Скиталец

Япония, Токио. Двадцать четвертое августа, 09:01. Отель «Мандарин Ориентал». Настойчивый писк эхом разносится по пустой голове, будто сигнализация. Он идет от левого уха через весь мозг, словно маленький электрический разряд, повторяющий по кругу одно и то же: просыпайся, просыпайся, просыпайся... Он прерывает нечеткий ряд размытых сновидений, наполненных чем-то темным, знакомым, болезненным; словно там, в подсознании, скребутся и просятся на волю все его демоны. И где-то там же его монстр, которому претит знать, что мир бывает прекрасным; что он наполнен кем-то кроме маньяков, наркоторговцев, мафии и всех тех ублюдков, которым просто нужно выпустить одну пулю в лоб. Настойчивый писк становится отчетливее, словно бы громче. В первое мгновение ему хочется сдавить голову руками, словно этот звук можно будет выдавить из нее; кошмары пережитой ночи еще не развеялись и опутывали своими костлявыми лапами слабое и разнеженное сном тело, и казалось, словно даже кровать вдруг стала такой мягкой, что можно провалиться сквозь матрас и утонуть, и там, в глубине одеял и простыней, этот писк в висках станет невыносимым. — Тоби, – с яростью в голосе выдыхает Томми, укрываясь одеялом с головой, и крепче зажмуривается. – Прекрати это и не делай так никогда больше. Писк замолкает, и на смену ему приходит бодрый и веселый голос. «Прости, – звучит в ответ. – Но иначе тебя не поднять.» — Который час? «Пять вечера.» Пауза. Томми приоткрывает один глаз и сдвигает в сторону одеяло, чтобы увидеть, как в щель между неплотно задернутыми шторами проникает солнечный свет. «А в Токио девять утра, – поняв свою оплошность, добавляет Тоби. – И я помню, что ты говорил о том, чтобы я не будил тебя раньше двух часов дня, когда ты на заданиях, но Большой Билл хочет с тобой срочно поговорить и ждать это не может.» Томми широко зевает. — Если это насчет Каташи и его кошелька, то они сейчас вместе жарятся в Аду. «Это мы знаем, – на эмоциях Тоби начинал говорить во множественном числе, и в его голосе сразу послышалось возбуждение. – Новости до нас уже дошли в утреннем выпуске.» — Вот черт. Откинув одеяло, Томми сел на кровати, закрыл лицо ладонями и тяжело выдохнул. Он забыл свои кошмары с первым звуком будильника, а по ощущениям он словно бы и вовсе не спал: только пять минут назад лег в постель, а Тоби уже позвонил ему, чтобы предупредить о настроении в компании. — Все очень плохо? – спросил Томми, подавляя зевоту, и, подняв с пола кожаную куртку, пошарил рукой по карманам в поисках сигарет. – Бэ-Бэ рвет и мечет? «Это не связано с Каташи. Об этом не парься, Большой Билл доволен твоей работой и тем, что это не похоже на проделки Ю-Ай-Ди, а смахивает на разборки уличной мафии. А с Тэтсуо вообще отлично было придумано...» — Тогда ближе к делу, – перебил Томми. – Если все нормально, то что Бэ-Бэ хочет от меня сейчас? Я выполнил свое задание и только завтра собираюсь возвращаться в Америку. «Вот насчет этого я и звоню тебе.» Из голоса Тоби неожиданно пропал весь юмор — недобрый знак. Отбросив куртку, Томми встал с кровати и прошел несколько шагов по номеру, потягиваясь. Ему вдруг стало не по себе. «Большой Билл хочет, чтобы ты сделал крюк до возвращения в Америку и забрал кое-что из Филиппин.» — Почему я? В Ю-Ай-Ди полно агентов, которые могут смотаться через весь свет за какой-то фигней. Я не работаю с посылками, он хорошо это знает. «У фигни есть имя, детка, – хмыкнул Тоби. – А еще, если наши источники не ошибаются, у него в руках вся группировка Арнела — от имен и мест до планов и счетов.» Томми присвистнул. Теперь он чувствовал себя проснувшимся и мог почти физически ощущать, как закрутились колесики в его голове, словно механизм расчетов. Знакомое имя подняло в нем волну протеста, словно рычание монстра, и стряхнуло остатки сна. — У него в руках бомба, – сказал он, открывая окно, и оперся на подоконник. – И что он собирается делать с ней в Филиппинах? Только не говори, что... «Сдать ее Ноэлю, – ответил Тоби. – Как ты понимаешь, он ее не обезвредит.» — Он ее взорвет... – Томми нахмурился. Он скользил невидящим взглядом по окнам небоскребов, в которых отражалось рассветное солнце, и, словно в замедленной съемке, видел перед собой все, что произойдет дальше: Ноэль, получив такой ценный подарок, быстро