Игрушка

Дверь в ее покои неприятно скрипнула, резанув по ушам и заставив отвлечься от окна и письма, которое она старательно выводила, буква за буквой, строчка за строчкой для своего любимого и единственного отца, о котором практически ничего не знала на данный момент их трудной жизни. Напрягшись и аккуратно отложив, чтобы не привлекать лишнее внимание рассерженного парня, она непроизвольно облизала пересохшие губы. Спину вновь посетил табун крупных мурашек, отчего девушка дернула плечами, медленно повернувшись всем телом в его сторону, внимательно осмотрев, стараясь не задерживаться глазами на суровом лице. В глубине души закрался растущий с каждой секундой страх быть пойманной на маленькой шалости с письмом и служанкой, которая, по простому плану Хартфилии, должна была доставить эту бумагу на нужный адрес. Сжав руки, чтобы не дрожать слишком сильно, она встала на ноги и подошла, обняв его крепко. Уткнулась носом в ключицу, закрыв глаза и выдохнув расслабленно. Объятья были запретом для нее, но… Что подвигло ее на это? Желание ощутить чье-то тепло? Почувствовать себя живым человеком, который тоже хочет ласки и внимания? Конечно же нет! О чем вообще речь?! Какая ласка и внимание? Это был всего лишь жалкий повод с ее стороны отвлечь его. Низко… Глупо… Бесспорно бесполезно. Но это все, что она могла. И за свою дерзость получила сполна… Громкий удар привел ее в чувство. Сжав разбитый нос рукой, она удивленно посмотрела на него, начала боязливо пятится к тумбе, на которой писала минутой ранее. Грязная рука оставила след на щеке, а пару капель яркой красной жидкости попали на ковер. Он сделал пару шагов в ее сторону, заставив сжаться и забиться на полу. Она зажмурилась с силой и поджала ноги, сжав нос обеими руками. Страх полностью окутал ее, как в коконе, она боялась даже дышать. Халат распахнулся и полностью испачкался в крови. Драгнил лишь хмыкнул и потянул руку к бумаге, взяв ту и бегло пробежав по ней глазами. — Бред, — конверт полетел в мусорный бак у окна, шурша мягко, привлекая тусклые карие глаза. Парень грубо сжал ее за локоть и поднял рывком, швырнув на прохладные простыни. Его раздражительность витала в воздухе, полностью заполняя приличных размеров комнатку и просачиваясь даже в самые укромные местечки ее разума. От этого дрожь в теле усилилась, что заметно обострило жгущую в носу боль. — Ты же понимаешь, что получила лишь часть своего наказания? — усмешка… Можно ли было назвать ее родной для Люси? Наверняка, ведь она видела ее за все это время чаще, чем солнце в окне особняка. Кивнув слабо, она расслабилась. Он не позволит ей умыться или даже просто подняться, пока не закончит. Нацу был прав… Так думала она. В голове блондинки всплывали лишь обрывки мыслей, и во всех их слышалось одно: «она сама виновата». Что ей еще оставалось? Только ждать, пока парень медленно стянет одежду, вновь дразня ее и пугая своими выходками и хитрым взглядом, исследующим каждый миллиметр бледной кожи. Хартфилия была готова взять свои слова о том, что привыкла к нему и его поступкам, назад, потому как на данный момент это была жалкая ложь. И вся ее храбрость, гордость, безразличие, — все сошло на нет, словно и не было такого никогда, а убедить себя в обратном уже не хватало сил. Да и зачем ей это? Драгнил устало скинул рубашку и отбросил ту в сторону шкафа, легкая материя ловко зацепилась за ручку и криво повисла, придавая комнате более грязную и небрежную обстановку. Передернув плечами, розоволосый встал на нежно-голубое покрывало с края кровати коленом, облокотившись и впившись взглядом в лицо смотревшей за ним с безразличием девушки. Ему не нравился ее настрой… Это злило намного сильнее жалкого парня, «слизавшего» с ладони доброго и щедрого Драгнила не хилую сумму, ведь это пустышка нужна всего лишь для игр и развлечения хозяина. А что получается?! Ей все равно на него! Злобно сверкнув нефритом и схватив прижимающую к лицу ладони девушку, он развел ее руки, сжав щеки пальцами, и заставил посмотреть себе в глаза, в миг ощутив ее покорность и страх. Раздражительность парня медленно спадала, зато желание показать кто тут главный росло, словно сменяя чувство за чувством. Расстегнув