Хроники Новой Королевы. Хроника Первая.

Прошлое не часто проникало в ее мысли. Лишь иногда, во снах, смутными образами, подернутыми мрачно-серой пеленой забытья. Гораздо приятнее было проснуться, вдохнуть лесной воздух, полный запахов листьев, мхов и росяной влаги поутру. Выйти из пещеры, ведущей в шахту, осторожно пробираясь, ступая обутыми в мягкие кожаные сапожки ногами по шершавому, усыпанному каменной крошкой полу, и на миг зажмуриться от рассеянных, но все же слишком ярких лучей солнца, обжигающих поначалу чувствительные глаза. День, безусловно, был не ее временем суток, но она любила и его. Просто радовалась тому, что выжила, тому, что встретила отца, который так заботится о ней. Что у нее все еще есть возможность существовать, хотя бы и вдали от шумных, но невероятно притягательных людей. Она любила гулять по лесу, вслушиваясь в столь разнообразные звуки, которые издавали животные и растения. Она умела различать запахи трав, отделяя целебные от ядовитых, могла находить съедобные коренья и дикорастущие злаки, чтобы потом с гордостью принести их отцу. Как же ему были приятны такие мелочи, он всегда благодарил ее и умилялся до слез каждой услуге, оказанной ему. Но разве могла она отплатить ему равной ценой за то добро, что он сделал ей? За то, что спас ее, совсем еще ребенка, от тех, кто похитил и собирался убить, и от своих односельчан, которые тоже бы не пощадили. Он пожертвовал всем ради нее, именем, достатком, даже частью собственной жизни. Вот об этом она сожалела больше всего. О своем малодушии, неспособности противостоять искушению голода. Бедный отец! Его самым горячим желанием было насытить ее человеческой пищей. Он был готов отдать ей и всю свою жизнь, если бы только это навсегда прекратило ее голод. Вернее, жажду. Она наблюдала, как насекомые собирают пыльцу и высасывают нектар, и невольно сравнивала себя с ними. Вот бы и ей, насыщаясь, не вредить, не отнимать годы, а наоборот, помогать! Выходит, у них с отцом была почти одна мечта. Но лишь мечта. После того, как он, отчаявшись накормить ее, буквально заставил "выпить" его молодость, она начала притворяться, лгать ему, что его эликсир помог. Как же она ненавидела себя за необходимость убивать людей, чтобы утолить жгущую огнем жажду! Она заметила другого, подобного себе уже давно. Она чувствовала своего врага, видимо, это было у нее в крови. Когда она заметила его в первый раз, чуть не сошла с ума от страха. Инстинктивно, она создала ментальный барьер между собой и окружающим миром. Потому что он находился совсем близко, за ближайшими деревьями, и она застыла, словно камень, не в силах пошевелиться. Ей было страшно, очень страшно, но именно тогда стали потихоньку возвращаться воспоминания. Она видела себя на поверхности совсем другой планеты, там никогда не было так светло, всегда прохладно и потому комфортно. По утрам землю там накрывал густой туман, не такой, как здесь, в нем можно было купаться, почти как в воде, которую она не любила. Там было много таких же, как она, детей. Обоих полов, но лиц она уже не помнила. Вернее, помнила, что их лица не имеют значения. Важны были именно ощущения. Чувство привязанности, безопасности рядом с подобными себе. Возможно, в тот день она осознала главное: она не может долго находиться одна. Ей был нужен кто‐то, чтобы чувствовать его рядом. Или хотя бы на расстоянии. Этот Рейф был одним из тех, кто ворвался в ее мир на огромном улье и стрелах. Она вспоминала, закусив до крови губу, чтобы не закричать от боли и ужаса, как умирали, пораженные выстрелами страшного оружия, окружавшие ее дети. Она бежала, стремясь скрыться от пришельцев, в лес. Но это был не такой лес, как здесь - деревья там росли так редко, что никак не могли служить укрытием. Последнее, что она помнила - это вспышка боли с правой стороны спины, а потом - темнота. Очнулась