ударит по Арнелу. Если Арнел уже хватился утечки, то он попытается максимально залечь на дно, а если нет... Начнется настоящая война. «Большой Билл хочет, чтобы ты перехватил паренька с гранатой до того, как он оторвет чеку, – сказал Тоби. – Нельзя, чтобы Ноэль развязал уличную войну. А если Арнел спрячется, мы его долго не достанем.» — Этот парень суицидник, – Томми отвернулся от окна. – Либо он идиот, если считает, что выберется живым из этой переделки, либо считает идиотом Ноэля, который сам же его и прикончит, когда все узнает... А что за парень, известно? «Кто-то из приближенных Арнела, видимо, если смог выцепить столько информации. Мы не смогли узнать его имя, он хорошо прячется; те, которыми он представлялся, подставные. Он должен быть очень близок к группировке, если научился так шифроваться.» — Что-то здесь не укладывается. Арнел не разбрасывается своими. С чего бы его людям предавать его? Ради чего? Те, кто столько о нем знает, и так себе ни в чем не отказывают. Если дело в деньгах, то речь идет об очень большой сумме, но если дело не в деньгах, то в чем? Томми нахмурился и закусил губу. Он прислонился спиной к подоконнику, скользя взглядом по раскиданным по комнате вещам. Брошенный им пеньюар так и остался лежать на пороге спальни, но теперь, в лучах солнца, он уже не напоминал затаившегося на полу дикого зверька. «Я не знаю деталей. Даже наши источники умолчали. Просто пошли шепотки по улицам, что кто-то интересуется, кому можно подороже продать кое-какую ценную информацию об Арнеле. Говорят, какой-то парень вчера в баре расспрашивал завсегдатаев, как получить аудиенцию у Ноэля. Если он ее получит, то оторвет чеку от гранаты.» — И сам же от нее погибнет... – добавил Томми и потер лоб пальцами. – Я спущусь вниз через час и свяжусь с Большим Биллом сам. «Предупреждаю сразу, что твой обратный билет в Америку я уже сдал. Он сказал забронировать тебе место на самолет в Манилу сегодня в половине четвертого. Вечером ты будешь в городе. Думаю, в остальном моя навигация тебе ни к чему.» — Я не потеряюсь, – хмыкнул Томми. «А я и не надеюсь, – отозвался Тоби. – Если что-то еще станет известно, я свяжусь с тобой.» Томми качнул головой и светлая челка тут же упала на его лицо. Он не убрал ее за ухо; потянувшись и зевнув, он вытащил из раскрытого на полу чемодана несколько вещей и побрел в ванную. * * * Она спускается на первый этаж в 10:49. Пересекает холл уверенным шагом, стуча каблуками по гладкой плитке, молча кивает на приветствие девушки за стойкой ресепшена, поднимает воротник плаща, когда швейцар открывает перед ней дверь, и поправляет большие темные очки. Несмотря на солнце, день прохладный. Она спускается по ступенькам отеля и замирает у дороги, колеблясь, а потом разворачивается на девяносто градусов и идет в ближайший ресторан. К черту такси. Перекусить можно и здесь. На углу дома пожилая японка улыбается ей; Джулиет нащупывает в кармане несколько монет и достает, не считая. Японка начинает искать сдачу в карманах; Джулиет отрицательно качает головой, берет газету и уходит, не обернувшись на ее крики. На первой полосе фотографии Каташи и Акихиро. Ей даже не нужно знать японский, чтобы понимать, о чем речь: ночью бизнесмен Каташи Ито, занимающийся наркоторговлей, отмыванием денег, похищением и продажей девушек за границу был найден в своем клубе «Вельвет» убитым. Пуля вошла в лоб, пробила черепную коробку, разнесла к чертовой матери его мозг и оборвала его грязную жизнь. Его заместитель, Акихиро Мацуо, также был застрелен. Тоже в лоб. С близкого расстояния, чтобы он видел глаза человека, который спустил курок и ни секунды не пожалел об этом. От нахлынувшей агрессии захотелось курить. Джулиет запускает руку в карман плаща, нащупывает пачку сигарет, но не решается. Сильный ветер задувает под тонкий плащ; она ежится, крепче сжимает газету в руках и видит на второй странице еще одну фотографию, поменьше: полноватый мужчина в прямоугольных очках, с плотно сжатыми губами и залысиной в начинающих седеть волосах. Тэтсуо Сугимото был найден в пентхаусе отеля Миллениум повешенным. Его несложно было заставить покончить с собой. Он был так напуган, что всхлипывал, когда залезал на стул под прицелом ее пистолета, даже не догадываясь, что у нее кончились патроны. А она просто