This war of mine: Break free.

Ангела чувствовала себя странно после пробуждения. Ей не удавалось выспаться в катакомбах: ночные кошмары о том, как все, кого она любит, гибнут на её глазах, не давали покоя. Но на старой кровати всё было совсем иначе: она не видела снов. В душе появилось давно исчезнувшее ощущения спокойствия, потому что… Всё кончено. Ангела поняла это только сейчас: всё кончено. Она сделала всё, что могла. Война проиграна. Никто не спасся. Она последняя. Трупы её товарищей до сих пор лежат на улице под пронизывающим до костей северным ветром. Возможно, их так и оставят для назидания будущих поколений, посмеющих сунуться в Айова-Сити; возможно, их разберут на органы и распродадут на чёрных рынках; возможно, их сожгут, потому что для кладбища места в городе нет. Он и сам по себе похож на кладбище. Или на склеп. Не всех предали земле. Много трупов до сих пор разлагаются на поверхности, источая отвратительный запах гнили и смерти. Она не могла знать наверняка о судьбе близких ей людей. Равно как и о своей. Есть ли у неё жизнь дальше? Есть ли смысл продолжать влачить бренное существование, когда тебя настолько изменили война и смерть всех, кто был когда-то дорог? Можно ли выбраться из разрушенного города, в котором, кажется, больше никого нет, кроме дезертиров и правительственных солдат, возвращающихся с успешно завершённой миссии? Нужно ли было делать те последние рывки на улице, чтобы спрятаться в подвале? Может, стоило отыскать огнестрельное оружие с одним-единственным патроном и вынести себе мозги, чтобы не оставаться одной? Что ей теперь делать? Так много вопросов, но ни одного ответа… -Выспались, мисс Госсоу? -прошелестел кто-то рядом. Она подняла глаза и увидела Шона, стоявшего у кровати и державшего в руке засохший мякиш серого хлеба размером со спичечный коробок и железную кружку талой воды. С благодарностью приняв еду, Ангела едва не набросилась на свой скудный завтрак, но вспомнила о том, что всё-таки она женщина, а не вояка, и медленно начала грызть хлеб. Милк присел на принесённую с собой табуретку и положил локти на бёдра, пристально наблюдая за тем, как ест его гостья. -Благодарю вас, Шон, -охрипшим голосом произнесла она, закончив трапезу и протянув ему кружку. -Не стоит, мисс Госсоу. -Обойдёмся без формальностей? Вы можете называть меня Ангела, -её пересохшие губы едва тронула улыбка. -Можем также перейти на «ты», -ответил Милк, судорожно потирая выпиравшую ключицу ладонью. -Согласна, -кивнула она и села на край кровати, -Ты что-то хотел? -Мы в опасности, -сразу перешёл к делу мужчина, -Солдаты скоро начнут зачистку города. Если мы ничего не придумаем, то, боюсь, всем нам настанет конец. Ангела пристально посмотрела на Шона. Они не видели ничего во взглядах друг друга, кроме пустоты, которую невозможно ничем заполнить. Они похожи на бездну, эти пустые глаза. В них нет ни холода, ни тепла—в них нет решительно ничего, даже оттенок сходит на нет. Это похоже на безумие и умопомешательство, но его не видно за непроницаемой плёнкой скорби от потери близких и себя самого. -А есть ли смысл? -спросила она, прочистив горло. -В чём? -поинтересовался Шон бесцветным голосом. -В спасении и побеге из города, конечно. Тебе есть, ради чего бежать отсюда? Ради кого?