором месте в списке любимых вещей после ветра, высоты и скорости. И какова же была её радость, когда родители сообщили, что они будут теперь жить на берегу моря, в шикарном доме! Заметив родителей, направляющихся на берег, десятилетняя девочка резво, с весёлой улыбкой поскакала за ними. Её распирало изнутри от энергии, от эмоций: радость, любопытство, восхищение, гордость. Хотелось прыгать, петь и танцевать, кружиться, дурачиться… — Дана, девочка моя, идём, — окликнул её голос отца. Девочка машинально обернулась. Взглянула на мужчину, стоящего возле неё. Он жестами звал её к себе, улыбался, весело о чём-то говорил. Кажется, о планах на этот день, точнее, уже вечер. Элайза его, в принципе, не слушала. — Не, пап, я ещё побуду тут, — заявила она. — Можно? Судя по выражению лица, тот сначала хотел возразить и приоткрыл рот, но буквально через секунду тут же закрыл его, так ничего и не сказав. Он смотрел в эти большие синие глаза, которые с надеждой воззрились на него. Он не мог отказать ей. — Конечно. Блондинка подавила улыбку, провожая взглядом его удаляющуюся фигуру. Свобода, долгожданная свобода… Расставив руки в стороны, она подставила лицо навстречу ветру — ласковому, приятному, тёплому и летнему. Он будто приветствовал её. Уже был закат. Девочка непрерывно смотрела на пляж, на двухцветное, голубое, градиентом переходящее к нежно-розовому небо; на прозрачную, отражающую небеса морскую гладь; на каменистый берег, о который разбивается прибой… Смотрела и восхищалась этим. С улыбкой скинув с себя одежду, она с разбегу нырнула в море и заливисто рассмеялась. Тёплая вода с радостью приняла её в свои объятия. Смеясь, девочка окуналась в морскую пучину с головой, плавала под водой, лежала на спине и лицом вниз… Было потрясающе, но скучно. Ей уже не хватало общения, друзей… или хотя бы просто детей, с которыми она могла бы поболтать и поиграть. Там, в Талисете, она всегда была окружена обществом друзей. Там была Гек… Жаль, что тут её нет. Вздохнув, блондинка вылезла из воды и присела на берег, после чего накинула на себя платьице. Обхватив колени руками, тряхнула волосами и прикрыла глаза. С наслаждением втягивала в себя воздух. А он был пропитан волшебными благовониями: перемешались запах воды, ароматы растущих неподалёку цветов, в особенности лаванды… Запах её любимого цветка. Элайза вдыхала его снова и снова. Послышался шелест, шуршание. Девочка не обратила на это никакого внимания. И лишь когда её плеча коснулась ласковая рука, вздрогнула и обернулась. Непонимающим взглядом окинула матерь, сидящего на корточках на заднем плане отца, который что-то делал. — Что происходит? — зевнув, поинтересовалась она и удивлённо захлопала ресничками. Уснула, что ли? — Ну кто ж спит на пляже? — хихикнула женщина и ласково потрепала дочурку по голове. — Сейчас будем возле костра греться. Она обернулась в сторону мужа и кивком указала на него. Тот сидел на корточках, чем-то шелестел, чем-то чиркал и на что-то дул. И только через несколько секунд вспыхнул большой, языкастый огонь. Он поднялся высоко ввысь, чуть ли не до неба, а вскоре поутих и опустился обратно, на землю, враз став средним и обычным. — Идём, милая моя, — с улыбкой произнесла молодая женщина, поднялась на ноги и поманила девочку за собой. Едва заметно кивнув, та вздохнула и покорно пошла за матерью. С невольно появившейся улыбкой пронаблюдала, как женщина, подобрав подол платья, присела возле мужа и тот крепко прижал её к себе. А сама небрежно плюхнулась на место напротив родителей и поджала колени к себе, с восхищением наблюдая за тем, как мило переговариваются мужчина и женщина. У них всегда были идеальные отношения; они ни разу не ссорились при ней, и девочка искренне верила, что они друг друга обожают. И её тоже. Тихонько хихикнув, она протянула руки к костру, и тот обдал их тёплым дыханием. Пододвинувшись ближе, блондинка ощутила приятный жар. Огонь, который жадно пожирал хворост, подкидываемый её родителями, в детских фантазиях превратился в большого, но прирученного дракона. И своим дыханием он мог согреть всех-всех, кто мёрзнет и нуждается в тепле… Элайза слышала, как родители, Этельрис и Мирон, что-то обсуждали. Кажется, речь шла о новой школе для неё, новой работе для отца… Когда Этельрис