она, увидев склонившегося над собой отца. Казалось, она по-прежнему должна была испытывать страх, обнаружив около себя еще одного чужого, человека, но она, наоборот, испытала невероятное облегчение, даже радость. Она улыбнулась ему, и с этого момента поверила, что он не причинит ей зла. Просто знала это, и все. А вот она ему... Сейчас, ранним утром уходя в лес, на обычную прогулку, она вдруг почувствовала, что начинается особенный день в ее жизни. Грядут перемены, это она осознала так ясно, как видела перед собой тропинку, ведущую в густые прохладные заросли. Сердце стучало так сильно, воспоминания о прошлом вдруг сделались такими яркими и близкими, что сомнений и не осталось. Она поверила, что эта прогулка станет последней, после которой все изменится. Или она вернется в свой прежний мир, или умрет в этом. Потому что больше так не может продолжаться. Так и вышло. Те, другие люди, они были совсем не похожи на приветливых и добрых сельчан, но именно пришельцы зародили в ней надежду. Что когда-нибудь ей не придется убивать человека, чтобы жить. Сначала она просто следила за ними, полагая, что чужаки заблудились в лесу, но потом услышала их речи. А одна из них даже попыталась попасть в ее ментальное пространство! Все оказалось гораздо проще, чем полагала девушка: люди охотились на рейфа, убийцу людей. То есть на нее. Инстинктивный страх пронзил ее в ту секунду, как она поняла их цель. Эллия даже не подумала о том, что она может скрыться в лесу, замести следы так, что ее будут искать целую вечность и все равно не найдут. Она просто стремглав бросилась к тому месту, которое считала своим домом, к тому человеку, которого считала своим отцом. Он уговорил их не стрелять, спас ее снова, поклялся, что она не причиняет вреда людям. Отец направил чужаков искать того Рейфа, который был и ее врагом. И снова она проявила малодушие, не признавшись, что его лекарство не помогает. Да, она притворялась изо всех сил, стремясь показать им свое дружелюбие. Особенно старалась для того, кого посчитала самым опасным, но у нее не получилось завоевать его симпатию. Даже, скорее, наоборот - он стал ненавидеть Эллию еще больше. Словно чувствовал, что она лжет им всем. Та человек, которая обладала ментальными способностями, попросила ее проникнуть в мысли Рейфа, чтобы помочь им его найти и убить. Но они не понимали, насколько рискуют. Тот был очень силен и коварен. Эллия обходила его, почуяв в лесу, так далеко, как только могла. Но она сумела проникнуть в его сознание в тот раз, потому что все еще надеялась, что если поможет этим людям, то они примут ее, признают такой же, как и они. У нее ведь тоже есть чувства, и она, как люди, ненавидит одиночество. А потом она услышала тот самый разговор, который перевернул ее жизнь. Даже отец не верил в то, что когда‐нибудь люди примут их, такими, какие они есть, примут ее, как его дочь. И тогда доктор сказал слова, зародившие в ней безумную надежду. На то, что она сможет стать совсем, как люди, не будет больше монстром, высасывающим жизнь. Это был ее последний шанс. Потому что остальные чужаки, наверняка, уже ищут Рейфа, чтобы убить. И тогда у нее уже не останется возможности притворяться, ведь она забирала жизни лишь в то же время, что и он. И все, в том числе и отец, поймут, что она - лгунья. Хотя, они поймут это гораздо раньше, когда закончат анализ "эликсира", который, якобы, снимает ее жажду. Другой чужак, с воплями оповестивший их о том, что жители деревни сами собираются охотиться на рейфа, прибежал очень вовремя: все трое ушли, и она, наконец, сделала то, что могло ее спасти. Единственное средство - это препарат в чемоданчике доктора. Быстро достать ампулу из футляра, вставить в шприц и ввести себе. Лишь скользнув в мысли женщины-телепата, маскируясь, Эллия все же смогла мельком увидеть, для чего нужно это