Космос и одиночество

На радостях мы не выползали из бункера почти целые сутки. Я с командой паукообразных во главе с Шуриком прикручивал, откручивал, чистил-драил, проверял-перепроверял, калибровал-перепрошивал и чувствовал себя настолько офигительно при деле, что не описать словами. Хейтер же по-хозяйски гулял по кораблю туда-сюда, раза три все-таки заблудившись, но в конце-концов, видимо, просек логику расположения отсеков и стал совсем довольный.  От всей это суеты оторваться было сложно, но все же "момент истины" должен был когда-то настать - а именно время заплатить за корабль. Посчеты суммы много времени не заняли, Шурик прекрасно разбирался в кораблях и знал, что этот - не корабль, а конфетка, ему даже запасная обшивка была не нужна - родная была в прекрасном состоянии.  Вместе с ремонтом и запасными деталями с Хейтера потребовался ровно миллион долларов, что было, по яростным убеждениям паукообразных, даже слегка дешево. Не моргнув глазом, Хейтер вынул из внутреннего кармана кредитку - и тут наметилась новая проблема...  Шурик пару секунд молча смотрел на золотистый прямоугольничек, а потом легонько приобнял нас обоих за плечи (обоих одной конечностью) и увлек в маленькую комнатку, коряво озаглавленную "ОФИС". Плотно закрыв дверь, Шурик очень серьезно посмотрел на Хейтера и спросил: - Уже использовал?  Хейтер моргнул, наклонил голову и переспросил: - А что? Шурик вздохнул.  - Владелец связан с картой, будет знать, если использовать, и где, и сколько, и на что, еще золотая. Использовал? Вот, значит, как... Латтер-старший сразу узнает, если с золотой карточки списать хоть цент. Я занервничал, ведь если Хейтер ее использовал, то гонцы богатенького семейства уже на всех парах несутся сюда, а их прибытие существенно подпортит мой едва устаканившийся план действий.  - Нет, - уверенно ответил Хейтер и зачем-то добавил: - Пока только карманные.  Шурик заметно расслабился, я украдкой вздохнул с облегчением. Паукообразный процокал вглубь импровизированного кабинета и начал рыться в одном из ящиков с бумагой.  - Предлагаю! - Торжественно начал он, не отрываясь от занятия. - Мне, тебе - проблемы не нужны. Знакомый мой, банк в центре, я договорюсь, перебросишь отсюда, - Шурик издалека указал на карточку, - на простую новую. Или обналичишь. Я вытащу, отмою, приготовлю, заплатишь только перед уходом.  Шурик выжидающе уставился на Хейтера. Тот в лице не изменился, только наклонил голову и уцепился двумя пальцами за подбородок, изображая раздумье. Выглядел пафосно, но не успел я залюбоваться, как поймал его взгляд на себе. И взгляд был отнюдь не спокойный. В двух словах я бы его описал как "Гроже, я в этом ничего не понимаю, спаси-помоги!" и нотка паники.  Мне самому идея показалась весьма приемлемой. В обороте у паукообразных точно суммы куда крупнее вознаграждения за белобрысого шалопая, резона обманывать им нет, связей у них тоже в самом деле должно быть в изобилии - деятельность обязывает, да и ко мне они всегда относились хорошо... Быстро подумав все это, я едва заметно кивнул Хейтеру, и тот сразу резко выпрямился и выпалил: - По рукам.  Шурик шустро сунул ему несколько скрепленных в уголочке листков и ручку, Хейтер быстро пробежал их глазами и оставил внизу размашистую подпись. Я успел украдкой взглянуть на нее, когда он передвал листки обратно. Не "Латтер", нет, и даже не "Джереми". Жирно и уверенно: "Lord Hater".  ~~~ Знакомый Шурика в самом деле работал в банке в центре рабочей зоны. Правда, оказался этот банк в противоположном конце центра рабочей зоны от родного трактира, эту часть я знал не очень хорошо, так что нам пришлось несколько попетлять по переулкам, прежде чем нашлась нужная дверь. Банк оказался таким же темным приземестым помещением, как и большинство местных зданий, не являвшихся заводами: низкий потолок, единственная мигающая люстра, несколько символических диванчиков в импровизированной зоне ожидания (кажется, на них не садились уже лет десять), в конце комнаты - надтреснутая дверь в какие-то внутренние помещения и маленький столик с древним здоровым компьютером, за которым в обреченном одиночестве сидел банкир. Банкир был единственным хозяином всего банка, старым хромым унылым дозором, относившимся абсолютно ко всему пуленепробиваемо равнодушно. Я заметил, что под взглядом темных полуприкрытых глаз Хейтер совсем растерялся, и рассудил, что лучше объясняться с ним буду я.  