Катализатор

      — Так гибнут глупцы, дерзнувшие перечить мне! — сияя злорадным упоением, королева Омеги наклонилась вперёд, стоя перед голо-проектором в вызывающей позе.       Семь выстрелов положили конец семи жизням. Самые злостные бандиты, выступившие против начальных гуманистических преобразований. Не жертвы случая, выброшенные на обочину жизни, но осознанно выбравшие кровавый путь. Беседа с ними была проведена лично, и они не высказали самостоятельных задатков общественно полезных личностей. Успешное исправление криминальных элементов могло существенно повысить рейтинги синтетиков в глазах галактики, что напрямую связано со скоростью и эффективностью благих преобразований. Увы, некоторым нравилось преступать закон, в силу разных причин они видели в этом легчайший заработок и удовлетворение всех своих низменных порывов, от гедонизма до самого извращённого садизма. Конечно, можно было поднять вопрос о перепрограммировании их сознания, но затраты не оправдывали результат. Органики, приспособившиеся к этой опасной среде ввиду необходимости и нуждающиеся в формировании необходимых условий для отхода от криминальной деятельности, принесут куда большую пользу.       — Галактика сильно изменилась, — продолжала Королева, смягчившись. — И нам нужно измениться тоже, если мы хотим выстоять. Если этого не произойдёт, жнецы придут за нами всеми, и ваша сладкая свобода останется лишь в воспоминаниях. И никто не поможет нам, ведь они выступят лишь против беззакония. И мы или изменимся сами, или они придут менять нас. Потому с завтрашнего дня будет создан первый кодекс Омеги.       Кодекс, впрочем, распространялся лишь на часть населения Омеги, и вместе с тем делил весь социум станции на две большие касты: неприкасаемых, защищённых силой Кодекса и находящихся под защитой жнецов; и независимых, для которых фактически Кодекс не действовал только меж собой, и который они обязаны были соблюдать лишь в отношении неприкасаемых, представляющих собой всех, кто не задействован в криминальной деятельности непосредственно как преступник, то есть не участвует в боях. Таким образом, все незаинтересованные в насилии и наёмнической деятельности оказывались под защитой, а все любители игнорировать закон сохраняли свободу продолжать междоусобицы. Преступная часть общества Омеги превратилась в замкнутый цикл, где подобные могли охотиться только на подобных.       Представление было коротким, и все свои навыки внушения, мимические и жестикуляционные Ариа в него вложила. Перед дверями вновь отвоёванного клуба-резиденции, под сияющей табличкой с надписью «Загробная жизнь» свершилась казнь, и теперь наёмники матриарха убирали тела, скидывая их с моста перед клубом вниз. Судя по довольству Арии результатом, программами прогнозировалась дальнейшая добровольная готовность к сотрудничеству. Одна из платформ, являвшая собой чистого крогана почти без шрамов или прочих следов былых битв на лице. Как правило, при беглой оценке себе подобных кроганы подсознательно оценивали количество боевых меток друг друга, так что платформе было стратегически выгодно выглядеть максимально «зелёным» кроганом.       — Теперь ваша часть уговора, — произнесла Т’Лоак, оборачивая голову к платформе.       — Остальные покинут станцию в этом суточном цикле.       Чуть разгладившаяся хмурые складки на лице Королевы выдали её облегчение.       — Тебе нужно что-нибудь? — вскинула брови она, элегантным движением разворачиваясь в сторону клуба и увлекая за собой крогана.       — Пока нет.       Ещё некоторое время требовалось для уборки в клубе. Бои стихли несколько минут назад, и сейчас развернувшиеся в полевых условиях пункты одержавших победу группировок с хозяйственной сноровкой собирали добро с тел убитых. Целые части брони, оружие, деньги. Кучи тел в одних трусах стремительно росли. С некоторых были сняты даже эти самые трусы. Ворча «Кровавой стаи» пытались посягнуть на некоторые из тел, но начать пир им не давали решительно настроенные наёмники из банды, занявшей крематорий неподалёку и имевшим от Арии приказ все трупы утилизировать и грязь перед клубом не разводить. Вот парочка особенно упорных полезла вновь, но получила могучие удары наотмашь по лицу от союзного крогана, у которого хватало мозгов уважать закон Т’Лоак.       — Не лезьте, вам сказано! — грохотал верзила, а встретившись взглядом с интересующимся «зелёным», наставительно оскалился.       Мятеж, впрочем, обошёлся малой кровью, и после утраты ценных командиров бунтовщики были разбиты несколькими точечными ударами. Даже осада «Загробной Жизни» далась без труда и за какие-то восемнадцать стандартных галактических минут. В целом убыток органических ресурсов в регионе «Омега» был не критичен. Главную сложность организации исследовательского процесса по-прежнему составляла заинтересованность. Процесс её культивирования будет весьма длительным, но отдельная прослойка населения будет задействована относительного скоро.       Внутри клуба бардака было не меньше. Изуродованная пулями и взрывами искорёженная, перепачканные кровью стены и пол. Королеву грязь, определённо, волновала больше потерь, её мимика почти гарантированно говорила об этом. По легенде, по большей части правдивой, молодой и способный кроган Фолм, не видящий резона в возрождении расы, недавно прибыл на Омегу и сразу заинтересовался происходящей на ней революцией. Смекнув, что лучше воевать на стороне власти, он по счастливой случайности был замечен Арией в течение военных действий, и отличившись в бою получил место стажёра в её личной охране. Доверенным Арии была известна истина, однако специфическая подача значительно снизила возможность предательства. А знание того, кем в действительности был Фолм, снижало вероятность предательства ещё больше. К тому же, оптимальный вес крогана позволял разместить в платформе вооружение и аппаратуру куда больших мощности и функциональности, что давало ему весьма широкие возможности для слежки. В этом его основная цель и состояла: беречь Арию от предателей и иных угрожающих её правлению субъектов.       Переступая через тела, сохраняя всю величавость своей неспешной властной походки, Ариа вернулась в свой «кабинет», где всё было вычищено до блеска в первую очередь. Свита её охранников, с опаской поглядывая на крогана, заняла свои места, а саму платформу королева жестом подозвала ближе. Даже будучи неофициальной правительницей Омеги, она не забыла, что такое любопытство. Разумеется, практически полезное.

***

      Аэрокар вырулил из общего редкого потока и, приблизившись к одному из зданий, начал плавно подниматься. Водитель-саларианец смотрел на воздушную дорогу и прочее пространство со странной смесью страха и меланхолии. Первое чувство было обращено к тем, в чьих руках теперь его жизнь, второе — к жизни вообще. Пожалуй, даже ни разу не встречавшее расы салариацев существо, увидев лицо данного её представителя, прочитал на нём безмерную тоскливую отрешённость. Когда вся твоя жизнь по щелчку пальцев перестаёт быть твоей, лишь самые сильные духом не надломятся. К несчастью для него, этот индивид не был особенно стоек. Однако он и в таком виде вполне устраивал своих нынешних хозяев, которые, в отличие от прежних, платили ему не деньгами, а правом на жизнь. Ещё пару дней назад у него было всё, а теперь он лишь пешка в чужих руках. Его мир рухнул, и, хотя чёткого осознания ещё не пришло, несмотря на впечатляющую скорость саларианского мышления, подсознательно он уже знал, что его жизнь превратилась в существование на услужении.       Пассажир его, от природы наделённый особенной проницательностью и знавший о состоянии своего спутника, находился полностью в аналогичном положении, но в куда более благоприятном расположении духа. Причина всех бед саларианца, он появился из ниоткуда и не задавал вопросов. Маскировочная ткань брони скрывала его очертания, и, вкупе с неподвижностью носителя, не позволяла лишним глазам увидеть на заднем сидении вообще что-либо без специального оборудования. Пассажира судьба водителя волновала мало, ему лишь было важно прибыть в точку назначения незамеченным, и саларианец обеспечивал ему это. Он разделял судьбу водителя, но, насколько удалось понять уроженцу Сур’Кеша, принял её добровольно, и, в противовес невольному рабу, его служба придавала ему сил.       