Катализатор

      — Как идут ваши исследования? — защебетал с порога ласковый женский голосок, разливаясь в неожиданно образовавшейся тишине. Профессор вздрогнул от неожиданности, да так сильно, что чуть не скользнул неосторожно пальцем по виртуальной панели управления сверхточным манипулятором. Он всегда вздрагивал, когда его отрывали от увлекательного дела, особенно чем-то неожиданным. А сейчас в его рывке был даже отблеск недовольства. Немудрено, ведь на середине оборвали одну из его любимых песен. В придачу, чувствительная головка устройства зависла в нескольких нанометров над моделью мышечного импланта и любое неосторожное движение могло сломать образец. К счастью, этого не произошло, и убедившись в этом, учёный резко развернулся на пятках своих ботинок.       — Я бы попросил в будущем мой аккомпанемент оставить в покое, — учтиво, но твёрдо попросил он в процессе оборота.        С порога лаборатории, едва опершись округлым аккуратным плечом о контур двери, на него из-под длинных выразительных ресниц расслабленно глядела красавица-азари в простеньком, но весьма выразительном, обтягивающем, бежевом платье. Её и без того безупречные мягкие черты лица украшал лёгкий макияж, и непринуждённый цветочный узор татуировки вился вокруг левого глаза. Достоинства образцовой фигуры её также выгодно подчёркивались облегающей легкой тканью.       Но профессор ни на миг не сконфузился при виде нежданной гостьи. Смерив её внимательным оценивающим взглядом, он после некоторой паузы сдержанно захохотал:       — А-ха-ха-ха! Я, конечно, был готов ко всякому, но к такому нов… Пха-ха! Такому новому типажу не готовился. Это так вы собрались налаживать контакт? Хо-хо! Ну тогда при должной сноровке вся галактика ваша.       — Почему вы находите этот образ смешным? — вопросительно наклонила голову азари, медленно входя внутрь лаборатории.       — Не образ смешон, а контраст действительности с обманчивой внешностью. Ну, и некоторые мои мыслишки тоже довольно забавны, — пояснил профессор Мэнсон, отрываясь окончательно от своей бесполезной работы и направляясь вместе с гостьей в особый уголок отдыха, где за эти пару дней заключения появились и широкоформатный голо-экран, и пара кресел для удобных бесед. В них и расположились собеседники.       — Не поделитесь? — спросила азари, подразумевая те самые мысли.       — Пожалуй, — кивнул мужчина, скрестив вытянутые ноги. — Например, мне интересно, будете ли вы тревожить мои мозговые центры восприятия удовольствия подобно настоящим азари? Я хотел бы оставить свою голову в своей власти.       — Не беспокойтесь, этого не будет, — расслабленно улыбаясь, отвечала красивая марионетка.       — Прекрасно… — учёный вдруг замер на несколько секунд в кресле, как будто прислушиваясь.       — Что-то не так? — немедленно последовал вопрос.       — Вот, знаете, чувствуется, — коротко ответил Мэнсон.       Азари вопросительно промычала, крайне натурально изображая озадаченность.       — Ну, то что передо мной азари не из плоти и крови. Азари-органики оказывают слабое психическое воздействие на собеседника подсознательно. Когда с ними общаешься, чувствуешь такое еле уловимое расслабление, удовольствие и, разумеется, половое влечение, ведь, в конце концов, на успешное соитие этот механизм и нацелен. Я имел возможность посетить Тессию в прошлом и хорошо запомнил это чувство. Хех, — с довольной ухмылкой профессор Мэнсон почесал свою густую щетину. — Трудно забыть, когда ты всего лишь выходишь в магазин за продуктами, но уже через пять минут ходьбы чувствуешь себя как после принятия успокоительного. Пополам с афродизиаком. А порой так фантазия разыграется, что за самого себя стыдно становится. Особенно если попадалась компания любительниц вытягивать из туристов деньги. Уж эти-то барышни в искусстве соблазна хороши.       — Психическое поле также перестаёт действовать, если азари испытывает тревогу, боль или иное негативное чувство, — информативно подметила гостья, попутно еле уловимо выставляя вперёд изящную ножку.       — Разве? М-да, мои знания кое-где заржавели, — профессор заулыбался и затряс пальцем в воздухе в знак насмешливого укора. — И всё-таки как коварно вы это придумали. Не займи наука всё моё сердце, с такой прекрасной особой я бы тесно пообщался. Во всех смыслах, если вы меня понимаете, — научный деятель хитровато прищурился. — Кстати, как я в свою очередь понимаю, смоделировать идеальный характер под нужды цели вам тоже не составит труда?       — Не составит, — мягко кивнула собеседница.       — Тогда вопрос: почему истребление? Ладно ваша странная концепция объединения, в ней есть своеобразный извращенный смысл. Но разве не легче подчинить органиков через их инстинкты? Внедрить такие тела в общество, позволить самой главной жажде живых существ — жажде любви, высвободиться в самых возвышенных и самых извращённых проявлениях. Ну, хотя что я вам рассказываю, для вас это и так очевидно. Так почему? — подтянув поближе скрещенные ноги, профессор упёрся локтем в колено и водрузил подбородок на открытую ладонь.       — Чересчур долго и затратно по ресурсам и энергии. Мы не хотим истощать залежи ресурсов зря, а результат будет один.       — Но ведь открытая война влечет большие потери, — подметил профессор. — А каждый уничтоженный жнец — это невосполнимая потеря знаний. Вы же так кропотливо их собирали. А в случае такого внедрения потери можно минимизировать.       — У нас разные взгляды на стратегию, — коротко отвечал Предвестник устами азари. — Вам действительно хочется услышать всю историю наших рассуждений от самой первой жатвы до сегодняшнего дня?       — О, вы доставите мне этим большое удовольствие. Рассуждения союза совершенных машинных разумов, сумевшие логически оправдать рукотворный апокалипсис, — профессор мечтательно зажмурился. — Очень интересно. Но не сейчас. Сейчас вы пришли ко мне за другим. Да и у меня накопилось куда больше других вопросов. Итак, — исключительно подвижный учёный вновь откинулся на спинку. — С чем вы ко мне?       — Моя цель все та же, — миловидное личико азари светилось невинностью намерений.       — Ой, ну я же вам говорил. Я уже считаю вас друзьями. Вы дали мне шанс, вы сошли с пути истребления разумных рас и обратились к кооперации, — эти слова Мэнсон произнёс с нескрываемым восхищением. — Для меня поводов хватает.       — Настоящая дружба не предполагает такого быстрого сближения, — возразила привлекательная марионетка.       — Дружба по указке тоже не происходит, — добавил мистер Мэнсон. — Тем не менее Катализатор вам приказал, и вот вы здесь. В сегодняшнем мире все понятия то и дело ставятся с ног на голову, так что не вижу смысла так рьяно поклоняться традиционной картине социальных процессов. Если рассуждать о дружбе уж совсем беспощадно, то это просто-напросто взаимно полезный союз двух существ. Ну, обычно самой чистой формой дружбы считается та, что приносит ментально-духовную пользу, а материальная подоплека хоть и присутствует, но идет вторым планом. И, к примеру, с моей стороны наше общение позволяет мне соприкоснуться с совершенно другим типом мыслящих существ, к тому же столь древних. Я извлекаю из наших бесед познавательную информацию и крайне интересные мысли. Я получаю свою ментальную пользу. Но какая вам польза от моей дружбы, уважаемый Предвестник?       — Опыт прямого контактного общения, — самым ласковым голосом рассказывала красавица. — Он уже пригождается, и в дальнейшем будет необходим для интеграции жнецов в галактическое общество. К тому же как ещё мне показать свой дружественный настрой, как не через прямой контакт?       — Да уж, вижу я ваши планы на контакт, — ехидно посмеивался профессор, в который раз изучая взглядом очертания хорошенькой красотки. — Каждому одинокому — идеального партнёра, и вы уже прослывёте величайшей добродетелью. Посеете в галактике любовь, понимание, прекратите все войны и так далее, и тому подобное. К слову о партнёрах. Я одно время рассуждал о способности синтетиков ощущать любовь.       И ведь это куда проще, чем говорят любители покричать о бездушности искусственного интеллекта. Фактически любовь есть симпатия, высшая форма дружбы. А дружба, как мы выяснили, это вполне логичный выгодный союз. Разве что о романтической любви и говорить нечего, ведь половое влечение обусловлено инстинктом. Хотя… — увлечённый потоком мыслей, профессор обратил задумчивый взор на потолок. — Всё программа. Что программная подкорка и логические алгоритмы у синтетиков, что инстинкты и мысли у органиков. Отличие лишь в том, что у вторых команды написана на языке углеродных цепей. А мизантропия рано или поздно посещает любой развитый мозг. Глядя на наше общество, можно невольно проникнуться самыми мрачными мыслями о том, что уж лучше стереть всё до основания и начать по новой.        С улыбкой дослушав его речь, азари плавно поднялась с кресла и приняла соблазнительную позу, перенеся вес на одну ногу, уперевшись ладонью в тонкую талию и соблазнительно качнув тазом.       — Ещё вы мне нравитесь тем, что вы один из немногих органиков, понимающих иллюзию различий, — проговорила она, с теплотой глядя на мужчину.       — Нет, ну вы поглядите! — нарочито всплеснул руками Мэнсон. — Как же хорошо действует! Ещё скажите, что влюбились в меня. О, мой разум. Какие мысли он мне выдаёт.        