Звонок. Подлинная история

31 июня 1978 года, психиатрическая больница Сиэтла, штат Вашингтон Палата была обита мягким материалом высотой в два метра, выше были окна, забранные стальной решёткой, а выше шёл белый потолок, такой же белый как и стены, как и кровать. Здесь всё было белым. На город уже давно опустилась ночь. Небо за окном окончательно потемнело, лёгкий ветерок заставляя деревья, верхушки которых можно было разглядеть в окно, слегка покачиваться. Клод лежал на кровати и старался не заснуть. Однако от препарата неудержимо клонило в сон, но он упорно старался, едва смежив веки, вновь открыть их. Он не должен был спать, ему нельзя было спать. Потому что если он закроет глаза, то снова увидит город, которого не стало из-за него. Сплошное поле, с отметинами, где стояли дома, посреди которого стоят только несколько двухэтажных домиков, фотографии остановившихся часов, обгоревших, обугленных людей, и фотографии теней. Теней людей, которые мгновенно обратились в пыль, даже не осознав, что произошло. Если бы он тогда только знал, что повлечёт за собой его сообщение на «Энолу Гэй»… «Бомбите первую цель» Но это была не бомбёжка, это было уничтожение, полное, тотальное, и необратимое. Если бы он только знал… Но что бы он сделал? Что он мог сделать? Ничего. И он передал это сообщение и с этих пор он больше не был офицером. Он стал преступником, он встал в один ряд с теми, кто сидел на скамье в Нюрнберге, он был ничем не лучше их. Сколько раз он просил признать его преступником, примыкал к бандитским шайкам, грабил, подделывал чеки, но всё равно, его оправдывали, давали маленькие сроки, его называли «героем войны», предлагали снять про него фильм, предлагали деньги… Он перевернулся со спины на бок и отвернулся к стене. Сон продолжал медленно подбираться и исподволь окутывать невидимой сетью, от которой деревенели мышцы, глаза становилось всё труднее и труднее разлеплять. Он не должен засыпать. Не должен. Как он мог допустить это? Как??? Перевернувшись на спину, он закрыл лицо руками и заплакал. Слёзы приносили успокоение. Всегда. Но не сегодня. - Почему ты плачешь? – раздался детский голос. Клод отнял руки от лица и увидел, что в дальнем углу палаты, насколько позволял увидеть полумрак, стоит девочка в белом платье. Волосы собраны в две косички, длиннополое белое платье, немного пухловатые щёки – всё, что можно было разглядеть. - Почему ты плачешь? – повторила девочка, если Клод не ошибался, в её голосе явно слышался акцент. - Я… я плачу, потому что не могу исправить зло, которое совершил. – ответил Клод Изерли. Скорее всего, это была просто галлюцинация. Неделю назад ему стали колоть какую-то новую разработку американских фармакологов, которая по идее должна была избавлять от кошмаров, а на деле только усугубляла их. Девочка просто мерещилась ему, это было ясно. - Почему ты плачешь? – в третий раз спросила девочка, подходя ближе. - Я плачу, потому что не могу исправить зло, которое совершил? – вновь ответил Клод. - А в чём состояло зло, сотворённое тобой? – спросила девочка. - Я передал на самолёт информацию, что небо над Хиросимой чистое, я фактически подписал смертный приговор восьмидесяти тысячам человек, и обрёк ещё десятки тысяч на мучительную смерть от рака и лейкемии. - Приговор подписал не ты. И на тебе вины нет. - Как ты можешь так говорить? Ведь ты же ничего не знаешь об этом. - Я всё знаю, и ты невиновен. – девочка подошла ещё ближе. Падающий в узкие окна лунный свет попал на её лицо, и Клод увидел её лицо. Лицо смутно знакомое, в глубине червячком закопошились полузабытые воспоминания. И вдруг в мозгу как будто произошла вспышка. Он вспомнил. Газета, принесённая одним из санитаров в его палату. В ней была фотография девочки. Подростка, которая умерла от того, что не могло быть вылечено просто потому, что медицина не могла помочь. - Ты Са… Са… - имя вертелось на языке но Клод всё никак не мог вспомнить его. - Садако. – подсказала девочка. - Садако – Клод привстав на кровати потянулся к ней рукой, но потеряв равновесие, упал с кровати и оказался на полу прямо перед Садако. Как будто какая-то горячая волна идя от ног захлестнула его до самой головы. Ему показалось что его затапливает крутой кипяток. Но тут на лоб ему легла прохладная ладошка и жар мигом спал. - Всё закончилось, пора идти. – сказала Садако. - Куда? - В лучший мир. – девочка помогла ему подняться, и Клод увидел, что дверь палаты открыта…