обмолвилась, что тоже хотела бы работать и занимать хоть какую-то должность в обществе, её муж спокойно, но твёрдо и уверенно возразил. У женщин его семьи было принято лишь хозяйствовать по дому. И как бы женщина ни хотела, пойти против воли мужа она не могла. А девочка снова погрузилась в размышления, тем самым ставя невидимую стену между нею и всем миром. Она оставалась абсолютно спокойна и безмятежна, однако её волновало множество вопросов: куда же её отдадут, в какую школу? Как к ней отнесутся новые одноклассники? Удастся ли с кем-то подружиться?.. Однообразно текли минуты и даже часы. Когда небо приобрело какой-то пугающий тёмно-синий, почти чёрный цвет, а на него взошла величественная большая, слепящая глаза яркая луна, костёр стал потихоньку догорать. Тем самым он возвращал холод для людей. А ведь они ужасные мерзляки… Спалось этой ночью Элайзе плохо. Она ворочалась в кровати, вдыхала свежий запах постельного белья, а в голове проносились воспоминания… И в крохотном детском сердце щемило до такой степени, что хотелось плакать… беззвучно плакать. Она никак не могла понять, нравится ли ей переезд. Лэфьор был городом её мечты, а в Талисете осталась её подруга. Элайза скучала по ней, однако успокаивало одно: когда она вырастет, то сможет сразу же к ней приехать. И она приедет, да, обязательно! Иначе ведь жизнь не имеет смысла… А утром блондинка быстро шагала в школу, ужасно боясь опоздать на линейку. Рядом с ней, держа её за руку, величественно шла её матерь. Небольшие шаги, прямая спина, какая-то непривычная строгость… Однако женщина по-прежнему ласково и тепло улыбалась, и от этого на душе становилось спокойно. Всё происходило как-то быстро, в ускоренном темпе: вот они подходят к её будущей классной руководительнице, и та улыбается; Эльтерис уходит, на прощание махая дочке рукой; Элайза неискренне улыбается и взволнованно оглядывается по сторонам, отмечая, насколько же сильно эта школа отличается от той, в которой она училась раньше… Вот линейка уже и закончилась, и классная руководительница повела учеников в их классный кабинет. Заставила её выйти на середину, к доске. Представила её всему классу, по школьной традиции попросила рассказать что-то о себе. На неё смотрели множество пар любопытных глаз. Ей от такого внимания стало немного не по себе. К тому же, она боялась. И вполне обоснованно. Элитная школа… Большая часть детей — из «высшего общества», всю жизнь прожившие в красивых городах. И как они отнесутся, когда узнают, что она, аристократка, прибыла из Талисета, почти из деревни? Не станут ли презирать? О таком девочка не раз слышала… Набравшись смелости, она беззаботно улыбнулась и выпалила: — Меня зовут Элайза Даниана Хэйтли, и я… я родом из Литы. Очень рада учиться здесь! Ей поверили. Все до единого. Никто почему-то не посмел заподозрить её в неправде, и блондинка была рада этому. И волнение враз утихло, и стало как-то спокойнее и светлее на душе… А после окончания классного часа к ней подошла симпатичная девочка, обладающая короткими чёрными волосами, и присела на парту, закинув ногу на ногу. Широко улыбнулась и, протянув руку, представилась: — Вадалека Вейнар, можно просто Лека, активист класса. Будем знакомы! Я могу помогать тебе с уроками, могу провести экскурсии по школе. Хочешь? Слегка неловко улыбнувшись в ответ, блондинка поспешно закивала головой, с каким-то детским восхищением глядя на новую знакомую. Уверенная, держащаяся легко и свободно… Она-то может подойти к незнакомой девчонке и без труда заговорить с ней. Нужно брать с ней пример! — Да, я была бы очень рада, — беззаботно улыбнулась в ответ Элайза и, неожиданно для самой себя, подмигнула… После линейки обе девочки не спеша прохаживались по аллеям, по бульварам и площадям. Держались за руки, весело обсуждали школьную жизнь. Лека всё-таки догадалась, что Элайза соврала насчёт Литы. Однако не стала обвинять её в этом, не стала бросаться на неё, лишь хихикнула и беззлобно обозвала её дурочкой. Для неё-то, Леки, не имеет значения, откуда ты родом; для неё главное, какой ты человек. И Элайза ей верила. Верила целиком и полностью, совершенно, безоговорочно. И уже была забыта и Гек, и обещание помнить её всегда. Это всё осталось во вчера; осталось в далёком, далёком прошлом…