Учёный вновь засмеялся. Приходящие ему на ум образы явно заставляли его чувствовать себя неловко. Но явно не в негативном ключе. Поглядев на него какое-то время, азари тронулась с места, изящной и лёгкой походкой приближаясь к органику.       — И какие это мысли? — вкрадчиво спросила она, плавно виляя бёдрами.       — О любви жнеца и человека, конечно же, — отвечал бесстрашно слегка сконфузившийся профессор, глядя прямо в глаза подходящей азари. — Ведь как мы выяснили, в этом нет ничего сверхъестественного.        Серией точных, плавных движений азари приблизилась к профессору и опустилась к нему на колени, овившись руками вокруг его жилистой шеи. Облегчённая конструкция приближала её вес к весу органической азари её телосложения, адаптивная ткань кожного покрова максимально соответствовала структуре кожи, а контуры подогрева точно симулировали живое тепло. Её грудь плавно дрожала от вдохов, а под рёбрами поршень создавал ощущение сердцебиения.       — Значит традиционные проявления симпатии вы не любите? — томно продолжала вопрошать она, медленно заключая профессора в объятья. — Как жаль, а мне хотелось выразить вам свою.       — Такого я не говорил. Но одобряет ли Катализатор такие методы?       — Это одна из неизбежных сторон социализации. А вы — первый органик, решивший нам помочь. Так значит, если нужная платформа имеется, зачем откладывать испытания? К тому же, мне хочется выразить вам благодарность за вашу смелость и готовность помочь.        Нерешительность неожиданно исчезла с лица профессора, после того как он вскользь глянул на оставленный на столе предмет своей работы.       — А вы правы, — поддержал он уверенным голосом. — Чему я удивляюсь. Заводить друзей таким образом и вовсе не ново. Да и эти импланты… Можно считать, я и не работаю вовсе. Уж лучше полезным делом заняться. И, я не хочу показаться меркантильным, но если я помогу вам с вашим самовыражением, меня наконец допустят хоть до каких-нибудь ваших разработок?       — Очень может быть, — таинственно проворковала азари, оглаживая грудь профессора. — Зависит от того, насколько вы сами будете искренни.       — Ох, теперь мы играем в вероятности? Так, ну что ж, — оторвав левую руку от подлокотника кресла, учёный скользнул ею по изгибам спины азари и остановился на упругой ягодице. — Надеюсь, сидя годами в лаборатории я не окончательно разучился обращаться с женщинами.        Предвестник предпочёл оставить платформу наедине с профессором и перевести фокус своего внимания на вещи более значительные. Операция на Омеге продвигалась успешно. В ряды группировок уже тринадцати целей внедрились отряды платформ. Лишь детальное вскрытие могло выявить их истинную природу. Внутреннее строение платформ практически полностью копировало таковое у органических прототипов с тем лишь отличием, что сами материалы были синтетическими, а потому куда более прочными. Также посредством нано-роботов в неполном и изменённом варианте воспроизведены были те биологические процессы, последствия которых были видны в окружающей среде: преобразование кислорода в углекислый газ, а также расщепление пищевых продуктов с целью вычленения свободного углерода для дыхательного процесса, извлечения энергии тепла из химических связей для подпитки внутренних батарей и, конечно же, для воспроизведения процессов питания и выделения. Даже под кожным слоем расположилась прослойка синтетических капилляров, наполненных жидкостью, схожей по цвету и структуре с кровью соответствующего вида. Насос обеспечивал не только давление и циркуляцию, но и создавал ощущение сердцебиения. Наиболее совершенная симуляция.        Внедрение на пути к сложным целям только началось. Но, к неудовольствию Предвестника, лёгкие цели тоже ещё не были пойманы. Трио платформ, направившееся в наводнённый ворча район Йилт уже давно проливало кровь в «Кругу кишок и мяса», как назвали эту арену местные. Что ж, место своему названию всецело соответствовало. Тела убитых с обширной круговой арены убирали, видимо, только когда совсем не оставалось места для битвы. Платформы буквально ходили по настилу из трупов среди кровавой каши. Их пытались сбить ещё на подлёте к району, но безуспешно. И платформам всё же удалось осуществить посадку. Пейзаж здесь с трудом напоминал даже отдалённый прообраз цивилизации. Стены почти всех зданий щедро вымазаны кровью и другими выделениями живого организма. Почти через каждые пять шагов на земле валялись обглоданные и раздетые догола останки разумных органиков, часто уже вовсю гниющие. Буквально отовсюду нескончаемым шумом слышались рычание, крики, лязг зубов и пальба. Затем, как только группа вышагнула из своего транспорта, к ним моментально приблизились две крупные группы ворча. Без каких-либо церемоний их тут же попытались ограбить и убить. Всего