приспособление с иглой на конце и как оно действует. Теперь оставалось только ждать, когда и как на нее подействует вещество чужаков. В страхе, что ее накажут еще и за воровство, она спряталась в ближайшем тоннеле. Эллия надеялась, что, когда ампулы хватятся, она уже будет человеком. Но все пошло не так, как она надеялась. По мере действия препарата она начинала ощущать, как ее жажда усиливается, становится такой острой, как в самый первый раз, когда она готова была сойти с ума от боли. Сначала она подумала, что так и нужно - отец рассказывал, что иногда лекарства сначала усиливают болезнь, а потом изгоняют ее насовсем. Когда два чужака убежали, подумав, что она направилась к холмам, Эллия вышла к отцу. Она надеялась, что он поможет, но не успела даже описать свои ощущения: жажда подступила с такой силой, что сознание подернулось черной дымкой, а в разы усилившийся и без того чуткий слух уродливо искажал каждое слово, превращая и свою, и чужую речь в скрежещущие мерзкие звуки. Собственное дыхание, хриплое и сдавленное, казалось, сдерживает рвущегося наружу Рейфа, чудовище, которым она так не хотела становиться. Отец что‐то еще говорил ей, но она не слушала. Вернее, не слышала, да и не хотела слышать, все, что она хотела - это убежать, скрыться от него подальше, потому что жажда, казалось, выворачивала ее наизнанку. Оттолкнув Заддика, Эллия бросилась бежать, не разбирая куда. Остановилась посреди холмов лишь тогда, когда почувствовала, что сознание ускользает от нее. Черная дымка безумия все плотнее окутывала мысли, но она старалась, изо всех сил, не потерять себя окончательно. Рваные обрывки воспоминаний, образы, смысл звуков, сложенных в слова - все завертелось в ее сознании, словно детская игрушка-калейдоскоп, которую однажды отец принес ей, украдкой посетив деревню и порывшись в старых вещах своей родной, давно умершей дочери. И лишь одно оставалось ясным: найти доктора чужаков, того, кто создал препарат, сказать, что не помогает, попросить помощи. Она совершенно не знала, где их искать, но вдруг как-то сразу поняла, куда идти. Ее вел инстинкт, все сильнее порабощавший волю. Но она нашла их быстро не поэтому. Она почуяла Рейфа, своего врага. И подоспела вовремя - тот уже отбросил доктора в сторону и надвигался на второго чужака, занеся над его грудной клеткой ладонь с кормовой щелью. Вот теперь она дала волю инстинкту. Сознание помутилось, в памяти остались только острые ощущения от выигранной схватки и запах смерти врага. Потом пришло запоздалое понимание, что она могла бы убить его не так, а удовлетворить свою жажду... Эллии показалось настолько обидным то, что упущен такой шанс, что от злости она закричала, словно жалуясь на собственную глупость, сделав несколько шагов в сторону спасенного ею человека. Он что‐то говорил, выставив вперед руки, но он был так слаб... и жажда обожгла с новой силой, обозначив следующую цель, которая должна была стать пищей. Резкий звук остановил ее. Плечо дернулось, но она не почувствовала ранения. А вот барабанные перепонки отозвались адской болью, и, чтобы унять ее, она бросилась бежать. Прочь от чужаков, которые так и не смогли ей помочь. Мысли помутились, кажется, она помнила, как встретила отца... потом снова бежала... Она пыталась успокоиться, взять себя в руки, ей хотелось всего-навсего побыть наедине с собой, попытаться взять верх над темной сущностью, поднимавшейся из глубин подсознания. Но и этого ей не дали. Женщина-чужак снова вторглась в ментальное пространство Эллии. И темная суть победила, не оставив состраданию ни единого шанса. Пища. Вот кто стоял сейчас перед ней, что‐то говоря, но и не выпуская из рук оружие. Снова она почувствовала вкус схватки и даже крови противника, но сила выстрела оружия самого опасного пришельца отбросила ее в сторону. Обиженно закричав, Эллия бросилась прочь. А