Скиталец

Помехи полицейской рации. Монотонный голос сержанта за рулем. Острые верхушки деревьев, упирающиеся в черное небо. Холодный металл наручников на запястьях. Разбитая губа и солоноватый привкус крови на языке. Сердцебиение. Грязь на одежде и ногах — бегство; через лес, по пустой дороге, прочь от себя. Царапины на лице — ветки, напоминавшие удары хлыста. Запекшаяся кровь на руках — его кровь. Я — чудовище. Он думает об этом отстраненно, как будто признает факт; через приоткрытое окно дует холодный ветер, и его кожа быстро покрывается мурашками. Томми передергивает плечами и исподлобья смотрит перед собой, в лобовое стекло между передними креслами, на кусочек освещенной фарами дороги; один из сержантов кидает на него взгляд в зеркало заднего вида. «Я многое видел, — тихо говорит он, — но не такое. Черт, ты думаешь, мальчишка правда убил своего отца? Я имею в виду, Боб, мужик просто как решето.» Кровь на руках. Пальцы все еще слабо сводит, как будто он продолжает сжимать в руках нож и не разрешает себе его отпустить. Томми напрягает слух, но второй сержант ничего не отвечает. Он чуть сбавляет скорость на повороте; острые верхушки деревьев словно стражники с копьями, которые наблюдают, как пленника ведут на смертную казнь. Никакой боли. Никаких мыслей. Никаких чувств. Только инстинкты. Я — монстр. Томми кажется, будто через приоткрытое окно в машину заползает тьма и охватывает его, смешиваясь с темнотой внутри него; и он растворяется, а следом за ним — оба сержанта, машина и пустая дорога. Он сделал вдох и готов был поклясться, что чернильная тьма осела в его легких. Я защищал себя. Но я чудовище. Такое же, как он. * * * * * Китай, Макао. Двадцать шестое августа, 15:54. Спокойно, — мысленно сказала она себе и повторила еще несколько раз. — Спокойно, спокойно, спокойно. Джулиет открыла кран и плеснула холодной водой в лицо, пытаясь привести себя в чувство, а потом вытащила несколько бумажных полотенец и судорожно вытерла рот, размазывая темно-красную помаду вокруг рта. — Спокойно, — пробормотала она, комкая салфетку в дрожащей руке. — Не теряй связь. Спокойно, спокойно, спо... Мантра оборвалась: она склонилась над раковиной и ее снова вырвало. Желудок сжался, как будто ее тело стиснули в железных тисках; она тяжело задышала, снова плеснула себе в лицо холодной водой и подняла взгляд на зеркало. Дрожащие пальцы слабо скребли поверхность раковины: судороги обрывали ее контроль над собственным телом. Только не снова. — Теряешь форму, — хмыкнула она; ее сотрясало крупной дрожью, словно кто-то пустил ток по ее телу, и казалось, что ноги ее не держат. Спокойно. Медленно выпрямившись, будто каждое новое движение могло спровоцировать новый приступ тошноты, она взяла еще несколько бумажных полотенец и насухо вытерла лицо и следы губной помады, а потом скомкала и бросила на раковину. Выключив кран, она несколько мгновений стояла, подавшись корпусом вперед, и рассматривала свое отражение, как будто ждала, что вот-вот произойдет что-то, что заставит ее измениться на глазах — словно там, под ее кожей, жила тьма, готовая выползти наружу. Я — чудовище. На одно отчаянное мгновение ей захотелось разбить зеркало, стащить с головы парик и швырнуть его в это отвратительное отражение, бить осколки руками, пока кровь не смешается с водой и боль не включит все ее защитные механизмы, а потом кричать до тех пор, пока горло не разорвется на части и легкие не высохнут. На одно отчаянное мгновение она возненавидела себя так сильно, что почувствовала эту ненависть даже в кончиках пальцев. Но она протянула руку к своей сумке, на ощупь нашла там косметичку и достала губную помаду. Руки дрожали; ей пришлось сделать несколько глубоких вдохов и сжать свой подбородок второй рукой, как будто другая часть этого безумия глубоко внутри нее могла вырваться из-под контроля и разрушить все. Медленно, словно руки принадлежали не ей, она накрасила губы бледно-розовой помадой, а потом осторожно стерла салфеткой то, что попало на кожу, расчесала пальцами волнистые локоны и еще раз пристально всмотрелась в свое отражение. От приступа не осталось и следа. Она замазала бледную кожу пудрой, осторожно промокнула салфеткой капельки воды на ресницах и сделала глубокий вдох. Дверь в туалет открылась и вошла девушка. Джулиет скользнула по ней взглядом в отражении зеркала и опустила голову, чтобы волосы скрыли лицо, делая вид, что поправляет свою одежду, когда за ее спиной прозвучал неуверенный голос: — Там парень у дверей... По-моему он о тебе волнуется. Девушка запнулась и сделала паузу. Джулиет, не взглянув на нее, застегнула сумку и бросила скомканные салфетки в ведро. Даже руки перестали дрожать. — Он попросил меня проверить, что ты в порядке, — добавила девушка чуть тише. — Спасибо, — сухо ответила Джулиет. От приступа не осталось и