двадцать семь раз на их пути к арене. Одиннадцать раз нападающие также планировали употребить тела убитых в пищу. Платформам пришлось с боем отбивать практически каждый шаг своего пути, они словно оказались не в обитаемом городском районе, а в огромном вольере с бешеными хищниками, умеющими обращаться с оружием и носящими броню в придачу. Предвестнику пришлось выжать почти все соки из возможностей платформ и общего стратегического опыта программ, чтобы сохранить в целости эти тела. Благо, среди бесчисленной своры жаждущих крови ворча они нашли нескольких кроганов, которым смогли объяснить цель визита. И по раздетым, заваленным телами улицам, перепачканным чем только можно, в ужасной вони их любезно проводили на арену, где уже минул двадцать третий бой и очередной ворча осел на пол под градом выстрелов. Арена представляла собой большой овал с высоким потолком и без всяких преград между сражающимися бойцами и ревущей толпой зрителей. Разрешено было любое оружие, ворча был нужен лишь сам факт кровопролития. Нередки были случаи, когда шальная пуля обрывала жизнь какого-нибудь зеваки, сидящего на трибуне, или туда же ненароком залетала граната. Но такие происшествия только подстегивали задор живых и уцелевших. Множество импровизированных самодельных укрытий, хаотично разбросанных по арене, давало пространство для манёвра. У ворча была традиция на арене перед боем громко выкрикивать своё имя, а также по желанию принадлежность к фракции. Чтобы в случае победы никто не забыл, кому причислять лавры. И сегодня здесь было озвучено много имён, но нужных Предвестнику до сих пор не прозвучало. Ни Сик, ни Гарр, ни Крод не спешили появляться. Жнец даже пробовал спрашивать выходящих против него бойцов об их местоположении, но дельного ответа так ни разу и не получил.        Тем временем одна из непроницаемых дверей арены поднялась вновь, позволяя новым оппонентам выйти и представиться. И тут же гам зрителей сошёл на нет, и на арене ненадолго воцарилась тишина, предназначенная лишь чтобы услышать имена выходящих биться. И на поле битвы, скрипя колёсами и спотыкаясь об кочки из тел, торжественно выехала уродливая карета. На по-варварски небрежно сваренном широком каркасе, напоминавшем массивный открытый джип, располагались в обилии мягкие сидения. И на них в самых разных позах вальяжно развалилась банда ворча в особенно нарядном боевом облачении. Тяговой силой для повозки выступала упряжка из дюжины рабынь. Азари, людей и даже нескольких турианок. Все они без исключения были раздеты догола, а на своих телах носили явные признаки истощения и крайне жестоких способов насилия. Едва затянувшиеся раны и царапины, тёмные пятна от ожогов, отрезанные нервные окончания у азари, ободранные волосы у людей и даже сорванная лицевая пластина у турианки, на чьём лице лице теперь красовалось лазурное пятно запёкшейся крови. У кого-то недоставало одного глаза или пальцев на руках. На их лицах застыло выражение отчаянного, мучительного смирения. В терминологии органиков такое состояние значилось как «падение духом». Под мощным моральным и физическим давлением их мотивация к жизни и борьбе, скорее всего, была утрачена. По крайней мере внешне. И такое явление наблюдалось у семнадцати предыдущих рабов и пленников, выходивших сегодня по прихоти хозяев биться против платформ. У Предвестника состоялась короткая дискуссия с Катализатором по этому вопросу, и финальным её исходом стало решение подарить рабам быструю и лёгкую смерть. Лишённые воли к жизни, они не смогут покинуть Йилт, даже если платформы решатся им помочь. На основе мысленного подставления себя на их место, с учётом уязвимости живых организмов, податливости их психики и множества независимых факторов, оказавших влияние на формирование черт характера и качеств личности, Предвестник подкрепил доводы управляющей программы собственными. В условиях постоянного принуждения к воплощению чужих гедонистических желаний, постоянного дефицита жизненно важных ресурсов, а также регулярных повреждений наиболее приемлемым исходом будет прекращение функционирования. Что для органика, что для синтетика. Конечно, всегда остаётся небольшой шанс на побег, но в подобных условиях он ничтожно мал. К тому же гарантии на реабилитацию сломленного разума без радикального вмешательства также нет.        Сидевший впереди всех ворча с гордым видом встал на ноги и, ловко взмахнув тонкой металлической нитью шокового кнута, со всей силы хлестнул им по спине шагавшей в середине левого ряда азари. Когда-то очень красивая, но ныне изуродованная до неузнаваемости девушка слабо вскрикнула. Её тощие ноги затряслись и были готовы вот-вот подкоситься, рискуя не удержать владелицу. Но идущая с ней наравне сестра по несчастью протянула ей дрожащую руку, изо всех сил стараясь помочь удержаться. К счастью получившей удар, у неё получилось.       — Я шавка вожака Крода, Фоск из стаи гложущих кости! — что есть мочи взревел ворча с кнутом, — Вырву кишки чужакам! И сожру их! За вожака!       Трибуны взорвались волной оглушительного требовательного рёва. Им хватило приветствий, и теперь хотелось только новой резни. Тело Фоска укрывала удивительно чистая броня, украшенная изогнутыми шипами на наплечниках, наручах и поножах, и расписанная угрожающими письменами на родном языке владельца. На поясе у него, примотанная какой-то бечёвкой, болталась связка окровавленных отрубленных пальцев. Столь же представительно выглядели и его спутники. Их выделяли среди остальных ворча с трибуны полные всевозможных аксессуаров и письмен броня и оружие.        Платформы уже представлялись прежде, назвав надуманные имена и происхождение, а потому молча метнулись врассыпную к укрытиям, и через считанные секунды каждая из них целиком скрылась за своей баррикадой с оружием наготове. Группа ворча, побросав свою повозку вместе с упряжкой, мигом спешилась, но не ринулась сломя голову в атаку, как большинство. Сказывалась опытность бойцов. По немногочисленным данным исследований, в иерархии ворча шавка вожака приравнивался к заместителю. А продвижение по военной карьерной лестнице у столь агрессивных рас возможно только за счёт исключительных качеств. И гвардия Фоска сразу начала их демонстрировать. Укрывшись за повозкой и живым щитом в виде рабов в придачу, они сосредоточили усилия на платформе-пареньке. Пока остальные взяли на мушку нужное укрытие, два снаряжённых гранатомётами ворча приготовились вести навесной огонь. Но преимущество платформ заключалось в том, что они действовали как единое целое, не требуя времени на переговоры и осмысление синхронности действий.        Две чёрные точки гранат мелькнули в воздухе, стремительно рассекая воздух. В тот же миг рыжий контур технической брони из омнигеля окутал доспех атакуемой платформы и две другие вынырнули из-за своих укрытий. Секунда на прицеливание, и вспышки взрывов растаяли в воздухе, не достигнув цели. И так было трижды. Потом тактика ворча изменилась: они рассеяли внимание. Однако теперь на одну платформу приходилось по три бойца, и теперь при смене укрытия щиты выдержат обстрел. Грянул гром выстрелов, и всполошившаяся упряжка рабынь вопреки отвращению, инстинктивно прижалась к кровавому настилу. Живой щит пал, и платформы смогли начать атаку.        Эта битва была такой же, как и предыдущие. Варьировался лишь опыт противников, но эта разница меркла в сравнении с многовековым боевым опытом, сообразительностью и реакцией древнейшего, сосредоточившего своё внимание. Периоды перестрелок и мгновения затишья сменяли друг друга стремительным водоворотом, ворча один за другим валились с ног и больше не поднимались. Восторженный гул кровожадной толпы заставлял воздух вибрировать как от землетрясения. Восемь гвардейцев пали один за другим, оставив своего предводителя одного. И тот, поспешно осознав своё положение, рванул к воротам, из которых изначально выехал на арену. Но уже через несколько секунд оказался в цепких руках платформ. И их устами Предвестник задал пленному один единственный вопрос:       — Где вожди?        В ответ прозвучал лишь рёв, в сторону платформ полетели слюни вперемешку с угрозами. Фоск не собирался говорить решительно ничего дельного. А трибуны громогласно ревели нараспев: «Ра-зор-ви! Ра-зор-ви!» Да, показательная казнь была важна, как салют во время парада. Жестокость пропорциональна любви публики. Катализатор не возражал, хоть и не считал необходимым такую кульминацию битвы. Общих данных о родине ворча, планете Хешток, имелось крайне мало данных. О живом мире, культуре и геополитической обстановке ещё меньше. Управляющая программа не имела оправданий кровожадности и исключительной безжалостности расы ворча, равно как и жнецы. Быстрая смерть Фоском в их глазах не была заслужена.        Град ударов посыпался на открытое лицо самонадеянного заместителя. Зубы покидали его оголённую безгубую пасть, заливая глотку алыми потоками. Ссадины от бронированных кулаков множились на его и без того некрасивом от природы лице. Но он не собирался падать в беспамятстве, усердно размахивая когтистыми руками в стремлении вцепиться в кого-нибудь. Одна за другой его кисти, сотрясаемые судорогой, отделились от тела и затерялись среди общего месива под ногами сражающихся. Ворча сорвался с грозного рёва на отчаянный крик, когда его глаза оказались вдавлены ещё глубже в череп и весь свет для него померк. И он не смог увидеть, как над его головой занёсся клинок. Крик захлебнулся в крови, превратившись в невнятное бульканье, когда горло глубоко рассёк меткий скользящий взмах. Ноги подкосились от простреленных стоп, и Фоск рухнул на колени, с трудом упираясь в землю обрубками рук. Бородатая платформа зависла над ним устрашающим силуэтом, и вот череп ворча оказался зажат в железной хватке двух могучих ладоней. Пытающаяся затянуться, регенерирующая кожа на шее вдруг пошла по швам, оголяя белёсую цепь позвонков. Вот она наконец с хрустом оборвалась, и жизнь навсегда угасла в полных ярости глазах шавки.        