Я уже набрал в грудь воздуха, когда банкир сухо проговорил: - Знаю, кто вы, мне звонили. Изготовление новой карты займет сутки. Пусть Латтер подпишет бумаги, и можете гулять до завтрашнего вечера.  Хейтера передернуло - Шурик раскрыл банкиру его личность. "Хотя, - отметил я про себя, - скорее всего, он и так бы догадался - мантия хоть и с капюшоном, а все равно, зараза, бросается в глаза..."  Хейтер медлил, банкир закатил глаза.  - Сдалась мне твоя стоимость, беглец ты наш драгоценный, больно надо мне о тебе стучать, много чести. Подписывай давай и поди прочь с глаз моих.  Хейтер обиженно нахохлился и быстро подписал единственную бумажку, особо не вчитываясь. Так же жирно и уверенно - "Lord Hater". Банкир оглядел подпись скептически, потом еще раз с пренебрежением глянул на подростка и переключил свое внимание в компьютер, буркнув "свободны".  Мы переглянулись и потихоньку отвалили.  Сутки - это было вполне приемлемое время: контрабандисты еще не успеют улететь обратно на планету, но есть еще время додраить корабль да и вообще собраться с духом. Мы коротко обсудили это по пути от банка до микрозвездолета и уже почти в него уселись внутрь, как - наконец-то, флерт подери - случилось то, чего я так опасался с того самого момента, как пришел в себя.  - Эй, гляди, да это сынок Латтера! - визгливо крикнул кто-то в толпе.  Вокруг сразу начался сущий ад. Дозоры мгновенно растеряли всю видимость спокойствия и миролюбивости, куда-то улетучилась массовая привычка переговариваться шепотом, ходить на цыпочках и вообще вести себя тише воды - ниже травы — все разом сгрудились вокруг микрозвездолета, образовав некий круг с ним посередине, и начали громко галдеть, тыкать пальцами, пихаться - кажется, где-то в глубине даже началась драка.  Я почувствовал себя голым. Естественно, внимание было направлено и на меня тоже, и больше всего на свете я хотел провалиться сквозь спутник. Из толпы стали доноситься отдельные фразы в нашу сторону - в основном, издевательского характера, но проскальзывали и оскорбления, и даже какая-то похабщина. Весь этот гвалт быстро начал давить на меня почти физически, и, чтобы хоть как-то реанимировать в себе остатки доблести, я глянул на Хейтера. Тот, казалось, был раздражен словно ничуть не меньше, чем обычно. Единственной реакцией на поднявшуюся суматоху он выдал раздосадованный "цык" языком, словно говоря: "А я знал, что это случится, вот оно и случилось". Почему-то он стоял и смотрел, как дозоры галдял и пихаются, слушал, как они чуть ли не хором обзывают его такими словечками, что он небось ни разу и не слыхивал, и не пытался ни скрыть лицо, ни влезть в фургон, ни вообще каким-либо образом попрепятствовать надвинувшемуся мракобесию. Наоборот, казалось, он внимательно рассматривает бушующих дозоров и что-то напряженно обдумывает... Казалось мне правильно.  В какой-то момент он вскинул брови, резко выпрямился, цапнул меня за плечо и порывисто прошипел: - А ну подсади меня.  Я непонимающе уставился ему в глаза. Глаза тут же закатились.  - На фургон влезть помоги, ну! Не тупи, Пиперс! Я все также не понимал его затею, но подчинился и подставил руки. Хейтер легко на них оперся и через мгновение оказался на крыше фургона. Мне подумалось, что с его ростом вполне можно было обойтись и без меня.  Толпа отреагировала на этот жест еще более возросшим уровнем шума, кольцо вокруг фургона начало стягиваться, я невольно вжался спиной в его дверцу, когда Хейтер неожиданно выпрямился на фургоне во весь рост и внезапно громко рявкнул: - Тихо!!! Дозоры моментально заткнулись. Все. До. Одного. Это было даже страшновато... Убедившись, что все вокруг молчат, Хейтер уверенно заговорил.  - Вы можете пытаться творить все, что вам заблагорассудится, но сначала послушайте-ка, что я вам скажу.  Сотни пар глаз внимательно уставились на высокую худую фигуру. Сотни пар и один мой. От Хейтера невозможно было оторвать взгляд.