вот второй чужак, что был с ним, оказался довольно легкой добычей. Она без труда лишила его оружия, повалив на землю, но, к сожалению, не смогла выпить даже полноценного глотка жизни, чтобы удовлетворить доводившую до безумия жажду. Все дело в том, что препарат, который она себе ввела, изменил ее настолько, что она перестала быть похожей не только на человека, но и на Рейфа. Вместо половины ладони была... клешня... или жвала... неважно. Но все же Эллия смогла пробить шипами руку чужака и хоть на несколько мгновений почувствовать вкус его плоти и жизни. И проникнуть в его мысли. А потом, когда снова появился тот, опасный человек, она, каким-то чудом, на миг, вернув разум, сама сделала к ним шаг. Потому что в их глазах прочитала свой приговор. Потому что сама не хотела жить, оставаясь даже более ужасным монстром, чем Рейф. Нет, она не почувствовала боли, но звуки оглушили ее, а сила выстрелов бросила на землю, пресекая все попытки подняться. И наступила спасительная темнота. *** Эллия не представляла, сколько она вот так пролежала в лесу. Чужаки ушли, но забрать ее тело так никто и не удосужился. Она и сама не знала, почему до сих пор жива. Она должна была умереть, поскольку то количество ранений, что ей досталось, несовместимо с жизнью. Но факт оставался фактом: балансируя на грани безумия, проваливаясь в черноту бессмысленности и вновь выползая оттуда, она, тем не менее, все еще жила. Почему? Сначала это казалось странным, неправильным и даже страшным. Но потом она почувствовала под своей рукой с кормовой щелью что‐то шерстистое, немного колкое, правда, холодное. С трудом скосив глаза, она обнаружила рядом с собой мертвое иссушенное тело... лисицы! Выходит, она смогла поймать животное и даже выпить его, тем самым возвратив себе жизнь. Но как? Она лежала в том же положении, как и тогда, когда думала, что умирает. Зверь пришел сам, чтобы его съели? Противоестественно. Абсурдно. Или...? А вот это было уже не важно. Потому что жизнь снова покидала ее. Но теперь она снова была собой, хотя почерневшая и огрубевшая кожа рук напоминала, что препарат чужаков все еще действует. Но она больше не хотела умирать. И, сама не зная, к кому обращается, взмолилась о помощи. Нет, она не издала ни звука, это была лишь слабая попытка послать телепатический импульс, кому бы то ни было. Эллия уже почти потеряла надежду, как вдруг почувствовала острую боль и последовавшую частую пульсацию в районе правой ключицы. Боль, казалось, только удвоила ее усилия в безмолвной просьбе о помощи. Наконец, силы закончились. Все тело, расслабившись после невероятных ментальных усилий, затряслось, словно от лихорадки. Ее вновь мучила жажда - тот глоток жизни, что она забрала у небольшого животного, не смог не то, что насытить, она даже полностью не смогла регенерировать после ранений. Смертельных ранений. Надеяться на абстрактную помощь, о которой она взывала, было глупо. Если бы Эллия не умирала сейчас, она бы сама над собой посмеялась: она была, словно похищенная принцесса из сказки, которую когда‐то рассказывал ей отец. Надеялась, что придет добрый волшебник, который ее спасет. Но это не сказка, это ее жизнь. Или смерть, если она не придумает, как выжить. Ей была нужна пища, а все остальное организм сделает сам. Пища. Как она смогла приманить ту лисицу? Та решила полакомиться якобы мертвым телом? Вполне вероятно. Но что, если все обстояло по-другому? Эллия смогла видеть глазами другого рейфа, и он ее даже не заметил. А что, если она может также поступить с животными? Ведь, в отличие от рейфа, звери не разумны, возможно ли, что она смогла управлять их действиями, привести их сюда? А ведь это вполне вероятно: когда она потеряла сознание, сущность иратуса, возрожденная в ней благодаря ретровирусу чужаков, могла приманить лисицу. Возможно, эти иратусы так и находят себе пищу