следа, — она посмотрела на свое отражение. — Это на самом деле твое лицо, маленькое чудовище? Девушка покосилась на нее и ушла в кабинку. Джулиет подхватила свою сумку, машинальным жестом взлохматила рыжие волосы и вышла из туалета. Адам измерял нервными шагами коридор рядом с туалетом. Когда дверь открылась, он резко обернулся на месте и кинулся к ней с таким видом, словно она вышла не из туалета, а как минимум из тюрьмы после десяти лет заключения. Разве что хвостом не виляет, — подумала про себя Джулиет. — Ты в порядке? — спросил Адам. Она сжала зубы и подавила вздох, как будто его простой вопрос скрывал под собой жестокую насмешку. — Что со мной может случиться в туалете? — Ну, ты не выглядела в порядке, когда... — Просто ненавижу летать, — оборвала она. Ложь во благо. Он не поймет, — возразила она самой себе. До выхода из аэропорта они молчали. Даже со своим широким шагом, Адам с трудом поспевал за ней, и его беспокойный взгляд, который он бросал на нее, будто щенок, пытавшийся заглянуть в глаза хозяину, действовал Джулиет на нервы. Он как будто бы ожидал, что она вот-вот упадет на пол и забьется в конвульсиях, и ее раздражение росло. Хотя причина, конечно же, не в нем. Просто непривычно, что кто-то беспокоится, да? — Мы знаем, как он выглядит? — спросил Адам, оглядываясь вокруг, когда они вышли и шум оживленной улицы заглушил их голоса, словно так было намного проще — белый шум, позволявший грязному миру существовать параллельно с нормальным и привычным. Или непривычно нормальным для кого-то вроде нее. — Без понятия, — Джулиет надела солнечные очки. — Но он знает, как выглядим мы. И в этот момент, прежде чем Адам успел ответить, за их спинами прозвучал низкий мужской голос: — Семь, шесть, пять. Джулиет обернулась. Незнакомец за ее спиной оказался высоким мужчиной в черном плаще поверх фиолетового свитера и коричневых брюк. На вид ему было около сорока; полуопущенные веки придавали ему сонно-разморенный вид, но взгляд оставался пристальным и внимательным. — Пять, четыре, шесть, — произнесла Джулиет. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, словно он сканировал ее своим немигающим взглядом. Адам недоверчиво покосился на него и посмотрел на нее. — Никто не хочет объяснить мне, что это за цифры? — спросил он. — Нет, — Джулиет убрала руки в карманы кожаной куртки и обратилась к незнакомцу. — Мы спешим. Мужчина расплылся в широкой улыбке, словно это замечание его повеселило, и, не сводя с нее взгляд, указал пальцем поверх ее плеча. — Моя машина там. — Оставайся здесь, я сейчас вернусь, — бросила Джулиет Адаму и направилась к машине раньше, чем он бы успел возразить. Адам повернулся к незнакомцу. Мужчина ничего не сказал ему, но хмыкнул, покачал головой, словно в ответ на свои мысли, и, убрав руки в карманы, медленно побрел к своей машине. Адам проводил его взглядом; он видел, как незнакомец вытащил ключи из кармана и снял машину с сигнализации, и Джулиет, открыв дверцу, села на переднее сиденье. Отвернувшись к зданию аэропорта, спиной к машине, Адам вытащил из кармана рюкзака ручку и записал цифры на запястье. Семь-шесть-пять-пять-четыре-шесть. Хорошо. Если она не хочет говорить, придется узнать самостоятельно. — Ты не очень-то с ним ладишь, — заметил мужчина, садясь за руль. — Ближе к делу. Он хмыкнул, окинул ее взглядом и потянулся за рюкзаком на заднем сидении, расстегнул молнию и показал ей оружие. — Как ты заказывала, — произнес он. — Плюс деньги и новые документы. И еще: Большой Билл хочет поговорить. — Хорошо, — она переложила рюкзак на свои колени и проверила документы. — Я свяжусь с Бэ-Бэ, когда осяду. Если за нами увязался хвост, нужно залечь. — Он в курсе, — мужчина обнажил в улыбке белые зубы, не сводя с нее пристального взгляда. — Мне нужно кое-что еще, — Джулиет покосилась на Адама в окно, как будто он мог услышать ее с такого расстояния, и протянула незнакомцу сложенную вдвое бумажку. Он взял ее медленно. Иногда весь мир казался ей медленным. — Если не сможешь достать сам, передай Бэ-Бэ. Он знает, что рано или поздно я об этом попрошу. — Я могу вас подвезти. — Это ни к чему. Мужчина отдал ей честь и усмехнулся, откинувшись на спинку сиденья. Джулиет вышла из машины, закинула рюкзачок на спину и направилась к Адаму. Он стоял на том же месте, скрестив руки на груди, и хмурился. — Все нормально? — спросил он, когда она поравнялась с ним, и обернулся на машину, словно незнакомец мог его подслушать. — Странные люди работают на твоих боссов. Он совершенно не выглядел безобидным. Джулиет повела плечами. — Снимем отель, — произнесла она, проигнорировав его замечание. — Нужно поймать такси. — Разве он не мог нас подвезти? — Нет. Услышав ее тон, Адам не решился спорить. Он кинул взгляд на свое запястье, на котором написал цифры, и натянул на него рукав куртки, чтобы она не увидела.