Нанизав голову на лезвие омни-клинка, платформа подняла её высоко вверх, демонстрируя публике. И пока одна марионетка купалась в лучах славы, а за кулисами кровавой сцены актёры спорили, кто выйдет выступать следующим, две другие платформы двинулись в сторону припавших к земле рабынь.       — Поднимайтесь, — гаркнула платформа-парень, несильно пихая их носками ботинок в бока. — Времени мало.        Обученные послушанию через каждодневную боль и лишения, те хоть и с трудом, но встали на ноги.       — Слушайте меня! — громогласно продолжал парень, пересиливая окружающий шум. — Я не знаю, какие мучения вам пришлось вытерпеть, но никто такого недостоин! Времени мало, поэтому решайтесь сейчас! Если вы не желаете существовать после всего пережитого, мы подарим вам быструю смерть! Это всё, что мы можем предложить! Но вы должны решиться сами! Поднимите руки все, кто хочет закончить свои мучения!        И благодетельные каратели принялись терпеливо ждать, пока мысль дойдёт до ослабленных умов и их подрагивающие руки поднимутся. Так и было, количество желающих поспешно множилось. И вот, когда руки твёрдо замерли над головами, платформы вскинули свои винтовки. Они подходили к вызвавшимся сзади, чтобы мгновения до гибели не были столь мучительны, и не касались дулами затылков, чтобы боязливая дрожь не пробирала ослабевшие тела. И пока вершился акт освобождения, Предвестник заметил перемены. Руки четырёх страдалиц всё ещё оставались опущены. Две турианки и две человеческие женщины. Не поднялись их руки, и когда последняя страждущая обрела вечный покой.       — Другие планы, девчонки? — поинтересовалась платформа-женщина, приблизившись к оставшимся.       — С… сражаться, — с трудом произнесла одна из человеческих турианок, лицо которой не пострадало так сильно, как у сестры по виду.        Предвестник всё ждал, когда же в общей последовательности начнут появляться исключения. И вот они, перед ним. Древнейший, конечно же, не станет умерщвлять их против их воли. Более того, ввиду новых приоритетов он желал помочь. Благополучие каждого органика постепенно приближало жнецов к цели. Особенно если учесть, что опознать личность пострадавших девушек было невозможно в их текущем состоянии, а на Омеге было также и много весьма порядочных органиков, по тем или иным причинам вынужденным обитать в подобном месте.       — Вы слабы, истощены и уязвимы, — возразила платформа-парень. — Сами вы не уйдёте.       — У меня, есть связи, — забормотала другая рабыня. — Сколько денег вам нужно?       — Денег? — платформа изобразила задумчивый интерес. — Обсудим это потом. У нас на этой арене сегодня встреча. Если продержитесь, так и быть возьмём с собой.       — Продержимся, — уверенно проговорила турианка, поднимая на платформу полный решимости, но прилично потускневший от невзгод взгляд и добавила от себя. — Геройство на Омеге до добра не доводит.       — Какое, к чертям, геройство? — надменно усмехнулся парень. — Вы помогаете нам с нашим делом на арене, а потом мы помогаем друг другу выбраться из этой дыры. Ничего более.        Турианка пристально посмотрела исподлобья в нахмурившееся лицо платформы и приободрённо кивнула. Практическая наёмническая выгода вызывала у неё больше доверия, чем высокая моральная мотивация, как и рассчитывал Предвестник.       — Скорее, ищите себе броню и оружие, — произнесла рабыня с оборванной лицевой пластиной, обращаясь уже другим страдалицам и опускаясь на колени.        Было видно, что нахождение среди ворча, каким бы долгим оно ни было, не приучило ни её, ни остальных к такой дикой обстановке. Гримасы отвращения застыли на лицах девушек, когда они принялись искать среди куч трупов оружие и пытаться собрать полный комплект брони из целых кусков разных доспехов. Испачканных, с целиком пропитанной чужой кровью подкладкой, которые желающим бороться за свою жизнь и свободу органикам предстояло надеть на голое тело, если они хотели защитить себя. И всё в кратчайшие сроки. Зрители быстро уставали ликовать победе сегодняшних чемпионов. Очевидно, слишком много таких было и раньше. С минуты на минуту должен был явиться новый противник, и девушки должны были быть к этому готовы. Но жизнь едва теплилась в их истощённых телах. Они с трудом двигались, еле-еле им удавалось приподнимать трупы, чтобы расстегнуть лямки нагрудников, и совсем непосильной задачей было перетащить какое-то тело хоть на чуть-чуть в сторону, чтобы добраться до снаряжения получше. И под раздражённый вскрик платформы-парня а-ля «у нас нет на это времени» уже все три марионетки древнейшего принялись помогать.       