-она скрестила пальцы обеих рук между собой, недолго посмотрела на них и подняла глаза на Милка, -Есть ли жизнь после смерти? -Я не знаю, -он пожал плечами, уныло смотря на женщину. -Её нет, Шон. Мы все здесь мертвы. Если не физически, то морально—точно. Всё кончено. Война проиграна. -Ради чего? -озадаченно спросил он. -Что «ради чего»? -Ради чего ты тогда спряталась в подвале, если говоришь, что это конец? Наверное… Наверное, задней мыслью ты думаешь, что продолжишь жить, не так ли? Только ты боишься это признать, потому что чувствуешь вину перед своими, кто погиб, потому что ты осталась жива. Но мёртвые не осудят…-он покачал головой и повторил: -Да, мёртвые не осудят. -Возможно, ты прав. Но только «возможно». Шон начал сильно тереть шею, как будто пытаясь содрать с неё кожу. Он нервничал, разговаривая с Ангелой: она говорила то, что повторял его внутренний голос каждый день на протяжении того времени, что он сидит в подвале, но Милк пытался подавить его, чтобы не довести себя до очередной затяжной депрессии с возможным летальным исходом. -Помоги, прошу тебя? -тихо произнёс он, -Нам нужен план, чтобы мы все смогли сбежать. Мы не должны вот так умереть. Если до сих пор не умерли, то это второй шанс. Ты знаешь об этом не хуже меня, Ангела. Помоги… Женщина поднялась с кровати и кивнула ему на дверь, чтобы он вывел её к остальным. Может, у дезертиров есть планы? Или специальные умения? Хотя какие сейчас могут быть «специальные умения»? Это не военная операция по перехвату посланий из одного штаба правительственных в другой, не кража, не захват, не диверсия… Это безумие, настоящее безумие. Вряд ли хоть кто-то выживет: они делают всё вслепую, потому что все разведчики мертвы и не могут доложить обстановку. Чтобы натренировать даже самого осторожного дезертира, уйдут недели. Здесь же счёт идёт практически на часы. Шон вывел Ангелу в общий зал, где всё это время ютились остальные дезертиры. Увидев Кори, она почувствовала лёгкий страх: такой человек может переломить хребет любому. Аквамариновые глаза выдают в нём хладнокровие, для него человеческая жизнь не имеет никакой цены. Билли, наверное, перегрызёт глотку за дозу. А Джоэл больше похож на ребёнка пяти лет, чем на того, кому можно доверить хоть что-то серьёзное. Госсоу удручённо вздохнула про себя, поняв, с чем имеет дело. Самым нормальным был только Шон: он не вселял тихий ужас. Все остальные больше похожи на шайку психов. -А вот и партизанка-куртизанка, -усмехнулся Тейлор, -Рад нашему знакомству. Я Кори. -Я Билли, -сухо улыбнулся Мартин, -А это Джоэл. Он немой. -А я Ангела, очень… Приятно, -с опаской произнесла женщина, -Сразу к делу… У вас есть хоть какой-то план? Три дезертира переглянулись между собой, прежде чем обратили глаза на Шона, продолжавшего тереть шею и ключицу. Милк, заметив, что он на секунду оказался в центре внимания, помотал головой. -Мы даже не знаем, что там на поверхности происходит. Мы не выходим отсюда, -пояснил он. -Что ж, господа…-вяло вздохнула Ангела, -Судя по тому, где я очнулась, мы находимся в самом центре города. Практически под фонтаном находится… Эм…-женщина прикусила нижнюю губу, -Находилось место сходок всех предводителей повстанцев. Под городом есть целый лабиринт канализационных труб, и я примерно помню, куда выходит каждая из них. Если мы хотим выбраться, то единственный вариант—податься в западном направлении. -Почему именно западное? -ухмыльнулся Кори. -На севере находится главный штаб шавок, юг я не помню, а востока больше нет. -И куда же мы выйдем, мисс партизанка-куртизанка? -К черте города. Затем нам придётся пробраться через один спальный район по поверхности, а там находятся западные ворота в город, через которые мы сможем сбежать. -Ну что ж… Это единственный и пока лучший вариант из всех возможных, -хмыкнул Шон, потирая шею, -У нас есть примерно три-четыре дня, чтобы собрать провизию и сбежать отсюда.