в естественных условиях. Это инстинкт. И сейчас она уже осознанно им воспользуется. Эллия попыталась почувствовать, есть ли кто живой поблизости. Просто сканировала окружающее пространство, ища чужое биение сердца. И она нашла его! Совсем недалеко находился кто-то, отозвавшийся на ее ментальный призыв. Она видела землю под его ногами, она была очень близко, очевидно, зверь был гораздо ниже человека, но все же чуть выше лисицы, что давало надежду, что и жизни в нем больше. Но, когда Эллия услышала хруст веток под лапами приближающегося животного и обернулась в его сторону, ее охватил дикий страх: это был волк. Но она не имела права поддаваться страху, если хотела насытиться, а не насытить его. "Подойди!" - она транслировала приказ, сопроводив его мысленной картиной того, как животное делает в ее сторону шаг, еще один, еще... И он послушался! Волк подходил, медленно, осторожно, все ближе, ближе... рука-клешня взметнулась, ударив точно в шерстистую шею, ближе к ключице, мгновенно выпустив длинные шипы, намертво захватив зверя. Животное дернулось, но вой-скулеж лишь ненадолго вырвался из его горла. Волк захрипел, конвульсивные движения становились все слабее, зато Эллия почувствовала снова вкус жизни. На этот раз ее было достаточно, чтобы регенерировать полностью. Благодаря вирусу чужаков она впервые смогла насытиться не людьми. И, хотя, как она подозревала, ее внешность претерпела изменения не только из‐за клешней, она все же была рада. Теперь нужно рассказать обо всем отцу, а то он, наверное, винит тех людей в том, что они убили ее. А они, получается, наоборот, помогли ей. Хотя и не так, как хотели. *** Она, крадучись, пробиралась к тому месту, которое считала домом. Она очень боялась, что там ее ждет засада из сельчан. Ведь они могли не поверить чужакам, когда те рассказали о том, как убили ее. Ментальное сканирование показало, что дома нет ни души. А где отец? Неужели он поверил и вернулся в деревню? Если так, то оно и к лучшему. Эллия вошла в пещеру и быстро преодолела путь к их комнатам. Там было совсем пусто, небольшой беспорядок на рабочем столе, остывший утренний чай и разбросанные по полу крекеры, которые чужаки есть отказались. Вот теперь накатила такая усталость, что ноги подкашивались. Она с трудом дошла до своей постели и рухнула без сил, мгновенно проваливаясь в сон. Но это был необычный сон. Она словно вернулась в прошлое, хотя внутренний голос подсказывал, что это все же ее настоящее. Перед глазами возникло лицо... Рейфа! Но она совсем не боялась его, наоборот, даже считала привлекательным. Этот рейф, мужчина, ощущался как... друг! Отец рассказывал ей о том, что такое дружба между людьми, поэтому она и разобралась в своих чувствах к нему. Она смотрела на него, он - на нее. Наконец, он улыбнулся и сказал, не размыкая губ: - Добро пожаловать домой, моя Королева. Мы заберем тебя, мы уже в пути. - Кто ты? - вопрос вырвался сам собой, она даже не представляла, что может услышать в ответ. Но он ответил, на этот раз, сопроводив слова легким поклоном: - Я - Командир твоего улья. И твоего флота. Позволь мне поведать тебе то, о чем ты позабыла. - О чем я позабыла? - автоматически переспросила Эллия, вперившись в глубокие, непроницаемые с черными длинными зрачками желтые глаза Рейфа. - О своем народе. О своих подданных. О нашем союзе. К тому же, мой рассказ, наша связь с тобой сейчас поможет нам побыстрее найти тебя и вернуть туда, где тебе подобает быть... Жители деревни, располагавшейся близ Кольца Предков, так и не узнали, что в ту ночь подвергались смертельной опасности. Улей, прибыв на орбиту планеты, выпустил рой "стрел", осуществивших поисковую операцию: их юная Королева, потерянная и долгое время считавшаяся погибшей, была, наконец, найдена. И только повинуясь ее воле, рейфы не включили эту местность в реестр своих пастбищ.