толкнула этот стул ногой. Просто и с едва сдерживаемой злостью она уперлась подошвой лаковых босоножек на высокой платформе в ножку стула и со всей силы оттолкнула. И он заплакал, когда опора ушла из-под ног. Они все смелые только за баррикадами из денег. Свернув газету, Джулиет несколько секунд колебалась, борясь с желанием ее выбросить, а потом неторопливо, словно сомневаясь и давая себе шанс передумать, убрала ее в карман плаща. Курить больше не хотелось. Оглядевшись по сторонам, она перешла дорогу, направляясь в бар, машинально подняла воротник, когда несколько посетителей покосились на нее, и подошла к барной стойке. — Мне нужно позвонить, – сказала она. Бармен, жующий жвачку и равнодушно протирающий стаканы белым полотенцем, бросил на нее ничего не выражающий взгляд и промолчал. Тогда она вытащила из кармана оставшуюся мелочь и со звоном положила на барную стойку, ударив ладонью по гладкой поверхности. Одна из монеток покатилась по дереву, подпрыгнула при ударе о пол и замерла, наткнувшись на ботинок бармена, и он, подняв взгляд на Джулиет, застыл, даже перестав жевать. Замерло полотенце в его руках, и капелька воды, стекающая по стенке стакана в его руках, капнула на барную стойку. — Телефон, – повторила она по-японски. Бармен поставил стакан на стойку, не сводя с нее взгляд, словно она представляла опасность, забросил полотенце на плечо и наклонился, доставая из-под барной стойки телефон. Дождавшись, когда он вернется к своему занятию, Джулиет набрала номер и прислонила трубку к уху. Ее напрягало разговаривать в общественном месте, пусть даже не в англоязычной стране, но разговоры в отеле исключались сразу: телефоны могли прослушивать те, для кого английский не был проблемой. Один гудок и на том конце отвечают. Голос бодрый, женский, чуть звонкий, словно у юной девочки. — Алло? — Мне нужно поговорить с Большим Биллом, – отвечает Джулиет. – Номер девять, три, три четверки, восемь. — Внутренний код абонента? — Семь, шесть, пять, пять, четыре, шесть. — Ваш Ай-Ди? — Это Джулиет. Он поймет. — Сейчас я вас соединю, – звучит в ответ, и в трубке снова раздаются долгие гудки. Джулиет рассматривает себя в зеркале рядом с полками для алкогольных напитков и в отражении изучает взглядом людей в кафе. Молодую парочку у окна. Двух мужчин, пьющих кофе. Девушку, что-то печатающую на маленьком планшете. Еще двух мужчин у барной стойки. Любой из них может оказаться шпионом или наемником под прикрытием. Любой из них может следить за ней. Иногда она не знает, как живет со своей паранойей. Иногда ей кажется, что паранойя — это часть нее, а не ее работы. — Джулиет, – звучит в трубке, прерывая ее мысли. — Большой Билл, — вместо приветствия говорит она. – Какие новости? — Отличная работа в «Вельвете». Ты уже просмотрела сводки газет? — Общую суть уловила. Ближе к делу, Билл, ты можешь отправить похвалу на мою почту. Он коротко усмехается. — У нас появился подрывник в Маниле. У него на руках бомба, которая своим взрывом может разнести весь город. — Конкретнее. — Деталей очень мало, парень хорошо скрывается. Мы знаем, что у него есть вся информация на Арнела и что он ищет Ноэля, чтобы ее продать. Связь ты видишь. — Глупая мышка ищет мышеловку без сыра... Почему я? — Мы не хотим его спугнуть. Он хорошо прячется и заметает все следы, его не отследишь. К тому же сделка состоится сегодня ночью, а ты на данный момент ближе всех остальных агентов к точке встречи. Его надо остановить, иначе полягут тысячи невинных. — И что мне с ним делать, когда я его найду? — Забери у него все данные, а дальше на твое усмотрение. Можешь его убить. — Звучит не очень обнадеживающе. — Ты нужна мне там сегодня, Джулс, и точка. — Джу-ли-ет, – чеканит она, и бармен бросает на нее взгляд. – Во сколько вылет? — В три тридцать тебе нужно быть в аэропорту Нарита. Ночью ты прибудешь в Манилу. Найти его нужно как можно скорее, но, думаю, мы сообщим тебе детали по прибытии. — Я стрясу с тебя двойную плату за голову этого мальчишки, – говорит Джулиет. – До связи. — Удачи, – хмыкает Билл. — Я в нее не верю. Джулиет кладет трубку, бросает взгляд на бармена и уходит, не обернувшись. Только на улице, запахнув плащ посильнее, она чувствует себя спокойнее, будто на открытом пространстве меньше шансов задохнуться от чужих секретов.