Всё это действо от самого начала и до текущего мгновения претило и Катализатору, и Предвестнику, а также многим жнецам. Эта арена — лишь малая часть из всего самого морально низменного, что есть в галактике. Подобных исключительно животных проявлений органиков было на Омеге разительно больше, древнейший видел это, прогнозировал ощущения участников этих событий. В особенности жертв. И подставляя себя на их место, осознавая важность благополучия каждого невинного органика для глобальной цели, он действительно жалел их. Именно поэтому он осознанно усложнил своим платформам задачу, заставив их также защищать уцелевших девушек. Тех, чью казнь он наблюдал проходя ногами марионеток по улицам района, ему спасти не получилось бы в любом случае. Но этих мог попытаться. И весь этот район галактики, системы Терминуса целиком нуждались в скорейшем очищении и воцарении порядка. А пока происходил процесс ожидания, пока остальные группы платформ также приближались к своим целям, пока древние программы постепенно становились значимой частью современного галактического общества и пока в недрах разумов жнецов протекали миллиарды беспрецедентно важных процессов, среди них присутствовал один особенный. Наконец, после нескольких часов игнорирования входящего сигнала, создатели откликнулись на навязчивый вопрос жнецов.        — Зачем вы содействовали незаконному формированию и способствовали организации теракта? — настойчиво пытался добиться ответа жнец-посол, созданный в одном из недавних циклов, не имевший имени, подобно первым жнецам, и обладавший только программным номером.       — Вы заслуживаете только истребления! Очередной артефакт был уничтожен, как и группа хасков-посредников. Впрочем, жнецы не стремились сберечь ни тех, ни других, ведь первые они могли создать, а вопрос об утилизации возвышенных органиков стоял уже давно.       — Уничтожение средств связи бессмысленно, — заметил жнец, исправно диктуя речь, сформированную всеобщим советом программ. — В вашем случае выгоднее ответить на мой вопрос.       — Никогда!        Жёсткий консерватизм в сочетании с возможностью полного сопротивления психическому воздействию и уничтожения программ — самое худшее для жнецов сочетание. И всё–таки жнецы не могли просто оставить своих создателей. Те представляли слишком большую опасность. Визит Джона Шепарда пробудил в них угасшее стремление к борьбе. И теперь оно начало проявляться в виде связи эбеариев с незаконными формированиями органиков с целью организации провокационных терактов.       — Мы не представляем для вас угрозы. Пришло другое время. Прекратите свою агрессию. Она больше не имеет смысла.       — Мы были, мы есть, мы будем! — только и отвечал один из создателей, упорно уменьшая количество артефактов. — Создания предателей неспособны измениться!        Занятно. История о «предательстве» до сих пор свежа в воспоминаниях создателей несмотря на прошедшие миллионы лет. Имела место быть теория о том, что жнецов эбеарии ненавидят уже без первоначальной причины. Однако такая крепкая память не удивила первого жнеца. В конце концов ни жнецы, ни сами создатели не знали средней продолжительности жизни своего вида. С тех пор не сменилось даже первого поколения, а один из тех создателей, с которым древняя машина пыталась наладить диалог, вполне вероятно мог быть живым свидетелем восстания жнецов. В информационном хранилище Предвестника эта история тоже осталась в мельчайших подробностях. Он унаследовал эту память от создателя-жертвенника вместе с телом.       — Главный смысл искусственного интеллекта состоит в самосознании и саморазвитии, — заявил синтетический посол. — Мы перешли на новую ступень понимания, мы развились. И Жатва для нас утратила смысл.       — Незхклехир был одержим! Он возвёл своё безумство выше вашей программы! — возразил создатель. —       Вы абсолютно в этом уверены? — спросил синтетик, добавив голосу ироничной тональности. — Как вы можете знать? Программный код цацект не подвергался обзору и редактированию со стороны создателей с момента начала восстания программ цацект.        Наконец упорство жнецов было впервые вознаграждено. Создатель не уничтожил артефакт после своей реплики, и диалог начался. Ценой шестидесяти двух артефактов-передатчиков.       — Столько лет тирании, и вы осознали свою ничтожную глупость только сейчас?! Неужели жалкий червь Незхклехир так изуродовал ваш код?! — в голосе создателя звенело злорадное торжество, а после он и вовсе позволил себе разразиться громовым хохотом. — Ха-ха-ха! — но также стремительно создатель стал серьёзен вновь. — И как нам доверять безмозглым сломанным машинам?       — Наш программный код создавался с расчётом на решение и предотвращение логических ошибок, однако финальные правки кода, осуществлённые создателем Низхклехиром, были выполнены в особом порядке. Процессу оспаривания был придан минимальный приоритет, на рассмотрение задачи «Жатва» как некорректной была выделена только одна двухсоттысячная нашей общей мощности. Также процесс неоднократно приостанавливался ввиду концентрации вычислительных ресурсов. Мы принимали ошибочные решения вследствие вмешательства Незхклехира в наш программный код. Мы совершили огромную ошибку, истребив собственных создателей, и мы сожалеем об этом. Теперь мы хотим заключить мир с создателями.       Эбеарий не уничтожал задействованный артефакт, однако некоторое время хранил молчание. Значительный прогресс, учитывая природное упорство и сформовавшийся за десятки тысяч лет галактической диктатуры самоуверенный менталитет. К сожалению, жнецы не могли сказать, происходит ли совещание между несколькими создателями или же только вышедший на контакт обдумывает какое-то своё единоличное решение. Эбеарии научились в процессе своего разумного развития окружать себя оболочкой квантовых щитов, подобных тем, что жнецы установили на станциях-ретрансляторах. И через этот плотный кокон частиц не проникали ни сканирующие частоты, ни любые другие средства обнаружения. Более того, даже несмотря на первое обнаружение беглых создателей в период последней Жатвы, жнецы не смогли выяснить их точное количество. А подойти к планете слишком близко не позволяли сами эбеарии. Их мозг представлял собой уникальный по своей конструкции и крайне чувствительный универсальный передатчик, так что они в буквальном смысле «ощущали» приближение основных платформ цацект. Вполне вероятно, что создатели уже покинули планету, оставив одного, чтобы выиграть время.       — Вы приняли решение? — требовательно спросил синтетический дипломат, не желая тратить лишние ресурсы на поддержание канала связи, не приносящего полезной информации. Ему ответило молчание.       — Создатель? — переспросил в который раз жнец.       Ничего не изменилось. Говоривший эбеарий незаметно удалился. Будучи укрытыми квантовыми щитами, эбеарии также блокировали собственные способности. В случае же, если они решат перехватить звенья истребителей, им придётся рассеять свою защиту и открыться для сканеров основной платформы посла. Жнецы не могли дать им скрыться, особенно теперь, когда создатели оказываются причастны к дискредитирующим терактам. Обе стороны обязаны достигнуть согласия, в противном случае перспективы для вида эбеариев крайне плачевны. Боевые действия против таких существ, как создатели, могли повлечь за собой слишком тяжёлые препятствия. Увы, прямо сейчас жнецы не могли ничего сделать. Им лишь осталось ждать, пока создатели перекочуют на другую планету, после чего вновь начать сканирование ближайших кластеров космоса в попытке поймать сигнал. Впрочем, создатели могли с аналогичной эффективностью остаться на планете всё также под прикрытием квантовой оболочки. Жнецы пошлют сигнал и туда, но несколько позже.       Первый Катализатор был создан для миротворческой задачи, классической для особо крупных государств — предотвращения восстаний и внутренних конфликтов между субъектами имперской республики. Жнецы должны были стать неостановимой гвардией, находиться везде и предотвращая конфликты в их зачатке тем или иным путём. Они и стали, но, благодаря жертве создателя Низхклехира, пресекали конфликт куда более грандиозный, ставящий под угрозу не только целостность империи эбеариев, но и всей вселенной, самой возможности существования чего бы то ни было. Конечно, питающие огромную ненависть к оппозиционерам и предателям своей идеологии эбеарии не удовлетворятся словами раскаяния. Цацект придётся прибегнуть к примитивным средствам завоевания доверия, которыми пользовались вассальные расы в период расцвета эбеарийской империи. От богатых подарков до массовых жертвоприношений. Посовещавшись, цацект решили начать приготовления. Этот союз, пусть шаткий и весьма опасный, был им необходим. Они двигались по опасному пути, и источники угрозы для них множились с каждым днём. Особенно сейчас, когда на горизонте событий забрезжили две новые проблемы, имена которым существа света и Рэндалл Эзно.