ширинку, он практически сразу же насадил мелко дрожащую девушку на член ртом, скомкав ее волосы в кулаке и в плотную прижав, заходя все глубже в глотку. В уголках широко раскрытых карих глаз выступили первые слезы боли, руки само собой сжали простынь до хруста в кулаках, не смея коснутся его ног и оттолкнуть. Першение в горле заставило ее давится и непроизвольно двигать языком, в жалкой попытке вытолкнуть изо рта горячий агрегат. Нацу нравилось это! Эта сука выглядела так жалко! Он гадко хмыкнул и сделал первый толчок, от которого девушка сильно зажмурилась и дернулась назад, но крепкая рука в волосах держала сильнее, чем хорошие тиски, сжимая пряди властно. Он все набирал темп, пока она пыталась сделать хоть вдох нужного ей воздуха. Кровь вместе со слюной густыми струями стекала по шее и подбородку, капая на ее же запястья, сильнее пачкая постель. Она как старалась сдерживала рвотные позывы, молясь всем богам этого жестокого мира о прекращении этой пытки. Как сказал Драгнил? Наказания, да? Сделав пару рывков, он наполнил ее глотку, отпустив побледневшую еще сильнее Люси на кровать. Девушка громко закашляла, выплевывая перемешанную с ее жидкостями сперму, делая глубокие глотки воздуха в перерыве. Слезы обжигающе текли по щекам, капая на материю, мешаясь в этом миксе всего. — Ты можешь плакать, кричать от боли, кашлять, захлебываясь в собственных соплях и слюнях, но пока ты не исполнишь того, чего хочу я, как и положено такой грязной подстилке для ног, как ты, я не позволю тебе сделать даже жалкий вдох самой, — он скорее прорычал это, чем сказал. Хартфилия сжалась сильнее, стараясь отползти подальше, но розоволосый лишь дернул ее за ногу, скинув грязную тряпку на пол и подмяв под себя. — Если ты посчитала, что я закончил, то ты совершила очень большую ошибку в своей никчемной жизни, — зеленоглазый впился ей в шею, прокусив тонкую кожу, и вошел рывком, вырвав из поднимающейся груди выкрик. Это ей совсем не нравилось! Это было иначе… Больно… Если раньше душевная боль и обида застилали телесную, заставляя ее терпеть все, что он позволял себе, то сейчас это было просто ужасно. И она кричала. Громко. Будто в первый раз. Но… Она двигалась… Двигалась вместе с ним. Навстречу, стараясь делать все, чтобы он больше не злился. Дрожала сильно. Но мягко вела руками по спине, поглаживая пальцами. Плакала. Но губы шептали ему не останавливаться. Сжимала колкие волосы нежно, а внутри было гадко от самой себя. Но у нее не было выхода. Он преподал ей хороший урок. Блондинка знала, что услышит потом. Он похвалит ее за активность. Но не больше. Посмотрит, кинув какую-нибудь небрежную фразу, и уйдет по своим делам. Так всегда было и будет для нее. Одна из рук парня сжимала тонкую шею, второй он упирался в постель, держа ее запястье крепко. Его горячее дыхание опаляло щеку блондинки, заставляя девушку жмуриться вновь. И если бы он быстро не двигался внутри, порыкивая тихо, она бы наверняка посчитала, что он вновь злится, а не снимает напряжение ею же. Сейчас Нацу просто закончит и уйдет. Закончит. И. Уйдет. Это единственная мысль, что крутилась в ее голове. Драгнил вновь наполнил ее, а она, на удивление самой себе, простонала и выгнула спину, сжав его внутри крепко. Даже так он заставил ее кончить… Это делало девушку еще более жалкой, и, конечно же, тешило самолюбие хозяина Хартфилии. Но, то ли боги ее все же слышали, то ли везло Люси очень сильно, так как в кармане от снятых розоволосым джинс завибрировало, и он, натянув белье и встав, ответил, выйдя из комнаты и бредя, как слышалось девушке по шагам, наверх. Что-то по работе, или же личное, ее это совсем не волновало. Дикий сон накрыл с головой и та заснула, в позе, в какой кареглазую оставил Драгнил.

***

— Пламенный привет из Вашингтона, Саламандр, — голос в трубке гадко посмеялся, — у меня для тебя подарочек, и он уже в аэропорту, — хмыкнув и скинув, парень выбросил мобильник из окна в бассейн, нахмурившись до непривычности и сев в свое кресло, взял сигару, закурив. — Вновь за старое… Что б тебя, тварь… — первая затяжка заставила его прикрыть глаза и расслабиться. У него нет времени на разборки со старыми неприятелями. Нет, скорее врагами…