Роскошные декорированные посадочные площадки сменяли друг друга, пестря деталями человеческой архитектуры. Бекенштейн, прикрытый вычурностью и богатством рассадник беззакония. Гадость, обёрнутая в цветастый фантик, в которой, впрочем, стало очень мало начинки. Пассажир не собирался надолго здесь задерживаться, он прибыл на эту планету только ради личной встречи с доктором археологических наук Лиарой Т’Сони, которая ждала его визита чуть ли не сильнее, чем он сам. Достигнув нужной высоты, аэрокар завернул в пределы многоместной, открытой посадочной площадки, предназначавшийся как раз для малогабаритного воздушного транспорта. Ещё на стадии посадки из-под тканевого свода своего капюшона он видел в огнях вечерних фонарей синеголовую фигуру, с особым усердием глядящую по сторонам, и непроизвольно напрягся. Он требовал, чтобы азари встретила его сама, без посредников. Ему ни к чему лишние глаза. Однако чем больше он вглядывался всеми четырьмя глазами, тем больше деталей одежды и черт лица Т’Сони он узнавал. Это она, выполнила его требование в точности.       Под утихающее гудение масс-ядра транспорт наконец занял место на посадочной площадке. Неторопливо открыв дверь, незнакомец чинным взглядом окинул площадку. Никого, кроме нужной азари, но слишком много света от этих ламп. Его могут увидеть с балконов соседних зданий. Неподалёку слышался торопливый лёгкий шаг. Азари, несомненно, еле удерживая язык за зубами, направлялась к нему. Ведь он также требовал и имя своё не оглашать. В своём письме он выражался максимально туманно, применяя все обретённые в странствии навыки для сокрытия своей личности от захвативших Экстранет жнецов и выражал свою нелюбовь к ним, в связи с которой просил о максимальной конфиденциальности на публике, даже если публику эту составляли поздний вечер и пустота посадочной площадки. В свою очередь, не обмолвившись и словом с водителем, роняющим безжизненный взгляд на панель управления, индивид двинулся по направлению к встречающей его азари. — Здравствуйте, — сдержанно произнесла азари, когда он приблизился. — Пройдёмте за мной. Быстрым, но полным любопытства взглядом она окинула его одеяния, и остановилась на маске. Всего за мгновение прибывшему стало ясно, что его раскрыли, слишком сильно выдавал его череп, несмотря на все ухищрения. Он мог обдурить несведущих, но не эту конкретную азари. Она приоткрыла рот, полностью поражённая таким неожиданным визитом. Сейчас она сама решала свою судьбу. Сдержит ли она язык за зубами, или позаботиться об этом придётся Явику. Свою броню, в которой он и провёл весь свой долгий сон в криокапсуле, Явик всегда предпочитал любой другой, отвергая предложения коммандера Шепарда модернизировать экипировку. Штатской одежды при себе он не имел, так и ходил всё время в своих алых доспехах. Потому что верил, что в этом цикле если и есть броня, равная по качествам его собственной, то превосходящей не существует точно. И из памяти о павших, естественно. А теперь всё переменилось в нём. Крепкие пластины брони сменились армированной маскирующей тканью, капюшон и безликая маска скрыли лицо, а оружие отныне было укрыто за длинной мантией, укрывавшей также обе руки протеанина и доходящей ему до колен. Крайне проворный в своей тяжёлой броне, теперь он стал ещё смертоноснее, обменяв защиту на скорость и скрытность. Некомфортное ощущение, будто на нём вовсе нет брони, со временем прошло. Теперь ему не нужно сражаться на передовой, так что новая экипировка и правда полезнее. — Сюда, — азари махнула рукой на дверь позади себя, тщетно попытавшись изобразить спокойную небрежность.       Память Явика имела свойство особенно чётко сохранять именно неугодные ему черты других существ, и потому ему пришлась по душе немногословность азари. В многообещающей тишине они прошествовали по типичному нехитрому маршруту к неприметной двери. Уютная и просторная квартира располагалась за ней, но Явику не было дела до убранства, и он вошёл внутрь без единой мысли об окружении, вполне довольный одним знанием того, что здесь не будет лишних глаз и ушей. Особенно синтетических. Входная дверь, подчиняясь жестам хозяйки квартиры, закрылась.       — Камеры отключены? — строго спросил протеанин, скользя взглядом по светлому потолку в поисках подозрительных деталей.       — Да, аппаратным путём, — дрожащим от волнения голосом заверила азари. — Тебя никто не увидит.       Явик внимательно посмотрел в горящие любопытством глаза. Интерес, даже радость. Она умеет быть расчётлива, но она не обманет. Так бы подумал Явик, будь он наивным как дитя.       — Дай мне руку, — повелительно произнёс он, глядя свысока в светящееся любознательностью молодое лицо и протягивая сквозь брешь посередине тканевой завесы свою раскрытую ладонь.       — Х-хорошо, — понимающе кивнула азари, вкладывая свою ладонь в его.       Весьма благостное расположение духа Явика возросло от такого проявления понятливости. Всего-то стоит не трепать языком, и азари из создания невозможного превращается в терпимое. Их ладони коснулись, и по открывшемуся каналу Явик проник в память азари. Крах рынка Посредника. Беспокойство, вязкое, тяжёлое, заволакивающее мысли, иссушающее душу. Нескончаемые кибератаки со стороны жнецов, блокировка каналов, утечки сведений. Азари меняет места дислокации, производит всевозможные манипуляции с оборудованием. Тратит деньги на услуги кодировщиков, чтобы ей с нуля написали доселе неизвестные программы цифровой обороны. Выходит в сеть периодически, в случайное время и в разных местах, крайне ненадолго. Попутно поддерживает прикрытие, оборачиваясь в археологических научных кругах. Ищет Явика. Усердно. Как доктор Т’Сони и как Посредник. Боится, что Явик выдаст секрет её личности. Заказывает сама у себя услуги шпионской сети, чтобы обосновать одинаково сильный интерес Посредника и Т’Сони к нему, к поискам быстро подключаются агенты. Да, троим уже не повезло наткнуться на Явика. В тех встречах окончились их карьеры и жизни. Азари боится за него, и не из личных мотивов. Беспокоится, что он пострадает, запутается в новом для него мире. Боится, что он может сотворить что-то для неё неприемлемое. Изощрённые убийства, грабежи, мародёрство, туманные размытые образы, окрашенные алыми, а иногда и насыщенно-лазурными пятнами. Снова бегство от вездесущих жнецов, но без страха. Принятие, понимание. Спокойствие, приятное для азари, но резко противное Явику. Обожжённый этой слепой безмятежностью, протеанин отдёрнул руку.       — Считаешь их исправившимися? — с отвращением в голосе процедил он, гневно скалясь.       — Яв… — жалостливо начала Т’Сони.       — Оставь.       Исказившееся гневом лицо протеанина с трудом, но с поистине поразительной для него быстротой разгладилось. Время, проведённое им в этом цикле, дни вне «Нормандии», изменения, впитанные им постепенно, учили его ничему не удивляться. Недавно поражавшие его до глубины души проявления недальновидности и глупости органиков теперь не казались чем-то из ряда вон выходящим. В своих недолгих скитаниях Явик усвоил одну важную мысль. Время и пережитый опыт их ничему не учат. К тому же он проделал этот длинный путь не ради того, чтобы вступать в перепалки, на него возложена миссия куда более важная.       — Явик?       Его метаморфоза произвела на азари соответствующее впечатление. Она всё ещё не видела лица, но голос и поза выдали превращение целиком. Такого замешательства Явик ещё никогда не наблюдал в ней. Подрагивающие губы от удивления не могут закончить имя протеанина, а протянутые в просящем жесте руки медленно и неровно поджимаются к груди.       — Да, азари, я изменился, — со снисхождением ответил Явик на её немой вопрос.       — Я вижу, — слегка ошеломлённо отвечала та, очевидно ожидавшая неминуемых яростных нападок, ещё раз, но уже куда детальнее, осматривая одеяния гостя.       — Я расскажу, — снова отгадал он, неторопливым жестом снимая маску. — Но я голоден. Твоя раса всегда славилась гостеприимством, Лиара.       И снова лёгкий шок. Он назвал её по имени не чтобы выделить среди других азари, и сделал это без ноток высокомерия в голосе. Да и похвала её расе была адресована не боевым качествам. Явик необычайно переменился с момента своего побега, но азари ещё даже не догадывалась о масштабах перемен.       — Конечно, я могу заказать что-нибудь, — постепенно оживала Т’Сони.       Но встретившись с не терпящим лишних персон строгим взором протеанина сквозь прорези маски, поспешила одёрнуть себя:       — Ладно, не стоит… Может тогда я сама что-нибудь сделаю?       — Хорошая идея, — одобрил гость.       Мягко улыбнувшись, азари очередным жестом поманила гостя за собой куда-то вглубь квартиры. Как оказалось, на кухню, смежную с небольшой столовой. И пока она бодро потянулась к холодильнику, Явик примостился возле стены, в пустом дверном проёме, соединяющем кухню и прихожую. «Пора, » — с усилием подумал он.       — Так, Явик, где же ты был всё это время? — начала любопытствовать немного привыкшая к благосклонности Явика Лиара.       — Много где. Твои агенты хороши. Но биологические метки всегда выдают их.       — Ты убил их?       — Они выдавали моё местоположение, и они могли быть предателями. Как оказалось, ты тоже.       — Ох, — Лиара испустила мученический вздох. — Прошу, не называй меня так. Теперь так непросто выбрать, куда двигаться и чему верить.       — Помогаешь им в отлове целей, на которые они укажут, и при этом позволяешь нападать на свои базы данных и перехватывать агентов. Так ведут себя рабы. Слушают хозяев, не смея требовать ничего взамен. Ты рабыня?       — Явик, это очень сложно.       — Да уж, слишком сложно для тебя, — едко хохотнул Явик.        «Не смей!» — угрожающе прогудел приказ, на миг отсекая Явика от всех внешних звуков. Пространство заплясало перед его глазами, как если бы он оказался в эпицентре землетрясения, но это была лишь внушающая иллюзия. «Не буду», — спокойно ответил он, отстраняясь от мысли, что встревожили его хозяев. Да, в новом Явике от старого осталось ещё достаточно, и ему хотелось и похвастаться, и поделиться радостью, но всему своё время, и лучшему воину павшей империи это было хорошо известно.       — Старая привычка, азари. Положение вещей совершенно не такое, каким я бы хотел его видеть, но выбора уже нет. Ваш цикл прекратил сражаться, а один воин не одолеет всей армады жнецов. Я прячусь от них, ибо мне мерзко ощущать на себе их взгляды и чувствовать их присутствие. Теперь я только наблюдаю.       Удивлённое синее личико уставилось на него как на нежданного чужака.       — Да, азари, я способен изменить свои взгляды, — угадывая неверие в собеседнице, произнёс гость. — Хороший воин не сдаётся, но он знает, когда нужно отступить. Быть может, война разгорится в будущем снова. И тогда, не сомневайся, я вступлю в неё. А пока я держу курс на родину ханаров. Они почитают нас, протеан, за богов. Хорошее место для отдыха.       Явик сделал паузу, но удивления у азари не убавилось.       — Ты правда очень изменился, — задумчиво протянула она, помедлив.       — Я впитал знания этого цикла у многих, чтобы лучше адаптироваться.       — Хм, но разве чужие воспоминания не размывают твою собственную личность?       — Только если читать часто и без разбора. Я останусь собой.       Россыпь ингредиентов, равномерно распределённых хозяйкой квартиры по кухне, постепенно преобразовывалась под ловкими движениями кухонного ножа. Протеанин направленным усилием воли углубился в собственный разум, проявляя мелькающие в подсознании образы, несущие фрагменты воспоминаний. Отмёл её мягкосердечность, чрезмерное любопытство, забыл кулинарию, вновь углубляясь в память Посредника. Он освоил примитивные механизмы этого цикла, научился хорошо добыть информацию. Однако такой весомый торговец информацией всё ещё мог знать то, чего не знал Явик и его хозяева. Добыча сведений входила в круг его обязанностей. Много же интересного он увидел: переговоры примитивных цивилизаций о жнецах, перехваченные призывы самих жнецов и прямые их обращения к Посреднику с предложениями сотрудничества. Облегчение мешалось с опасением, эта смесь втекала в неуверенность, к ней прибавлялось желание стабильности и уверенности в завтрашнем дне. Она провела ни один день, размышляя об этом. Иногда не спала, поглощённая тревожными домыслами, была сильно сконфужена. Т’Сони обзвонила и других членов экипажа «Нормандии» как только смогла. Прочитать уже их Явик через сотни световых лет был не в состоянии, потому тут всё ограничивалось лишь догадками азари и его собственными. В целом та же картина. Смущённые происходящим, не знающие, как теперь относиться к вчерашним врагам, особенно наблюдая за их весьма странно выглядящей добродетелью. Утомлённые борьбой, они склонялись к простым решениям. Явик, как никто, понимал их. И воинам война надоедает. Быть может потому он избрал самый опасный, но самый лёгкий путь, всецело отдавшись идеологии категорического императива.       — Ты раскроешь мои секреты? — донеслось приглушённо извне.       Гулкое, но негромкое эхо. Не из фрагмента воспоминаний, а из реального мира. Реальные чувства притупляются, когда Явик вчитывается, а не собирает с поверхности обрывки.       — Нет, — уверил он, возвращая ясность своему затуманившемуся взору.       — Спасибо.       «Она наша, » — уже спокойно, не сотрясая мир Явика, произнесли хозяева. «Прошу, великие, позвольте ей приготовить. Я голоден, » — сдержанно попросил Явик. Глубинный гул недовольства, отзывающийся искрящимся звоном в ушах, настиг его, обдавая спектром неприятных ощущений. Вовсе не наказанием, а только проявление властного гневного духа хозяев. Явик отвечал искренним пониманием, ведь ему это раздражение было очень знакомо. «Пусть так, » — провозгласили хозяева. — «Питайся и выдвигайся в путь». Явик ещё мало изучил своих повелителей, но уже точно понял, что они обожают ощущать свою власть и упиваются трепетом своих слуг.       — Тебе не холодно? — заботливо поинтересовалась азари.       — Немного, — невозмутимо откликнулся протеанин. — Прохлада бодрит.       Аромат съестного распространился по всей кухне, несмотря на расслабленно гудящую вытяжку, уносящую пар и запахи. Давно пустующий желудок Явика отозвался тянущим ощущением и теперь настойчиво урчал всякий раз, как его владелец набирал в лёгкие воздух. Но, судя по внешнему состоянию блюда, процесс готовки только начинался.       — У тебя есть что-нибудь поесть, пока не готов обед?       — В холодильнике есть салат, — азари, не отрываясь от дела, показала на серебристый монолит неподалёку.       Закуска пришлась гостю по нраву, хоть и была для него непривычна. Его кишки ликовали, ведь он, ни много, ни мало, не ел пару дней кряду, сначала выискивая информацию о местоположении Т’Сони, а затем её саму. Гонимый необходимостью не тратить столь драгоценное сейчас время, он терпел нужду ради этого. И он, и его хозяева страшились, что жнецы опередят их. Теперь преимущество на их стороне, притом многостороннее и значительное. Посредник — ценнейшая единица, с помощью которой все дальнейшие действия станут значительно проще. Посредник поможет добраться до членов экипажа «Нормандии», найти других достойных воинов, создать плацдармы для базирования и развёртки войск. Явику, разве что, будет жаль своих товарищей по оружию. Левиафаны грозны и жестоки, они пресекают даже помыслы о мятеже, надзирая за разумом подконтрольных им существ, подавляя мятеж в его зачатке. Явик пришёл к ним с просьбой принять на службу, будучи горделивым и язвительным, и познал цену своей язвы. Ему показали, как это было до первого цикла. Способные подавлять мятеж ещё в мыслях, левиафаны не желали слишком заботиться об этом. Решивших воспротивиться их воле жестоко карали за их ошибку, и от кары было не спастись, ведь нельзя обособиться от собственного разума. Особенно упорных или не очень полезных ждала смерть. Явик хотел бы, чтобы у распавшейся команды «Нормандии» достало ума не противиться. В конце концов, на каждой миссии они ставили свои жизни на кон. Такова цена войны, войне нужно отдать всего себя, жизнь и время, и все свои мысли.       — Ох! — громко выдохнула азари.       Её руки, удерживающие кухонный нож и скромные листья какого-то овоща или приправы, внезапно застыли над столом с ингредиентами, а рот чуть открылся, застыв в выражении вздоха. «Серьёзно?» — излучая досаду и в мыслях, и в мимике, спросил Явик. Он, кажется, попросил, чтобы ему дали хотя бы поесть. Протеанин вцепился руками в проём, чтобы не упасть, так сильно закачался его мир. «Молчи, глупец!» — зарокотали хозяева, не прибавляя никакого пояснения к своему грозному возгласу. Возмутивший их слуга деталей не заслуживал. Ну и пусть, Явик уже не особо и хотел знать. Он и сам догадывался о природе такой смены настроения хозяев: жнецы обнаружили следы активности левиафанов. Недаром же его гнали через всю галактику к Т’Сони, не давая времени ни на пищу, ни на отдых. Явика ищут, хотя его роль едва ли разгадана жнецами до конца.       — Яв!.. — слабо пробормотала азари обрывок какого-то слова, сотрясаясь в мелких судорогах.       Но дрожь продлилась пару мгновений. Протеанский разум в разы сильнее азарийского, и даже аватар мести, лично связавшись с левиафанами, не смог и близко охватить своим псионическим осязанием всю силу их разума, уходящую, казалось, в величавое могущество самой вселенной. Едва ли хоть какое-то существо могло противиться такой мощи. Воля левиафанов должна объять галактику, и тогда жнецы будут навсегда уничтожены. И пусть они будут править, Явику уже нет дела, кто у руля. Кто бы ни был, это уже не будет его ушедшая империя, и ему нет никакого дела до чего бы то ни было, кроме мести.       Перед уходом он, сняв с крепления на поясе, выудил и поставил на стол тумбы маленькую переливчатую сферу.